Султан Мустафа. (Выдуманная эпоха)

— Нет! Это невозможно! Не-е-ет! , — заметалась и запаниковала Чаглайан Султан после того, как увидела, что сделали с ее верными служанками — Экбаль хатун и Гекнар хатун, — какой кошмар… Женщина поднялась кое-как с колен, дабы привести свое состояния и себя саму в порядок, отойти от произошедшего. Она тут же вспомнила про своего главного врага, предположив вслух: — Фахише… Значит, тебе не имется. Судя по всему, пришло время положить этому конец раньше срока. Чаглайан неожиданно обернулась в другую сторону и подошла к потайному дверному шкафу. Оттуда она вытащила нож и устремилась широкими ритмичными шагами к двери, чтобы отомстить Фахише. Ее состояние сейчас как раз подходило для того, чтобы всадить острие ножа в ее сердце. Тут, убеждена Чаглайан, и разбираться не надо, кто стоит за этим ужасным убийством. Только госпожа открыла двери, как за ними увидела Фахише Султан, проницательно смотрящую прямо на Чаглайан Султан, будто, выжигая ее своим взглядом. Насколько у Фахише Султан был до жути непредсказуемый взгляд, настолько и у Чаглайан в голове творился полный бардак. Они долго еще смотрели друг друга, анализируя происходящее. — Фахише… — проговорила Чаглайан, а потом взяла ее за локоть, — смотри туда, — и она указала пальцем на трупы Экбаль и Гекнар, — ты довольна своей работой? А? — А я, по-твоему, пустослов? Я тысячу раз говорила, что расплата настигнет каждого. Каждого! , — отвечала Фахише. Чаглайан не знала, что говорить. Она пристально вглядывалась в лицо и глаза Фахише, а потом так непредсказуемо замахнулась на нее ножом, но Фахише Султан умело и ловко вовремя отразила удар, задержав ее руку. Она хладнокровно наносит Чаглайан по лицу удар. Она тут же свалилась с ног, расстелившись на полу во весь рост. Фахише Султан чувствует, как она, шаг за шагом, начинает выбираться из ямы, в которую ее скинула вся компания Чаглайан Султан, включая Нурсиду Султан и Ахмеда Пашу. Она решает рассказать Чаглайан одну древнейшую историю: — В далекой Древней Греции жил некий бог Прометей. Как-то раз он похитил факел у другого божества — Гефеста. Прометей выкрал его тайно, а после же, разжег тростник, явив миру и всем людям огонь. А также он научил всех, как правильно обращаться с огнем. За такой огромный вклад он понес огромнейшую жертву. — Ты надо мной смеешься?! , — как змея, зашипела Чаглайан Султан, вставая с пола, — сравнивает меня с какими-то никчемными божествами, которых уже и в помине нет! — Ты дослушай сначала! , — рявкнула Фахише, — ты хоть знаешь, какую жертву он понес? За то, что он «подарил» человечеству и всему мирозданию огонь, ему распороли живот, а потом привязали к дереву. И каждый день к нему прилетал страшно голодный ворон, по кусочкам пожирая его печень. Ты себе это представить можешь? Но он-то сделал это во благо. А очень часто бывает так, что ты скопил за свою жизнь столько грехов, что их и не счесть, но ты оказываешься помилован Аллахом. — Ты говоришь про свое будущее? Про то, что тебя ожидает? , — ехидно спросила Чаглайан Султан. После Фахише приблизила свою голову к лицу Чаглайан и ответила той же интонацией: — По-моему, в этом дворце помимо меня достаточно тех, кто вскоре может заслужить себе такой страшный конец. Как думаешь, кто, например? Оставив своего врага с этим вопросом наедине, Фахише Султан покидает покои для Валиде Султан. Чаглайан Султан же осталась в смятении. С психу она подняла с полу свой кинжал и бросила его о пол опять же так, что он отлетел куда-то. Терпению Чаглайан пришел конец. Она трясется за каждую минутку, чтобы постоянно быть в кругу государственных дел, и ей некогда возиться с остальными проблемами. Она поставила себе жирную цель — окончательно избавиться от Фахише Султан. В этом деле она решает взять в помощники Нурбахар калфу. В отличие от Экбаль и Гекнар, Фахише оставила в живых из всех служанок Чаглайан Султан и Нурсиды Султан только Нурбахар.

