***
Тень нависла над домом Муками. На улице моросил мелкий дождь, и небо превратилось в грязное, израненное редкими лучами солнца полотно. С того дня, как Юи покинула этот дом, особняк стал превращаться в старое и унылое место. Виновата погода или настроение падшего в пучину отчаяния владельца — не так уж и важно, ведь страдали от этого все: Юма, Коу, Азуса и даже особняк, который выстроили заново уже в третий раз. Но не будь в этом доме жильцов, Руки собственноручно изувечил бы родной дом до состояния, когда усадьба пережила налёт разбушевавшихся слуг. Пасть подобно им, встретиться лицом к лицу со временем и отчаянием — малая плата, что не сравнима с ценой потерянных жизней и следующим за ней одиночеством. Тихая, но не сказать, что безоблачная жизнь вампиров закончилась на исходе третьего дня, когда их дом посетил важный гость, такой важный, что входная дверь слетела с петель. — Где этот мелкий засранец? — прокричал Шин с порога. На улице продолжал моросить дождь, поэтому вода капала с его рыжих волос, мерзко забрызгивала очки и скатывалась с носа. — Я его сейчас тряхану так, что у него головёнка сама отвалится. Пусть другие обижаются, а мне однозначно полегчает! — заявил основатель и пошёл широкими шагами в гостиную, где сидели Юма и Коу. Тсукинами встретил Азуса. Он тускло посмотрел на буйного гостя в вестибюле, но не стал останавливать или что-то говорить. Руки закрылся в своём кабинете и не подпускал к себе никого кроме Юмы, да и того отправляли восвояси, стоило задать лишний вопрос. Поэтому даже младший из Муками понимал, что это лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. В доме пахло чем-то горелым, шторы были задёрнуты, местами валялась какая-то одежда, и вообще всё было настолько вверх дном,от чего мысли о налёте посещали сами собой. — Что у вас здесь творится? — сморщил нос Шин, когда огляделся. — А, это ты! — глянул на него Юма с дивана, но как-то пренебрежительно. Появление основателя напоминало бестактную шутку, где их дом — это даже не проходной двор, а двор, где крестьяне держат скотину. Грязные ботинки Шина и нагло выбитая входная дверь говорили именно об этом. — Мы пытались приготовить ужин, — заговорил Юма после небольшой паузы. — Кажется, современная техника несовместима с таким вампиром, как я, — сказал он, однако не стал объяснять, почему пищу не заказали из ресторана. Вампир опасался, что Руки от запаха посторонних может сорваться. После смерти Карлхайнца они лишились покровителя, и отныне приходилось думать своей головой. — А этот, — кивнул он в сторону согнувшегося в три погибели Коу, — уже второй день вот так сидит, — сказал Юма и противно сморщился. Коу сидел в кресле и, поджав колени к груди, жевал рукав своего розового блейзера. — Четвёртый жуёт, — добавил он, и Шин понял, что у него дома не так уж всё и плохо, правда, он быстро отогнал эти мысли. — Ты скорее всего тоже пришёл счастье попытать? — с долей холодной иронии спросил Юма. Для него и Азусы состояние Коу не было секретом. Идол переоценил свою важность и наступил старшему брату на больную мозоль, за любопытство и наглость он и получил своё временное наказание. Единственное, что не мог понять Юма, так это чего именно внушил тому Руки. Ведь блондин не очнулся, даже когда он спалил его кухню, а это вызывало опасение и неприятное послевкусие, которое возникало каждый раз, когда ему приходилось смотреть на растрёпанного идола и неосознанно представлять, какова одежда на вкус, если её скрип на зубах уже снился в самых жутких кошмарах. — Что ж, Руки у себя в кабинете, — сообщил он сразу после того, как проглотил новую порцию холодного пота, что прошибал каждую осознанную минуту, проведённую рядом со скрипучим идолом. — Но не думаю, что он будет с тобой говорить. — И… — заговорил Асуса, — у нас… есть ручки… поэтому не ломай… больше, — сказал он о дверях, и Шин потопал к хозяину дома. — Хорошо, удосужусь открыть, но стучать я не стану! — сказал Тсукинами вслух и отворил тёмную дверь, за которой прятался Руки. Он так и сидел в своём кресле — мрачный, безжизненный и такой же холодный. С первого взгляда казалось, что он прирос к этому зелёному креслу и не важно, сколько прошло или пройдёт времени, он так и