***
Война завершилась непонятными событиями. Лучник попал в Мустафу, но жив ли он? Да! Султан Мустафа Хан жив, но очень плох. Пусть стрела и не была отравленной, как это обычно бывает, но она зашла глубоко в тело султана. Целый день уже его мучают эти боли. А австрийцы, которые сначала обрадовались, что Мустафа убит, сегодня утром получили весть о том, что Падишах жив, но ранен. Это событие подрывает австрийского короля, он на грани отчаянного решения. Дворец в Вене. — Да что ж этот султан самый живучий во всем мире?! , — стукнув по ручке стула, раскричался король, смотря на одного из своих верных стражников, встал, — ну никто не может с ним справиться! Что это за проклятье на Христианском мире такое?! Италия — раз, — засчитал правитель по пальцам, — мы — два, Иран — три, Франция — четыре! Такие сильные державы, и то не можем справиться с турками! Султан Мустафа своей живучестью напоминает своего деда — султана Ибрагима. Неужели Европа думает, что со всем справится Австрия? Венеция поджала хвост. Королева-регентша и ее маленький сынок ни на что не годятся! Иран боится и слово сказать султану! Как видно, этот долг стоит за нами, сам Господь этого пожелал. Что ж, мне надо написать письмо, — решился король, вновь сев на стул. — Кому будем писать? , — спросил стражник. — Моим верным тигрятам, — шутливо выразился король, — Николаю и Вильгельму, они же теперь Юсуф и Улама. Пусть знают, что на этот раз решение твердое, и если не убьют этого султана Мустафу, я их убью сам. Султан Мустафа лежит в своем шатре, в постели. Касым Паша, Рахман Паша и Гюрхан Паша рядом с ним. В то время, как он еще очень слаб, султан требовал возвращения во дворец: — Мы должны будем отправится в путь сегодня же, я больше не хочу здесь быть скорее нужно отправиться, я… я задыхаюсь от этого запаха, запаха войны, — затрудненно дыша, высказался Мустафа, — и что вы стоите? — Повелитель, вы еще очень слабы, — сказал Гюрхай Паша (муж Диляры Султан — дочери Нурсиды). — Вы смеете не повиноваться мне? , — поразился Мустафа, немного привстав. — Мы ведь только о вашем же здоровье… — успел сказать Касым, как повелитель тут же перебил его: — «Возвращаемся» говорю. Вы мне рану два раза обрабатывали, лекари сказали, что особой опасности нет. Если вы так переживаете до сих пор, рану можно снова обработать, еще раз. Но я сказал, что пора во дворец, и мы уезжаем! , — вовсе рассердился под конец Мустафа, чувствуя беспомощность ввиду своего состояния. Ему сейчас нисколько было не важно, что там с его врагами, что думает Австрия, а если он начинал думать об этом, то ему становилось очень дурно и тяжело, поэтому все мысли Мустафы были заняты скорейшим возвращением домой и собственным выздоровлением.***
ТопКапы. — Нурсида Султан ХазретЛери! , — послышался около покоев Ахмед Паши возглас. Паша уже склонил голову и тут вошла сестра повелителя. — Госпожа… — Ну что, Ахмед Паша? Говори быстрее, а то мне дурно сейчас станет, — торопила Ахмед Пашу Нурсида, и тот понимал ее беспокойство: — Не тревожьтесь, потому что волноваться не о чем. — Что? Получилось? , — с нарастающей на лице улыбкой спросила Нурсида. Глаза так и засветились, а душа начала обретать спокойствие. — Получилось, госпожа. Махмуд сослал Хасан бея, ну то есть предателя этого, в Японию, но не выполни приказа нашего повелителя! Не казнил его! — Ахмед Паша, ты еще умнее и успешнее, чем я думала! Не жалко теперь и все свои самые дорогие вещи подарить, — расщедрилась Нурсида Султан, не постеснявшись в таком деле обрадоваться своей удаче, — Иншаллах, хоть это нанесет Фахише, пусть и незначительный удар, да будет ею недоволен сам Аллах! — Образовалось