***
Шатер повелителя и его Пашей с воинами. На этот раз отряд султан будет воевать с Веной и частью Западной Европы. К тому же, за один поход он хочет убить двух, а то и трех зайцев. Несмотря на то, что Австрия — основная цель этого похода, Мустафа хочет разобраться с давним его врагом — королем Венеции — Джованни. Этот негодяй, как говорил Падишах, посмотрел напасть несколько лет назад на гарем повелителя, потом он похитил Бонжука агу и шехзаде Ибрагима, потребовав за них выкуп, но все это в прошлом, и после этих событий от короля Джованни не было ни единого звука. Мустафу это даже как-то насторожило, мол, как после такой неудачи можно спокойно сидеть и мстить, что в репертуаре Джованни, но Мустафа хочет сегодня разрешить все эти вопросы, вызвав в шатер венецианских послов. Что касается Австрии, у Османской империи с ней давние конфликты, ведь не зря Улама ага и Юсуф Эфенди (графы Вильгельм и Николай — посланники австрийского короля) уже несколько лет во дворце с султаном и никоим образом не могут с ним расправиться. Турция обложила Австрию огромными пошлинами на ввоз каких-либо товаров и на остановку их кораблей, таким образом, Австрия никак не может проникнуть и «ногой» в Османскую империю, или будет обязана платить огромную сумму за это, но воевать с Турцией первой начала Австрия. Если бы она еще при султане Ахмеде покойном — отце Мустафы — не потопила в свое время десятки тысяч судоверфей в Средиземном море, когда они отправились на разведку, то этого конфликта до сих пор бы не было. Но помимо наметившейся войны, у Мустафы есть еще одна проблема — прибывшая в лагерь Мустафы дочь русского патриарха, сестра князя Михаила Алексеевича, выгнанная из родных земель. Татьяна уже второй день пребывает в соседнем с повелителем шатре и ждет дня, когда относительно ее судьбы вынесут решение. Она по-прежнему осталась в том тряпье, в котором сюда и приехала, ибо надеть ей было нечего больше. — Мой повелитель, — вошел в шатер к султану Мустафе, что сидел на троне, Великий Визирь — Касым Паша с сообщением, — наконец, венецианские послы прибыли. Они вашей аудиенции с нетерпением ждут. — Коль уж с нетерпением, — хмыкнул султан, — проси. Касым улыбнулся и поднял левую руку в сторону, разрешив тем самым завести послов внутрь. Двое стражников, опустив их на корточки, привели в шатер и представили Падишаху. До их прихода Мустафа вертел от скуки в руке колечко, внимательно разглядывая его, но по приходу послов ему пришлось отложить это бесполезное, со стороны, занятие. Он оправил свою одежду и слегка кашлянул, задав послам вопрос: — Вы меня понимаете? И они оба переглянулись зачем-то, но ответ оказался положительным: — Да, благородный Падишах. И после этого последовал еще один вопрос от Мустафы: — Раз так, я слушаю вас. Что вы мне можете рассказать о вашем короле Джованни? Как дела в Венеции? Джованни резко замолчал после того восстания на наш дворец, подозрительно как-то. — Б… благородный султан, вы что, не знали? , — удивился один из послов и тут же понял, что некоторая новость не ведома Мустафе, и посол решил рассказать ему: — Мой Падишах, но на троне уже более пяти лет сидит восьмилетний король — сын Джованни. Конечно, он управляет Венецией не один, у его есть регентша — его мать, проводящая все основные вопросы в плане политики за сына, пока тот не способен будет решать их самостоятельно. Мустафа неожиданно оторвал спину от своего трона и в волнительном ожидании решил уточнить то, о чем он подумал: — Новый король, говорите…, а что тогда король Джованни? — Он уже давно умер. Отчего — неизвестно, ведь он был еще молод, что там такого могло случиться, — рассказал один посол, а потом начал добавлять к сказанному другой посол: — В народе поговаривают, что он покончил с собой, так как не смог отомстить вам, Османской империи, — и Мустафа на этих словах скривил лицо от смеха, — но никто точно не знает, действительно ли это так. — Значит король Джованни умер, а мы и не знали. Удивительная история, — выразил свои эмоции Мустафа и взглянул на немного удивленного Касыма Пашу, выслушавшего весь диалог и рассказ послов, — кхм. И