***

Дворец Диляры Султан и Гюрхая Паши. Целое утро уже дворец наполняют звонкие крики только что родившегося шехзаде. Всю ночь малыш провел у кормилицы, так как его матери нездоровилось, однако теперь все вернулось на круги своя: и Диляра весела и бодра, и Гюрхай Паша чрезмерно счастлив, хоть и осознает он сам, что ему будет трудно освоить принципы отцовства, и у Нурсиды Султан, которая, о чем так давно и мечтала, стала бабушкой, даже сердце смягчилось после всех этих утомительных интриг и войн в рамках гарема и всего государства в целом. Диляре Султан пока трудно вставать с постели. В главных покоях Гюрхай Паша не отходит ни на шаг от супруги. Нурсида Султан же держит в руках внука, проматывая в голове моменты с рождением Диляры Султан. Рождение внуков очень часто напоминает о тех днях, когда родились дети. Нурсида качает шехзаде, тихонько мурлыча ему мелодичные звуки. — Машалла. Машалла… Рождение моего внука озарит наши лица, вдохнет в нас жизненные силы и вернет нам стимул. Диляра. — Да, матушка, — отозвалась дочь. — А все же, что с тобой было? Почему тебе после родов стало очень плохо? , — забеспокоилась Нурсида, но Диляра Султан немедленно успокоила свою Валиде: — Матушка, лекари сказали, что я потратила очень много сил на то, чтобы помочь ребенку появиться на свет. От этого я потеряла сознание, а все перепугались и переполошились, — хихикнула Диляра. — Каким же именем вы удостоите моего, надеюсь, пока что первого внука? , — с любопытством спросила Нурсида Султан, посмотрев на Гюрхая Пашу. — По-моему, следует Чаглайан Султан предоставить эту возможность. Так как султан Башкурт — ее сын — пока очень мал… — А почему сразу Чаглайан? , — возмутилась Диляра Султан в некоторой степени, — мы сами не может собственному ребенку имя выбрать? — Если бы подлинный правитель государства был бы постарше, он сам дал бы имя шехзаде, — стала объяснять дочери Нурсида, тем самым защищая Чаглайан, — но султан Башкурт, правильно говорит Паша, еще очень мал. Поэтому имя вручить моему внуку следует Чаглайан Султан, не забывая, что она регент государства, фактический правитель. — Я не собираюсь этого делать, — пробормотала Диляра Султан, обидчиво отвернув голову в сторону. Нурсида Султан в недовольстве закатила в сторону глаза. Гюрхай Паша же еле слышно кхмыкнул. Ему было очень трудно привыкать к каким бы то ни было семейным неурядицам. За всю свою жизнь лично с Дилярой Султан они повздорили лишь однажды и то, когда жили не в Стамбуле. Причиной кратковременной ссоры стала задержка Паши в кабаке. — Ну раз так, — говорит Нурсида, подойдя к кровати, на которой лежала Диляра Султан, — сама решай, как для Тебя будет лучше, — и бабушка подала своего внука в руки дочери, — правда помни, доченька, я стараюсь сохранить многовековые устои гарема. — Мама, ну какая разница, кому именно давать имя ребенку? , — не понимала Диляра. — Ну ладно, — улыбнулась Нурсида Султан, сгладив все углы, — итак, ну что? Чье имя будет носить мой славный и столь чудесный внук? — Ничье, — отрезала Диляра. Нурсида не поняла, что имеет ввиду ее дочь, точно так же, как и Гюрхай Паша. Она уточнила у нее: — Но как? — Я имею ввиду, что он будет носить имя уникальное, не относящееся к кому-то из родственников, потому что, как ни посмотреть, у всех у них очень тяжкая судьба, а у кого-то, как у моего любимого дяди-повелителя, так и смерть очень ужасающая, поэтому я хочу дать своему сыну, и надеюсь, Гюрхай согласится, имя Латиф. Латиф. — Очень хорошее имя, — похвалил супругу Гюрхай Паша, оставшись им доволен. — А что оно обозначает? , — поинтересовалась Нурсида. — Милосердие и доброту, открытость. Пусть его имя полностью соответствует судьбе. — Иншаллах, иншаллах… — отвечала Нурсида Султан. Тут Диляра решила сделать мужу, и матери, в том числе, одно предложение: — А может нам сегодня вечером устроить в гареме праздник. Фахише, да и Эсма с Нилюфер уже очень давно мечтают увидеть моего ребенка. Хоть порадуются. — Опять Фахише, — огорченно вздохнула Нурсида Султан. — А что не так? , — слегка рассердилась Диляра Султан, продолжая укачивать шехзаде. — Во дворце сейчас до предела накаленная обстановка. Там даже находиться спокойно невозможно. Ну я передам Эсме и Нилюфер, чтобы навестили тебя. Пусть лучше они сами к тебе приедут, а ты не утомляй себя поездками, — вновь заулыбавшись, пояснила дочери Нурсида Султан и решила удалиться. — Какая вы хитрая, — прищурила глаза Диляра, заметив лукавость матери, — как только уже не изворачиваетесь, чтобы не позволить мне встретиться с Фахише. — Кто такая эта Фахише? Кто она такая?! Диляра, мне уже надоело. Фахише, Фахише, Фахише, Фахише, Фахише, Фахише! Постоянно одно и то же! Она должна быть изолирована! Диляра положила сына в колыбель и поспешно ответила матери, приподнявшись с кровати: — Еще пять секунд вы были такой чистой, светлой и доброй, а сейчас в вас словно вселился дьявол. Поймите, Фахише такой же человек, как и мы с вами. — Только не надо меня с ней… — Такой же человек, как и мы все! На ее долю выпала куча страданий! , — еще громче прокричав, перебила мать Диляра. — Куча страданий, которые она заслужила! Их даже мало пока, — утвердила Нурсида. — Да с вами бесполезно разговаривать, — в быстром темпе сказала Диляра Султан, вновь обидевшись на мать. Не желая раздувать из искорки пламя ссоры, Нурсида Султан покидает дворец дочери и зятя. Гюрхай Паша, чтобы без толку не стоять в стороне, подошел к жене и помотал в стороны головой, даваясь диву произошедшему. Наконец, у него появляется время провести церемонию имянаречения своего сына.

