***
Чубан Хасан Бей — предатель турок — ждет вопросов от шехзаде Махмуда в присутствии рядом Ахмеда Паши. — Как ты посмел объединиться с нашими врагами? Как предать посмел родную страну, язык и религию? — Я не предавал… — ровно и твердо ответил Хасан и, словно нутром почуял, что он навлек сейчас на себя гнев шехзаде. — Ты не предатель?! , — крикнул Махмуд и, подойдя к Бею, ударил его по правой щеке. Тот шлепнулся на пол. У него было напуганное лицо, Хасан Бей был поражен непредсказуемостью шехзаде. — Вставай! , — велел криком Хасану Махмуд, — сейчас же вставай! , — слегка пнул он его по колену. Ему пришлось встать и склонить голову для того, лишь чтобы сохранить ее на плечах. — Значит ты не предатель, так? — Нет, — вновь отрезал Хасан. — Не дерзи шехзаде, — вмешался Ахмед Паша, — если ты сейчас скажешь, что действительно предатель, скажешь только это, шехзаде дарует тебе жизнь, — всячески решил исковеркать ситуацию Паша, ведь его цель есть — помешать шехзаде выполнить приказ своего отца — казнить предателя. Но Махмуд был непреклонен по этому вопросу: — Никакого помилования, Паша, по мне так, его убить мало. И когда Махмуд на мгновение отвернулся от Ахмеда Паши, тот в это самое мгновение успел сделать возмущенную гримасу на лице, ведь пока не все идет по маслу, как хотелось бы. — И какова же моя участь? , — спросил Хасан Бей, поглядывая исподлобья то на Махмуда, то Ахмеда. — Шехзаде, — кашлянув, обратился Паша к наследнику, чтобы скорее у знать у него принятое им решение, но он замялся: — Я не знаю, верить тебе или нет… — Шехзаде, прошу, отправим его куда-нибудь подальше отсюда, чтобы на жизненном пути османов он больше никогда не встретился и вновь не взвалил на них свои грузы. — Но мой отец — повелитель — приказал… — Решение за вам все равно, шехзаде, — перебил Махмуда Ахмед Паша, обрадовавшийся, что, кажется, все получилось, как и хотела Нурсида Султан, — так что вы решили все-таки? Махмуд развернулся к Паше и говорит: — Мы отправим его как можно дальше отсюда… В Японию пусть отправляется, пусть там ищет на пропитание и на все остальное, а подохнет коль уж — мне все равно, по предателям не скорбят. Ахмед Паша сделает все, что нужно, дабы отправить Хасан Бея в Японию.***
Война набирает все большие и большие обороты. Османское войско движется вперед крайне стремительно. Что австрийцы, что персы, они сбежали, но кто может знать, какую ловушку они прячут у себя под пазухой. Возможно, они так и ждут удобного момента, чтобы напасть где-нибудь из засады. В этот момент, кто воздух до сих пор был затуманен частичками пыли, Касым Паша смог увидеть вдали, в конце концов он и в отряде был из первых, что вражеские солдаты с многочисленной армией приближаются все ближе и ближе. — Повелитель мой! Повелитель! , — раскричался Великий Визирь, посмотрев позади себя — на султана Мустафу, — они идут прямо сюда, повелитель, вот-вот придут. — Я этим тварям покажу, что значит устраивать такую ловушку, с Землей сравняю их и отправлю в Преисподнюю! Касым Паша, остальные солдаты, Рахман Паша, Гюрхай Паша! Молитесь! Умоляйте Аллаха послать нам победу! И да будет эта война Священной! И да войдет она в историю, как наша победа! — Аминь! , — хором прокричали все сторонники османов. Заметив, что вражеские войска австрийцев и персов уже совсем близко, Касым Паша, как главнокомандующий, поднял руку, чтобы начали заряжать пушки и стрелять по врагам, которые подготовили свои пушки, возможно, даже по численности превосходившие, чем у султана Мустафы. — Готовься! , — начал командование Касым Паша, — ого-о-онь! Каждый последующий заряд пушек был для солдат тяжестью, сравнимой с адским страданием, вновь и вновь