Аллах любит честных, добросовестных, уважает мудрых, почитающих старших, ненавидит лжецов, высокомерных, завистливых. Самое большое препятствие — страх. Самая большая ошибка — пасть духом. Самый опасный человек — лжец. Самое коварное чувство — Зависть. Самый красивый поступок — Простить. Самая лучшая защита — Улыбка. Самая мощная сила — Вера. Правоверным Аллах открывает путь, устилая его мягкими коврами, золотыми камнями, а для неверных, предателей и убийц Аллах подготавливает ряд тяжелых уроков, которые он обязан усвоить и впредь не совершать подобных деяний, несущих после себя мучения.
Падишах — тень Аллаха на Земле. Именно он стоит на ступени ниже Всевышнего, ведь он самый верный раб Аллаха. Но рано или поздно, заканчивается время одного правителя и наступает эра нового Падишаха, либо это сын предыдущего, либо же брат, в зависимости от порядков. Как будет править новый правитель, во многом зависит от предшественника, вложившего в нового султана те или иные достоинства. Итак, время одного султана заканчивается, наступает период следующего султана, и станет им тот, кем будет доволен Аллах.
Чаглайан Султан только успела вскочить с постели, не прибрав волос, не приведя себя в порядок, как в комнату вошел султан Мустафа, а Экбаль хатун вышла. — Повелитель, — с тяжестью выжала из себя слово Чаглайан, — если бы знала заранее о вашем приходе, то привела бы себя в порядок. — Ладно уж, хатун. Меня сейчас это не интересует. Фахише рассказала мне о том, о чем помнила. Оказывается, ее по голове ударили, и Мустафа вспомнил: — Мустафа мой, — нежно выдохнула Фахише, когда проснулась и увидела рядом с собой любимого мужа, — наконец-то вернулся. Вероятнее, у супруги султана были бы и более яркие эмоции, но отчетливо видно, что госпожа лишена сил и не способна на крики от радости. — Фахише, душа моя, сердце, плоть и кровь, солнце и звезды, роса моя и сладкая ягода, очнулась, Слава Аллаху. О-о-х, — вздохнул с легкостью Падишах, положив голову на подушку, неужто успокоившись, — теперь все снова, как прежде. Ты открыла глаза, и все прочее не имеет значения. Это похоже на пробуждение, на возрождение из пепла, не хочу вспоминать, что было до этого, какая уже разница. — Расскажешь мне, что было? , — попросила мужа Фахише Султан. — Без сомнений, — сладко прошептал Мустафа и, обняв двумя руками Фахише за спину и за все тело, он пододвинул ее ближе и горячо поцеловал в губы, потом он переместился к краю кровати и снова чмокнул сухие от состояния губы Фахише, что никак не вызвало брезгливость со стороны Мустафы. Шаль Фахише упала с кровати и она, ляг на бок, вспомнила о том рассказе: — Расскажешь все же, что произошло? Единственное, что я помню, как получила удар по голову какой-то железякой, и больше ничего не помню. Удивительно, но я даже не помню, в каком месте это произошло, но кто-ото меня точно по голову ударил. Мустафа, что делать? Султан по-прежнему оставался в гневе из-за этой истории: — Найти бы эту тварь и вырвать ей сердце. Как раз перед моим возвращением на такое осмелились. Лекарши ночью приходили, говорили, что ты скоро вернешься к силам и в целом восстановишься. — Дай Аллах. — Сейчас она отдыхает. Повезло тем подлецам, что Фахише не помнит, кто это с ней сделал, иначе бы они уже умерли на плахе, — с тонким намеком, но это лишь по мнению Чаглайан, сказал султан. — Повелитель, хочу вам объяснить все. Поймите, мне незачем отдавать приказ об убийстве Фахише, тем более таким образом, что ее ударили по голове, — попыталась защитить себя Чаглайан, периодически между словами хмыкая. — Чаглайан, ну, а кто? Нурсида Султан? — Да что вы… — В смысле? По сути, только она остается. Ты думаешь, я не знаю, что вы враждуете? Вспомни, а когда-то ты ее служанкой была, — задевая все чувства своей фаворитки, напоминал повелитель. Вдруг, ни с того ни с сего, в покои к Чаглайан