***
Султан Мустафа, взяв с собой Рахмана Пашу и Великого Визиря — Касыма Пашу, направился на лошадях, как и Паши, к тому самому месту, где на Фахише напали разбойники. Погода была на их стороне — тихо, ясно, даже солнечно, и нет идущего снега. Эти места султан не очень хорошо знал, но ему помогал Касым Паша, и с помощью его и Аллаха, Падишах с Пашами, кажется, прибыли на то самое место; идет прямая дорога, затем она плавно идет налево, а по правую сторону этой дорогу, как раз где-то в месте этого изгиба, находится заброшенный дом.Глава 65 (Третий)
11 июля 2016 г. в 20:42
Чаглайан-хатун уже начала поправляться. Теперь беременная женщина в состоянии встать с кровати. Конечно, от шрамов, что нанесены на ее тело, не избавиться. Они всю оставшуюся жизнь будут напоминать Чаглайан о том, кто так жестоко поступил с ней.
Когда женщина подошла к зеркалу, чтобы лично сделать себе прическу и привести свой внешний вид в порядок, она через зеркало увидела свою пришедшую служанку — Экбаль хатун. Вид девушки не предвещал ничего хорошего; она была невероятно грустна и подавлена, словно на ее плечи взвалили тяжелый груз.
— Что с тобой, Экбаль? Дурные вести?
— Я не знаю, как и сказать. У меня язык не поворачивается произнести… — промямлила рабыня.
— Я теряю терпение, Экбаль. Говори немедленно, в чем дело, — оставив в покое свою прическу и прихорашивание, беременная женщина повернулась к своей служанке, — неужели вести о Фахише?
— Да. Она жива, — прошептала Экбаль, опустив голову.
— Ты это серьезно?! , — прокричала Чаглайан и бросила на пол со злобы расческу, — это невозможно! А ты как узнала об этом?
— Так я ее недавно видела, как она возле общей комнаты проходила. Вся такая укутанная, а на голове большой платок. У нее даже лицо было закрыто, — рассказала все, что видела, Экбаль. После этого, Чаглайан улыбнулась, как ни странно, с кокетливым взглядом подойдя к своей рабыне:
— Закрытое лицо говоришь? Хм-м-м…
— О чем вы?
— А может ее избили? Она же когда уезжала, платок не надевала на голову, а уж тем более лицо, — заметила Чаглайан, радуя саму себя.
— Как вы прозорливы, госпожа, — тоже улыбнулась Экбаль, — я обязательно выясню, что случилось.
— Фахише очень живучая. Чувствую, нам от нее не так просто будет избавиться, — выдохнула Чаглайан и когда боли в теле напомнили о себе, женщине снова пришлось лечь на кровать.
Фахише Султан продолжает рассказывать султану весь тот кошмар, что ей выпало пережить. Ее слезам не была конца. Да и как можно спокойно рассказывать о том, где едва не лишился жизни?
— Мустафа, меня больше нет. Со мной такое сделали.
— Но покажи лицо. Они что, избили тебя? , — требовал ответа султан, однако пострадавшая продолжала плакать, — скажи мне, Фахише! Я должен знать, чтобы смог наказать подлого предателя, что так обошелся с любимой фавориткой Падишаха мира!
— Они сначала меня из кареты пробовали выманить. И я тогда очень испугалась. В тот момент я молилась Аллаху, чтобы я и моя карета превратилась в горстку пепла и унеслась прочь, чем претерпеть такие страдания. Потом, когда выманили, они меня потащили в какой-то дряхлый дом. Вот там-то и начался самый главный кошмар. Сначала они затолкнули в дом меня и сами зашли, заперли дверь. Потом кто-то из них начал смеяться и издеваться надо мной. Сначала один ударил по лицу и я упала, потом, когда встала, и второй ударил, и я тоже упала. Они там все громко смеялись, называли меня рабыней и шлюхой! , — расплакалась еще больше Фахише Султан, — но потом… потом был настоящий ад. Кто-то поднес с обеих сторон по одной свече к моему лицу. Сначала я не поняла, что происходит. Лишь потом поняла, что мне подожгли волосы. Я стала подбегать к каждому из них, просила их прекратить все это в неимоверной панике, но все они только смеялись и отталкивали меня от себя. Я не выдержала и заплакала на виду при всех них. Я испытала такую страшную боль!
