***
Бонжук ага и Дильшат хатун выходят из дворца через сад. Только они сделали один шаг за порог, как их заметили двое стражников, охраняющих огромные двери дворца. Чтобы на них как-то обратили внимание, один из охранников выстрелил в небо ружьем. — А-а! , — в один голос вскрикнули Бонжук ага и Дильшат хатун, обернувшись назад. — Дильшат хатун, беги! , — будучи несколько моложе Дильшат хатун, евнух ускорил свой шаг, лишь бы остаться в живых. — Бонжук ага, подожди меня! , — только успела Дильшат приподнять платье, как раздался еще один выстрел. Пуля едва не попала в спину хатун. Это так напугало хазнедар гарема, что она просто зажала себе голову, не смея шевельнуться. — Дильшат! , — обернулся Бонжук ага, не добегая в нескольких шагах до леса, — беги же! , — снова раздался выстрел, который чуть не попал в руку Бонжука, — быстрее беги! Беги же-е-е-е! И вновь прозвучал выстрел одного из стражников. К сожалению, на этот раз пуля попала прямо в спину Дильшат хатун. Старая женщина опустилась на колени, как один из стражников еще раз выстрелил, опять же попав в Дильшат. — Нет! Дильшат! , — запаниковал Бонжук ага. Он и не знал, как быть: или же возвращаться за верной ему сотрудницей из гарема, которая вся истекает кровью, помочь ей, или мчаться дальше, что есть мочи. — Ты посмотри, жива она или нет, а я за ним побегу! , — решил один из стражников, оставив другого с Дильшат хатун. Он устремился вслед за Бонжуком агой, решившим спасать свою жизнь, постоянно стреляя оружием: вдруг попадет, хоть аги уже и след почти простыл в центре чащи. Охранник подошел к Дильшат хатун; у женщины были еще открыты глаза, которые медленно-медленно закрылись. Он засвидетельствовал этот случай, а потом поднес ухо ко рту хатун, взял запястье ее и сделал вывод: мертва. Так бывшая кормилица покойного султана Мустафы и умерла — на тропинке, выложенной белыми камнями, что ведет из дворца в сад. Погоня продолжается. Стражник бежит через лес, неустанно стреляя оружием, в то время как Бонжук ага уже пробежал всю чащу. Перед ним обернулся белый мраморный забор, высотой по грудь Бонжуку аге. Евнух учащенно задышал, помолился Всевышнему, ну, а когда услышал выстрел из чащи, отдавшийся эхом, он решил смело преодолеть забор, наступив на выемку в нем и забравшись наверх. Только ага слез с ограды и был весьма рад тому, что он уже на другой стороне, как снова послышался столь пугающий выстрел. Бонжук отдышался и вновь продолжил бег. Все в округе казалось ему таким странным и незнакомым, что, кажется, евнух уже подумывал, что он запутался, куда бежать, стремясь при этом на городской рынок, однако и признаков рынка не видать. Минуя небольшую аллею, ага выбежал к какому-то подозрительному, старому уже на вид особняку. Стоило аге увидеть входные двери в этот особняк, евнух сей же час поспешил к ним, намеренный, если что, переждать всю суматоху внутри. Приблизившись к дверям, Бонжук уже на ходу дернул за ручку, однако не отперлось, и ага попробовал снова, однако результат тот же. — Проклятье! , — запричитал евнух, смотря на то влево, то вправо, не зная, куда податься. Он уже всем своим нутром чувствовал, что этот ненавистный страж где-то поблизости. За спиной практически, но это лишь иллюзия. Странное место: ни единой души по-близости, лишь чирикают птицы и шелестит листва деревьев. Страх овладевал агой дворца и он решил бежать направо, ибо откуда-то оттуда, сквозь листья деревьев виднелось яркое светло-голубое небо. Евнух поспешил туда, пробежав террасу, «потолок» которой поддерживался огромными белыми колоннами. — Стой! , — тут и объявился стражник, гнавшийся за агой, снова выстрелив. Бонжуке аге, как никогда, повезло, ибо он выбежал как раз на рынок, правда на самое начало рынка, но евнуха сейчас это не особо волнует. Он забегает на прилавок внутрь к первому встречному с расспросами: — Эфенди, Эфенди, прошу закрой дверь и выслушай меня, Эфенди! , — разжалобился Бонжук ага перед торговцем, как показалось евнуху, различных драгоценностей. Молодой мужчина закрыл дверь и в недоумении спросил Бонжук: — Ты кто, Эфенди? Зачем пожаловал? Прячешься от кого-то? — Не совсем. Ты… ты помоги мне, — Бонжук ага стал скорее вытаскивать из-за пазухи мешочек