Султан Мустафа. (Выдуманная эпоха)

Хасеки Фахише Султан сидит в саду дворца в под куполом и листает книгу, лишь бы подавить волнение и успокоить свои нервы по поводу пропажи своего старшего сына — Махмуда. Вдруг, к госпоже подходит ее служанка — Зелиха хатун. — Ну что? , — тут же стала расспрашивать Фахише о Махмуде, — мой сын не заявлялся? Никто не видел, куда он направился? — Вроде никто. Дело в том, что никто даже не знает, куда подевалась его личная охрана. — О, Аллах, Аллах… убереги нас и нашу семью, — испугалась за сына Фахише, — если что-то станет известно, немедленно приди сюда ко мне и скажи, и не… Махмуд! , — резко переменилась в лице Фахише Султан и, оставив книгу, встала, вышла из купола и подошла к своему сыну, которого госпожа увидела, выходящего из леса вместе со стражниками. Фахише Султан подбежала к сыну, когда была уже недалеко от него и засыпала его вопросами: — Махмуд, где ты был? Знаешь, как я переживала? — Что такое, матушка? Не вижу никаких причин вам переживать. Я был на охоте, совсем недавно вернулся. — Это правда? , — уточнила Фахише у сзади стоявших стражников, и те подтвердили это утверждение. Им бы хотелось сказать, что шехзаде зашел в самую глубь леса, не зная, что натолкнулся на ряд жилых домов там, но они промолчали из уважения и преданности шехзаде. — Так все-таки, что случилось, что вы так разволновались? , — спросил Махмуд. — Тебя с самого утра дома нет. Больше так долго не задерживайся на охоте, хорошо? , — хоть и хотелось Фахише, как матери, выругаться, накричать на сына, но на ее лице оставалась непоколебимая улыбка, отчего Махмуд не увидел причин для тревоги о своей Валиде. Он попросил позволения уйти: — С вашего позволения, я пойду к себе в покои. Я устал. — Иди, да, — радостно ответила Фахише, легонько стукнув Махмуда по плечу, как любящий человек, чувствуя себя счастливой матерью. Хоть старший шехзаде и сослался на усталость, а какие эмоции бушевали в его сердце, одному Аллаху ясно. Он не столько влюбился в ту женщину — Эмине, сколько остался доволен ею, ведь та одна из немногих, кто искренен, кто способен любить действительным всем своим сердцем и душой. Шехзаде нашел в этой женщине, пусть она и старше его на десяток лет, умиротворение, простоту, и свободу действий. Кажется, только ей можно высказаться и излить душу. После ухода Махмуда, и сама Фахише вместе с Зелихой решила вернуться во дворец. Направляясь к своим покоям, шехзаде Махмуду посчастливилось лицезреть свою двоюродную сестру — Диляру Султан, шедшую по соседнему коридору, середина которого ведет и в другой коридор — тот самый, где покои шехзаде Махмуда. «Боже, как она великолепна», — подумал про себя Махмуд. Первое, чем занялась его голова при виде Диляры, это не то, кто она такая и кем кому приходится, а насколько она обворожительна. Глаз невозможно оторвать. — Диляра, это ты? , — смущенно поинтересовался шехзаде, тем самым остановив его. Девушка обернулась сторону Махмуда и с радостью на лице спросила и его: — Махмуд? А я тебя давно мечтала увидеть, шехзаде, — деловитыми шагами Диляра Султан подошла к кузену. — Добро пожаловать, — принял он к себе девушку и они обнялись, — надеюсь, я не один восхищаюсь твоей красотой? — Красотой? , — удивилась комплименту Диляра, — тебе правда кажется, что я сегодня красивая? , — посмотрев сама на свои плечи и руки, спросила девушка. — А как же? Только я увидел тебя, и потерял голову, — удачно льстил Диляре Махмуд. — Перестань, — и вовсе засмущалась девушка, но сказала она это совсем не с обидой, а напротив — со скромной улыбкой. И увидев, что отношения