О доброте и сострадании жаб и лягушек

21 декабря 2011 года Амстердам «Назад, ближе к народу, — усмехнулся Горан, садясь рядом с герцогом, который продолжал досадливо cопеть из-за непредвиденной задержки, даже когда открыл ноутбук, чтобы наверстать потерянное время. — По крайней мере мы сумели купить билеты на обычный рейс. Все переполнено». Одна из обособленных зон элегантного VIP-зала дала обоим возможность немного отдохнуть в тишине после кошмарной недели непрерывной работы перед рождественскими праздниками; мягкие бежевые и коричневые тона декора успокаивали нервы, а стеклянный журнальный столик идеально подходил для того, чтобы разложить на нем документы. Горан спросил герцога, не хочет ли он кофе, на что тот ответил, что ему будет достаточно минеральной воды. Горан встал, чтобы принести напитки, но увидел, что к их островку кресел, единственному, где еще оставались места, идут высокий, неформально одетый мужчина и очень маленький белокурый худощавый юноша. Мужчина, примерно одних лет с Гораном, выглядел очень расстроенным. Горан настороженно смотрел, как он, бесцеремонно сбросив сумку с плеча на диван, плюхнулся напротив герцога. — А сейчас, пожалуйста, ты со своей тварью посиди здесь. Не двигайся и тем более никуда не убегай, Марсиаль! — сердито прошипел Карстен. «Проклятый крестоносец!» — подумал он. — Я сто раз говорил тебе, что Пелайо не крестоносец. Он старше, — сказал юноша по-английски с акцентом. — Если он пропустит и этот рейс тоже, это будет его проблема, а не моя. — Не пропустит. Он скоро будет здесь. Просто он пошел посмотреть те голландские вафли, наверное, хочет привезти немного домой. Те, которыми нас угощала твоя мама, ему очень понравились. Мог бы ты купить для него пачку-другую? — Нет, не мог бы! Определенно нет, Марсиаль. Мне хватило истории с ветчиной! Я только надеюсь, что когда мы вернемся в Лондон, в квартире не будет вонять прогорклым жиром! — взорвался мужчина, и Горан присел, чтобы понаблюдать за представлением. — Карстен, не сердись ты так на него. Он же не нарочно. Пелайо изо всех сил старается приспособиться, — примирительно сказал молодой человек. — Всего этого никогда бы не произошло, будь у меня собственный самолет, — пробормотал Карстен. — Ты же уже подсчитал, что расходы на его содержание несравнимы с тем, сколько мы тратим на билеты первого класса. Не так уж часто мы путешествуем. Думаю, что если летать на Ryanair, то можно сэкономить гораздо больше, — очень серьезно заявил Марсиаль, и Карстену сделалось дурно при мысли о низкобюджетной авиакомпании. Конраду, который притворялся, что не прислушивается к странному разговору, стоило большого труда сохранить невозмутимое лицо. — Будь здесь. Я схожу за вафлями, — сдался Карстен. Юноша просто кивнул и радостно улыбнулся, ничуть не обиженный сухим приказным тоном своего спутника. Поймав взгляд Конрада, Горан выразительно приподнял бровь; тот грустно улыбнулся в ответ, подумав, что светленький мальчик почему-то напоминает ему Гунтрама. «Будет ли он встречать Рождество... И может ли вообще его праздновать…» Марсиаль достал из кармана пиджака айпод и вспомнил, что утконос, возможно, хочет на волю. А вдруг это заставит Пелайо поскорее вернуться? Он потянулся к черной кожаной сумке, лежащей на соседнем кресле, и расстегнул молнию, чтобы утконос мог высунуть голову. Горан не удержался и толкнул герцога локтем, когда увидел странную голову, глядящую на них стеклянными глазами. Конрад ошарашенно посмотрел на плюшевую игрушку и заметил, что с шеи у нее свисает маленький металлический крест очень своеобразной формы. Он никогда раньше такого не видел: крест похож на мальтийский, но более округлый. — Это визиготский, — с улыбкой пояснил молодой человек, и Конрад, пойманный на разглядывании, смутился. — Благодарю вас, — коротко ответил он и вернулся к работе. — Это не такой, какой носите вы, но и не