***

Чаглайан Султан встречается с Нурбахар калфой в самом дальнем коридоре дворца, неподалеку от «зерновой базы» дворца, где тоннами хранятся мешки с крупами, зернами, поваренной солью и прочими ресурсами. Место очень тихое и спокойное, коридор узок, а по бокам висят красные шторы, которые, при желании, можно задвинуть, как сейчас и сделали Чаглайан с Нурбахар. — Госпожа. Желали видеть? , — спросила Нурбахар. — Да, — отвечает Чаглайан Султан, — все, время пришло. Как ты знаешь, нет больше ни моей верной Экбаль, ни помощницы по казне Гекнар. На этот раз мы окончательно избавимся от Фахише. Раз и навсегда. Прояви все, на что ты только будешь способна. Ты должна постараться убить ее с первого удара. Но если этого не случится, что вероятнее всего, тогда бей ее, души, убивай, как змею. Сегодняшней ночью умрешь либо ты, Нурбахар, либо Фахише. Сильно и сильно разозлись на нее, и тогда с легкостью сможешь выполнить мое поручение. Ты, давай, возвращайся к себе, так как сегодняшняя ночь не за горами. Будь готова. Чаглайан покинула ее, но Нурбахар калфа сама была не прочь отомстить Фахише. Казалось бы, за что? Она считает, невзирая на то, что Фахише Султан ей одно из своих поместий даже подарила, когда ее выгнали из дворца и ей некуда было податься, что ее сослали из дворца именно, как ни крути, по вине Фахише. Нурбахар зациклилась на этом и готовится отомстить, тем более, она уже не боится последствий.