между своей двоюродной сестрой открыты и просты, Махмуд решил предложить Диляре кое о чем. И когда шехзаде начал озвучивать это предложение, проходящая по другому коридору Чаглайан, заметила их вдвоем, и решила подсмотреть за ними издалека. — Я, — осмелился Махмуд начать говорить Диляре свое предложение, — если ты не против, хочу, чтобы ты в свободное время навещала меня в моих покоях. Вместе посидим, побеседуем, почитаем книги, если тебе интересно. — Ну конечно. Как я откажу такому шехзаде, как ты? , — с искренней добротой в глазах сказала Диляра Султан и пошла к себе. Чаглайан сорвалась с места и быстрым шагом направилась к своим покоям. Она шла, не останавливаясь, и смотрела постоянно назад, и в итоге с кем-то столкнулась в упор. — Простите, я не хот… — стала извиняться Чаглайан, и когда подняла голову, чтобы посмотреть, кого она чуть с ног не сбила, Чаглайан тут же небрежно хмыкнула: — Ты. Перед госпожой стояла Фахише Султан, которая саркастично расценила прощение, что попросила Чаглайан Султан: — Надо же, Чаглайан. Если бы мне кто-то сказал, что ты когда-нибудь в жизни попросишь у меня прощения, я бы расхохоталась на пол-дворца и сказала бы: «Идите со своей глупой шуткой к другому наивному простачку». А оказалось… И Чаглайан перебила соперницу: — Что-то ты разговорилась, Фахише. Пропусти, мне надо пройти, — женщина собралась пройти, а Фахише, дотронувшись ладонью до стены, преградила ей путь, добавив: — Никуда ты не пойдешь, пока меня не выслушаешь. Чаглайан недовольно посмотрела в сторону, набычившись. — Ты напрасно думаешь, что всегда будешь находиться под крылом Нурсиды Султан. Она мне открыто войну объявила, я это помню, и я сделаю все-все для того, чтобы одержать верх над ней. Про тебя я молчу, Чаглайан. Власти у меня достаточно, чтобы укротить этот пылкий ее нрав, — Чаглайан, сжав челюсти, посмотрела с ненавистью в глаза Фахише, после чего Фахише стала ехидничать, чтобы еще больше взбесить свою соперницу: — Ведь как говорят, кто в покоях Валиде Султан живет, у того и власть, — сказала она и пошла дальше. Чаглайан осталась ни с чем. Ей, как и Нурсиде Султан, захотелось в этот момент схватить за глотку и разорвать Фахише пополам. Она даже кулак правой руки сжала, но не в состоянии что-то сделать ей, Чаглайан пошла к Нурсиде.

***

Рамазан месяц все шел… Мусульмане соблюдали все посты и ночные трапезы в этот месяц, как и полагается. Все шло своим чередом. Нурсида с Чаглайан только и ждали, когда Фахише совершит оплошность, чтобы очернить ее в глазах Мустафы, но ничего такого не было, а Мустафа решил, что больше и шагу не ступит в тот дворец. Таким образом, Нурсида Султан с Рахманом Пашой продолжают жить в общих покоях, хоть им порой там и тесно. Прошло уже двадцать восемь дней и Рамазан-месяц подошел к концу. По этому случаю во дворце снова праздник — Рамазан-Байрам. Между всем прочим, подошло время для выступления в поход. Султан Мустафа сразу на следующий день после праздника задумал без отложений отправиться в поход на восточные земли. И чтобы удостовериться во всех приготовлениях, Мустафа собрал Совет в комнате Дивана. В ожидании государя, Паши и прочие уже заняли свои места. По правую и левую сторону от трона, над которым возвышается маленькое незаметное помещение, похожее на окно, в котором султаны обычно тайком, а порой и нет, подслушивали само заседание. По правую сторону от трона стояли: Великий Визирь Касым Паша, Хадым Ахмед Паша, Рахман Паша (муж Нурсиды Султан), Гюрхан Паша (муж Диляры Султан) и Озан Бей — военачальник, а также опытный человек, отвечающий за Османский