мальтийский, — невозмутимо добавил мальчик. — Он визиготский, но у басков тоже были такие. По словам Пелайо, они заимствовали их форму у астурийцев, но я не уверен: он очень трепетно относится ко всем этим вещам. — Прошу прощения? — удивился Конрад. — Крест, который я ношу? — переспросил он, абсолютно уверенный, что на нем сейчас его нет. «Люди знают о нас? Нет, невозможно!» — Как ваш называется? Я не помню. Надо спросить у Пелайо, он разбирается в этом. Хотя ваш более современный, чем те, к которым он привык. Может, он и не знает. — Что? — только и мог сказать Горан, переваривая услышанное. — Ваш формой напоминает верх крепостной стены… Как по-английски будет almenas? — он достал из нагрудного кармана телефон, нашел перевод и старательно прочитал: — «Зубчатая стена, амбразура». — Я ничего не ношу, — сухо ответил Конрад. — Не вы — ваш друг, — ответил Марсиаль, показывая на печатку Горана. — По этому кресту вас узнаю́т, — с сияющей улыбкой добавил он. Мужчины переглянулись, чувствуя, как у них волосы встают дыбом. Марсиаль же, ничего не заметив, снова занялся своим айподом, проверив сначала, достаточно ли удобно утконосу. Конрад с Гораном обменялись многозначительными взглядами, и лишь возвращение высокого мужчины удержало Горана от того, чтобы «заняться» странным юношей. — Ладно, Марсиаль. Наш рейс в Лондон по расписанию через три часа. Думаешь, Пелайо вернется к этому времени и мы не пропустим еще один рейс? Мне хочется уже наконец покинуть эту страну. — Я не знаю, Карстен. Может быть. Он не здесь. — Великолепно, — проворчал Карстен. — Скажи мне, если он объявится. А если нет, что ж, у него будет время еще тщательнее исследовать дамбы. — Что? — не понял Марсиаль. Неужели Пелайо с Карстеном снова поругались? — Ничего, — пробормотал тот и вытащил ноутбук из сумки. — Мне надо кое-что доделать. Поговори пока со своими новыми друзьями. — Какими друзьями? — озадаченно спросил Марсиаль, и Карстен устало прикрыл глаза. — С двумя мужчинами, с которыми ты беседовал, Марсиаль. Я видел. — Я беседовал? — удивился мальчик. Карстен вздохнул: — Ты утром принял таблетки? — Мне нужно проверить, — Марсиаль порылся в кармане и извлек оттуда маленькую голубую коробочку. — Какой сегодня день недели? Карстен взглянул на ее содержимое. — Ты их принял, — сказал он и занялся своей почтой. Услышав этот короткий разговор, Горан расслабился. Совершенно очевидно, что мальчик с отклонениями и его слова вообще ничего не значат. Конрад же был заинтригован странным крестиком на шее у животного. Явно очень древним. Он вздрогнул, когда по помещению внезапно пронесся порыв холодного воздуха, но решил, что, видимо, заболевает. Юноша повернулся, куда-то посмотрел и, не говоря ни слова, распечатал пластиковый пакет из дьюти-фри, который высокий мужчина оставил на столе, достал оттуда пачку вафель, вскрыл ее и положил рядом с плюшевым утконосом. — Думаю, он не нашел ничего другого, — сказал он очень тихо и стал перебирать песни на айподе. Конрад озадаченно наблюдал за блондином, снова проклиная поломку своего самолета, из-за которой вынужден лететь с простым народом. «Всё еще хуже, чем я думал. Утконосы в первом классе». «И всякая деревенщина», — подумал он, когда услышал, как голландец выругался на своем языке, прочитав имейл. — Марсиаль, никуда не уходи. Я позвоню сестре. Ее муж хочет воспользоваться моим «Майбахом»! Какая наглость! Сиди здесь. — Передавай привет своей маме, — сказал мальчик; голландец выругался еще цветистее и унесся, словно ураган. «Кое у кого характер еще хуже, чем у нашего любимого герцога», — про себя усмехнулся Горан, позабавленный их диалогом, и вернулся к чтению документов. Но юноша вдруг повернулся к Конраду и пристально на него посмотрел, заставив того почувствовать очень неуютно. — Я могу вам чем-то помочь? — спросил герцог, не выдержав напряжения. — На следующее Рождество он будет дома. Не печальтесь. Он