вошел личный охранник Мустафы: — Повелитель. — А ты что здесь делаешь вообще? , — не понял Мустафа. — Срочное дело. — Потом. Не видишь, я занят? , — несколько рассвирепел он. — Повелитель, поймали одного человека. Сегодня ночью схватили наши стражники. Когда его взяли, он пытался покончить с собой, когда понял, что ему несдобровать, видимо, он кому-то служит. После этого Чаглайан догадалась, что речь идет ни о ком ином, как о Йосефе аге. — Повелитель, — подошла к султана Чаглайан с жалобным видом, — позвольте выйти. — Не плачь, будь здесь, — отрезал Падишах. И Чаглайан, отвернув голову и отойдя, пока Мустафа отдает приказ привести Йосефа, заплакала, не смогла удержать себя. Она думала, что в тот момент, когда ее чуть не застал в первый раз султан из-за Фахише — это самое ужасное волнение, когда сердце от перепугу может остановиться, но то, что она чувствует сейчас, в несколько раз тяжелее, чем было тогда. Женщина начала проклинать свою судьбу, у нее было желание покончить с собой, найти себе единомышленника, чтобы ее вывели отсюда, спасли от злобы Падишаха. И вот, Йосефа ага, взятого за обе руки, притащили в покои. — Как тебя зовут? , — сурово спросил Мустафа. И Йосеф, чтобы случайно не разболтать нигде свое имя, решил солгать: — Ахмед мое имя. Ахмед… — Ахмед, — самодовольно улыбнулся Мустафа, — почему из дворца решил сбежать, Ахмед ага? — Нет, я в гареме не агой был, — спохватился тот. — Тем подозрительнее. Ну и кто же ты такой тогда? Йосеф что-то фыркнул себе под нос, исподлобья поглядывая на Чаглайан в ночном халате, тем самым пытаясь узнать у нее, что ему нужно сказать сейчас. — Перед тобой стоит Падишах! , — страшно закричал Мустафа рычащим голосом, — никакая тварь еще не посмела себя передо мной так вести! Ты что, наглее всех тех, кому я головы снес с плеч?! Я никому не позволю, — несколько понизив голос, султан закрутил перед Йосефом указательным пальцем, — чтобы кто-либо себя так вел передо мной. Запомни! , — остыв, Мустафа продолжил расспрос, — а теперь рассказывай о себе. Я тебя слушаю. — Повелитель, пощадите меня, ведь я ни в чем не виноват. — А зачем тогда тайком убегал из дворца? Свидетели были! Они и сейчас есть. Тебя видели! Понимаешь ты или нет? , — подошел Мустафа лицом к лицу к аге, приподняв руку с напрягшимися пальцами. Чаглайан стояла, теребя себе пальцы, она молилась Аллаху, чтобы скорее закончил этот жуткий разговор, и она успокоилась. — А вообще, — задумал что-то рассказать Йосеф, Чаглайан Султан… — на этих словах по Чаглайан промчалась дрожь и ей стало тяжко дышать, она остановилась в движениях, обернулась к Йосефу аге и Мустафе. — В смысле Чаглайан? , — изумился султан, насупившись. — Она одна из тех, кто велела это сделать. — Я тебя убью, тварь! , — Чаглайан Султан вышла из себя и немедленно подошла к Йосефу, ибо у нее было желание раскромсать предателя на части, стереть с лица Земли, отправить в ад его. — Остановись, подлая змея! , — Мустафа тут же переключил всю свою ярость на фаворитку, схватив ее за горло, — неужели ты могла так со мной поступить? А? Ты что, убийца?! , — затряс султан Чаглайан голову, — да откуда ж в тебе столько жестокости?! Неужели ты способна убить мою жену и управляющую гаремом?! Чаглайан замерла, она закрыла глаза, приблизила к себе руки ввиду самозащиты, и Мустафа толкнул ее на тахту. После этого, Падишах подошел к Йосефу: — Даже то, что ты в этом сейчас признался, не сохраняет тебе жизни. Ты поймался, куда тебе бежать? Стража! Перережьте ему горло, как для надежности, а уж потом киньте в море. Йосеф понял, что бесполезно сопротивляться, несмотря на желание жить. Когда все разошлись, и Мустафа с психу громко захлопнул двери, Чаглайан сжала правой рукой ковер и закричала до боли в горле. У женщины началась истерика, да такая, что ей понадобится врач. Она резко вскочила с пола, скинула с полочки две