с золотыми, вручив их, хочет того или нет торговец, в его руку, — это не все еще. Бонжук вновь полез искать деньги и, найдя их, подарил Эфенди: — Возьми и это. — О, Аллах. Объясни же мне, почему ты меня подкупаешь? то хочешь попросить? — Не подкуп это! , — выкрикнул ага, все время поглядывая на дверь, хоть торговец и стоял ближе к двери, чем он, — у меня есть на базаре один знакомый. Куртулуш Эфенди. Мне очень, очень нужно увидеть его. — Куртулуш… эм… а чем он там торгует? , — не смог без подсказки вспомнить такового человека торговец. — Разными специями и пряностями! — Ты забери это обратно, — Эфенди обратно вручил мешочки Бонжуку. — Да пусть уже у тебя будут. Я евнух из дворца султана, Фахише Султан мне дала подарок за упешную службу. И тем более, если ты мне поможешь, то точно можешь взять себе. — Да… трудно сейчас приходится Фахише Султан. Она и вдовой стала, и власть бывшую потеряла… Народ уже просто устал от этой змеи по имени Чаглайан Султан. Все, наивные, верили, что когда шестилетний султан Башкурт взошел на престол, порядок в государстве восторжествует, а все оказалось как раз наоборот. А то, что она выгнала из столицы представителей высшего духовенства, закрыла некоторые Медресе, вызвало большой протест среди людей. Некоторые уже хотят свергнуть султана Башкурта с трона и посадить шехзаде Махмуда. — Это верно… — согласился Бонжук. — Что до Куртулуша Эфенди, то пошли со мной. Я покажу тебе его лавку, — сказал Эфенди, приняв денежное вознаграждение от гаремного евнуха, взвесив мешочек на руке. — Только скорее! , — попросил Бонжук, поспевая за молодым торговцем.***
— Аллах да затопчет твое правление! Проклинаю тебя, твоего сына-Башкурта и весь твой род! Гореть в огне вам всем! , — кричал, по-прежнему будучи на эмоциях, шехзаде Махмуд, когда палачи с полуоткрытым лицом натянули на шею шехзаде шелковую нить. Так как шехзаде был в особых покоях, то через встроенную в стену ширму за казнью пришли понаблюдать Чаглайан Султан и Великий Визирь Ахмед Паша. — С одной стороны жаль шехзаде… стал жертвой своего неутолимого гнева и языка. Печально… — рассудила Чаглайан. Махмуд раскраснелся, вены разбухли, и шехзаде постепенно испустил дух на глазах у его ненавистниках. Голова брыкнулась на пол с оставшейся на шее нитью. Запечатлев собственными глазами казнь шехзаде Махмуда — первого и старшего сына Фахише Султан — она обратилась к Ахмеду Паше: — Готовь перо и бумагу, Ахмед Паша. Пришло время сообщить об этом событии самой Фахише. Ах, Ахмед, — с легкостью вздохнула Чаглайан, — вот и все, кажется. Никаких препятствий почти не осталось. Девушки на невольничьем рынке, Фахише в старом дворце, а Махмуда нет, мой сын же — султан Башкурт — по-прежнему повелитель, а я регентша. Все идеально, однако еще наладить бы отношения с Нурсидой Султан. Аллах да простит все грехи шехзаде на Небесном Суде.***
Через некоторое время после казни Махмуда, по тому коридору, который включал себя покои, где был казнен шехзаде, шла Диляра Султан и случайно увидела, как на носилках уносят чей-то труп палачи. — Махмуд?! , — страшно испугалась Диляра, — а? А-а-а! Махмуд! , — заплакала Диляра Султан, убедившись, что казнили в действительности ее двоюродного брата, — Махмуд, как же так? Кто же мог с тобой так поступить?! За что они убили тебя? Ах, за что?! — Матушка! , — Диляра «влетела» в покои матери — Нурсиды Султан, но не увидела ее здесь, потом она вышла на террасу: Нурсида Султан стояла здесь, опустив руки на балюстраду, о чем-то задумавшаяся. — Дочка? , — удивилась состоянию Диляры Нурсида, когда повернулась к ней, — что произошло? — Махмуда… шехзаде Махмуда казнили! Выносили недавно из специальных покоев тело, — в слезах сообщила Диляра Султан, — Чаглайан. Точно она руку приложила. Как они могли убить его? , — девушка прижалась к груди матери, а Нурсида начала гладить дочкины волосы, заплетенные за спиной в косичку. — Если тут Чаглайан виновата, значит она должна была, как и по закону, казнить всех шехзаде Фахише, а не только Махмуда. — Нет, я бы такого не вынесла, — прошептала Диляра, вытирая с лица слезы. — Мы обязательно в этом разберемся и примем должные меры, — попробовала успокоить дочь Нурсида.***
Старый дворец.
