Рабия хатун истекает вся кровью, Фахише Султан в панике и путанице, не зная, что делать. У мастеров же, в том числе, и главного из них — Джафера Эфенди — по-прежнему воображения не хватает, чтобы представить столь долго верно служившего и работающего в мастерской Юсуфа Эфенди лазутчиком Австрии, однако насчет этого, из какого он государства был все-таки, а также его без вести пропавший друг — Улама ага — никто и ничего не знает. Итак, Фахише Султан решает предпринять меры.
— Бонжук ага, беги скорее за врачами. Ты разве не видишь, что если мы не успеем, то не сможем спасти Рабию? Быстро, — распорядилась Фахише Султан, — Джафер Эфенди, помоги перенести ее в мои покои. — Как изволите, — сказал Джафер и взял на руки стонущую Рабию, напоследок обратившись к своим ученикам: — А вы все заходите внутрь! Когда все разошлись, Фахише Султан присела на корточки к Юсуфу и с иезуитским выражением лица прошептала: — Предатель — Юсуф… Грязный шакал… Решил промолчать, не выдать нам своего хозяина, да только напрасно. Я с тебя на том еще свете спрошу! , — приподняла она его голову, а потом оторвала от нее руки и голова брякнулась обратно на пол. У Фахише нет ни капли жалости и сострадания для этого предателя. Казалось бы, стопроцентных, достоверных и неопровержимых доказательств по поводу того, что Юсуф с Уламой действительно посланники во дворец с целью убить Мустафу нет, только все указывает лишь на них, и тут другие размышления более не помогут.***
Дворец Диляры Султан и Гюрхая Паши. Диляра сидела на тахте, поджав под себя одну ногу и мечтательно поглядывала на своего сына, когда султанзаде крепким сном спал в своей колыбели. Гюрхай Паша сидел за столом почти в самом углу большой залы и изучал какую-то толстую, немалую по габаритам книгу. — Дай Аллах нашему Латифу долгой и счастливой жизни, пусть хоть он будет счастлив в этой династии. И знаешь, Гюрхай, на кого только не посмотри… матушка, Фахише, ее шехзаде все, Эсма и Нилюфер, которые уже долгое время живут без отца-повелителя — все они столь несчастны в этой империи. Хотя насчет своей Валиде я бы не сказала, что она огорчена чем-то или, того и гляди, вообще несчастна. Ты на нее посмотри. Плетет интриги, как только может заодно с Чаглайан, Фахише ни во что не ставит, а ради власти готова всех загубить. И почему только Фахише так не любят? , — задала она как бы и себе, и мужу вопрос, однако ввиду тишины, договорила, — а еще недавно придумывали такой бред… И как я могла в него поверить, думаю сейчас: будто Фахише тратит все свои денежные средства только и только для того, чтобы работали бордели и кабаки. Угу… делать ей больше нечего. После этого и Гюрхай Паша оживился: — Кстати, на самом деле это правда. Ахмед Паша сам показывал на Совете эти бумаги с ее подписями. Столько шуму с ними было, но о временем это стало забываться. — И все равно, даже если и так, то это значит, что над ней надо издеваться? Вот я не допущу такого, чтобы кто-то ей что-то сделал. Если матушка продолжит войну против нее вместе с этой Чаглайан, обе будут иметь дело со мной! А ты на Чаглайан посмотри, какая мерзавка. Я все знаю, мне рассказали. Она у Фахише прослужила несколько лет, а потом в один день вот так взять и предать ее, да еще стать ее страшным врагом. Нет… в голове это все не укладывается просто, — возмущалась Диляра Султан. Вдруг, в двери залы постучали и вошла служанка: — Прибыли Эсма Султан и Нилюфер Султан. — Наконец-то, — улыбнулась Диляра Султан, поднявшись с тахты, — зови их. Гюрхай Паша оторвался от чтения и вышел из-за стола, дабы поприветствовать госпожей. — Диляра, — в ожидании обняться подошла к женщине Эсма Султан. Они обняли друг друга и поулыбались. Нилюфер Султан точно также встретилась с Дилярой Султан, довольная встречей. — Как поживаете, госпожа? , — поинтересовалась Эсма Султан. — В данный момент все хорошо, потому что я увидела вас. А ты как? — Как узнала о рождении моего троюродного брата, так сразу же вся печаль развеялась, — ответила