останется здесь, один до скончания этого и, если прикажет судьба, любого другого века. — Ты можешь объяснить, — начал Тсукинами с порога, — что это за дерьмо? — прокричал он и развернул бланк о разводе. Шин отобрал его дома у Юи, а сейчас ткнул в лицо Муками. — Хотя можешь не утруждаться, — поджал губы рыжеволосый и с удовольствием разорвал ненавистную бумажку, после чего бросил мятые клочки под ноги Руки и отошёл. — Доволен? Теперь подбери свои сопли с пола и ползи к моей сестре с извинениями! Долго я буду эти бланки рвать?! — Тебя об этом никто не просит… — мрачно подал голос хозяин дома и, не поднимая головы, поволочился к своему столу. — Может, и не просит, но сестрёнка там день и ночь слёзы льёт, а ты тут сидишь и строишь из себя мученика. Я устал слушать, как она корит себя. Что ещё за глупости с недостойной женой аристократа? Ты ей чего наговорил? Тебе вручили золотой билет, а ты его подделкой назвал. Я не растерзал тебя только из-за того, что если я это сделаю, то она отправится за тобой, а мне не хочется терять сестру из-за грязнокровного ублюдка. Поэтому если не желаешь, чтобы твою голову доставили мои фамильяры, то притащи её сам. Что это?.. — отвлёкся от буйных рассуждений Шин, когда Руки протянул ему конверт. — Да ты издеваешься?! — прокричал он во всё горло. — Сколько, по-твоему, я ещё должен рвать эти бумажки?! — проревел Шин и разорвал очередной бланк о разводе на мелкие кусочки. — Столько, сколько потребуется, — вынул Руки целую пачку чистых бланков и приготовил увесистую ручку. — Впрочем, в них нет никакой нужды, всё равно в мире вампиров и демонов наш брак фиктивен, поэтому, когда Карла вернётся, то всё будет так, как сказал он. — Ты бы не впутывал в это моего старшего брата, — скривился Шин вовсе. — Я сам с ним разберусь… — Не разберёшься, — перебил его Руки. — Ты же ничего не знал о его плане, а он спланировал всё! Даже появление Кино не было для него секретом, он просто как змея затаился и ждал удачного момента для броска. Сейчас маленькая мышка уже парализована его ядом, а вскоре будет съедена, осталось лишь надеяться, что мучиться она будет недолго. Я поступил правильно. Защитить братьев и её важнее, чем тешить себя, поэтому я заполню последний бланк, а дальше поступай так, как того желаешь сам. Хочешь, отдай ей, а нет, так порви, но действительности это не изменит. — Ты не рассказал ей… — удивился Шин и посмотрел на Руки. Тот сидел за столом и писал, остановился на секунду, когда его отвлёк основатель, но не счёл нужным отвечать — было и так всё понятно. — И тебе не следует говорить, — в том же холодном и умученном тоне сказал вампир. — Пусть винит меня, если хочешь, и ты кори меня, но не омрачай достоинство своего брата, это дорого тебе обойдётся, — предупредил Муками и подал результат своего непростого решения. — Никогда бы не подумал, что ты будешь прикрывать моего старшего брата, давать советы мне и так просто отпустишь её, — принял Шин сей документ и молча убрал во внутренний карман. — Ради тех, кого мы любим, можно пойти и не на такое, — серьёзно сказал Руки, и Шин покинул его дом. Основатель не получил чего хотел: расплаты, справедливости и покоя для незаслуженно обиженной девушки, однако, как и у других участников этой невидимой войны, права на выбор, желания и месть у него не было.***
После ухода основателя дом Муками вновь окутала мёртвая тишина, и Руки остался наедине с собственными мыслями. «Почему они никак не могут понять, что я проиграл?.. — убивался вампир за своим столом, глотая все прелести семейной жизни. — Нет ничего, что я могу противопоставить Карле. Его связь с предками сильнее, чем есть у кого-либо из нас. И если он решил, что Юи продолжит его род, то она его продолжит. Я здесь бессилен!» — говорил себе Руки, но сердце продолжало болеть, а ещё голос, который звучал в его голове с самого утра, измывался над ним. — Ева… — громыхал знакомый голос и повелевал. — Ева пробудилась, ты должен продолжить начатое, — твердили ему, а Руки отмахивался всеми силами. — Более я ничего тебе не должен! — начал он говорить вслух. — Я убил тебя! Убил, как и обещал! Оставь меня в покое! — Адам обязан дать начало новой жизни, — вновь звучал этот утробный голос в