Султан Мустафа. (Выдуманная эпоха)

Фахише Султан сидит в своих покоях, то есть в покоях Валиде Султан, вместе со всеми своими детьми — Махмудом, Ибрагимом, Явузом и Гизем Султан. Самый младший ребенок, а это Гизем Султан, поинтересовалась у матери: — Мама, а что за голоса произносятся на улице? Я слышала такие, когда моя бабушка — Гюльшен Султан умерла. — Кто-то умер, Валиде? , — спросил и Ибрагим, и вправду не понимая, в чем на самом деле дело. Фахише посмеялась: — Ну что вы такое говорите? Не бойся, моя красавица — Гизем. Никто, Слава Аллаху, не умер больше. Тогда был похоронный намаз, а это совсем другое. Ведь наступил Священный Рамазан месяц. На улицах во всех мечетях читаются молитвы. Происходят служения в храмах и даже где-то жертвоприношения, — объяснила всем своим детям Фахише Султан. В этот момент в покои зашла Зелиха хатун. Она принесла для своей госпожи важные известия: — Моя госпожа, шехзаде, госпожа, — всех отдельно поприветствовала служанка и перешла к главной теме, — наш повелитель велел вас, Фахише Султан, и всех шехзаде и султаншу позвать сегодня на ночную трапезу в свои покои. Готовьтесь. — Отлично, — заулыбалась Фахише Султан, — мы вот-вот придем к нему. Зелиха вышла, а шехзаде Явуз теплолюбиво улыбнулся своей матери. Фахише Султан нежно прижала его к себе и поцеловала в лоб. В этот же момент и к Чаглайан Султан в покои входит ее личная служанка — Экбаль хатун. Чаглайан сидела на тахте впереди окна и что-то вышивала. Вид он у нее был подавленный и грустный. Казалось, что пока она сидит молча, никем не тронутая — она не злая, но стоит и слово сказать ей, госпожа тут же вскипятится. Ее сын — шехзаде Башкрут — был рядом с матерью, сидел на тахте вместе с ней. — Моя госпожа, — начала говорить с радостью на лице Экбаль хатун, — я только что узнал. Повелитель желает сегодня на ночную трапезу вас в его покои пригласить вместе с шехзаде. Меня просили передать вам. И Чаглайан тут же вся засветилась. Из насупившейся госпожи-несмеяны Чаглайан Султан тут преобразилась в красавицу-госпожу: — Ну наконец-то, — она отложила вышивку и подошла к Экбаль: — Надо бы наряд какой-нибудь поприличнее выбрать. Хочу, чтобы султан только моим был. Я приду, он меня снова увидит и поймет, как я дорога ему. Мои ночи с Мустафой еще впереди. — Иншаллах, госпожа, — не теряла надежды Экбаль хатун. — Экбаль. Принеси мне самые что ни на есть роскошные платья. Я выберу какое-нибудь и надену. Служанка кивнула головой и пошла за платьями. Пока все заняты встречей Священного месяца, Юсуф Эфенди и Улама ага встречаются в комнате для каллиграфии. Здесь, они полагают, их никто не заметит. — Заходи скорее, — заторопил Улама ага Юсуфа, заранее предупредив его об этой встрече. — Зачем звал? Хочешь, чтобы нас опять поймали? , — предостерег себя и друга Юсуф. — Да кто нас станет здесь искать и уж тем более в ночь Рамазана? — Я… Тихо! Уходим-уходим! , — толкая все дальше и дальше за ширму Уламу агу, Юсуф и сам спрятался, заметив, что дверь кто-то открыл. В комнату вошла Дильшат хатун. Ей всего навсего нужно было забрать учебники, которые она здесь забыла. Женщина так и сделала. Взяв все необходимое, она вышла из комнаты. Юсуф и Улама успокоили души, потому что, подсмотрев сквозь ширму, они убедились, что Дильшат хатун их не заметила, даже ничего не заподозрила. — А говоришь «кто нас станет тут искать?». Вот тебе и пожалуйста, — тут же принялся восхвалять себя за то, что его волнения оказались действительными, Улама ага. Они оба не решились выйти из-за пределов ширмы. По крайней мере, если кто-то и войдет, то их уже не заметят. И Улама решил, в конце концов, узнать, что заставило Юсуфа пойти на этот разговор: — А зачем ты позвал меня сюда? Что сказать хотел? — Слушай, может сбежим? Наше разоблачение уже вот здесь, — указал Юсуф пальцем на кончик своего носа, — еще чуть-чуть и все. Уж лучше либо немедленным образом приступить к этому шагу, что вряд ли у нас сейчас получится, либо покинуть раз и навсегда этот дворец. — Э-э… эй! Ты забыл распоряжение нашего короля? Я не верю, что ты предашь его, Николай. — А что нам делать, Вильгельм? Ждать своей смерти? — Просто надо еще немного подождать, — решил Улама ага, — я к султану ближе всех нахожусь. Хоть и доверие султана, по милости того письма, несколько утрачено ко мне, это ничего не меняет. — Договорились. Выждем удобного момента. Все равно он скоро в поход направится. Будем ждать, — уверил себя и друга Юсуф