Эсма, подойдя к колыбели. Диляра мило моргнула, а после обратилась к Нилюфер: — У тебя тоже все нормально? — Да. Рождение султанзаде Латифа осчастливило меня. Словно лучик солнца пробился из-за тяжелых туч, — сказала Нилюфер, — однако то, как было раньше, уже не будет никогда. Что ж, я довольствуюсь и тем, что есть. Диляра в знак ответа помотала головой, а после же спросила у них про Фахише: — Фахише Султан не приехала с вами? — Нет, — сказала Нилюфер, — зачем она здесь нужна? Диляра двинула левой бровью вместо того, чтобы возразить, и промолчала, оставшись несколько недовольной.***
ТопКапы. Когда Бонжук ага пробегал мимо общего зала, Дильшат хатун остановила его рукой, задав вопрос: — Что такое, Бонжук ага? Чего это все бегают по гарему? Двое лекарей в покои к Фахише Султан направились. Что с нашей госпожой? В момент этого разговора по внутреннему балкону проходилась Чаглайан Султан со служанками из гарема, ибо у нее ни осталось ни одной личной служанки после смерти Экбаль хатун и Гекнар хатун. — Все в порядке с Фахише Султан, Дильшат хатун. Это Рабия хатун пострадала, — рассказывает Бонжук ага. — А что с девочкой? , — уточнила Дильшат хатун, поставив обе свои ладони по палку, с которой она в гареме постоянно, будучи в должности хазнедар. — История долгая. Представляешь, Юсуф Эфенди, оказывается, шпион. И когда Фахише Султан его… — Подожди. Юсуф Эфенди? , — не припомнила такого Дильшат хатун. Бонжук ага, запричитал тут же: — Дильшат, эта подлая собака в гареме уже столько лет, а ты сейчас спрашиваешь, кто он. — Ну говори давай. Кто все-таки? , — требовала ответа Дильшат хатун. Не смея повышать голоса, несмотря на то, что Чаглайан Султан и так сверху прекрасно его слышала, Бонжук ага на эмоциях с помощью жестов стал объяснять: — Он был одним из ювелиров в мастерской. Но ювелир, как ты понимаешь, это лишь предлог. — М-м-м. А оказалось, он какой-нибудь предатель? , — поинтересовалась Дильшат, догадываясь, как все есть на самом деле. — Ну конечно! Это ведь он отравил нашего повелителя. — А-ах! , — прикрыла рукой рот Дильшат, придя в ужас, — это ж надо… подожди, дай я на лицо его вспомню. — Ну молодой такой! Лет тридцати. Невысокий, часто носил короткие до колен кафтаны, — описал внешность Бонжук. — А-а! Все, поняла о ком речь, — сказала Дильшат хатун, — и теперь уже не так удивлена. В его поведении с самого начала было что-то не так. Тих, молчалив, неприметен, как серая мышка, и то хуже. Ну ясно было, что у него были дурные планы, — проанализировала ситуацию Дильшат. Тут и Чаглайан прокрутила у себя в голову всю эту историю. Только сейчас она поняла, почему Фахише прижала тогда к стене Юсуфу, когда она проходила мимо. — Все закончилось, смявшись в один пустой ком. Он так и не сказав, кто ему поручил это, покончил с собой. И мы не успели. Надо было отобрать у него нож и пытать, пока не признался бы. — Правда что толку уже… — поразмыслила Дильшат хатун, тяжко вздохнув, — в государстве-то султана нормального нет. Взрослого. Что мальчишка может в этом смыслить? — А мать?.. — Дильшат хатун! , — резко, и весьма неожиданно рявкнула Чаглайан Султан с балкона. Что Бонжук, что Дильшат, оба посмотрели на нее, слегка напугавшись. — Что значит, мой сын ненормальный? Думаешь, эти сплетни между вами останутся в тайне, Дильшат?! — Госпожа… — только хотела что-то сказать хазнедар гарема, как надменная Чаглайан опустила ее фразы: — Закрой рот! Она еще смеет мне что-то говорить. Стража! , — обратилась она к агам, охранявшим гарем, — взять эту женщину и дать ей сорок ударов фалакой! Нет, лучше пятьдесят! Исполняйте! — Простите, госпожа. Прошу прощения, я такого больше никогда не скажу о вашем сыне, — весьма громко, но при этом всяко разно оскорбляя про себя Чаглайан, извинилась Дильшат хатун, ибо того наказания, что ей предписали, она в свои годы вряд ли бы выдержала. Чаглайан задержала стражу: — Стойте! Аги встали на место, а она пошла по балкону к лестницы, дабы спуститься вниз. Дильшат хатун смотрела вверх, следя глазами, как та спускается. Чаглайан Султан подходит к ней и Бонжуку и предупреждает ее: — Еще раз ты про моего сына что-нибудь такое скажешь, я назначу тебе не пятьдесят ударов, а сто. Тебе все понятно? В ответ тишина. — Я спрашиваю, тебе все понятно?! , — подошла, насколько можно ближе к Дильшат Чаглайан, повторив вопрос. — Да, госпожа, мне все понятно! , — громко и недовольно сказала Дильшат хатун. Чаглайан задрала голову и удалилась, пройдя мимо Дильшат и Бонжука.***