флот. По левую же сторону от величавого трона стояли в основном не находящиеся в Совете государственные чины: Шейх-уль-Ислам Эфенди, двое улемов, то есть учеников в Медресе, и двое опытных янычар одной из уважаемых рот в корпусе. — Султан Мустафа Хан Хазретлери! После услышанного, все преклонили головы. Государь подошел к трону и прислонил на обеих руках указательные пальцы к большим, как знак молитвы: — С именем Аллаха Милостивого и Милосердного, я открываю заседание Совета. Садясь, повелитель ухватил кафтан и откинул его назад. Когда он сам сел, то и плавным движением правой руки приказал всем остальным присесть. — Что насчет приготовлений к походу, Сулейман ага? Ведь, как мы и договаривались, прошел месяц-Рамазан. Глава корпуса янычар — Сулейман ага, что присутствовал тоже на заседании, ответил на вопрос Мустафы: — Повелитель, все готово. Приготовления завершились. Мы можем с легкостью отправляться в путь, как только пожелаете. — Хорошо, — сказал султан. — Повелитель, — вмешался Хадым Ахмед Паша, решив уведомить султана о важном. — Что такое, Ахмед паша? — Повелитель, нас предал один из приграничных беев. Он должен был охранять наши владения, но он не то что ослушался приказа, он предал нас, присоединившись к Персии, то есть Ирану. Судя по тому, что мы идем в основном на иранские, а так же сирийские земли, то этот бей, Чубан Хасан бей, теперь за одно с иранским Шахом. Не пойму, что послужило предательством. — И где сейчас этот подлец?! , — в гневе спросил Мустафа, весьма резко встав с дивана. — Слава Аллаху, солдатам, что были неподалеку от него, удалось заключить Хасан бея в крепость Едикуле. Им удалось все заранее выведать и поймать этого предателя. Теперь он под большой охраной в крепости. Какой будет ваш приказ? , — спросил Ахмед Паша, надеясь, что этого предателя удостоят ничем иным, как казнью. — Чубан Хасан бей перешел все границы! Ему было поручено охранять наши границы, но он ослушался! Кто теперь может знать, что сейчас с нашей границей?! , — раскричался султан Мустафа в ярости, — и кто-то еще спрашивает, что ждет этого преступника?! Значит так, — слегка кашлянул повелитель, ибо решил успокоиться и дать приказ в адекватном, не поддающемся чувствам, состоянии, — я отправляю своего старшего сына, шехзаде Махмуда, отрубить голову неверному. — Повелитель? , — удивился Ахмед Паша, — шехзаде еще всего лишь семнадцать. Он очень молод. Думаете, справится? — Ты сомневаешься в моем сыне, Паша? , — снова перешел к грубому голосу Мустафа. — Что вы… — Он же не на войну идет. Он и так давно собирался поучаствовать в каком-нбиудь подобном деле. Выходит, зачем откладывать, когда представился такой случай? Ахмед Паша, ты будешь шехзаде помогать в случае чего. Поедешь с ним. Паша преклонил голову: — Как прикажете. — Что ж, можете все идти. Как только я попрощаюсь с семьей, выступаем, — решительно сказал Мустафа и скорым шагом пошел в свои покои, где султана ждала его семья. Повелитель в своих покоях, а ему целуют руки и желают победы и скорейшего возвращения. Он подает руку Нурсиде Султан и улыбается ей, хоть эта улыбка и казалась не совсем полноценной, словно не дополненной: — Вверяю тебя Аллаху, сестра. Заботься о Диляре и не оставляй ее. Нурсида поцеловала руку брату и улыбнулась ему в ответ. — Моя Фахише, — подошел Мустафа, наконец, к своей любимице, но в то же время и жене. — Повелитель, — вовсе без улыбки на лице поцеловала Фахише Султан руку своему мужу и пожаловалась на предстоящую разлуку: — Я желаю, чтобы ваша сабля была острой. Я слышала, шехзаде Махмуд отправится в крепость