вазы с цветами, опрокинула о пол зеркало, снесла со стола все подсвечники, забила руками по столу, пнула поднос с завтраком, схватила с дивана постельные одеяла и зашвыряла их по комнате, бросив в угол. Женщина уселась на тахту, часто-часто дыша и, ударяя руками по бокам тахты, издавала крики. — Я ненавижу! Ненавижу всех и все! Терпеть тебя не могу, султан Мустафа!!! Да сотрется с лица Земли эта чертова Османская империя! Ненавижу! , — она снова поднялась с тахты, перевернула на бок стол, схватила с полки лукумницу и кинула ее о стену, — ненавижу вас всех! , — села она на тахту, затопала ногами по полу и поднесла руки к лицу.***
Через пару часов Мустафа созывает совет Дивана. Для него было собрать их всех, как пройти через огонь. Сейчас ему совсем это не кстати, но нужно решить вопрос с похищением той русской девушки — Татьяны, прибывшей в лагерь к Мустафе. В зале приемов собрались уже все Паши, в то время как султан Мустафа давно восседал на краю кровати, ожидая прихода остальных. В итоге, когда все уже были в сборе (Первый или Великий Визирь Касым Паша, Рахман Паша, Гюрхай Паша, Хадым Ахмед Паша, Озан бей и даже семнадцатилетний шехзаде Махмуд, Ахмед Паша попросил его прийти, когда тот и не подозревает, что Паша по подстрекательству Нурсиды Султан собирается нажаловаться на Махмуда — он не выполнил приказ своего отца-повелителя, не казнил предателя — Хасана бея). — Раз все собрались, давайте начнем. И скорее только, — подчеркнул Мустафа, — у меня с гаремом проблем полно и так. Начнем с тебя, Касым Паша. Рассказывай, что там с Татьяной хатун. В плену все-таки? — Ее захватили в плен и требуют выкуп иранские сипахи. Представляете? Все это случилось накануне войны и Персия решила бросить нам вызов, — объяснился Касым Паша. — Нечестивцы, — прорычал в сторону Мустафа, но после вновь взглянул на всех, — думают, мы не сообразим, как надо поступить в данной ситуации. Они забыли, что мы самая Великая Империя из всех когда-либо существовавших. Мы не сгорим в огне и не утонем в воде. А плен… Если они надеются на выкуп, то очень глупо. — Сумма высокая. К тому же, я вновь получил от них письмо. Там указан адрес их местонахождения, и еще они написали так: «Каждый потраченный вами впустую день равен пяти тысячам золотых». Таким образом, они подсчитали, мы им должны отдать двести десять тысяч золотых. — Следи за выражениями, Касым Паша, — злостно посмотрел Мустафа на своего полномочного представителя, — мы никому ничего не должны и не были должны никогда! Я тебе на первый раз такое прощаю, Паша, ибо ты мой Великий Визирь, — и он обратился ко всем остальным визирям: — Смотрите, это вам урок, чтобы и вы таких ошибок не совершили. Касым Паша, — вновь глянул он на Пашу и тот сделал в ответ поклон, — собери солдат, отправляйся по адресу, что они тебе написали и разгроми похитителей. Ты сможешь, я знаю. — Готов на все ради повелителя, — ответил Касым. — Повелитель, — неожиданно вмешался Хадым Ахмед Паша, выкрав свободные минуты. — Что такое, Ахмед Паша? , — поинтересовался повелитель у визиря о его настроении. — У меня есть к вам важное дело. Касается меня и шехзаде Махмуда, — тут юноша взглянул на Пашу, полагая, о чем сейчас пойдет разговор. — Говори, — дал волю Ахмеду Паше Мустафа. — Надеюсь, вы меня простите за такое, но шехзаде Махмуд пошел против вашего приказа, то есть он не казнил Хасан бея, а отправил его на позорную службу в Японию. — Махмуд, — поднялся с широкого сиденья Мустафа, — я не верю, что мой любимый сын мог плюнуть на мое повеление. — Повелитель, — замялся шехзаде, — я вам не знаю даже, как сказать, но так получилось. Советы Ахмеда Паши внушили мне такое решение. Простите, клянусь, и еще раз клянусь, что такого больше не повторится, просто в этот раз я руководствовался чувствами, а не вашим повелением. — Сынок мой, — хотел было сначала перейти на крики султан Мустафа, но решил по душам поговорить с сыном, хоть все их и слушали, — я старше тебя, я твой отец, твой повелитель, у меня больше опыта по этому вопросу, однако я не осуждаю тебя. Запомни и поверь мне. Я никогда не отдам такого приказа, который поставит тебя под сомнение, — пояснил Мустафа своему сыну и, распустив Пашей, искоса взглянул на Ахмеда Пашу, тот это заметил, но не подал никакого в ответ знака.***