хочет вернуться, — сказал Марсиаль. У Конрада с Гораном перехватило дыхание, они окаменели и уставились на мальчика. Не сознавая, что он сейчас сделал, Марсиаль улыбнулся сидевшему рядом Пелайо, уничтожавшему вафли. — Вкусные, — прокомментировал он и взял одну. — Нет, спасибо, — автоматически сказал Горан, полагая, что юноша предлагает ему вафли. — О, хотите? — спросил Марсиаль и протянул ему пачку. — Нет, благодарю, — повторил Горан. — Я думаю над тем, что вы только что сказали. — Я что-то сказал? Простите, если обидел. Я почти сразу же всё забываю. У меня амнезия. Меня зовут Марсиаль Фернандес, я из Астурии. — Марсиаль, ты опять это сделал, — устало сказал Пелайо. — Ты рассказывал им о будущем. Сделай милость, закончи свою мысль. — Ох, извините. Иногда я путаю настоящее и будущее, — добавил Марсиаль, и мужчины, не веря собственным ушам, посмотрели на него. — Прошу прощения? — бросил Конрад. — Большинство людей полагает, что время как прямая линия, но это не так. Время похоже на спираль, и когда вы смотрите прямо перед собой, это настоящее, но порой вы смотрите в сторону, и тогда вы можете увидеть, что вас ждет впереди. Это как стоять на винтовой лестнице, глядя вверх и вниз. То, что очень далеко в будущем, — рядом с тобой, потому что время собирается в складки. Я не должен этого делать, это плохо для меня. Не обращайте внимания. — Ваши слова не лишены логики, — сказал Конрад, ожидая продолжения. — Марсиаль, не вредничай. Расскажи ему, и он успокоится, — сказал Пелайо. — Они оба воины, как я. Ты можешь им доверять. — Хорошо. Давайте посмотрим. Это не так легко. Жабы и лягушки постоянно делают это, а мне нужно немного подумать, — Марсиаль слегка нахмурился. — Жабы и лягушки? — переспросил Горан. — Мой герцог, очевидно, что этот молодой человек — душевнобольной. Вы не должны верить его словам, — сказал Горан по-немецки. — Тихо! — шикнул на него Конрад и вопросительно посмотрел на Марсиаля, надеясь услышать пояснения. — Жабы и лягушки много прыгают. Может, потому они и могут видеть будущее, отвечать на ваши вопросы и исполнять ваши желания. Вы нравитесь жабам, Конрад. Очень. Горан чуть не рассмеялся от этой нелепости, но то, что молодому человеку было известно имя Грифона, насторожило его, и он переключился в состояние боевой готовности. — Я нравлюсь жабам? — изумился Конрад. — Да. Вы играли с ними в детстве и были добры к ним. Приносить хлеб было бесполезно, но они благодарны вам за этот жест заботы: на хлеб прилетали мухи, и они их ловили. Они все еще помнят вас. На вашем месте я бы поместил жабу на гербе. — Жаб нельзя использовать в геральдике, они сатанинские существа, — сказал Конрад, вообще перестав что-либо понимать. Ему хотелось быть уверенным, что он все еще может назвать себя здравомыслящим человеком, но в то же время нужно было узнать все, что этот мальчик мог рассказать о местонахождении его любимого. Возможно, Гунтрам еще жив и мальчик знает, где его держит Репин. — Кто это сказал? — удивился Марсиаль. — Это общеизвестно. Жаб используют ведьмы. — Потому что они могущественные существа. Иногда они даже могут показать вам будущее. Они очень добры к вам. Если не хотите жабу, как насчет василиска? Они рождаются из яйца петуха, высиженного жабой в течение девяти лет. Они немного разрушительны, но на самом деле не имеют в виду ничего плохого. Чтобы они не плевались огнем, всего-навсего надо держать под рукой цыпленка. Тот, который раньше был рядом с вами, очень хорошо справлялся с этим. — Марсиаль, ты отвлекаешься. Скажи ему то, что он хочет узнать, — вмешался Пелайо, заметив, как таращатся оба мужчины на Марсиаля. — И заодно спроси брюнета, где он взял свой меч. Я подумываю заменить свой. Он рубит не так хорошо, как прежде. — Теперь ты отвлекаешься, — парировал Марсиаль, и Горан фыркнул. «Великолепно, еще один дешевый предсказатель». Его взгляд скользнул по столу, и он