Эфенди и скорее направился в свои покои, а Улама ага — к покоям повелителя. В покоях у султана Мустафы уже все готово к ночной трапезе. Шторы слегка закрывают окна, что придает покоям еще больше уюта и красоты. Возле двух тахт стоят на четыре маленькие свечки, а также около всех дверей. Помимо этого, источником света служили еще и лампады. Это придавало покоям спокойный, умиротворяющий стиль. Столик уже накрыт, причем в центре покоев. Все необходимые блюда уже на столе: тарелка узбекского плова, большая тарелка салата из свежих овощей, тарелка с жареной курицей, каждому по тарелке сырного супа, в центре — тарелка с пахлавой, и каждому по стакану клубничного шербета. Султан Мустафа и его старшая сестра — Нурсида Султан — уже сидели за столом на одной широкой подушке и ждали остальных. — Повелитель, я так рада, что мы все собрались в ваших покоях в эту чудесную ночь. Скажите, а кто придет? — Фахише с детьми, Чаглайан с Башкуртом и мои дочери — Нилюфер и Эсма. — Много будет людей, — обрадовалась Нурсида. — Ну, а как же? Так и надо, — заверил сестру султан. Через минуту в покои пожаловала Фахише Султан, а с ней и все ее дети — шехзаде Махмуд, шехзаде Ибрагим, шестилетние шехзаде Явуз и Гизем Султан. Какими бы холодными отношения между Нурсидой Султан и Фахише Султан ни были, жена султана вежливо поклонилась Нурсиде, а та постаралась искренне улыбнуться ей. — Ты можешь идти, Зелиха, — прошептала Фахише Султан своей служанке и та вышла за дверь. Мустафа смотрел на свою Хасеки-султан и не мог оторвать глаз. Как прекрасен был ее образ; нежного тона ярко-розовое платье практически безо всяких вырезов и текстур, убранные назад волосы, заплетенные по всей голове в косу и невысокая корона с мерцающими на ней яхонтами. — Махмуд, — улыбнулся Мустафа сначала своему старшему сыну, потом не менее теплолюбиво улыбнулся и Ибрагиму, а шехзаде Явуза и Гизем Султан — свою дочь, повелитель и вовсе поцеловал в лоб, дав всем им позволение сесть за стол. Сразу после Фахише в покои вошли Эсма и Нилюфер Султан. Мустафа тоже поцеловал их в лоб и движением руки позволил им сесть. — Все так аппетитно выглядит, повелитель, — заметила счастливая Нилюфер Султан. — Можно уже приступать к трапезе? , — поинтересовалась Эсма Султан. — Сейчас начнем, — ответил ей султан. Он думал сейчас о том, кто должен был еще зайти к нему, поэтому он так и ответил. Как Мустафа и приказывал, пришла еще и Чаглайан Султан вместе с шехзаде Башкуртом. Казалось, настроение Фахише сейчас вообще ничего не испортит, словно это невозможно, но не тут-то было. Приходит Чаглайан немного подкосил Фахише, но она хотела не сломиться и остаться невозмутимой. Образ Чаглайан приятно удивил повелителя не меньше, чем образ его жены. Чаглайан надела зеленое платье с блестками, распустила локоны на обе стороны, при этом часть волос закрепив сзади, и не забыла на голову диадему в форме вытянутой розы. Сколько бы народу ни собралось, а за этот стол, казалось, все уместятся. Свободные места остались еще рядом с Фахише, и поэтому Чаглайан, так или иначе, села рядом с Фахише, усадив Башкурта по правую сторону от себя. Фахише же не смогла не покоситься в сторону Чаглайан, хоть это было и мало заметно. Пока еще никто не взял и ложки в рот, султан Мустафа решил сделать предисловие: — Я так рад, что сегодня, в эту Священную ночь, в моих покоях собрались, можно сказать, все те, кого я так люблю. Мы не нуждаемся в роскошном пиршестве. Скромная трапеза будет к лицу всем нам. Посланник Аллаха, мир ему и благословение, сказал: «Когда кто-нибудь из вас будет разговляться, пусть разговляется финиками, а если не найдёт фиников, пусть разговляется водой, ибо поистине она очищает». А также, в хадисе пророка Мухаммеда написано: «Когда приходит Рамазан, открываются небесные врата и закрываются врата ада, а его темные силы сковываются цепью». Аллах да позволит этот месяц прожить нам без происшествий и соблюдая все посты. — Аминь, — повторил каждый сам за себя, включая и маленьких шехзаде с госпожами. После этого, как и полагается, султан Мустафа решил прочесть мусульманскую молитву: — Аузу билляхи минашшайтаани р-раджим. Бисмилляхи р-рахмаани р-рахим. Альхамдy лилляхи раббиль ´алямин. Аррахмаани р-рахим. Маалики яумиддин. Иййякя на´бyдy ва ийякя наста´ийн. Ихдина с-сырааталь мyстакыйм. Сырааталлязина ан´амта алейхим. Гайриль магдуби алейхим валяд-дооллиин. Я прибегаю к Аллаху, во избежание проклятого сатаны. Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного. Хвала Аллаху, Владыке миров, Милостивому, Милосердному, Царю в День Суда! Тебе только мы поклоняемся и Тебя только просим помочь! Наставь нас на путь тех, Кого Ты одарил благами, не тех, кто находится под гневом и не заблудших. Да будет так! , — разъяснил смысл прежде сказанной молитвы повелитель. После этого все приступили к трапезе. Кто-то откладывал в тарелку по ложке овощного салата, кто-то пробовал узбекский плов, так или иначе, еды было предостаточно. — Повелитель, — сказала Фахише Султан, — я продолжаю заниматься благотворительностью. Буквально вчера обездоленные люди получили деньги, они постоянно с уважением произносят мое имя, — на этих словах Нурсида Султан с Чаглайан Султан не сумели остаться в прежнем положении, ведь ими двигала ненависть, а то и зависть. Нурсида недовольно ковыряла ложкой в плове, посматривая на Фахише, а Чаглайан смотрела на соперницу исподлобья. Это отрицательно сказывалось на приятной семейной атмосфере, — и знаете, повелитель, для меня самое главное не то, что они прославляют меня, а мне важно, чтобы они ни в чем не нуждались, а в случае неурядицы обратились ко мне. Нилюфер Султан взяла курочку и отломила себе небольшой кусочек. — Еще и перепела, — заметила Нурсида Султан, как вдруг, в ее сердце будто кончик лезвия ножа кольнули, — их очень покойная Айнур любила. Как жалко, что ее с нами больше нет. На эти слова никто должного внимания не обратил, и Нурсида Султан не стала больше стараться говорить об этом, она завела разговор об ином: — Повелитель, — сразу заулыбалась госпожа, — я тут пригласила во дворец свою дочку — Диляру Султан — вместе с ее мужем. Я считаю, все будут рады принять ее здесь и познакомить с остальными. Нилюфер уже в нетерпении. — Я очень рад, что она приедет, — пережевывая плов и запивая его шербетом, поддержал Мустафа сестру. — Повелитель, — решила сказать и о кое-чем еще Нурсида, пожелав оставить на время трапезу, — я вот все думаю, может нам с Рахманом Пашой переехать в пустующий дворец, где раньше жили Гюльшен Султан с Хызыром Пашой, ну и Айнур с Зиннатом, конечно. — Идея неплохая. Я и сам был бы рад, но этот дворец мне кажется каким-то проклятым. В нм обитает какая-то нечисть, спаси Аллах. — Ну так можно священника пригласить, — предложила Чаглайан Султан, — он комнату осветит, прочтет молитву, если надо, польет свинец в воду, и все, я думаю, образуется. — Да, так и сделаем, — согласился Мустафа и умилился, увидев спящих на коленях матери шехзаде Явуза и Гизем Султан. Они еще маленькие и пост соблюдать в ночное время, когда хочется спать, им непривычно. Когда время трапезы подходило к концу, султан Мустафа позволил всем идти.

***

Наступает утро. Зелиха хатун без стука заходит в комнату своей госпожи и начинает немедленно будить ее: — Моя госпожа! Фахише Султан! Фахише Султан, вставайте. Госпожа потянулась, вытянув обе руки за голову, а потом, вприщурку спросила у своей служанки: — Зелиха? Что случилось? , — а потом Фахише посмотрела на окно и поняла, что солнце уже давным-давно взошло. — Госпожа, Диляра Султан приехала. Уже все ее встречают, меня Бонжук ага встретил, велел сообщить вам, что повелитель зовет вас на приветствие с ней. — О, Аллах, — всколыхнулась вдруг Фахише Султан, откинув в сторону одеяло, — так, Диляра Султан, да? Почему ты меня сразу не разбудила? И так уже давно пора было вставать! — Да я сама только что узнала, поверьте. Бонжук меня встретил и приказал доложить вам о Диляре Султан, — ответила Зелиха хатун. — Так, немедленно платье надо готовить. Чтобы… я… мне нужно выглядеть красивой! Чтобы эта дочка Нурсиды Султан тут же поняла, кто я такая, и как ко мне следует обращаться. Неужто ты не поняла, Зелиха? Думаешь, Нурсида соскучилась по любимой доченьке и своему зятьку? Да, я не исключаю этот вариант, но главная ее цель — настроить дочь против меня. Ничего, у меня власти достаточно, чтобы выслать их обеих из дворца, — высказалась Фахише Султан, — Зелиха, а почему ее встречают не в покоях Валиде Султан, то есть моих? — Сама не знаю. Все в покоях повелителя собрались, — отвечала рабыня. — Ясно… так, — начала тереть ладонь о ладонь Фахише Султан, сделав короткую паузу, — эм… о! Принеси мне то самое красивое платье. Из самого богатого шелка. Красное платье с объемными плечами и золотистой вышивкой. Им я точно всех затмлю, а еще… ту высокую корону. Да побыстрей! — Уже иду, — сказала Зелиха хатун и удалилась.