два фронта, — с отчаянной иронией в голосе пробурчал Ахмед. — О чем ты? — Фахише Султан с Касымом Пашой и я с вами. — Если ты об этом, то да, ты прав, — согласилась Нурсида. — Боюсь, Нурсида Султан, нам не одержать победу. Кто я такой и кто Касым Паша. — Борьба идет между мной с Чаглайан и Фахише. Что Касым Паша, будучи Великим Визирем, что ты, занимающий среднее положение в совете, вы являетесь косвенными лицами в этой истории. При желании, вас можно отодвинуть на второй план и битва станет другой. Но так или иначе, — Нурсида вновь заулыбалась, вновь вкусила она свои плоды, — гнев не обойдет стороной шехзаде Махмуда. Я не хочу, чтобы конкретно шехзаде пострадал, пусть Фахише за родного сына поволнуется. Кстати, а где он? И Ахмед Паша ответил: — Шехзаде заинтересовался одной девушкой, сейчас он у нее дома. — Понятно, — игриво отозвалась Нурсида, обменявшись с Пашой счастливым взглядом. — Госпожа, не успел я в свои покои зайти, как услышал от Бонжука аги, что вы перенесли травму, упав со второго этажа общей спальни. Судя по словам Бонжука, вас Фахише Султан столкнула, — вспомнил вдруг Паша. — Кто еще на такое осмелился бы? За одно это ей придется ценой жизни ответить. Ахмед Паша, я вот скажу тебе сейчас честно, слов на ветер я не бросаю. Я сказала, что Фахише будет страдать и она будет страдать! , — с великой ненавистью и отвращением сказала последние два слова госпожа.***
Дом Эмине хатун. Женщина встретила шехзаде Махмуда уже с приготовленной едой на столе. У нее гора с плеч рухнула, когда вернулся семнадцатилетний парень, эта встреча была для Эмине долгожданной. — Махмуд, ты не представляешь, как я скучала, — расставляя на стол еду, рассказывала про свое минувшее состояние женщина, — как только ты покинул меня, я уже начала отсчитывать дни до того момента, как ты вернешься, а потом, — и в душу Эмине хатун прокралась печаль, терзающая боль, о которой лучше не вспоминать — неизлечимая болезнь в области половых органов, — а потом я немного отвлеклась, стала каждый день с утра до вечера находиться у своей подруги, ведь что одной делать дома, тем более когда мое сердце у тебя в руках, мысли все мои только о тебе. Ну что, приятного тебе аппетита, — улыбнулась Эмине и показала рукой все, что есть на столе, — хочешь, бери плов с мясом, вот запеканка, а в стакане свежевыжатый апельсиновый сок. Мы сама с подругой вчера сделали, и к счастью, ты вернулся очень кстати. Хоть попробовать успеешь, и я узнаю твое мнение. — Ты же знаешь, что я скажу, — с кокетливым взглядом и смехом в голове сказал шехзаде. — Прошу, будь откровенным, а — ответила Эмине шутливым жалким голосом, — не лукавь со мной, скажи, как есть. Махмуд испробовал глоток напитка и пришел в восторг: — Ты точно сама его делала? — А зачем мне тебе врать? , — еще шире улыбнулась Эмине, растрогавшаяся во мнении возлюбленного. Ей было так приятно это слышать в дни, когда ее гложет изнутри болезнь. — У нас шербет на подобии твоего сока по вкусу сравнимый только повара приготовить могут, и то не столь вкусно, — восхитился Махмуд, — поедешь ко мне во дворец и я скажу поварам… — и тут юноша резко замолчал, склонив книзу голову. Его сердце так и застучало, готовое выпрыгнуть из груди от встревоженности. Он сказал «дворец», а Эмине ни сном, ни духом не ведает, что Махмуд — один из сыновей Великого султана Мустафы. Ему весьма неудобно, что произошло все так резко, пусть он и сам собрался как-нибудь рассказать об этом Эмине, но вряд ли бы он решился на это; так бы и тянул эту тайну, ничего и не раскрыв, видимо судьба Эмине хатун узнать о жизни Махмуда. — Дворец? Ты живешь в собственном