Султан Мустафа. (Выдуманная эпоха)

— Госпожа. Чаглайан Султан. Что она вам сделала? Вы же в порядке? , — заволновался Ахмед Паша, подсев на кровать раненой женщины, оглядев ее от темени до самых кончиков пальцев на ног. — Благодаря тебе, Паша, я не пострадала. Никогда не забуду того, что ты сделал для меня и Нурсиды Султан, а также то, что продолжаешь делать, — отвечала с успокоением души Чаглайан, правда постоянно кривясь от возникающей колющей боли в подреберье, — Фахише… Фахише заплатит мне за попытку ударить госпожу. Я самолично убью ее, — наконец, Чаглайан Султан удобно улеглась на кровать, делая постоянную тяжелую одышку. Ахмед Паша ни в коем случае не хотел задевать чувств Чаглайан Султан и еще больше ранить ее, но ему на ум пришли подобного рода мысли, и он их озвучил госпоже: — Она мстит вам. Это же очевидно. Око за око, зуб за зуб. Она сюда, полагаю, пришла с вами разбираться по поводу Касыма Паши. Ох и больно задела ее потеря столь верного Великого Визиря. — А теперь вспомни, из-за чего все началось. Фахише сама ему приказала разделаться со мной, убить прямо на Заседании Совета, — горько ухмыльнулась она, — судя по всему, а теперь, без зазрения совести еще что-то предъявляет мне. — Каков будет ваш приказ в отношении Фахише? Пришло время принять важное решение, я думаю. Чаглайан Султан дотянулась дрожащей рукой до кружки с водой и с жаждой опустошила его, поставив обратно, на место. Чтобы принять значащее решение, она не могла с бухты барахты объявить о нем. Пришлось все соразмерно расставить по полкам, остыть от гнева, и сделать вывод в адекватном состоянии. Итак, Чаглайан готова озвучить Ахмеду Паше то, что она приняла: — Дело будет таким: сначала мне необходимо как следует поправиться и встать с этой тяжелой кровати. После мы отправим Фахише в старый дворец, больше я ни минуты ждать не буду. Если не поедет, то лишится всех своих детей. Я сотни раз ее предупреждала! Постоянно! , — затычила указательным пальцем Чаглайан, облокотившись на локти, — не только шехзаде, но и от Гизем Султан избавимся. Главное, не потерять друзей, а мне главное — выздороветь, не могу я уже просто лежать, лежать и отлеживаться здесь. Я так только время теряю! — Аллах пожалеет вас, госпожа. Я в этом уверен, — заверил Чаглайан Ахмед Паша. — Госпожа?! , — вздрогнула Рабия хатун и выронила из руки чашечку-благовония, когда Фахише Султан неожиданно «влетела» в свои покои. Девушка тут же подняла то, что только что опрокинула, и не смела делать ни одного лишнего движения. — Они, видите ли, объединились в союз! , — стала всхлипывать Фахише, ходя по покоям, намекая на Ахмеда Пашу, Чаглайан и Нурсиду Султан, — вместе сплотились. Вместе творят во дворце беззакония! Как они вообще собираются управлять столь огромной империей?! У Башкурта еще молоко на губах не обсохло, а он уже султаном стал! И, главное, ходят, виляют хвостами, хвастают, мол, вот, какой мы крепкий сплоченный союз! Задирают кверху головы, выставляют себя большой дружной семьей! Это сегодня у них цветут сады, а завтра их союз распадется! и они примчатся ко мне, будут обвинять меня в том, что у них ничего не получилось! , — уровень эмоций у Фахише Султан весьма зашкаливал, — и их союз распадется! , — еще хлеще крикнула Фахише, — я сравняю их всех с Землей, начиная от Ахмеда Паши и заканчивая Башкуртом! Никого щадить не буду! Ни-кого! , — после этого, когда Фахише высказалась, она направилась на террасу, отшвырнув в сторону колеблющуюся от ветра длинную штору. Хотя это и террасой назвать было нельзя, потому что она находилась прямо у самых ног, давая вид на сосновый лес. Единственная госпожа в гареме, которая по-прежнему не питает враждебным чувств к Фахише Султан, но конкретно и не поддерживает ее сторону — это Диляра Султан — дочь Нурсиды Султан, которая родит через неделю-другую. Что касается еще двух госпожей-сирот, которые рано остались без родителей — шестнадцатилетняя Эсма Султан (дочь покойных султана Мустафы и Долунай хатун) и семнадцатилетняя Нилюфер Султан (дочь покойных Айнур Султан и Зинната Паши). Они дружат с самого детства, и даже сейчас, когда в гареме кипят страсти, они не откланяются ни в чью сторону, стараются быть незаметными. Проходит неделя и три дня. Дворец Диляры Султан (дочери Нурсиды) и ее мужа — Гюрхая Паши. Супруги славно трапезничают за одним столом. Сегодня им подали запеченного ягненка, плов с дольками лука, на десерт же — локма. — Лекари