Султан Мустафа. (Выдуманная эпоха)

— Отнесите ее в свободные покои. Быстро! , — велел султан одной из калф унести упавшую в обморок Нурсиду Султан. Далее Мустафа сам вошел в покои Хызыра и Гюльшен и увидел то, чего он так боялся; Хызыр Паша лежал на кровати недвижим, а Гюльшен Султан пытались привести в себя лекари. В этот момент султан ни о чем не думал. Он только молился. Он молился и молился про себя, чтобы все, что он сейчас увидел обернулось сном. Падишах подошел к верному Паше и заметил на его шее и даже лице жуткие красные образования. — Что с Пашой? Откуда у него на шее эти раны? Говори мне, — спросил Мустафа у одного из лекарей. — Это похоже на яд, повелитель. Мы проверяли кафтан, в котором Паша приехал сюда и выяснили, что на него подлили яд. Мы этот кафтан пока не выбросили. Если хотите — можете взглянуть, — объяснил лекарь, однако Мустафа никак не мог заставить себя в этом поверить: — Как же так? Я подарил ему этот кафтан. Не может быть там яда. Не может. — Простите, но откуда бы еще появились эти красные волдыри? Тем более на шее и скулах, — стоял на своем лекарь. — Где этот кафтан? , — уже собравшись пойти в какую-либо сторону, спросил султан. — Он в той комнате, — указал лекарь пальцем. Мустафа зашел туда и увидел тот самый кафтан. Он лежал на тахте. — Вот, повелитель, — вошел и сам лекарь в комнату, — смотрите, — лекарь показал ему листок от стебля цветка — он сморщился и почернел, — видите, повелитель, что с ним стало после того, как я помазал его о воротник кафтана? — Сожгите этот проклятый кафтан немедленно! , — грозно приказал султан и по-прежнему злясь, но в тоже время волнуясь за матушку, — Мустафа подошел к ней: — Умоляю, сделайте что-нибудь. Неужели вам ее не спасти? — Она хотела покончить с собой, как узнала, что Хызыр Паша скончался, поэтому выпила яд, — рассказал другой лекарь. — Аллах, за что? За что? , — зашептал себе Мустафа, смотря на бездыханное тело Хызыра. — Сделай еще что-нибудь. Госпожа не дышит! Нам спасти ее нужно! , — закричал один лекарь другому, приводящий Гюльшен Султан к жизни, но пока ни одного успеха. После этих слов Мустафе стало очень плохо — он вышел за дверь, а после, пройдя по остальным коридорам, султан вышел на улицу, к дворцовому парку. Он пошел туда, к парку, чтобы уединиться, чтобы помолиться там и закричать во весь голос, дабы Аллах наконец услышал мольбы своего раба. «О, Всевышний, это очередное испытание, да? О, Всевышний, не отнимай у меня ее сейчас. Не отнимай. За какие грехи ты вонзаешь мне острое лезвие кинжала в сердце? Неужели тебе в радость, как будет мучиться твой раб на Земле, как будет страдать и кричать от боли утраты? О, Всевышний, ну не отнимай ты у меня ее сейчас. Не забирай к себе. Не забирай ее! Лиши меня титулов, привилегий, опусти меня до раба, но оставь ее душу пока здесь, на земле. Пусть еще ей выпадет возможность поласкать свое дитя, испытать женское счастье, остаться со мной. Всевышний, позволь мне жить в благоденствии. Откуда эти испытания? За что они мне все? Что же это за грех такой, что ты у меня отнимаешь всех, кого я люблю?». Когда султан прошел весь парк, он вышел в бескрайний просторный лес. Мустафа стал посреди деревьев и, неровно и учащенно дыша, едва не плача, он, надрывая горло, закричал, смотря на небо: — А-а-а! Аллах! Не терзай больше мою душу! Я не вынесу! После своих слов Мустафа упал на колени, присел, поставив руки на землю, он стал плакать. Его перестали интересовать земные блага, хоть он толком и не знает, умерла его Валиде или нет, ему стала безразлична почти любая мелочь, по крайней мере сейчас, а в его груди появилось сильное жжение, аж стало трудно дышать. Будто все нутро султана выгорает изнутри от этой боли. ТопКапы. Юсуф Эфенди, выждав свободные минуты, когда все мастера ушли на обед, крадет на время из мастерской тушь, лежавшую на столе одного из мастеров. Он берет пустой листок, садится на свой стул и начинает писать письмо своему австрийскому королю. Письмо вышло на пол-страницы. Юсуф заворачивает его в трубочку, помещает в тубус, закрывает крышку, думая, как теперь отправить это письмо. Его помощник — граф Вильгельм — находится сейчас на посольском дворе. Если к нему подойти, он сможет без всяких трудностей отправить письмо к королю. Но Юсуфу нужно придумать, как выйти из дворца и добраться до графа. Поскольку перерыв у мастеров только начался, а обычно он длится немало, то Юсуф решается выйти из дворца и отправиться к графу Вильгельму, отдать ему письмо, чтобы тот передал, и по-быстрому вернуться обратно во дворец. Юсуф выходит с письмом из дворца. Фахише Султан сидит в своих покоях, смотрит в окно, печалясь из-за предстоящего завтрашнего отъезда в старый дворец. Женщине сильно хотелось, чтобы этот день скорее закончился. Это ожидание даже хуже и ужаснее. В покои входит Зелиха хатун с поклоном. Фахише посмотрела на нее, а потом снова повернула голову к окну, спросив: — Что тебе, Зелиха? Зачем снова пришла сюда? — Госпожа, я сейчас была у Нурбахар хатун. Она просила вам передать, что ей некуда будет пойти после того, как ее выгонят из дворца. — Знаю, — сказал Фахише, — у меня есть документы, которые я получила, когда стала свободной, на один из домов. Он находится далеко отсюда, но этим лучше. Главное, что Нурбахар нуждаться тогда ни в чем не будет. Вот бы отдать ей эти документы. Передаешь ей их, Зелиха? — Конечно, госпожа. Фахише Султан встала с тахты и открыла шкаф, взяла шкатулку и достала оттуда эти документы, подав их в руки Зелихи хатун: — Иди к Нурбахар, пока ее не выгнали, и отдай эти бумаги. — Как прикажете. А, госпожа. — Ну что еще тебе? — Раз Нурбахар хатун во дворце больше не хазнедар, кого поставят на ее должность? Кто гаремом теперь вместо нее будет управлять? — Во дворце сейчас Гюльшен распоряжается. Она и выберет человека, которого сочтет нужным. Иди, Зелиха, а то ее могут выгнать, — с грустью сказала Фахише Султан и положила голову на тахту. Зелиха хатун подходит к комнате Нурбахар, ибо ей дали собрать вещи. Девушка вошла без разрешения и уточнила: — Ты еще здесь? — Что ты хотела, Зелиха? Посмеяться пришла надо мной? Сказать, что вся власть в гареме теперь твоя станет? , — укладывая в сундук вещи, несколько враждебным голосом спросила Нурбахар, но Зелиха с этим не согласилась, подойдя к ней: — Нет. Как ты могла такое подумать? Меня Фхише Султан прислала. Вот, — Зелиха подала в руки бывшей хазнедар бумагу. — Что это? , — нахмурилась Нурбахар, взяв из руки Зелихи бумагу. — Документы на один дом. Там указано, где он находится. Это Фахише Султан тебе его подарила. А мне велела прийти сюда и дать тебе. Нурбахар развернула листок и поняла, что Зелиха сказала абсолютную правду: — Передай госпоже мое почтение. Скажи, что я очень благодарна ей. — Непременно, — улыбнулась Зелиха, — госпожа бы тоже пришла, но она затрва уезжает и никого не хочет видеть. Счастливого тебе пути, Нурбахар, — Зелиха обняла женщину, искренне понимая, что она сейчас чувствует и как она не хочет расставаться с гаремом — ее родным домом. Нурбахар вздохнула, поглядев на собранные вещи: — Пора ехать. — Прощай, — проводила Нурбахар расстроенными глазами Зелиха и почувствовала какую-то пустоту, отчаяние из-за ухода Нурбахар. Нурбахар хатун выходит за дверь и последний раз смотрит на Зелиху хатун, а после — уходит. Чаглайан хатун продолжает терзаться. Ее ножевые ранения заживают очень медленно и мучительно. Несмотря на это, Чаглайан хатун азартно хочет избавиться от того, кто с ней это сделал — от Фахише. Она спрашивает у своей служанки, лежа в постели: — Ну что, Экбаль хатун, ты заказала нападение? — У меня все получилось. Иншаллах, для Фахише Султан эта поездка станет последней. — Иншаллах, — улыбнулась Чаглайан, — ты большая молодец, Экбаль. Ты меня очень порадовала. Я оставила возле шкафа мешочек с золотыми. Забери его. — Благодарю, госпожа, — поклонилась Экбаль и с радостью подошла к мешочку.