Окрестности деревни Нергиши близ города Кафы. Касыму Паше удалось собрать ровно сто солдат, многим из которых вообще не придется участвовать в битве. Все, что нужно сделать Визирю, так это выманить из двухэтажного дома похитителей и спасти Татьяну. Уже темнеет. Один из солдатов по повелению Паши подкрадывается к дому, берет камень и со второй попытки попадает в окно дома на втором этаже. Что Касым Паша, что его воины, все замерли в ожидании кровопролитного боя. Прошло пару минут, но из дома и носа никто не высунул. Касыму пришлось ворваться внутрь, ведь выбора ему больше не оставили. Двадцать солдат, шедших впереди Паши распахнули двери и вбежали внутрь. Вдруг, показалось двое мужчин, спускавшихся с дряхлой деревянной лестницы, как впрочем и весь дом, вниз. — Кто такие? Путники? Заблудились что ли? , — спросил один из двоих, — или вы тот самый Паша, — заметил он Великого Визиря даже средь воинов, — что обещал принести нам деньги? Это вы-ы! Так вы привезли, что мы просили? — На улице ваши деньги стоят, — правдоподобно наврал Касым Паша. Эти два парня вышли наружу и, как уже было тщательно спланировано, воины закрыли двери с внутренней стороны дома, а снаружи остались все остальные солдаты. Один из них ухватил за горло первого похитителя и достал нож, в то время как со вторым сделали тоже самое. И теперь их обоих ждал страшный конец; воин Паши ножом в сердце пырнул разбойника, потом снова, снова и еще раз. Со вторым сделали тоже самое. — Кто вы такие?! , — перепугался последний, третий похититель, спускаясь с верхнего этажа. — Где Татьяна? , — с суровым и озлобленным лицом подошел Касым Паша к парню и взял его за горло. — А ты скажи, где наши деньги, и я расскажу, где девушка, — с выпученными глазами и замершим сердцем произнес похититель. — Не нужно, — иронично сказал Касым Паша и хладнокровно свернул ему шею с характерным хрустом. Тот замертво упал на грязный деревянный пол, просвечивающий через щелки досок всю грязь, отходы мышей и крыс, и сильную вонь снизу. Солдаты с Касымом забежали на второй этаж и, поблагодарив Аллаха, благополучно вывели оттуда дрожащую не столько от холода в доме, сколько страха и стрессов, Татьяну. Когда ее спасли, девушка заплакала от радости. Касым Паша с гордостью возвращается во дворец, оглядываясь на трупы. Он думал, их будет очень много, а оказалось, бандитов было всего ничего. Паша очень устал от постоянных неурядиц, и он поблагодарил Всевышнего, что тот не осложнил его путь, а напротив — помог ему. — Моя госпожа, — с удивлением в комнату к Чаглайан вошла ее служанка — Экбаль хатун, приведшая семилетнего Башкурта. Она с ужасом смотрела на бардак в покоях, догадываясь, что было с Чаглайан. Не успела Экбаль и подойти к Чаглайан Султан, как в покои вошла Нурсида Султан. Экбаль поклонилась, взяв Башкурта за руку. — Хатун, выйди. Оставь меня с ней наедине, — попросила девушку сестра султана. Та вышла вместе с мальчиком. Нурсида окинула взглядом комнату и резким движением подсела к Чаглайан, схватив ее за плечи и попробовав обернуть ее лицо к себе: — Опомнись, Чаглайан! Что ты творишь?! — А вы знаете, что произошло, госпожа? Я что, спокойно должна сидеть? — Я прекрасно знаю, что произошло. Уже успели рассказать. Пусть нас разоблачили, пусть все пошло прахом, но мы не должны сдаваться. — Я это понимаю не хуже вас, — поддакнула та. — В худшем случае тебя разлучат с Башкуртом и выгонят навсегда из дворца. А