***
— Алианна Алина Омалия Зимняя повелительница древних и принцесса Гипербореи мертва, — произнес, зайдя в свою палатку, Кейсер. — А ты пророчила ей великую судьбу. — Ее смерть может сделать больше, чем она сама сделала бы при жизни, — ответила ему Эйлира Время. — Что ты имеешь в виду? — То, что ее смерть начало большой лавины, которая изменит судьбу мира. Будущее все больше скрывается от меня. Кто-то меняет его. Серые глаза вечного ребенка смотрели куда-то вдаль. Она знала все об этой войне и в том числе, истинную причину боевых действий. И тут вдруг взгляд серых глаз стал из отрешенного жестким. Детские черты приобрели необычайную серьезность. Эйлира приняла решение: — А знаешь, кто стал истинной причиной смерти Али? — Алаэра? — Занесший меч не всегда настоящий убийца. Истинный убийца это ты, — голос Эйлиры стальным лезвием разрезал воздух. — Это месть Зевса, за оскорбленную гордость. Месть, за ночь, которую ты провел с Герой. И война не закончится смертью Алины. Да, она не была идеальной правительницей. Но ее кровь на твоих руках. Как и всех тех, кто умер сегодня. И умрет завтра и тех кто умер вчера. Сказав это, Эйлира вышла из палатки, чтобы исчезнуть. *** — Я так понимаю это конец войны? — спросил Тристен в упор смотря на Эмиля, который молча смотрел на садящееся за горизонт солнце. — Конец войны? Наша Повелительница мертва. Мой лучший друг найден с кинжалом в груди у себя в палатке. Ты серьезно думаешь, что мы не будем мстить? Да я лично, разнесу все ваши страны, если это понадобится, но голову Алаэры я получу. И мне кажется, Ваше высочество, вам не стоит оставаться на территории вражеского лагеря. Тристен вздохнув, пошел на военный совет. Алаэры на нем как ни странно не было. Лица у глав государств, кроме «эльфеныша», как называл про себя эльфийского принца горец, выражали крайнюю озабоченность и печаль. Диана сидела чуть в стороне ото всех и по ее щекам катились слезы. А в глазах плескался океан печали. Царевна амазонок не смотря ни на что любила свою названную сестру. Эльтир и Каэрон о чем-то тихо говорили, и у обоих была печальная улыбка. Впервые за долгие годы они чувствовали себя братьями по отношению друг к другу. Алаэра смотрела куда-то в пустоту, прямо перед собой, казалось королева Гипербореи ничего перед собой не видит и ничего не слышит. — Эмиль сказал, что война закончится только после того, как он получит голову Алаэры, — произнес Тристен, стараясь ни на кого не смотреть. — Так давайте сделаем это. Отдадим им ее, — холодно произнесла Диана. Взгляд девушки горел безумием. — Честно говоря, я готова сама отрубить ей голову и принести ее Эмилю. Она убила мою сестру. — Мы не можем этого допустить, — отрезал Каэрон. — А скажи, какого это, когда твоя жена убивает твою родную сестру? Как с этим жить? Хотя подожди, ведь она сбежала из вашего дворца из-за твоей жены, а ты за нее даже не заступился. Тебе все равно, — голос Дианы был пропитан ядом. — Как ты можешь такое говорить? Я месяц назад обрел потерянную сестру и вот она снова мертва. На этот раз нет даже надежды на то, что она вернется. Но я не хочу еще потерять любимую. Эльт, что ты скажешь? — Что я могу сказать, Рони? Чего ты от меня ждешь? Что я подпишу и приговор твое жены? Мы же в подвешенном состоянии. Наши войска с каждым часом меньше, потому что, народ не простит смерти Алианны… — Так, хватит… — Алаэра прервала рассуждения Эльтира. — Не вам решать мою судьбу. Не важно, что вы скажете здесь и сейчас. Я приняла решение. Я пойду к древним и сделаю что должна. Я не имела права убивать Алину, — женщина встала и гордо вскинула голову. — Но перед этим, господа и многоуважаемая Диана, вы не могли бы оставить меня наедине с семьей? Все находившиеся в палатке молча покинули ее. — Что это значит, Лэр? Ты не должна… — начал было Кэрон. — Нет, должна. Но перед этим вы двое должны узнать кое-что. Мне тяжело это все говорить, но я должна умереть с чистым сердцем. Во-первых, я хотела извиниться