какие же принципы у матери этого восьмилетнего мальчика? Кто ей помогает в ее деле? И посол в ответ: — Кто это именно, я не знаю. Королева сотрудничает со многими знатными политическими деятелями. А так, она не смотрит в сторону Турции. Ее взор обращен на Францию. Не знаю, какие там у Италии, то есть Венеции, с Францией конфликты, но что-то там все-таки есть. — Достаточно. Я услышал, что хотел, — приподнял султан Мустафа правую руку и данным жестом велел страже увести обоих посланников. Когда их увели, Касым Паша подошел к повелителю и поинтересовался у него: — Что будем делать, государь? Оставим Венецию в покое и пойдем на Австрию? — Именно, — улыбнулся Мустафа, — не к чему сейчас трогать Венецию, доверенную в руки женщины. Мы посмотрим, что будет делать подрастающий король. Вдруг он за смерть отца станет мстить, чего я больше всего опасаюсь, — и султан поднялся с трона, прижав к себе конец платья, — отправляемся на Австрию. Пришло время отомстить за все те потопленные судоверфи и указать место Вене. В это время, когда отец накануне отправляется в поход, его старший сын — шехзаде Махмуд, отправленный в собственный шатер, намеревается разобраться с предателем по имени Чубан Хасан Бей, который перед походом перешел на сторону врагов, оборвав сборы к походу и подготовку оружия. Шехзаде приказано выбить из него, почему тот так подло поступил — предал империю, а уж потом — казнить. Известно, вместе с Махмудом в шатер по приказу повелителя приехал и Хадым Ахмед Паша, дабы помочь ему в решении вопросов морального характера. Шехзаде Махмуд сидит за столом возле дневного света в шатре и размышляет, как заманить Хасан бея в шатер, чтобы поговорить с ним, расспросить, а Ахмед Паша в это время стоит чуть левее шехзаде и вспоминает: Нурсида Султан подходит к Ахмеду Паше, встретившись в коридоре, в самом конце которого двери покоев Паши. — Моя госпожа, — склонился Ахмед Паша всем туловищем, — вы сегодня неотразимы. Нурсида льстиво улыбнулась, даже посмеялась, посмотрев на пол, но потом тут же вернулась к прежнему настрою: — Паша, мой брат вот-вот отправится в поход. Если я правильно слышала от остальных, ты в поход не идешь, ты будешь помогать шехзаде Махмуду — сыну Фахише расправиться с каким-то там предателем или кем, я не понимаю. — Предателем, да, — согласился Ахмед Паша, и Нурсида Султан продолжила говорить ему в том же уверенном тоне, взяв мешочек с золотыми и положив их Паше в руку. — Но за что вы мне вручили это? , — недоумевал Паша. — Ты получишь еще больше, только выполни одно поручение. — Поручение? , — что-то здесь показалось странным Паше, он почувствовал себя каким-то преступником. — Не бойся. Это никак тебя не скомпрометирует в глазах нашего достопочтенного повелителя. Ахмед Паша решил поверить на слово Нурсиде: — Ну хорошо. Вы мне приказ уже назовите. — Не хами, Паша! Помни, что ты раб и обязан мне служить. Не надо мне тут приказывать, — одернула в словах Нурсида Султан Ахмеда и, наконец, рассказала про поручение, — раз ты с Махмудом отправляешься, попытайся натолкнуть шехзаде на ошибки, пусть спотыкается на каждом шагу. — Госпожа… — только успел проронить Ахмед, как Нурсида задержала его жестом приподнятой руки, — это вовсе не значит, что я не люблю шехзаде Махмуда. Моя забота — Фахише, сделать все, чтобы она страдала. А причина тому одна. Ну, точнее две. Первая — отомстить за смерть моей сестры — Айнур Султан, которой мне так не хватает, а вторая, основная и самая важная — отравить этот крепкий корень, который Фахише засадила в этом гареме своими действиями. Она надевает корону больше головы в два раза, вообще не уважает династию, ее поощряет Падишах, а она все более распускается и распускается. Хватит, понимаешь? Надоело. Поэтому, коль повелитель приказал Махмуду отрубить голову какому-то там предателю, — и Нурсида начала говорить как можно убедительнее, — ты должен сделать все, чтобы Махмуд этого не сделал, если тот точно виновен в предательстве! Понял? — Госпожа, простите за дерзость, — что-то насторожило Ахмеда Пашу, посмотревшего на мешочек с золотыми, — а если наш повелитель дознается об этом