дворце?! , — приятно удивилась Эмине, — а он большой? , — со страстным любопытством спросила она. Махмуд сначала вдохнул в себя, а потом тяжко выдохнул, с трудом сохраняя радость на лице. — Неужели я что-то не то сказала? , — слегка обиделась Эмине, припустив голову, и Махмуд, увидев состояние возлюбленной, тотчас же встрепенулся: — Я тебе потом хотел обо всем этом рассказать, но язык… язык пожелал, чтобы сегодня это случилось. — Махмуд, прошу тебя, не говори загадками, я женщина простая, мне не понять этого… — Прости… я хочу тебе сказать… — Эмине задержала дыхание в ожидании, — я… — Махмуд, да что с тобой? , — не поняла ничего из происходящего сейчас она. — Как ты отнесешься к тому, что я сын султана Мустафы Хана — нашего повелителя и немало кому известной жены его — Фахише Султан. Слышала ведь о ней? Эмине молчала, не знала, что сказать, но через несколько секунд решила дать ответ: — Да, слышала… А почему ты это скрывал от меня? — Боялся. Ты не злишься сейчас на меня? — Ну что вы, принц… — Шехзаде, — поправил девушку Махмуд. — А. Вот как. Шехзаде, — Эмине встала из-за стола и сделала поклон, — я правильно делаю все? — За что ты так дуешься на меня? , — Махмуда в данных ситуациях обмануть было непросто. Она собственными глазами видел, что Эмине хатун обиделась на него, и слова из себя выдавливает. Он тоже встал со стула и подошел к ней: — Я тебя не оставлю с этой мыслью тут, ты поедешь во дворец султана вместе со мной. — Конечно, — еле-еле сказала она еще слово и тут, у женщины закружилась голова. — Эмине, — испугался Махмуд. — Давление, — успокаивающим голосом проблеяла она, — скоро пройдет, сейчас все будет нормально. — Ну так поедешь со мной? Я не могу оставить тебя здесь! — Вы ничего обо мне не знаете, принц! , — заплакала Эмине хатун, — Ой, шехзаде то есть, — и эта ошибка в слове еще больше ее смутила и огорчила, — у меня очень страшная болезнь! Я постепенно умираю! Не нужна я вам такая, бросьте меня, я вам испорчу всю жизнь! , — настолько заплакалась Эмине, что ей стало тяжко дышать. Это выносимое состояние готово было убить женщину, выжечь ее здесь и сейчас дотла. Что сейчас осталось в ее мыслях, так это покончить с собой. — Что за страшная болезнь? , — осторожно спросил Махмуд, — расскажи мне, и после мы уедем из этого места навсегда. Едет две кареты. В одной находился раненый султан, но уже лучше себя чувствовавший, а также Касым Паша, в другой — Гюрхай Паша, Рахман Паша. Озан бей же, не имеющий родственных связей с Династией, пока остался на своем корабле, радуясь победе на морском фронте. Мустафа сидел, езда кареты укачивала, и у него закрывались глаза, хотелось спать. Само собой, кто посмеет воспрепятствовать отдыху повелителя, все только «за», но у Великого Визиря — Касыма Паши — был неотложный разговор, и ему пришлось начать беседу: — Повелитель, появился важный разговор, о котором я чуть не забыл рассказать. — Рассказывай, — несколько сонным голосом отозвался Падишах. — Приграничный бей узнал от стражи, что Татьяна, та самая, что из русских земель сбежала к нам искать зашиты, — и Мустафа моргнул в знак того, что помнит об этом, — исчезла по пути в поместье, что вы ей отвели на время. — Как исчезла? , — удивился Мустафа, нагнувшись. — Разбойники напали. Хорошо, что красть было нечего, но что в этом случае обычно делают? — Только не говори, что ее похитили и требуют выкуп, иначе я… — только понадеялся султан, как Касым Паша огорчил его: — Так и есть, повелитель. И выкуп они требуют в сто пятьдесят тысяч золотых (по тем временам в Турции это была весьма большая сумма даже для богатой султанской семьи). — Сто пятьдесят? , — с нарастающим гневом и ошеломлением в сумме сказал Мустафа, — вернемся в столицу, я займусь этим делом. Покажу им, что значит предлагать султану мира выкуп.***