перед тобой Каэрон, за то, что я никогда не любила тебя. Но по приказу моей матери, я опоила тебя сперва приворотным зельем, а потом и еще зельем подавления воли. Судя по всему последнее уже не действует, а первое оставило отголоски, которые скоро должны пройти и скорее всего ты меня возненавидишь за то, что я сделала с тобой и твоей семьей. Во-вторых, я должна сказать, что я все же женщина и у меня не каменное сердце и я… — Тут Алаэра прервалась ненадолго и глубоко вздохнула. — И я полюбила тебя, Эльтир. Я понимаю, что ты меня ненавидишь, и, знаешь, как не странно, я тебя тоже ненавижу. Ненавижу и люблю тебя одновременно. Я понимаю как это все звучит. И, в-третьих, я должна объяснить вам, почему тогда, два столетия назад я избавилась от вашей обожаемой сестры. Потому что она была единственной, кто мог разрушить чары наложенной моей матери, а еще к тому же она была сильной претенденткой на трон. Любимица семьи, народа. А хотя знаете, уж перед смертью, то я могу сказать правду и себе тоже? Я ЗАВИДОВАЛА. Да, ее любили. А меня даже мать не любит, а все потому, что я неудачный ребенок. Я ведь всего-то фея полей, не могу претендовать на трон фей потому, что я слишком слабая. А ваша сестра, она была сильной, зима ведь мощное оружие против всего, не так ли? Даже здесь меня обогнала. А теперь мне нет смысла жить. Знаете, я всегда хотела отомстить матери. Но она умерла. Хотела превзойти Алину. Но и этого теперь не произойдет. Детей я не могу иметь из-за действия приворота. Иначе я бы давно родила наследника и избавилась бы от вас двоих. А теперь, мой черед откланяться. — Сказав это Алаэра сорвала с шеи кулон-пузырек и откупорив его, произнесла: — За вас, моя дорогая семья! — И выпила содержимое пузырька до дна. — Лэр!!! — закричали братья, но было уже поздно.***
Ночь окутывала землю, пытаясь успокоить, заставить принять всю боль сегодняшнего дня. Все потери. Эмиль сидел на краю обрыва и смотрел вдаль. Он вновь ощутил пустоту в душе. Он снова один и никому не нужен. Кем была для него Алина? Он помнит отчаяние в ее глазах при их первой встрече, когда она просила его взять ее с собой на торговый корабль Сейтера, как он пожалел этого наивного, гордого и немного эгоистичного ребенка. Он помнил ее взгляд, когда он впервые рискнул ей сказать заветные три слова: «Я люблю тебя». Он помнил, то как она смотрела на него после его возвращения. Он помнил ее бледное лицо, после передряги у эльфов. Он помнил то, что она всегда была холоднее окружающего воздуха и ее доверчивость во взгляде. Он помнил ее в отчаянии, горе и трауре. Воспоминания цветным калейдоскопом кружили ему голову, каждый раз ударяясь в сердце тысячей ледяных осколков, разрывая душу на части, ему хотелось кричать, но кричать он не мог. Он хотел умереть, но знал, что не имеет на это право. Все его сознание превратилось в открытую кровоточащую рану, заставляя вспоминать его не только любимую, но и все потери с самого начала времен. С того самого момента как они пришли в этот мир. На какой-то миг ему начинало казаться, что ветер доносит до него голос любимой, ее озорной счастливый смех. Ему казалось, что луна улыбается ему ее улыбкой. — Алина! Слышишь, я люблю тебя! Вернись ко мне! Не смей бросать меня! — закричал Эмиль и в бессилии упав на колени заплакал. — Любимая, скажи как мне дальше жить без тебя, где найти силы продолжать вставать по утрам, и смотреть в будущее?.. Как, подскажи мне, как исполнить твою последнюю просьбу? Как вернуться туда, где каждая вещь напоминает о тебе, где все еще звучит твой смех и занять твое место? Элисса смотрела на друга и, повернувшись к Альвиориоран, древней памяти, прошептала: — Ты видишь, что с ним? Ты можешь, ему помочь? — Я могу забрать его воспоминания на время, но это не заберет боль, он все равно будет чувствовать потерю. Все будут чувствовать потерю, до конца веков. — Надеюсь он сможет это пережить, — Элисса глубоко вздохнула. — Надеюсь, что мы все сможем это пережить.