— Вот твари! , — рассвирепел Мустафа, выплескивая свой гнев на этих бандитов, он стукнул кулаком по стене, — а-а! Ну нет, я их найду. Найду и сделаю так, чтобы они орали от боли. Я лично воздам им по заслугам. Они испытают такие страшнейшие боли, что будут молить меня о смерти! И я это сделаю! Вырву из них печень и сердце! Им от меня не уйти! , — раскричался султан, почти не контролируя себя в эмоциях, но потом почти также спокойно спросил:
— А как тебе во дворец удалось попасть?
— А, я же не все рассказала. Когда я уже потеряла сознание, я очутилась возле какого-то дерева на холодном снегу. Наверное они вытащили меня оттуда, из своего дома, когда увидели, что я без чувств. Слава всему Святому меня нашла какая-то хатун. Когда она сказала, что у меня сгорели волосы и часть лица я там такую истерику устроила. Кричала, чтобы она дала мне зеркало и я посмотрела. Я стала уродкой. Она мне и дала этот платок. Я побыла у этой женщины один день и попросилась, чтобы меня скорее во дворец доставили. Мы дошли до той кареты, а ее муж и отвез нас обратно. Я дала ей из сундучка драгоценности в благодарность и то это лишь малая часть. Я почти жизнью обязана ей.
— Моя Фахише, — опечалено произнес Мустафа, приняв ее голову к себе в грудь, — сними платок.
— Нет! Не надо. Я не знаю, как я теперь в глаза остальным покажусь.
— У тебя волосы сильно сгорели?
— Почти все… — опустила голову госпожа.
— Возвращайся в свои покои. Я этим предателям сегодня сам печень вырву. Мне сказали, что они на полпути тебя остановили. Туда и отправлюсь.
— Но вдруг они уже скрылись? , — подумала Фахише, повернувшись к удаляющемуся султану.
— Я их из-под земли достану. Все будет хорошо. Стража! , — крикнул Мустафа и перед ними открыли дверь. Падишах быстрым шагом направился куда-то.
Фахише вышла из его покоев и за ней закрыли двери. Госпожа вновь зарыдала и села на колени.
— Госпожа моя… — прошептал стражник возле султанских покоев, взяв ее за кисть, но та не пожелала отвечать и дернула руку. Однако вытерев слезы она снова встала и направилась к себе.
В покоях Фахише сидит Зелиха хатун и смотрит на тот самый яд, которым госпожа приказывала заразить Чаглайан, предварительно найдя его.
В этот момент в покои вошла Фахише все в том же одеянии — платье и прочем тряпье. Зелиху невероятно удивило данное событие:
— Госпожа? Вы вернулись? , — встала она с тахты, — но вы же…
— Не беспокойся, Зелиха. Мустафа знает, что я здесь, во дворце. Я только что была у него.
— Хорошо, конечно, однако как так получилось, что вы вернулись? , — не смогла не спросить Зелиха хатун, сев рядом с Фахише на тахту.
— Ты не представляешь, что со мной сделали.
— Что? В засаду попали?
— По дороге шайка разбойников напала… — и снова тихонько заплакала Фаихше Султан, ибо невозможно, рассказывая это, не растеряться, — ты посмотри, что они со мной сделали.
И настал момент, которого Фахише так боялась — придется кому-либо показать, на кого она теперь похожа. Султанша сняла с себя туго замотанный на голове платок, а Зелиха резко вскрикнула:
— Ах! , — закрыла она рот руками, — госпожа моя!
На Фахише было страшно и взглянуть: как бы ни было ужасно, но она почти лишилась волос, лишь некоторые остались на голове, и то почернев; часть лица с обеих сторон была обожжена и носила красноватый цвет, левый глаз султанши был слегка заплыт.
Зелиха не могла обуздать свой шок:
— Госпожа, как же посмели с вами такое сотворить? Надо немедленно позвать лекаря. Стража!
И вошел ага, стоявший за дверью.
— А ну сейчас же приведи лекаря в покои госпожи! Быстро! , — распорядилась Зелиха.
— Я уже никогда не стану, как прежде! , — Фахише Султан начала истерику, улегшись на тахту и поджав к себе ноги, — о, Аллах! Зелиха, дай мне платок!
— Госпожа, так не надо говорить. Все наладится. Я верю в это, — стала утешать убитую горем Фахише няня ее детей, сев на тахту и потерев своими ладонями ее плечи, словно самый близкий человек.
— Все кончено, Зелиха, — Фахише взяла в руки платок и прижала его к лицу, сильно-сильно заплакав.