Поздний вечер. — Так, Чаглайан, — в панике и замешательстве едва не бегала по своим покоям Нурсида Султан, — молись, чтобы все получилось, на коленях стой, умоляй… уф-ф-ф… так, Явуз и Гизем с двумя верными мне служанками, сейчас уснули на террасе. — Надеюсь, не замерзнут, к ночи ведь дело идет, — и с сарказмом, и с действительным беспокойством сказала Чаглайан Султан. — Да не замерзнут, их теплыми шалями укрыли. Твой сын Башкурт где? — С Экбаль. — Ага. Значит так, Ибрагима я приказала запереть в покоях. К счастью, его покои далеко от покоев мамаши, а от моих — еще дальше. Звука он подать не сможет. Действовать мы с тобой должны незамедлительно, ни в коем случае не спонтанно, лишь бы сделать. Нет. Раз уж Фахише придется покинуть дворец раз и навсегда, нам нужно увезти ее силой. Ты нашла нам помощника?. И Чаглайан ответила: — Конечно. Это Йосеф ага. Он мастер своего дела. Йосеф сделает, что нужно, а я помогу. — Надеюсь, — с тревогой произнесла Нурсида Султан. — Он, наверное, уже пришел, пора идти к покоям Фахише, — вспомнила Чаглайан. — Вот и настал этот решающий момент, — еще больше разволновалась Нурсида Султан, да и как в такой ситуации не переживать. Чаглайан вышла из покоев Нурсиды, прошла пол-коридора, повернула направо, с дрожащим телом прошла еще один коридор и, наконец, вновь повернула направо, пошла по тому самому коридору, в конце которого располагаются покои Фахише, то есть покои Валиде Султан. Фаворитка султана и мать его сына увидела вдали, как она и полагала, своего помощника, окликнув его громким шепотом: — Йосеф! , — но тут почему-то как стоял в темном одеянии с капюшоном, так стоять и продолжает, Чаглайан повторила: — Йосеф ага! И когда Чаглайан уже к нему самому подошла, ага повернулся к ней. — Ты готов? Йосеф вытянул правую руку, показывая госпоже ладонь. — Да бери ты уже свои деньги! , — громко прошептала Чаглайан Султан, сунув ему в руку мешочек с вознаграждением. — Уйди в сторону, что стоишь? Чаглайан, как и было по плану, спряталась за толстой каменной колонной, встав боком к ней. Фахише Султан спала на диване своих покоев. Вдруг, ее страшно напугал резко начавшиеся звуки, издающиеся от отпирания двери. Дверь открыли и вошел Йосеф ага, сняв капюшон, чтобы ничего такого не заподозрили, но стараясь при этом не поднимать головы на госпожу. — Ты кто такой? , — с учащенной одышкой спросила вскочившая с дивана жена султана Мустафы, — или ты пришел меня освободить? — Верно, я позволяю вам выйти, моя госпожа. Срок вашего наказания истек. — Наказания, — произнесла Фахише с ухмылкой, но радости ее не было конца и края, — я хочу своих детей навестить, — сказала госпожа, подойдя к двери и выйдя на шаг за пределы покоев. Только Фахише Султан вдохнула с радостью воздух, как Йосеф ага, не имея с собой подходящего предмета, взял в руку кочергу, найдя ее возле горящего камина и, нацелившись, приготовившись, под прямым углом нанес ею удар по голове Фахише Султан. Госпожа тут же упала, потеряв сознание, прямо возле порога комнаты. — Слава Аллаху, — вышла Чаглайан Султан, завидев с улыбкой своими глазами, как упала ее соперница, — так, карета уже ждет? — Она за садом дворца, — отчитался ага. — Хорошо, давай… — не успела дальше продолжить разговор, как вдали, словно за тем или последующим коридором услышала: «Дорогу!». — Бонжук кого-то встречает, — с тревогой сказала Чаглайан. — Султан Мустафа Хан! , — закончил свой возглас евнух. — Повелитель приехал! , — выпучила глаза Чаглайан в шоке.