говорят, что нельзя есть много острого и жирного, — скромно призналась Гюрхаю Диляра Султан, — но я нарушаю этот запрет, ибо, — госпожа еле слышно хихикнула, — видя перед собой такие вкусности, я не в силах удержаться. — Уже скоро… — мечтательно произнес с улыбкой Гюрхай Паша, положив локоть правой рукой на соответственную ногу, посмотрев на живот Диляры. — Я начинаю отходить от смерти дяди-повелителя, ведь… так или иначе траур нести вечно нельзя, иначе как тогда жить? — Вы правы… — согласился Гюрхай, а потом глубоко выдохнул, решив развить эту тему, — жаль, что государство досталось неопытной госпоже. Той, которая еще вчера была обычной наложницей. Ну как такое могло свершиться?! Это ж какие силы вознесли ее на такую высь? — Вот и я про то же, — отвечала Диляра, полакомившись очередным кусочком локмы, — самое скверное, что Падишахом сейчас является ничего не понимающий мальчишка. Ну, как-никак, он мой двоюродный брат… вот мы все одна семья, а мы такие разные, что порой, не верится, что и… а! , — Диляра Султан резко вскрикнула, будто неожиданная судорога охватила сначала все тело, а потом конкретно в области туловища, возникли сильные болевые ощущения, стало не по себе, и Диляра Султан начала догадываться, что это может значить. — Неужто роды? , — предположил вслух Гюрхай Паша, однако в себе корил себя же за то, что он уже минуту сидит колом и ничего не собирается предпринимать, и поэтому Гюрхай тотчас же себя отряхивает: — Стража! — Слушаю, Паша, — вошел высокий черноволосый стражник с заплетенными по обеим сторонам от лица косичками. — Быстрее отведи Диляру Султан в больничное крыло! , — прокричал Гюрхай Паша. — В больничное крыло? , — удивился тот. — У госпожи роды начались, роды! Остолоп! А ну сейчас же беги за акушерками! Стражник понял, в чем дело, и через несколько секунд его след простыл. — Я помогу тебе встать, — принялся помогать своей супруге Паша. — Что ж они так резко начались-то а? А-а! , — каждая последующая схватка для госпожи была все больнее и острее. Она была готова бегом помчаться к больничному крылу, чтобы ее ребенку ничто ненароком не причинило вреда. Фахише Султан по-прежнему внушает страх своим поведением: она также стоит на террасе своих покоев, опустив руки на балюстраду и о чем-то сконцентрированно думает. — Госпожа, все в порядке? , — робко поинтересовалась Рабия хатун. Фахише Султан изобразила на лице горькую усмешку, проанализировав поведение своей служанки: — Что мне в тебе нравится, Рабия, ты никогда не оставляешь меня одну. Никогда. Даже, когда видишь, что я очень нервная, и лучше держаться от меня в стороне. Ты правильно делаешь. Не обращай внимания, если я замкнусь в себе, или сильно накричу на тебя. Обижайся, таи злобу, но не оставляй меня одну. Нигде. — А как же иначе? , — несколько не сообразила, что имела ввиду ее хозяйка, — я — ваша преданная раба, поэтому как я могу хотя бы на миг закрыть глаза, где есть вы? — Понятно, все. Я вижу, что ты очень верная рабыня, — обернулась Фахише Султан, посмотрев на Рабию, — я долго размышляла, и пришла к выводу. Я знаю, кто стоит за покушением султана Мустафы и уже почти уверена. — Не томите! Кто это? Улама ага, о котором вы говорили? — Да, — твердо отвечала Фахише, — он. Он сразу же, — закрутила указательным пальцем госпожа, — сразу же после его смерти скрылся из дворца. Это я поначалу не обращала на это внимание, но теперь, когда его пропажа непосредственно связана с расследованием смерти Мустафы, мне пришлось все вспомнить. Теперь надо найти тех, кто хоть как-то еще был с ним знаком, и желательно, друзей. — Надеюсь, у вас есть кто-нибудь на примете? , — уточнила Рабия хатун. — Да, есть. Я думаю… это Юсуф. Юсуф Эфенди. — Ювелир — Юсуф Эфенди? , — свела в кучу брови Рабия. — Он самый. Я тут повспоминала из прошлого, что у Мустафы с ними были конфликты. Они даже, ну то есть Улама и Юсуф, передавали друг другу какие-то письма, а потом еще Юсуф вечно такой тихий… все! Я попала в самое сердце! Юсуф — точно друг Уламы аги! , — осенило Фахише Султан. — Получается, они предатели, а то и лазутчики… — сделала для себя окончательный вывод Рабия хатун. — Пойдем прямо сейчас к нему. Я заставлю говорить эту тварь! , — решилась Фахише Султан и смело вышла из покоев, а за ней только поспевала Рабия. Поднявшись наверх по слегка потрескавшейся каменно-мраморной лестнице, ввиду влаги и сырости, Фахише Султан устремляется к мастерской дворца.