Фахише Султан моется в хаммаме Старого дворца. Вдруг, в двери застучали. Госпожу обмывала одна из местных служанок и по разрешению Фахише, она воскликнула: — Войдите! — Госпожа, — зашла Рабия хатун, сделав Фахише Султан поклон, — вам письмо пришло из столицы. Ей-Богу, когда я его получила, мне даже нехорошо стало. Кажется, письмо важное и ждать я не могла. Извините, если нарушила ваш отдых. — Какой уж тут отдых, Рабия? Зарифе, ты можешь идти, — отпустила помогающую ей помыть плечи и руки служанку Фахише, — сейчас, Рабия, только халат свой надену и возьму письмо. — Как скажете, — ответила Рабия. Покинув хаммам, госпожа открыла тубус, в котором спрятано письмо, достала сверток и начала читать про себя: «Твой путь подошел к концу, Фахише. Я смогла лишить тебя самого сокровенного, оторвать от тебя еще один кусочек, и это прекрасно. Говорят, знаешь, детям приходится расплачиваться за грехи родителей, как в данной ситуации сделал шехзаде Махмуд. Он казнен, Фахише. Ты сейчас будешь скорбеть, стенать и плакать, но явно кому-то нужно было ответить за все зло, что вы причинили. Я просила тебя принять мои условия, но ты же по своей гордости предпочла воевать со мной, ну и вот. Итог оказался ужаснее, чем ты могла положить. Хасеки Чаглайан Султан». — Нет… — прошептала Фахише, застыв в действиях от шока. Мурашки забегали по всему телу, бросило в жар. — Кто это написал? , — полюбопытствовала Рабия, — ой, госпожа, надеюсь, ничего серьезного. — Ох, как же так? , — Фахише прижалась руки к вискам, отпустив письмо. Бумажка упала на пол. — Султанша, что с вами? — Рабия, готовь быстрее карету. Едем в Топкапы. — Вы решили вернуться самолично во дворец? , — не поняла служанка Фахише. — Просто готовь карету и все. Быстрее, — в глубокой одышке проговорила Фахише. Как только Рабия покинула Фахише Султан, госпожа спустилась на колени, проведя по стене ладонью, и на глазах появились слезы: — Нет… нет, этого не может быть, нет…***
Дворец Топкапы. Как только один человек разузнал в народе про смерть шехзаде Махмуда, эта новость цепной реакцией разлетелась по всей столице. Сейчас тело шехзаде находится в малом дворе дворца, неподалеку от входа в него. Около дворца собрались янычары, а также и некоторое количество обычных горожан. Все они были так возмущены казнью, кричали, недоумевали, возмущались, что были готовы свергнуть с трона султана Башкурта, а Чаглайан Султан вместо Фахише Султан сослать в Старый дворец, новым же Падишахом назначить пятнадцатилетнего шехзаде Ибрагима — второго сына Фахише. В малом дворе дворца слуги положили тело казненного шехзаде Махмуда, прикрыв его меховым одеялом до подбородка. — Госпожа, ради Аллаха, скажите мне. Зачем же мы так спешно направляемся во дворец султана? , — задавала и задавала один и тот же мучающий ее вопрос Рабия хатун — раба Фахише Султан. Фахише Султан же, хоть и долго молчала, просто не в состоянии это озвучить вслух, решилась поведать все обо всем личной служанке: — Я от Чаглайан письмо получила. Она пишет, что… казнила Махмуда… — и Фахише стерла с левой щеки очередную слезу, — иншалла, это ошибка. Да хотя что тут может уже быть ошибочного? — О, Всевышний… — раскрыла от поражения рот Рабия. Чаглайан Султан идет важной походкой по коридору, причем снова же вместе с Ахмедом Пашей, не отходя от него ни на шаг: — Паша, мы соберем завтра Совет. Только не здесь, так как в такие дни, после казни Махмуда, это не будет являться безопасным. — А где же? , — уточнил Ахмед. — Во дворце у ипподрома. Ты должен будешь туда всех собрать. Завтра. К полудню. — Как повелите, так и будет, — поклонился Великий Визирь, — разнесу эту весть среди Совета. — Ну и прекрасно, — улыбнулась Чаглайан, разрешив Ахмеду