***

Дворец Хызыра Паши и Гюльшен. Султан Мустафа, пробыв до вечера в лесу, возвращается во дворец. Здесь, когда он едва только начал подходить к покоям матери и покойного Паши, которого уже положили в гроб, султана встретила бегущая к нему Нурсида Султан. — Ты уже пришла в себя? , — приятно удивился Мустафа. — Верно, — широко улыбнулась Нурсида. — Что с тобой? неужели есть улучшения? , — уточнил Мустафа. — Еще какие. Наша мама не умерла. Она жива, она дышит, лекарям удалось вывести яд, — словно заново родившись, произнесла Нурсида. — Сестра! , — разделив с Нурсидой свою непомерную радость, Мустафа крепко обнял сестру и покружился с ней. Мустафа словно вернулся к жизни, словно началось все заново. Но он хоть и был сейчас счастлив, а смерть Хызыра Паши его все же очень расстраивала и не давала о себе забыть. — Пойдем скорее к Валиде, — оживился султан, идя с Нурсидой к покоям. Но даже эти радости были какими-то наполовину искусственными. Невозможно так сильно радоваться, когда только что умер Хызыр Паша. Это тоже горе. — Что ты решил насчет того кафтана? Ты не знаешь, кто подлил туда яд? Я подходила к лекарям, они мне рассказали. — Сейчас поцелую матери руку и отправлюсь во дворец. Я обязательно это выясню, чтобы меня больше никто не обманул. У Хызыра были враги, это понятно, но больше всего интересно, когда они успели туда этот яд подлить. — Матушка, — зашел Мустафа к Гюльшен, увидев, что она лежит на кровати с открытыми глазами, словно неживая, на самом деле почти так и было, лишь бьющееся сердце не давало вознестись ее душе, на которой почти и живого места не осталось, на небеса. — Мустафа… ах… лучше бы я умерла. Я больше не вижу ни в чем смысла. Мне ничего уже не интересно, — проблеяла Гюльшен Султан, — куда ты унес Хызыра? Неужели ты не дашь мне в последний раз с ним попрощаться? — Гроб стоит снаружи, около дворца, — оповестил Гюльшен ее сын. Женщина лежала и выдавливала из себя улыбку, смотря то на Мустафу, то на стоявшую позади него Нурсиду.