меня… полагаю, со мной сделают то же самое. Пусть Диляра взрослая, но мне запретят видеть ее, — поразмыслила Нурсида Султан о том, что можно произойти, о том, чего она так остро не желает. — Госпожа, — нервозными движениями Чаглайан тряхнула головой, дабы скинуть с лица волосы, вытерла руками слезы и вынесла себе утверждение, — если султан Мустафа сделает еще одно враждебное действие против меня, то я… — Ты убьешь Фахише, чтобы сделать ему больно? — Нет. Я буду воевать не только против Фахише, но и против султана Мустафы. Я клянусь, — с болящим горлом, с дергающимся глазом и учащенном биении сердца заявила Чаглайан Султан.***
Спустя два месяца. Султан Мустафа полностью отдает себя в эти дни Фахише Султан. Она чувствует себя сейчас самой счастливой. Она верила, что после таких невероятных страданий в гареме, ее должна ждать награда за это, спокойная и красивая жизнь. Она находится под личной защитой султана Мустафы. Отныне Нурсида и Чаглайан уже не с повелителем, именно поэтому они не рассказали, что произошло в гареме в его отсутствие. Чаглайан разлучили с Башкуртом и не разрешают ей его даже видеть. Диляра Султан благополучно живет в новом особняке вместе со своим мужем — Гюрхай Пашой. Госпожа на втором месяце беременности без десяти дней. Несмотря на то, что Гюрхай несколько старше племянницы султана Мустафы, это не препятствует их горячим взаимным чувствам. На глазах шехзаде Махмуда происходит самое ужасное: Эмине хатун совсем ослабла, она слегла, лежит в постели, ей очень плохо, поэтому шехзаде намерен собрать всех самых лучших и опытных лекарей. Мнение Фахише Султан об Эмине хатун сначала было отрицательным, она возмущалась, что любовница сына на десяток лет его старше, но потом привыкла и полюбила ее, видимо, из-за того еще, что женщина больна, и лишние крики только усугубят ее. Нилюфер Султан (дочка покойной Айнур) стала почти взрослой. Она продолжает дружить со своей двоюродной сестрой — Эсмой Султан (дочь Мустафы от покойной фаворитки). Сейчас февраль 1634 года. Юсуф Эфенди и Улама ага получают письмо от австрийского короля: «Время пришло, как по мне. С султаном Мустафой пришло время расправиться. Мы и так долго ждали. Вильгельм, Николай, что хотите делайте, но выполните мой приказ. Понемногу, помаленьку мы развалим империю османов.» Улама и Юсуф с опаской переглянулись и начали думать, что делать.***
К вечеру, когда Нурсида Султан прогуливалась неподалеку от своей комнаты, она внезапно встретилась с Юсуфом Эфенди, державшим незаметно в правой руке маленькую шкатулочку. — Юсуф, — искренне заулыбалась сестра султана, — ты пришел. — Да я, признаться, шел мимо, даже не думал заглядывать к вам, небесной красоты госпожа, — засмущался Юсуф. Невольным свидетелем их разговора стал муж Нурсиды — Рахман Паша. Он услышал этот разговор и встал за стеной, заинтересовавшись и даже запаниковав. — Спорим, ты шел не мимо, мои глаза все-е-е видят, — шутливо и завлекательно произнесла Нурсида Султан, указывая взглядом на руку Эфенди. — Это вам, госпожа, — на этих словах Рахман Паша глазком глянул из-за стены, что сейчас происходит с его женой. Юсуф Эфенди открыл шкатулку и вынул оттуда лазуритовое кольцо, аккуратно надев его на безымянный палец госпожи. В этот момент Нурсида посмотрела прямо и заметила своего мужа, в то время как он резко спрятался. — Юсуф… — пересохло во рту у госпожи и та, нежно проведя по его предплечью ладонью, подошла к соседнему коридору. Рахман Паша, как только увидел ее, сейчас же час склонился: — Нурсида Султан… я ждал вас, госпожа. — Вон отсюда, — с комом, подобравшимся к горлу, проблеяла Нурсида, — убирайся. Я видеть тебя не могу, и голоса слышать не хочу, уходи. — Но госпожа… — Давай. Давай, беги, рассказывай обо всем повелителю. Ну же. Уйди от меня, Рахман. Я не желаю тебя видеть в султанском дворце. Собирай вещи, вернешься в Каир. Только ради Диляры — нашей дочери — я сохраняю тебе на плечах голову, — вполне размеренно и стабильным жалким голосом сказала сестра Мустафы.***