Паше удалиться, но стоило только снова взглянуть вперед, как она встретила шедших к ней по коридору Нурсиду Султан и ее дочь — Диляру Султан. — Чаглайан, ты совсем спятила. За то, что ты натворила, тебя убить мало будет! , — прокричала Нурсида. — Убить? , — разочарованно произнесла Чаглайан, — гм… убейте, если хватит сил. — Не забывайся, Чаглайан, что перед тобой стоит госпожа, — сказала Диляра Султан. — Госпожа, — Чаглайан поглядела сначала на Нурсиду, а после и на Диляру, — госпожа. Шехзаде Махмуд убит. Что толку нам теперь ссориться? Прошу вас, давайте думать, как нам быть дальше. — Как быть дальше? , — усмехнулась Нурсида и повернулась к своей дочери, как та изобразила те же самые эмоции, — ты сама, лично сама раздула пламя этой неугасимой катастрофы, так вот тебе ее и подавлять. Отныне не попадайся мне на глаза, Чаглайан, — грозно взглянув на свою бывшую подругу, Нурсида прошла дальше мимо нее, а там уж и Диляра Султан последовала.***
Карета Фахише Султан добралась до дворца Топкапы. Ближе к концу пути у госпожи совсем не осталось духовных сил. Выходя возле малого двора дворца из кареты, она даже не стала опираться на руку слуги, который помог бы ей спуститься на землю. Фахише Султан сначала шла быстрыми шагами к телу сыну, а потом побежала к нему. Очутившись у тела покойного сына, Фахише шлепнулась на землю, сев, поджав под себя ноги: — Махмуд… — госпожа осмотрела лицо сына, а потом начала потряхивать его за кафтан: — Сынок, вставай. Вставай же, чтобы отомстить всем нашим врагами. Мой прекрасный Махмуд… Это ж как у них рука на тебя поднялась? Какими зверями надо быы-ы-ть?! , — и у Фахише Султан начинается истерика. Она вспоминает тот самый момент, когда впервые познала ношу и вкус материнства: — Отвечай, где мой ребенок?! , — перешла на крик Фахише. — Вот, госпожа, — радостно произнесла Нурбахар-калфа, подав плачущего ребенка в руки матери… Мустафа подсел к Фахише и поцеловал ее в лоб: — Я только что узнал. Слава Аллаху, он послал тебе здорового дитя, шехзаде. Когда для церемонии имянаречения было все готово, женщины, то бишь Айнур и Фахише, облачились в платки. Мустафа взял на руку ребенка и, укачивая его, стал шептать молитву, поднеся ребенка к своему лицу, после молитвы, Мустафа подарил имя своему первому сыну: — Твое имя Махмуд. Твое имя Махмуд. Твое имя Махмуд. «Выйдя» из глубины своих воспоминаний, Фахише не хотелось осознавать сущность всей правды, что есть именно сейчас. Ах, если бы можно было вернуть время назад… — Махмуд мой, вставай же сынок! , — запаниковала Фахише Султан, дергая сына за кафтан, — Махму-у-уд! Махмуд, открой глаза! , — Фахише быстрым движением протерла обеими руками себе лицо, загорланила, ведь в округе все равно никого не было, — о, Аллах, что мне делать? Как быть мне? Ведь Махмуд не мог таким образом умереть. Рабия! , — госпожа окликнула свою служанку просто из-за паники, что ей овладела. Фахише страшно стало оставаться одной даже на долю секунды. — Госпожа, прошу вас, вставайте, — девушка с радостью подбежала к своей госпоже, дабы увести ее скорее от тела покойного, чтобы она себя больше не терзала. — Махмуд! Отпусти! , — только стоило ей посмотреть на лицо покойного сына, как госпожа снова занервничала, — как она могла сына моего убить? Как?! Она… она… — задыхаясь, но снова выравнивая дыхание досказала госпожа, — Чаглайан не понимает, что это очень больно. Больнее некуда! , — от криков Фахише Султан даже ее слезы с лица разлетались по разным сторонам. — Госпожа, пожалуйста, давайте зайдем в этот дворец. Вам необходимо отдохнуть. Идемте в ваши покои возле подвала, — Рабия хатун попросила Фахише Султан хоть чуть-чуть расслабиться после потери своего сына-первенца.