поднятие в гору. Силы истощались как физические, так и моральные все больше, и лишь Аллаху ведомо, чем все это закончится. Пушка выпустила заряд прямо по тылу врага. Многие скончались тут же, некоторые отравились от непереносимости этого ужасного запаха после взрывающихся ядер. Таким образом, война переходила в войну конкретно на пушках. После очередного удара от османов, от пушек австрийцев и персов последовало аж три последующих друг за другом удара. Первый… ядро попало по левому флангу войска Мустафы. Второй… ядро приземлилось просто на землю, никого не поразив, но на третий раз врагам удалось задеть почти весь тыл османов, солдаты аж подлетели на пару метров в воздух. Три подряд запущенных ядра до крайности разъярили Мустафу и его отряд. По повелению султана, Касым Паша собирается ответить врагу тем же, но запустить, по возможности, целых четыре ядра подряд, чтобы войско австрийцев и персов вмиг превратилось в пепел. Не успел Паша и дать команды, как вражеские войска двинулись прямиком на османов с саблями в руках. Война пушек перешла в войну с саблями на лошадях, что хоть и сократит потери, но коренного смысла не изменит. Султан Мустафа чувствовал, что его силы уже на пределе, даже сейчас, когда еще и не уступал в борьбу с врагами. — Защищайте повелителя нашего!!! Стройтесь вперед! Всем приготовиться к атаке! , — закричал во всю мощь Касым Паша при приближении к ним огромного отряда австрийцев и персов. План их был таков: ворваться в самый центр войск султана и разорвать их на две части, а то и на еще больше, чтобы потом с каждой из этих частей расправиться в отдельности. Солдаты, защищавшие Мустафу, сформировались в пятнадцать рядов по двадцать человек. Итак, начался бой. Первыми в атаку вступили австрийцы с персами. Они были настроены весьма решительно, именно из-за этого они рубили каждого, кто встречался на их пути хладнокровно. Шаха Ардашира на войне не было, но был король Австрии, которого тоже защищали отряды, атакующие впереди него. Отрубались руки и падали на землю прямо на глазах у воюющих сторон. Что там руки, некоторые лишались частей тела, глаз, ушей, ног! прямо на войне. Лошади и солдаты просто затаптывали их трупы, не обращая на них никакого внимания, а ведь некоторые оставались живыми! Пусть они и потеряли руку или ухо, но они могли выжить, но их все равно валяли по земле, нанося страшные удары. Касым Паша воевал почти впереди всех, причем отважно и держался непоколебимо. Он ловко отвечает на всех удары, человек тридцать он уже проткнул насквозь. Был даже такой жуткий момент, когда сабля застряла в теле одного из солдатов и Касым Паша случайно провел лезвием по всем органам, в то время как пострадавший был уже давно мертв. Битва продолжалась еще полтора часа. Впереди стоявшие войска обеих сторон были перебиты, и практически окончательно, поэтому, что султану Мустафе, что королю Австрии, этим двум заклятым врагам, не раз приходилось тоже вступать в бой. Настал такой момент, когда у сторон осталась мало людей, и вот, в этот момент, один из лучников выбрал подходящий момент и запустил стрелу, нацелившись прямо на султана Мустафу и этот план ему, кажется, удался. Стрела попала Мустафе прямо в правой бок со стороны спины. — Повелитель! , — спрыгнул с лошади Касым Паша, а вместе с ним и янычаы спустились на землю, Рахман и Гюрхай Паши тоже. — Повелитель, я иду! , — стал подбегать Великий Визирь прямо к Мустафе, но ничего не успел сделать — султан упал с лошади в противоположную сторону от раненого места. Повелитель свалился на землю, покалечив слегка левую руку, но никто об этом ведь не мог знать. Этим событием бой и стал подходить к концу. Персы, а особенно австрийцы начали ликовать, уже праздновать свою победу. Король Австрии вздохнул с облегчением, ибо ему наконец удалось с главным своим врагом покончить, а того лучника, что выстрелил в повелителя, конечно, ждет непомерное вознаграждение. Что касается войны на море, то хоть здесь турок ожидало приятное известие. Галеры и прочие судна Австрии были, пусть и с большим трудом, потоплены Озан Беем.***
