Кто, moi?

«Солдатам и должно быть тупыми и сильными» — объяснил Гнарл. Это просто: сильный носит тяжелые доспехи и может использовать оружие, которое обычному человеку, и тем более обычному миньону просто не поднять. И тупой потому, что Наследие Повелителей Зла делает умников опасными. Они начинают думать… И рано или поздно додумываются до того, что носить тяжелые доспехи, пользоваться тяжелым оружием и иметь среднюю продолжительность жизни в бою в двадцать три с половиной минуты — это как бы не совсем соответствует идее «работа вашей мечты». — …поэтому, когда древние Повелители Зла сделали так, чтобы их потомки могли создавать себе армии, они приняли решение, чтобы та детва, которая создается как «солдаты», получалась настолько сильной, насколько это возможно. И не очень… кхм-кхм… сообразительной. — Но, во имя сисек Морганы и мерлинова посоха, не настолько же! — возопила Беллатрикс, глядя на то, как Зейн в очередной раз пытается вставить в пистолет магазин. Не тем концом. — С мечом, топором, копьем… Даже с «Утренней Звездой», уж на что сложный инструмент! Они ведь управляются! — Но, ваша Злобность, если бы каждое поколение приходилось учить заново — что бы было в них толку? — удивился Гнарл, обмакивая крупного таракана в деликатесный форелевый гарум. — С детвой, как и с миньонами. Кое-что они умеют сразу! Чума только сплюнула зло.

***

Ни револьверов, ни патронов к ним на армейском складе не было, пистолеты же для «солдат» оказались слишком сложны, даже старые М1911. Поэтому прежде, чем отправится в Рим, Беллатрикс пришлось навестить пару лондонских оружейных магазинов. А потом ещё и немного ножовкой поработать. Мощные 12×76 от армейских «Ремингтонов» и «Моссбергов» при выстреле из обреза давали не только мощный сноп картечи, но и не менее мощную отдачу. У Беллатрикс в «малой», человеческой форме, чтобы отлетевшим от отдачи обрезом не раскроило лба, приходилось держать оружие двумя руками. Но у «солдат» тупость компенсировалась силой, поэтому особых неудобств при стрельбе они не испытывали. Зейн, кстати, сумел освоить не только обрез, но и револьвер, так что ему достались оба «Питона», оставшиеся от болгарских «студентов», и добытая в одном из магазинов четырехдюймовая «Анаконда».

***

О том, что Лорд совершил налет на Министерство Магии, где и попался на глаза всем, кому только можно, Беллатрикс узнала уже в Риме. Заметка в международном разделе туринского «Corriere Piemontese» была простой перепечаткой информационного сообщения из парижского «Зеркала». Сообщалось, что в ночь с 18 на 19 июня боевики из неосупрематистской террористической организации «Рыцари св.Вальпургии» совершили нападение на британское Министерство. В ходе атаки один из боевиков погиб, десять арестованы, однако лидеру террористов лорду Воланду де-Муэрте (также известен как «Тот-о-ком-не-говорят»), удалось бежать. Министр Магии Корнелиус Фадж, на протяжении более чем года отрицавший возвращение главаря террористов к активной политической деятельности, смещен со своего поста. Временно исполняющим обязанности Министра назначен Руфус Скримджер, до этого возглавлявший аврорат. На следующий день информации стало больше, и хотя ситуацию Беллатрикс просекла сразу, но подробности были любопытны. Школьники из «отряда Дамблдора» впечатляли особенно. Не дети-солдаты Армии Бога, но тоже неслабая такая заявка от Великого Белого. Кто-то из них, кстати, и отправил Крэбба-старшего за Арку Теней — интересно, что об этом думает Крэбб-младший, который с ними в одной школе учится? В целом вся история, насколько её могла сложить Беллатрикс из вычитанного, вышла целиком и исключительно в пользу Дамблдора. Которому вернули отобранные было посты вместе с добрым именем… Что не могло не сыграть на руку конкурентам Англии на влияние в Международной Конфедерации Магов — с поста бонзы которого сначала Великого Белого британское Министерство скидывало, а затем обратно затаскивало. По крайней мере, намеки в итальянской, французской и швейцарской прессе проскакивали весьма злоехидные. Кто по этому счету был в выигрыше, Беллатриикс предполагать не рискнула бы, поскольку в международной политике «ниже уровня Статута» не разбиралась почти совсем. Но что Англия потеряла, и потеряла немало — это было очевидно.