***

— А-а-а! , — Диляра Султан изо всех сил старалась помочь своему ребенку выйти на свет. Роды в самом разгаре. Лекарши крутятся в больничном крыле то там, то здесь, стараясь успеть везде, чтобы ребенок роженицы не пострадал и благополучно покинул нутро матери. Гюрхай Паша же был в своих личных покоях. Он старался меньше переживать, чтобы случайно не накликать на жену беду. Единственное, что он себя позволял сейчас, так это молитвы Аллаху, ведь у него вот-вот появится сын, а может и прекрасная красавица-дочь. Прошло некоторое время, а для Гюрхая эти минуты оказались целой вечностью. Входит служанка и сообщает ему новости: — Паша Хазретлери, — поклонилась она, — наша госпожа очень плохо себя чувствует. Не можем привести в сознание. — Как это? , — взъерошился Гюрхай, встав с дивана, — почему? — Об этом знают только лекари… — А… ребенок?.. — с волнением спросил Гюрхай Паша, бегая глазами то вправо, то влево. — Госпожа благополучно родила. Отныне у вас и у нее есть сын — султанзаде. — У-у, Хвала небесам, — заморгал глазами Гюрхай Паша, взбодренный столь радостным известием, — а с Дилярой Султан-то все же что будет? , — мужчина поспешно направился к больничному крылу. — Об этом вы можете узнать у акушерок, — добавила рабыня, в душе также переживавшая за Диляру.