и велит казнить меня, какую тогда вам придется заплатить цену? — Паша! , — крикнула Нурсида, — ты у меня сейчас договоришься. Делай лишь то, что я велю. Сказала же, что когда все получится, получишь не в два, а в три раза больше, — поклялась Нурсида Султан и направилась к себе. — Мой шехзаде, — после воспоминания, Ахмед Паша обратился к Махмуду. Тот отвернулся от стола и поглядел в сторону Паши, на него самого и спросил: — Ну что? Что-нибудь надумал? — Нет, шехзаде, ничего не думается, вообще, — хихикнул Паша, — он сбежал, его везде ищут, нам нечего больше ломать голову. Вот если не найдут, тогда будем думать. — Ты, наверное, прав, — согласился Махмуд и вновь повернулся к столу, положив на него локти.***
Фахише Султан в безысходности. Она начинает сходить с ума и это увеличивается с каждым днем все больше и больше. Ей дурно, а дурно от того, что она не может войти во дворец, так как боится, что там все еще ополчены на нее и готовы разорвать на куски, едва только завидев. Она вспоминает своего Падишаха — султана Мустафу, молит небеса воссоединить его с ней, молит Аллаха как можно скорее закончить эти муки, она молится и молится, не переставая, надеясь на результат. Фахише Султан поднимается с земли и тут резко ее срывает: — Как меня это все достало! , — скинула она с ноги прилипшие грязные листья, — неужели всем на меня не плевать?! А?! Сколько можно уже испытывать меня?! Да когда ж это закончится?! , — и она вновь обратилась к Падишаху, шепча себе под нос слова: — Мой султан, мой спаситель, мой единственный друг и верный спутник в обоих мирах. Что еще я могу сделать, как не молить Всевышнего о твоем скорейшем возвращении? Приди, забери меня скорее, обхвати своими руками… В этот момент в парк к фонтану снова пришла Чаглайан, прокричав имя своей заклятой соперницы: — Фахише! Та тут же обернулась и сделала недовольное выражение лица. Чаглайан кивнула в сторону головой, подзывая за собой Фахише. Как бы госпоже не было унизительно ходить за ней, ей пришлось. — Чего ты опять сюда явилась? Что надо? , — с вызовом и грубостью спросила у Чаглайан Фахише Султан. Чаглайан вдруг ухватила крепко за предплечье Фахише и повела ее в сторону дворцового сада — то есть ближе ко дворцу. — Эй, а ну отпусти меня! Слышишь? Руку убрала, больно! , — попыталась Фахише в гневе отбить от себя ее руку, но Чаглайан ее прижала очень крепко, — куда ты меня тащишь? — К Нурсиде Султан. Госпожа хочет видеть тебя, — ответила Чаглайан и вот, они вошли в сад. — Отпусти руку, Чаглайан, или я потом отомщу тебе за это! , — снова попыталась вырваться Фахише Султан, — сама пойду, пусти! — Приказ, Фахише, приказ, — отвечала Чаглайан, когда они подходили ко дворцу, — Нурсида Султан велела мне проводить тебя до дворца, это понятно? , — с излишней дерзостью сказала Чаглайан Султан, продолжая так же крепко держать Фахише за предплечье. Итак, Фахише Султан уже во дворце. У нее такое неоднозначное чувство. Она и рада, что оказалась вновь во дворце, но то, как к ней относятся, заставляет жену султана переживать и вызывать чувство злости. — Может ты сейчас хотя б отпустишь руку? , — посмотрела Фахише на Чаглайан с ненавистью, но та лишь иронически улыбнулась, и к тому же, подлила масла в огонь: — Девушки! , — крикнула Чаглайан Султан, глядя в открытые двери общей комнаты, чтобы подозвать побольше народу и поиздеваться над Фахише, и Чаглайан сказала: — Фахише несколько дней провела в парке. Вместе с зайчиками и птичками! , — и Чаглайан засмеялась. — Чаглайан! , — прокричала в гневе Фахише и дернулась, но вырваться не смогла, а девушки разом засмеялись на всю общую комнату. Фахише была убита изнутри, ей хотелось пропасть на месте, лишь бы не стать частью такого события. — Говорят, — вновь начала Чаглайан, — теперь Фахише слуг, которых у нее, к сожалению, отняли, заменяют птички-невелички и зайчики-попрыгайчики, — и Чаглайан снова захохотала, а с ней и вся общая комната. Фахише была так зла, что была готова весь дворец на голову Чаглайан обрушить, чтобы она превратилась в ком грязи. Чаглайан, насладившись издевательством над Фахише, ведет ее к Нурсиде Султан.