Нурсида Султан шла по коридору дворца, и тут ей резко навстречу Чаглайан Султан. — Чаглайан? Что такое? , — удивилась взволнованному поведению Чаглайан Султан Нурсида. — Юсуф Эфенди мертв. Это один из ювелиров в нашей мастерской. — Мертв? , — не сумела сдержать эмоций Нурсида Султан, когда взгляд сейчас же час опустился вниз, а сердце беспрестанно заколотилось. — Выяснилось только сейчас, спустя столько времени, что это именно он отравил нашего повелителя. Фахише, не теряя ни секунды, поймала его, однако он покончил с собой. Это я только что от Бонжука аги с Дильшат хатун слышала. — Мертв, говоришь? , — Нурсида Султан еле сдерживала себя при Чаглайан Султан, чтобы не впасть в панику, — а это точная информация? — Конечно. Я сама все слышала, — подтвердила Чаглайан Султан. — Госпожа… — Чаглайан опустила голову, готовясь сказать Нурсида что-то очень важное, и та сразу это поняла: — Чего хочешь? — Я, раз уж все теперь позади, еще давно знала, что у вас с Юсуфом Эфенди есть некоторая любовная связь, я случайно узнала. Но, как вы понимаете, ни одной живой душе не разболтала. — Что? , — нахмурилась Нурсида, подойдя ближе к Чаглайан на полшага, — ты все знала? Давно уже? В ответ госпожа положительно кивнула головой. — Но ты же… ты же не думаешь, что я могу быть как-то связана с этим предателем-Юсуфом? — Что вы? У меня в мыслях такого даже не было. Так что вот так… умер, так и не сказав, кому служит. С вашего позволения, — Чаглайан Султан любезно поклонилась Нурсиде Султан и пошла к себе. Но тут же, не успей она сделать три шага, ее встретила Нурбахар хатун. Чаглайан тут же напомнила ей о самом важном, чтобы женщина не подвела ее: — Не забыла, что сегодня предстоит сделать? — Безусловно, нет, госпожа, — отвечала Нурбахар. — Главное, будь безжалостной. Либо ты, либо Фахише сегодня умрет. Надеюсь, что мы избавимся от нее, в противном случае, я ни на что не смотря отправлю ее, наконец, в старый дворец, силой. Рабие хатун получше. Сейчас ей дали обезболивающее, обработали рану, теперь остается только ждать выздоровления. Благо, лезвие зашло не глубоко, и не повердило внутренних органов служанки. Фахише Султан находится рядом с верной рабыней, не отходя от ее ложа ни на шаг.***
Поздний вечер. Нурбахар хатун, будучи преданной Чаглайан Султан и Нурсиде Султан, открыв двери своих покоев, с бесстрашием направляется к покоям Фахише. Нурбахар запрятала себе под рукав шелковую белую веревку, чтобы задушить ей Фахише. Она старается идти ни тихо, и не громко, а главное — не оборачиваться по сторонам. Однако женщина не послушала саму себя и оглянулась назад, а потом вздрогнула от неожиданности, когда увидела перед собой шедшую в противоположном направлении Фахише Султан со стороны бельевой комнаты. Она лишь положила загрязненные платья, платки и прочее сюда, чтобы прачки их постирали потом. Миссия Нурбахар в разы усложнилась. — Нурбахар? , — насмешливо спросила Фахише Султан, — что это ты бродишь по галереям дворца среди ночи? Нурбахар не терялась: она издала характерный звук, хмыкнув, сказав Фахише: — А что вы в такое время здесь забыли? — А ты кто такая, чтобы допрашивать меня? Иди своей дорогой, — сказала Фахише Султан и направилась дальше. Нурбахар несколько заволновалась, но быстро же пришла в себя: она достает веревку из-под рукава и медленно движется за Фахише Султан. Выбрав для себя удобный момент, Нурбахар резким движением рук поднесла к горлу госпожи веревку, со словами при