***

Дворец ТопКапы. Фахише Султан уже у самых дверей мастерской. Триумфально зайдя туда, с надменным и весьма наплевательским на все происходящее взглядом, она попросила подойти к ней Юсуфа, находившегося на предпоследнем рабочем столе возле окна: — Юсуф Эфенди! — Госпожа, — мастер Джафер Эфенди подошел к ней и любезно поклонился. Юсуф отреагировал на зов госпожи только поклоном, и дальше продолжил заниматься своим делом. — Юсуф Эфенди! , — грозным тоном сказала Фахише, шаг за шагом подходя к нему, войдя в саму мастерскую, — я тебе непонятно говорю, или что? — Юсуф Эфенди! , — окликнули его другие мастера. — Что надо? , — не разжимая челюсти, отозвался Юсуф, слегка повернув голову в сторону зова, а потом вернулся к своей работе. — Госпожа тебя зовет! , — объяснили они Юсуфу. — Фахише Султан, — Эфенди обернулся к госпоже и опустил вниз голову, а глаза и тем более. Одной интонации голоса Фахише Султан хватило Юсуфу, дабы понять, в каком она сейчас пребывает настроении. Фахише и говорит ему: — Мне нужно с тобой поговорить. Иди за мной, — она спустилась со ступеньки в самой комнате вниз, и пошла вперед. — Джафер Эфенди… — Юсуф со страхом подошел к главному мастеру, чтобы тот ему помог здесь, среди мастеров, ибо ему было очень опасливо выходить за дверь, тем более к Фахише Султан, учуявшей что-то недоброе. — Причем здесь я? Раз госпожа позвала тебя, значит, надо идти, — коротко и ясно ответил Юсуфу Джафер Эфенди. Юсуф тяжко выдохнул из легких воздух и смочил пересыхающее горло слюной. Он решается подойти к госпоже, во что бы то ни стало. Выйдя за дверь, Юсуф Эфендинеожиданно заметил и Рабию хатун, прибывшую вместе с Фахише. — Что вы собираетесь делать? , — первым произнес Юсуф, — надеюсь, я ни в чем не провинился перед вами. — Провинился, — усмехнулась Фахише, отвернутая в это время от самого Юсуфа. Недолго думая, она поднесла свою руку с запястью Эфенди и пошла по незнакомому темному, даже днем, коридору, а Рабия хатун не отставала от хозяйки. — Госпожа, прошу, отпустите меня и я вернусь к мастерам, — всхлипывал Юсуф. — Никуда ты не вернешься, пока не ответишь на пару тройку моих вопросов, — выдвинув вперед челюсть, свирепо прокричала Фахише Султан, придавив его к стане, а Рабия хатун помогла Фахише ухватить его руки. Фахише Султан вынула из-под пазухи кинжал. Не успела она поднести его к горлу Юсуфа, как у того екнуло сердце. Фахише медленно поднесла оружие к глотке задержанного, собравшись выпытывать из него информацию: — Ты — ювелир во дворце, верно? Тот трусливо покачал головой в знак согласия. — Откуда ты родом, как попал во дворец и с какими целями? Ты будешь мне сейчас отвечать на ка-а-аждый вопрос, если хочешь жить… Не успела Фахише Султан, как следует, закончить свою речь, как Юсуф неожиданно удивил ее некоторой фразой: — А если я не хочу жить? Убьете меня? — Не хочешь жить? , — вдумчиво спросила Фахише, будто бы готовясь нанести удар задержанному. — Госпожа… — прошептала Рабия, словно отговаривая Фахише Султан от задуманного. Фахише глянула на Рабию, однако ее мнения по данному делу не интересовали госпожу. Ей стало весьма любопытно, почему Юсуф готов вот так, с легкостью, расстаться с жизнью: — А что, неужели больше нет того, ради чего можно жить? — Так вы же меня все равно убьете. Ведь со мной связана весьма неприятная история, вы теперь страдаете… — Какая еще история? , — спохватилась Фахише. — Вы ведь из-за нашего Падишаха покойного меня вызвали, знаю… Фахише Султан не могла в это поверить: он сам признался в своем поступке. С вытаращенными вовсю глазами, она посмотрела в сторону не менее ошеломленной Рабии хатун, а потом — вновь на Юсуфа: — Что ты хочешь сказать? Ты — убийца султана Мустафы? Ну же, договаривай, раз начал. Говори! Заметь, я даже намеков тебе не подавала. Оказывается, это ты грязная подлая тварь. Теперь кори свой длинный, болтливый язык. Сейчас же рассказывай, кто тебя послал? От кого ты?! , — страшно закричала под конец Фахише, уже намеревавшаяся раньше времени всадить нож в горло Юсуфа Эфенди. — Что здесь происходит? , — окликнула с конца коридора Фахише Чаглайан Султан, в итоге выздоровевшая от раны, причиненной пулей. Сейчас она столь же бодра и полна сил, как раньше. Фахише недовольно покосилась на Чаглайан, а потом прорычала Юсуфу в самое лицо: — Будь уверен, я из тебя все кишки вытащу. Просто так не уйдешь. Посмеешь попробовать сбежать — тысячу раз пожалеешь. Пошел вон отсюда! , — и госпожа легонько оттолкнула его. — Чаглайан, — с натянутым на лицо ехидством, Фахише уверенно и быстро приблизилась к ней, — только на ноги поднялась, а уже, как вольная птица, по гарему гуляешь. Позади Чаглайан Султан были Экбаль хатун и казначей Гекнар хатун. По их глазам было видно, что они так и ждали, когда их госпожа больно уколет своего главного врага. — А тебе так интересно? Ну раз так, то слушай. Ты знаешь, кто правит империей? — Да управляй ты хоть обоими мирами одновременно, мне все равно как-то. Я как жила, как оберегала своих шехзаде и детей в целом, так и буду. Не думай, что смерть Мустафы отняла у меня последние силы. Да, я настрадалась. Да, моя душа тысячу раз выгорала, однако ни народ, ни само государство, твое правление никогда не примет. Ни за что, — ответила Фахише Чаглайан, решив не слушать ее бреда. — Но однажды я отдам приказ о казни всех твоих детей, ибо ты ценишь саму себя больше, чем их, раз до сих пор не отправилась в Старый дворец! Что будешь делать тогда? , — Чаглайан развернулась в ее сторону, начав шантажировать Фахише. Фахише Султан сделала короткий вдох и быстро нашла, что ответить: — Будь уверена, что ты погибнешь вместе с ними. Но прежде, собственными глазами увидишь, как душат твоего сына. Зря ты превращаешь меня в страшного зверя, Чаглайан. Имей ввиду, я сделаю все, что когда-либо обещала. Своими руками придушу твоего сына-Падишаха, а в то время палачи придут за тобой, чтобы привести тебя к нему и дать увидеть тебе, как он будет мучиться. Этого хочешь? , — высказав это, Фахише Султан успокоила душу. — Ты очень давно совершила ошибку, Фахише. Тебе не нужно было брать меня к себе на службу. Теперь ты понимаешь, как ошиблась?! Отныне ты будешь расплачиваться за эту ошибку! — Да если б я знала, что все это меня в будущем ожидает, я бы не только позволила всем девушкам глумиться над тобой, а сама бы толкнула тебя в ту яму, где ты тогда была. Ты права. Это была моя самая сильная ошибка — брать тебя к себе на службу, — сказав это, Фахише Султан удалилась. — Все ее слова — пустота, — утешила Чаглайан Султан Гекнар хатун, — пусть, что угодно мелет, все равно скоро будет оплакивать своих детей. — Интересно, а что она выпытывала у Юсуфа? Может, то, что он влюблен в Нурсиду Султан? , — предположила Экбаль хатун. — Мне сейчас не до этого! , — разнервничалась Чаглайан, — потом займусь этим вопросом!