заметил, что от пачки вафель осталась всего одна. «Быстро он ест, однако». — Я не собираюсь брать с вас деньги. Я никогда так не делаю — бабуля запретила мне зарабатывать на своем даре, — ясные глаза Марсиаля без намека на страх смотрели в глаза Горана. — Она была meiga vedoira*, но не злая. Конрад уставился на молодого человека, чувствуя себя потерянным, уставшим и несчастным, но что-то внутри него требовало, чтобы он слушал мальчика. — Кто вернется на следующее Рождество? — взволнованно спросил он, игнорируя громкое хмыканье Горана. — Нет, не на следующее Рождество. Они уже будут здесь к следующему Рождеству. — Они? — Да. Вы ждете одного, а придут двое. Это будет для них непросто, но они придут. Вы не должны судить его строго, потому что все, что он делает, — ради вас и ваших детей. — Это уже слишком! — крикнул Горан по-немецки. — Помолчи! — рявкнул на него Конрад. — Кто он? Его имя? — Я не знаю его имени. Он изменил его. Он не хочет его даже вспоминать. Ребенок назван в честь вас. Его заставили покинуть вас, он никогда не хотел этого делать. Горан вскочил, испытывая острое желание придушить мальчишку за то, что он смеется над их бедой, но Марсиаль улыбнулся и сказал: — Пелайо хочет знать, где вы достали свой меч. Он очень острый и… — он слушал, как его друг с энтузиазмом разглагольствует о достоинствах меча Горана. — Он думает, что ваш очень хорош для обезглавливания. Его собственный немного заржавел, — добавил Марсиаль с озорной улыбкой. — Он не ржавый! — завопил Пелайо. Горан с ужасом посмотрел на молодого человека и пробормотал: — В Толедо. Это реплика Тисоны**. — Да, правильно. Пелайо говорит, что его меч тоже оттуда. Узнаваемое качество. Вы не могли бы дать мне адрес своего кузнеца? — Что? — прошептал Горан. — Человека, который сделал ваш меч. Пелайо говорит, ваш очень неплох, а он хочет себе новый. Я сомневаюсь, что Карстен согласится, но он попробует его уговорить. Он говорит, что ваш, герцог, не так хорошо сбалансирован. Может, из-за креста на рукояти. Требуется приложить много грубой силы, чтобы достичь какого-нибудь результата. Мужчины ощутили, как в их душах растет что-то, очень напоминающее ужас. — Пелайо тоже герцог, — добавил Марсиаль. — Передай им, что я поддерживаю их дело, — попросил Пелайо. — Мы должны защищать нашу землю от еретиков. Рад, что такие, как мы, еще остались. Я уже думал, что всё потеряно, но нет! — Он говорит, что то, что вы делаете, хорошо, — перевел Марсиаль. — Что мы делаем? — медленно спросил Конрад. — Защищаете нашу землю от еретиков. Пелайо тоже хотел бы помочь. Вы страдаете из-за них, но в конце концов вы одолеете своих врагов. Господь на вашей стороне. Конрад встал и трясущимися руками взял свой ноутбук. Ему было необходимо вырваться из этой комнаты, которая по необъяснимым причинам с каждой минутой делалась меньше. — Было очень... интересно познакомиться с вами, господин… — Прощайте, Конрад. Мы никогда больше не встретимся, но я желаю вам счастливого брака, — со сверкающей улыбкой сказал Марсиаль. — Ваша жизнь будет долгой. — А Гунтрама? — не удержался и спросил Конрад. — Он будет очень счастлив с вами все то время, что у него осталось, — коротко ответил Марсиаль. — Существовать — не то же самое, что жить, — добавил он, чтобы утишить боль, мелькнувшую в глазах собеседника. — Спасибо, — сказал Конрад и снова вздрогнул, когда Пелайо встал рядом с ним, готовый последовать за своими братьями по оружию. Терпение Горана подошло к концу; он просто схватил окаменевшего Грифона за локоть и потащил его в дальнюю часть зала, где единственной опасностью было встретить другого банкира. Марсиаль остался сидеть у кофейного столика. Он заметил, что в пачке нет ни одной вафли, и вздохнул. «А я хотел съесть еще одну», — подумал он и взял журнал с соседнего столика. — Я убью свою сестру, когда увижу. Ведьма! — сказал Карстен, вернувшись через несколько