отрубить голову предателю, — Нурсида Султан на этих словах, как ни странно, посмотрела на Фахише с султаном. Она не оставила без внимания то, что ее племянник тоже уедет, — но мне страшно, повелитель. Надеюсь, когда вы вернетесь, я еще буду во дворце. Но если окажется не так, вы сильно не горюйте. Мустафа, конечно, понимал, что Фахише боится, так как на нее снова могут напасть. Уже очевидно, что вражда между его женой и его сестрой разгорается с каждым днем все пуще и пуще. Поэтому, не видя причин для вражды, Мустафа решил заступиться за супругу: — В мое отсутствие, гаремом, как и обычно, продолжит управлять Фахише Султан. Если кто-то попробует помешать этому, — глянул Мустафа сначала на Нурсиду, — то ему придется иметь дело лично со мной, — еще более сурово посмотрел он теперь и на Чаглайан, стоящей слева от Фахише. Эти слова заставили Фахише Султан почувствовать себя более гордой и защищенной. Она подняла голову на Мустафу и ее глаза засверкали от радости. Ей было очень приятно слышать такое от любимого человека. Сейчас она чувствовала себя в безопасности, но как подумывала, что Мустафа сейчас покинет дворец, толком неизвестно насколько, ей хотелось остановить время. Султан попрощался с Нилюфер, Эсмой и Дилярой, и покинул покои. — Госпожа, — сделала поклон Фахише и посмотрела на лицо недовольной и даже злостной Нурсиды, — надеюсь, вы слышали сейчас, что приказал Мустафа. Если вам не хочется проблем с братом, вы ничего мне не сделаете. — Ты в этом уверена, Фахише? Я в любую, отныне, минуту могу убить тебя, а тело бросить на корм животным, и попробуй кто догадайся, где ты. Только Фахише набрала в легкие воздуха, чтобы что-то сказать, как Нурсида перебила ее, сказав с еще более вызывающим тоном и еще более надменным взглядом: — И даже если ты думаешь, что Мустафа меня накажет, допустим, так и случится, то ты этого уже не увидишь. Я ведь знаю, как ты любишь наслаждать свои чувства подобным образом! Фахише занервничала, став кусать губу: — Если вы только пальцем тронете меня или моих детей, пеняйте на себя, — после сказанного, Фахише Султан направилась в свои покои. Нилюфер никогда особо не любила Фахише, как и Эсма, и после этой небольшой ссоры, они также оставались на стороне Нурсиды Султан. Диляра также усомнилась в Фахише. Но дружить и общаться с ней госпожа не намерена прекращать.

***

Прошло два дня с тех пор, как повелитель выступил в поход. И сейчас, когда есть такая возможность, Чаглайан и Нурсида Султан решают действовать против Фахише. Смысла выжидать они больше не видят. Встретившись на террасе покоев Нурсиды Султан, сестра повелителя посвятила Чаглайан в свой план: — Повелитель уехал, и чем раньше мы покончим с этой гадюкой по имени Фахише, тем для нас же и выгодней. — Что вы задумали, госпожа? Мы ее убьем? — Не-е-ет, — протянула Нурсида Султан с некоторым ехидством, словно у нее есть предложение жестче, — если мы ее убьем, все обрушат гнев на нас, а надо сделать так, чтобы гнев обрушился на саму Фахише. — И каким образом? , — с серьезностью спросила Чаглайан, стараясь не упустить ни одного момента. — Вот в этих бумагах, — и Нурсида слегка вытянула руку с тремя листками, — приговор для Фахише. Нам нужно будет настроить весь гарем против Фахише. И кто нас тогда обвинит, ну, конечно, разве что, об этих письмах станут спрашивать, мол, Фахише не писала этого и тому подобное. Но мы должны это сделать. Гарем взбунтуется против Фахише. Стражники, девушки, калфы, аги, учителя — все они разорвут в клочья Фахише, как только прочтут эти бумаги. И Чаглайан взяла их в руки, желая ознакомиться.