Стамбул. Дворец ТопКапы. Никто еще не знает, что случилось на войне с Падишахом, поэтому все так спокойны и заняты только подстраиванием друг другу интриг, что касается Нурсиды и Чаглайан Султан. Нурсида Султан попросила Чаглайан найти способ, чтобы отправить Фахише из дворца как можно дальше, и чтобы ее никто в этом месте не нашел, и Чаглайан, как бы не было удивительно, удалось найти сведения. Фаворитка султана и мать его единственного сына входит к госпоже с сияющими глазами и уж не в терпении представить сестре султана свой ход событий. — Ты уже вернулась? , — приятно удивилась Нурсида Султан, но в тот же момент насторожилась. — Просто у меня, госпожа, был знакомый на рынке, я знала, что он мне поможет. — И сколько он взял? У тебя хватило денег, чтобы рассчитаться за услугу? , — спросила Нурсида. — Нисколько! , — весело воскликнула Чаглайан, и Нурсида не поняла, как такое возможно: — Не может быть… ты мне врешь? — Да нет же, госпожа, он заплатит своим людям сам, из своих собственных средств. — А-а-а, — открыла рот и улыбнулась Нурсида, — тогда понятно. Нурсида с легкостью выдохнула и запрокинула голову назад: — Неужели, Чаглайан, неужели настал наш звездный час? Мы покончим с Фахише! , — встала с тахты Нурсида, — но только… может быть такое, что ее опять кто-нибудь из путников найдет, как это было в случае, когда на нее зимой разбойники напали. Надеюсь, этого не случится. — Нет, потому что они увезут ее в безлюдную местность. Они оставят Фахише там на корм голодным животным, — уверила госпожу Чаглайан. — Иншаллах, — приложив на миг руку к сердцу, сказала Нурсида, — Чаглайан, оставайся пока здесь, в моих покоях, пойди на террасу и пригляди за детьми Фахише, Явузом и Гизем, я по делам, но я очень скоро вернусь. — Ладно. Нурсида Султан со счастливым лицом направляется из своих покоев в другой коридор, чтобы встретить там одного человека и, видимо, она будет рада встречи с ним, но кто же это будет? Я — Нурсида Султан, госпожа остроумия, силы и твердости, дочь султана Ахмет Хана и покойной матери своей — Гюльшен Султан. Умею ли я по-настоящему любить, искренна ли я во взаимоотношениях? Не будет ли являться постыдством, что я, будучи зрелой, имеющей взрослую дочь, снова, как маленькая девочка, влюблюсь в симпатичного человека? Аллах, умоляю тебя, несмотря на все мои прегрешения, направь меня на праведный путь, на тот путь, что ведет к выходу, свету. Ни за что не допусти, чтобы я кому-то отдала свое сердце, потому что сама я не смогу и кончиком пальца шевельнуть, ибо сердце мое живет по своим законам, я же — по другим. Мы — не единое целое, когда речь заходит о любви. Пред лицом любви все равны, ранги, положения, статусы, красота, возраст опускаются и ты забываешь об этом, знай это, Нурсида. Шехзаде Ибрагим уже несколько дней не видит своего младшего брата — Явуза и младшую сестру — Гизем. Он — единственный ребенок Фахише, не считая Махмуда, потому что тот сейчас в своем шатре, кого не заперли в покоях из детей жены султана, ведь Ибрагим по возрасту их превосходил. Пусть он еще подросток, но выглядит он уже, как молодой человек, шехзаде быстро возмужал, да и нрав у него жестокий. — Сообщите моей матушке, что я пришел, — подошел шехзаде Ибрагим к покоях Валиде Султан — своей матери. Аги покоев