минут. — Немцы ушли? — спросил он, заметив опустевшие места. — Кто? — Двое мрачных ворон, с которыми ты разговаривал. Они ушли? — Видимо, да, — пожал плечами Марсиаль. — Пелайо доел вафли. Как ты думаешь, он хочет еще? Он ушел куда-то, но я не помню куда. Надо было записать в планшет. Карстен глубоко вздохнул, смиряясь с мыслью, что они пропустят еще один рейс, потому что трасгу*** снова отправился гулять. За тринадцать веков жизни он так и не научился пунктуальности. «Господи, дай мне терпения!» *** Глаза Конрада были прикованы к мигающим огням на крыле самолета. Его разум отказывался принимать то, что сказал ему юноша, и вместе с тем он хотел верить, что эти слова были правдой. «Что, если мой котенок все еще жив? Что, если он хочет вернуться ко мне? Антонов до сих пор ничего не нашел, но это не значит, что Гунтрам мертв. Должно быть, Репин где-то скрывается. И кто тот второй, кто придет с ним?» — Мой герцог, вы знаете, что это обман, — сочувственно сказал Горан. — Дешевый трюк на публику. — Как он мог знать мое имя? Знать о нас? — спросил Конрад. — Он как тот парень из сериала «Менталист». Хорошие навыки наблюдения, вот и всё, — пожал плечами Горан. — Возможно, он прочел ваше имя на одной из багажных бирок. Разве не так они зарабатывают на жизнь? — Этот мальчик был похож на того, кому требуется зарабатывать на жизнь, дурача банкиров? — Оба проходимцы, — с презрением пробормотал Горан. — Он знал о жабах в моем детстве, — настаивал Конрад. — Что, если он прав и Гунтрам просто где-то очень далеко? Может, он до сих пор жив? — Мы все играли с жабами, когда были детьми! — сердито возразил Горан. — И ты? — Ладно, я их не любил и сторонился, — признался Горан. — Прошу вас, мой Грифон! Не говорите мне, что верите, будто жабы обскакали Эйнштейна! — Нет, конечно, нет! — нервно рассмеялся Конрад. — С тем же успехом мы могли бы номинировать лягушек и жаб на Нобелевскую премию, — пошутил он. — Или отдать им место в новом Совете! — хмыкнул Горан. — Никто не заметил бы разницы между ними и вашим кузеном Георгом. — О нет, заметили бы. Жабы очень умные создания, — ухмыльнулся Конрад. Убедившись, что его друг больше не думает о сумасшедшем мальчишке, Горан вернулся к своим документам. «Мир — это цирк уродов», — подумал он и выбросил странную встречу из головы. «Жабы действительно способны на сострадание. Они слушают тебя, — думал Конрад. — То, что он сказал про хлеб, — правда, и до того, как я познакомился с Фердинандом, они были моими лучшими друзьями. Мне до сих пор нравится с ними разговаривать». «Разве не было жабы ночью в моей комнате незадолго до возвращения Гунтрама?» «Возможно, мир еще сложнее, чем я всегда думал. И то сказать: в нем иногда случаются чудеса, иначе бы я никогда не встретил моего Гунтрама. Быть может, Господь порой говорит с нами устами жаб и безумцев». Впервые за долгое время в душе Конрада затеплилась надежда. Примечания переводчика *Meiga vedoira — в Галисии и в Астурии meiga — ведьма, заключившая договор с дьяволом; vedoira — ее разновидность: стройная и приятная в общении, умеет предсказывать будущее, способна контактировать с загробным миром, чтобы узнать, в раю ли умерший человек или еще в чистилище (Википедия). Галисия и Астурия — северные регионы Испании, в доримские времена их населяли кельтские племена, и их мифология имеет кельтские корни. ** Тисо́на, или Тизо́на — меч легендарного испанского героя Родриго Диаса де Вивара, известного также как Эль Сид и Сид Кампеадор. Упоминается в «Песни о моем Сиде». Меч, предположительно являющийся Тисоной, в данный момент хранится в соборе города Бургоса, родины Эль Сида, и является национальным сокровищем Испании. Недавние исследования, проведенные с применением масс-спектрометрии, показали, что его клинок изготовлен в XI веке (Википедия). *** В астурийской мифологии трасгу — это домашний гоблин с озорным и нервным характером (Вики).