***

Нурсида Султан приезжает к своей дочери — Диляре Султан — чрезмерно радостная рождением внука. Она собирается остаться во дворце дочери и Гюрхая Паши до самого утра, тем более, что Диляре Султан несколько нездоровится.

***

Наступает утро. Для Чаглайан Султан оно выдается весьма безмятежным и счастливым. Солнце освещает каждый уголочек роскошных покоев для Валиде Султан, где она сейчас и живет, а настроение обещает быть хорошим. Все бы так, однако госпожа вдруг, ни с того, ни с сего, ощутила на губах привкус крови. Откуда это может быть? Чаглайан стало даже дурно, ибо запах, казалось, исходит от нее самой. Но когда она привстала с кровати и посмотрела налево от себя, на пол, то ее вопли заполонили все покои, будто стены от этих криков содрогнулись: госпожа увидела целую лужу крови на полу, а также труп Экбаль хатун, которой в двух областях перерезали горло. Чаглайан Султан стало настолько жутко, что ее затошнило, аж голова закружилась. Но ладно б только это: госпожа непроизвольно глянула направо теперь, и тут картина не лучше. Та же участь, что и Экбаль, постигла и ее личного казначея — Гекнар хатун. Чаглайан напрягла челюсти и взвизгнула. Крови здесь было не меньше. Чаглайан спрыгнула немедленно с кровати и заметалась по углам в буквальном смысле. Мурашки охватили все ее тело от увиденной жути. Это было похоже на настоящий кошмарный сон. Чаглайан Султан волей-неволей заплакала, схватив себя за голову.