переглянулись и один из них ответил Ибрагиму: — Простите, шехзаде, вам не позволено видеть свою матушку. Это невозможно. — То есть как? , — ухмыльнулся Ибрагим. — Приказ Нурсиды Султан… — М-м-м, — судя по тону, Ибрагим был разозлен и лучше не вставать сейчас у него на пути, он приблизил голову к аге и ответил: — Знаешь, а мне как-то плевать на Нурсиду. — Но ведь она… — Делай, что я тебе велю! Открывай дверь! — Не могу, шехзаде, простите, это не в моей власти, — сказал тот, дрожа от страха. — Ладно… хорошо, — говорил так шехзаде Ибрагим, что сложно понять, что у него там на уме, — наш повелитель — султан Мустафа вот-вот с похода прибудет, перед ним за все ответите вместе со своей Нусидой Султан и Чаглайан! Нурсида идет к комнате для ювелиров. Она находилась неподалеку от бельевой комнаты. Войдя сюда, госпожа надеялась застать здесь Юсуфа Эфенди, не забывая, что он главный ювелир во дворце. Когда слегка приоткрыла одну из дверей, то увидела там одного Юсуфа, сидевшего за столом впереди двух больших окон, на которые по обе стороны висели из коричневого шелка шторы, поэтому в комнате нет лишнего солнечного света, но и не темно. — Юсуф, — скромно прошептала Нурсида, наконец войдя. — Моя госпожа, — всколыхнулся Юсуф, встав скорее со стула. — Помешала, да? — О чем вы говорите. Конечно, нет, прошу вас, проходите, — любезно отвечал Юсуф, протянув руку в сторону двух тахт, стоявших прямо напротив стола и окон, попросив этим госпожу присесть. Но Нурсиде неинтересно было просто сидеть и смотреть в сторону работающего ювелира, она и так день деньской сидит в своих покоях, занятая Фахише, она даже на прогулки в сад вместе с Чаглайан перестала выходить, поэтому женщина предпочла подойти к Юсуфу и насладиться его творениями. Эфенди сел, а Нурсида молча подошла к его столу, окинув его взглядом. Каких только шкатулок она там не увидела. В каждой из них лежало хотя бы по одному драгоценному камню. Можно было найти здесь все, что душа возжелает: жемчуг, малахит (зеленого, малахитового цвета камни с темно-зелеными или светло-зелеными полосами, текстурой на них), лазурит (синие, блестящие на свету камни), нефрит (камни бледно-зеленого темного цвета со слегка желтоватым оттенком), раухтопаз (разновидности кварца серо-бурого и черного цвета), рубин (красного, порой розоватого цвета камни), серафинит (имеет красивый зеленый или даже зеленовато-голубой оттенок, совершенно непрозрачен, а его узор похож на чароит), чароит (его цвета варьируют от коричневого, нежно-сиреневого до ярко-фиолетового с плавным переходом от светлых до насыщенных тонов. Цвет чароита, в основном, определяется примесями марганца), перламутр (аналогичен по составу с жемчугом, может иметь разные оттенки — от белого до практически черного, главная его особенность — переливчатость), изумруд (камень изумрудно-зеленый, благодаря наличию примеси соединений хрома), александрит (имеет стеклянный блеск, он способен менять свой цвет в зависимости от освещения), турмалин (могут быть практически всех цветов радуги. Разновидности по цвету имеют разные названия: ахроит — редкие бесцветные минералы; дравит — имеет желто-коричневые оттенки; сибирит — малиновые, лилово-красные, красно-фиолетовые; шёрл — камень черного цвета; хромдравит — от темно-зеленого до зеленовато-черного верделит — камень зеленого цвета; индиголит — минералы синего цвета; параиба — кристаллы синих оттенков: от бирюзового до фиолетового; рубеллит — от розового до красного), янтарь (имеет богатую цветовую гамму — от светло-желтого, золотистого до темно-коричневых и почти черных оттенков), сапфир (яркий голубовато-синий васильковый цвет, чем этот камень обязан примесям титана и железа).