***

Рабия хатун спешит по коридору в сторону общей спальни. Войдя в гарем, девушка стала искать глазами Бонжука агу. Еще немного покрутив взглядом туда-сюда, Рабия позвала к себе евнуха: — Бонжук ага! Тот важно расхаживал по гарему, закрепив руки за спиной, смотрел, как девушки мою полы. Ага подошел к девушке и спросил у нее: — Рабия хатун. Что ты хочешь? — Тебя к себе срочно Фахише Султан вызывает. Немедленно! — О, небеса… прям срочно? Сейчас? А что случилось-то? , — заволновался Бонжук ага. — Да не тревожься ты. Госпожа же ничего плохого не желает тебе. У нее очень важное, и крайне ответственное дело для тебя. На меня накричала, чтобы я скорее к тебе бежала и вот, я уже тут, как тут. Евнуха слегка напугало прилагательное «ответственное», но делать было нечего, ведь так и так придется.

***

Эсма Султан вместе с Нилюфер Султан прогуливаются по дворцовому саду возле небольшого прудика. Погода была хорошей, воздух мягким, а ветерок тихим и теплым. Зима уже на носу, но ни одного признака ее. Обе госпожи уже практически взрослые, и в скором времени мечтают обзавестись семьей. Что Нилюфер Султан, что Эсму Султан, объединяет множество общего: отсутствие с раннего возраста родителей, хоть и у Эсмы папа-султан Мустафа умер не так уж и давно, общие интересы и взгляды на жизнь, обе уже долгое время находятся вместе, как самые настоящие двоюродные сестры, коими они и являются. Навстречу им идет счастливая и сияющая Нурсида Султан, поддерживая руками плащ, которые отклоняло в стороны от ветерка. — Госпожа, — поклонилась Эсма. — Нурсида Султан, — повторилась Нилюфер. — Я вас поздравляю, — приятно заинтриговала племянниц госпожа, — угадайте, что у меня за новость для вас? Эсма и Нилюфер переглянулись друг на друга с озадаченными лицами, и Нилюфер спросила прямо: — Что случилось? — Слава всему Святому, на свет появился султанзаде. Моя дочь — Диляра — благополучно родила. Наконец-то. Хвала небесам. Теперь у вас племянник есть. Эсма мило улыбнулась: — Аллах да пошлет светлую, а главное — долгую жизнь. Аминь. — Пусть его жизнь войдет в историю, пусть станет справедливым и добрым султанзаде, — сказала Нилюфер Султан, — а ему дали? — Ну конечно, — отвечала Нурсида Султан, — Латиф. — Латиф, — любезно улыбнулась в ответ Нилюфер Султан.