Наступает следующий день. Юсуф и Улама встречаются в комнате покойного Хызыра Паши, которая сейчас пустует. — Ты подумал, что можно сделать? , — первым спросил Улама у Юсуфа и тот ему отвечает: — Как не подумать. Я знал, что у тебя в голове нет никаких идей. Поэтому… — Ну так что? — Поэтому я расскажу тебе свой план. Султану Мустафе скоро подадут завтрак. А у меня есть вот это, — Юсуф достал бутыль с ядом темно-зеленого цвета. — В таком случае, мне придется пойти на кухню и лично доставить поднос султану. — У меня все расписано по этапам, — успокоил друга Юсуф Эфенди, — после содеянного ты сразу сбежишь. А я за тобой потом тоже покину дворец. Господь да поможет нам. Хоть бы все получилось… значит так, слушай… — Юсуф стал рассказывать запланированные действия. В ташлыке (дворик возле общей спальни девушек) появляется спасенная из плена Татьяна хатун. Султан повелел доставить девушку во дворец. — Госпожа, — радостно подбежал Бонжук ага к новоприбывшей. — Госпожа?! , — растопырила очи девушка, а после забавно посмеялась от искреннего счастья, что ее так назвали. — А что не так? , — удивился Бонжук, — я пришел вам сказать, что повелитель передал вам подарок. — Подарок? , — так и засверкала Татьяна, став вглядываться в руки евнуха. — Но подарок не материальный. Повелитель вам имя подарил. — Имя? — Теперь ваше новое, мусульманское имя… — и Бонжук сделал короткую паузу, — Рабия. Запомните. Рабия. — Так все необычно, новое имя… — восхищалась порядками и подарком девушка. Улама ага на грани наступления своего звездного часа. Он несет поднос. Для точности, он опустошил бутыль, вылив отраву до последней капли в суп. — Повелитель, — постучали к султану в дверь, и Мустафе привиделся Хызыр Паша в белом одеянии. Падишах увидел, что тот кивком головы просит его как бы подойти к себе. — Повелитель, ваш завтрак, — сказал вошедший стражник, получивший еду из рук Уламы аги. — Можешь идти, — с улыбкой произнес Мустафа и стражник покинул покои. Но он все равно не может понять, что это сейчас была за галлюцинация. В это время Фахише Султан встречается с Касымом Пашой для некоторых важных переговоров в мраморном павильоне. Султан берет ложку и, посмотрев на свое отражение, ему вновь показался кто-то в белом одеянии. Это было лицо его покойной матери — Гюльшен Султан. Та также, как и привидевшийся Хызыр Паша, махнула только рукой, а не головой, в свою сторону. — Что происходит, — даже занервничал Мустафа, но перестал думать о плохом. Он наполнил ложку супом и проглотил содержимое. Ему так показалось вкусно, словно он перенесся в детство. Падишах отломил кусочек хлеба, глянул в окно и почувствовал, что изо рта что-то течет. Ему показалось, что это просто либо слюна, либо тот же суп, но когда Мустафа вытер эту жидкость, то убедился, что это кровь. — Что происходит?! , — вскочил с подушки Мустафа. Кровь потекла импульсивным потоком. У султана волосы поднялись от шока. — Стража! Стража, сюда! Стража-а-а! В это время Улама ага перерезал горло сначала одному стражнику, а когда второй это заметил, то Улама ага ловко опрокинул его на пол и проткнул его спину несколько раз короткой саблей, пока тот не испустил дух. — Стража! Сюда-а-а! Стража! Фахише! , — Мустафа страшно запаниковал. Он свалился на пол на спину, а кровотечение не останавливалось, к тому же, кровь пошла и из носа. Падишах в одно мгновение лишился физических сил. У него пропал слух, в ушах начался какой-то писк, оглушающий его. Он хотел закричать, но чувствовал, что не может, не может даже слова произнести. В итоге, кровь хлынула из второй ноздри и султан Мустафа закрыл глаза, смотря на потолок. Навеки султан погрузился в глубокий сон, отныне, все уже не будет, как прежде.