этом: — Чаглайан Султан желает твоей смерти. И ты умрешь. — Ты с ума сошла? Ну-ка пусти! , — Фахише Султан поднесла руки к веревки, пытаясь ее отдалить от горла. — Стража! Помогите кто-нибудь! , — запаниковала Фахише Султан, но в округе вообще не было никого. Госпожа начала задыхаться, и она дотянулась своей правой рукой до факела, пусть и не горящего, и схватила его со стены, ударив Нурбахар позади. Она вскрикнула, но продолжала госпожу душить, потом Фахише еще раз ударила ее этим же факелом: Нурбахар спустилась на колени и через боль продолжала выполнять приказ. Фахише же еще раз замахнулась назад факелом, однако Нурбахар ухватила его обеими руками, чтобы не дать себя ударить. Фахише рассвирепела. Она развернулась к ней и, оскалив зубы, стала выхватывать из рук Нурбахар факел. Еле вырвав его из рук напавшей, Фахише Султан начала бить им по голове Нурбахар. Она била ее до тех пор, пока та не то что сознание потеряет, а пока и вовсе не умрет. И только когда пол-факела поглотила кровь Нурбахар, Фахише Султан успокоилась, начав приводить в порядок дыхание, с ужасом оглядываясь по сторонам. Для надежности, госпожа дотронулась до шеи Нурбахар пальцем и, не прощупав пульса, успокоилась. — Аллах, закончится это когда-нибудь или нет?! , — «вползла» в свои покои Фахише Султан, ошеломленная случившимся только что. — Госпожа? , — подошла Дильшат Хатун к Фахише, ждавшая ее здесь. — Дильшат, ты тут? , — с уточнением спросила Фахише Султан, увидев хазнедар гарема. — Я вас ждала здесь, а заодно и за Рабией присмотрела. Что случилось? — Чаглайан погубила еще одного человека, — кратко обо всем сказала Фахише Султан, подойдя к Дильшат. Та в ответ озадаченно мотнула головой, и Фахише Султан пришлось подробно разъяснять: — Она Нурбахар приказала меня убить. Но, Слава Аллаху, она не успела причинить мне вреда. Опять одно да по тому же. Чаглайан, кажется, сошла с ума. Дильшат, нам необходимо срочно от нее избавиться, — выделила госпожа интонацией данное слово, — или она точно когда-нибудь завершит свое черное дело. — Вы абсолютно правы. Я подумаю над этим. Если что-то вместе с Бонжуком надумаем, сразу вам сообщим, — ответила Дильшат.***
Утро. Фахише входит в ташлык (малый двор возле общей спальни) и встречается там с Чаглайан. Госпожа была не одна, а с сыном-Падишахом — султаном Башкуртом. Ребенок прекрасно понимал и знал всех врагов своей матери налицо, поэтому она со злобой взглянул на Фахише Султан. Чаглайан, остановившись, дала ясно понять, что Фахише тоже необходимо задержаться, ибо она что-то хочет Фахише сказать. И она говорит: — Сначала Гекнар, Экбаль, потом Юсуф Эфенди, а теперь и Нурбахар. Интересно, Фахише, когда ты успела стать такой жестокой? — Я бы на твоем месте помолчала. Кому еще здесь говорить о жестокости? Будь моя воля, своими бы руками тебя задушила. А об этом подлеце Юсуфе как ты можешь вообще говорить? Тем более он покончил с собой, — недовольно отвечала Фахише Султан, постоянно сторонясь взглядом. — С такими грузом грехов ты ни за что и никогда не будешь счастлива. Даже если где-нибудь, когда-нибудь снова заполучишь власть в свои руки, — вынесла вердикт Чаглайан для Фахише, — отныне, что-то если и захочешь предпринять, то без толку. Стража! После зова прислуги Фахише заметалась, начав бегать взглядом то туда, то сюда. К госпоже подошли четыре дворцовых слуги. — Стража, помогите этой женщине собрать вещи. Она отправляется в Старый дворец. — Ты не сможешь! Нет! , — прокричала в панике Фахише. — Смогу, — ехидно улыбнулась Чаглайан, — смогу, поверь. Не уедешь, я велю тот час казнить твоих сыновей, мешкать больше не буду, как в тот раз. — Чаглайан, ты… — собралась что-то сказать Фахише, но ее схватили за руки. — Что здесь происходит? , — вопросила Диляра Султан, вошедшая в ташлык и прибывшая только что во дворец вместе с новорожденным султанзаде. Чаглайан замолкла, а Фахише изобразила в глазах изо всей силы боль, чтобы Диляра сжалилась и помогла ей остаться во дворце.