***

Фахише Султан полностью занята проблемами, связанными с Юсуфом Эфенди. Она не успокоится, ни на секунду не встанет на месте, пока не разберется в этом типе. Рабия хатун привела Бонжука агу к Фахише и вот, они уже у нее в покоях стоят, ждут приказов. — Госпожа, здравствуйте. Зачем я вам понадобился? , — поинтересовался Бонжук ага. — Ты мне должен помочь, Бонжук. Иначе я сама не справлюсь. Дело в Юсуфе Эфенди. — Что-то не так нашим знаменитым дворцовым ювелиром? , — не понял Бонжук. Рабия закатила глаза, еле видно улыбнувшись, а Фахише Султан с некоторой иронией на лице подошла к евнуху: — Бонжук ага. И тот смочил полость рта слюной, сглотнув ее. Страх сам взялся откуда-то перед госпожой. — Бонжук ага, он никакой не ювелир. Это его роль. Спектакль. Вот идем со мной. Ты, Рабия, тоже ступай. Через несколько минут все они, трое, были уже у дверей дворцовой мастерской, где будто сейчас что-то выпиливали из дерева, ведь там не только изготавливают ювелирные украшения, и богатые ожерелья. — Что вы узнали об этом Юсуфе, госпожа? , — спрашивал Бонжук. — Потерпи, сейчас все узнаешь, — ответила Фахише Султан и, без зазрения совести сорвала занятия: — Извините, что я вас потревожила. — Госпожа, — все разом поклонились Фахише Султан, включая главного мастера — Джафера агу. Фахише напрямую решает вылить на Юсуфа Эфенди при всех кучу грязного позора: — Юсуф эфенди! Тот Юсуф Эфенди, который здесь хвастает своими прекрасными украшениями, на самом деле является подлым предателем и самой настоящей тварью! — У-у-у, — загалдели все мастера, кажется, не столько от того, что Юсуф предатель в какой-то там области, а сколько из-за слова «тварь». — Юсуф предал нашу Великую династию Османов, — повышала тембр Фахише Султан для убедительности, пока Юсуф пытался отойти от услышанного, но уже ничто не поможет, так как он раскраснелся, затрясся, и неясно, как он вообще стоит на ногах еще, — это он, причем он в том, что я сейчас скажу, самолично проболтался, отравил нашего султана Мустафу! Он был лазутчиком! Тем подлецом, которого мы уже долгое время все ищем и ищем, а он вон он. — Юсуф! Юсуф, все это правда? юсуф! , — загудели все мастера, а Бонжук сообразил, что имела ввиду госпожа. Такое бы он никогда не подумал. — Юсуф Эфенди, скажи, так и есть? , — подошел к нему чуть ближе Джафер Эфенди. И тут, он не сдержался. Он выхватил нож, пусть он был и тупым, из деревянного бруска и выбежал из мастерской в коридор. Все кучкой пошли за ними. Фахише Султан подошла к нему ближе всех. — Из-за тебя все, гадина. Чтоб ты, корчась в муках, молила о смерти. — Попридержи язык! Нечестивец! Гадкий и подлый лазутчик вместе с твоим Уламой агой, который исчез бесследно из этого дворца! как ты смеешь так со мной разговаривать, серая ты мышка?! — А я тебе поверил. Помнишь тот день? , — огорчился Бонжук ага. Казалось, Юсуфу следовало бы сейчас забиться где-нибудь в углу от столь страшного позора, но его душа уже давно спокойна, так как он выполнил приказ австрийского короля и убил султана Мустафу: — Моей целью было свести счеты с султаном Мустафой. Этого деспота больше нет. Поэтому мне терять нечего. Я бы… и дальше жил также, но если бы ты, дрянь, не помешала… убью-у-у! , — Юсуф Эфенди замахнулся ножом на Фахише Султан, но реакция Рабии хатун сработала моментально и удар она приняла на себя прямо в бок. -А! Госпожа! , — прикоснулась Рабия рукой к раненому месту, и стала спускаться к полу, сгибая колени. — Паршивая собака! , — разъярился Бонжук ага. Мастера с Джафером Эфенди не смели и движение сделать. — Проклинаю вас всех, дворец этот и весь род гадкой Османской империи. Все здесь подохните, — и, напоследок, Юсуф Эфенди всадил окровавленный нож прямо себе в грудь. Не успел тот упасть на пол, как изо рта хлынула кровь, и он свалился весьма неудачным положением: животом на пол. Видимо, нож вошел всем своим лезвием внутрь и поразил всевозможные внутренности заядлого лазутчика.