Зелихе хатун стало как-то даже неудобно. Человек, находящийся с ним в невероятном горе, но она ничем не может помочь, лишь словами. Но близкая служанка не спешила уходить, она осталась рядом с госпожой, чтобы не оставлять ее в таком горе, но девушка не понимала, что сейчас действительно лучше сделать: или оставить ее одну, дабы дать госпоже выплакаться, или же побыть рядом, чтобы та не чувствовала себя одинокой. Зелиха выбрала второе и осталась с госпожой, продолжая ждать лекаря.
Мастерская дворца. Здесь все по-прежнему. За пятью в два ряда столами сидит по мастеру, а где-то — по два мастера. Их руководитель — Джафер Эфенди рядом с ними. На одном из таких столов сидел сам Юсуф Эфенди (тот самый граф Николай), уже вполне давно записанный в список ювелиров. И если до данного момента его ни о чем не просили, не доверили ему важное задание, то сейчас для этого подошло время. Юсуф каждый день ждал этого момента и опасался его, ведь если его попросят изготовить какое-нибудь красивое ожерелье или кольцо, то он далеко не походит на профессионального ювелира, как он себя сам и назвал.
Итак, Джафер Эфенди, когда он отпустил всех остальных на обед, решил поговорить наедине с Юсуфом, задержав его уход последствием прикосновения своей рукой к его руке.
— Джафер Эфенди? , — посмотрел Юсуф озадаченно на главного мастера и тот поспешил его заверить в спокойствии:
— Не тревожься. Все нормально. Просто захотел переговорить с тобой, Юсуф. Ты мне стал в последнее время очень нравиться. Поначалу ты был несколько рассеянным. И в принципе твою рассеянность можно понять, ведь ты тогда только-только начал работать у нас в мастерской.
— Так все-таки что случилось? , — поулыбался Юсуф.
— Раз ты именуешь себя профессиональным ювелиром — ответь за свои слова, — наклонил мастер голову к своему ученику, который забоялся опозориться, — не обижайся, что так грубо, однако ты же помнишь, что ты мне сказал?
— Д… да, помню, — уже заволновался Юсуф, — и я готов доказать то, что ну… я правда не совсем такой уж и профессионал.
— Да не смущайся, — хихикнул Джафер Эфенди, стукнув рукой по плечу Юсуфа.
И чтобы скорее забыть об этой теме и перейти к иной, шпион короля не смог сдержать любопытство насчет султана и отравления кафтана:
— Джафер Эфенди, мне тут… мастера говорили, что султан Мустафа… с повелителем все нормально? , — почти не членораздельно проговорил Юсуф Эфенди, стесняясь спросить.
— С султаном в порядке все. А почему ты вдруг спрашиваешь об этом?
— Я… да так…просто мастера…
— Пусть с нашим повелителем все нормально, да одарит его Всевышний еще долгими годами жизни, зато с Хызыром Пашой дела плохи. Паша предстал перед Всевышним, да укажет Аллах ему место в раю. Говорят, кафтан, что подарил ему на свадьбу с Валиде Гюльшен Султан, оказался отравленным, утром Пашу нашли в постели мертвым с язвами на шее.
«Что?!», — внутренний голос Юсуфа закричал в его голове и тот от шока выронил на пол из руки сверок бумаги для рисунков.
— И говорят, подозревают Ахмед Пашу. Юсуф! , — вскрикнул под конец своего рассказа Джафер Эфенди, заметив случившееся, — ты снова витаешь где-то в своих облаках? Подними это и больше никогда так не делай.
Юсуф Эфенди взял с пола уроненное и попросил разрешения выйти:
— С вашего позволения пойду на обед.
— Конечно, — моргнул главный мастер, — насчет изделий с тобой позже поговорим.
Юсуф скоропостижно поклонился и скорее вышел из мастерской.
«О, Господь, сжалься. Я погубил невиновного. Султан жив. Не наказывай меня. Я же не знал! Я вообще ничего не знал!», — молил про себя небо шпион австрийского короля, идя к хаммаму, и зажав обе щеки ладонями.
Зайдя в жарко напаренный хаммам, что свидетельствует о том, что здесь недавно кто-то был или еще будет. Юсуф снял с головы чалму и сел на мраморное сиденье. В голове у него творился хаос. Юсуф решил, что самым правильным сейчас будет найти в посольском дворе графа Вильгельма и попросить его как-либо помочь ему.