голове, и в глазах до боли темнело. — Я не Адам! Я бы не смог пробудить Еву, не будь у меня знаний, которые передал мне ты! — нервно поднялся вампир, но его запал быстро пропал. — Я бесполезен! Бесполезен… — упал Руки на колени перед столом и замолчал. — Ева пробудилась благодаря тебе, продолжи свой путь, — приказывал голос Карлхайнца где-то внутри его. — Я не стану вредить Юи! — продолжал сопротивляться обращённый вампир. — Она всегда будет только моей Евой, но я не послушаю тебя, ты мёртв, а она жива и будет жить. — Ты связан со мной кровью, — сделался голос мрачным и враждебным. — Ты не сможешь уйти от кровавой клятвы. Исполни свой долг или я заберу назад то, что передал тебе! — услышал Руки и широко открыл серые глаза. — А! — схватился он за грудь и упал на ковёр животом. — Не может быть… — пополз вампир к двери, и кровавая дорожка потянулась за ним. Свежая кровь начала впитываться в ковёр и источать тяжёлый металлический запах. Раны, что он получил когда-то в приюте открылись, да так, будто это было только вчера. — Ты не посмеешь… — тяжело дышал вампир, играя мышцами на лице от боли. — Не позволю! — сделал он рывок и перевернулся на спину. И тут его глаза, как безумные, распахнулись. Животный крик разнёсся на всё поместье. Одно неверное движение, и раскалённое железо вновь поразило его, оставляя красные прижжённые крылья, которые навеки останутся с ним. — Руки? — влетел в его кабинет Юма и в шоке замер. Его старший брат лежал в крови, корчился на спине и что-то бредил. Красная полоса на ковре тянулась от самого окна, где стоял стол, и лишь тяжёлый хрип Руки заставил его опомниться. — Помоги… — прошептал он, когда смог перевернуться на живот и протянуть дрожащую руку, после чего упал мокрым от пота лицом на ковёр и, потеряв сознание, притих.***
Погода продолжала портиться: ветер усиливался, тучи сгущались и к ночи, небо осветили кривые молнии. Они просвечивали сквозь толщи серо-фиолетовых облаков и невольно пугали Комори. С уходом Шина девушка осталась одна. В огромном поместье основателей пахло сыростью, а гром пробирался в пустые коридоры и потряхивал дорогие фарфоровые вазы. Что ей было делать в этом доме? С кем поговорить и ради кого жить? Последние два дня она не так часто задумывалась об этих вопросах, но периодически, когда младший Тсукинами приходил её проведать и поддержать, ей приходилось подумать об этом. — Сестрёнка, — вернулся Шин домой и первым делом пошёл навестить Юи, — я вхожу, — предупредил он. Для него такая вежливость была настоящим прогрессом, по крайней мере, Карла такое бы точно отметил, ведь его младший брат отродясь не стучал в дверь, хорошо, если вообще замечал её. — Ты до сих пор не выходила? — подошёл он к кровати, на которой лежала Юи, присел и виновато вздохнул. Он надеялся приволочь Руки к её ногам, а получилось, что приполз сам. — Давай поговорим, — предложил рыжеволосый и даже натянул глуповатую улыбку, ему было стыдно за плохие новости, поэтому говорить об этом он не желал, но больше всего его беспокоил один вопрос — чего он забыл? Весь день основатель ходил как пришибленный. Он что-то позабыл, но никак не мог вспомнить, что именно. — Не нужно, Шин, — хрипловато сказала Юи в подушку и вжалась в неё ещё сильнее. Девушка лежала на большой зелёной кровати с белым изголовьем и плакала. День и ночь у неё было только одно занятие — донимать Шина. Может быть, она жалела себя, оплакивала утраченную любовь, но в результате всё сводилось к дискриминации основателя. Как у премьер-министра и заместителя Карлы в мире людей, у Шина было очень много обязанностей, а он забросил практически все. — Хватит воды! — взял себя в руки Тсукинами и попытался приказать Юи сделать то же самое. — На улице и без того поливает, Карла с нас шкуру спустит, если с его картинами что-то случится! — подшучивал он, намекая на повышенную влажность, как его осенило. — Вот, чёрт! — прокричал он и схватился за голову. — Я должен был проверить уровень влажности в доме, здесь же не дом, а настоящий музей! — вспомнил он наставления старшего брата и сам взмок. — Подожди одну минуту, — замахал Шин руками, словно боялся, что Комори не дождётся его возвращения. — Мне некуда больше идти… — Юи посмотрела ему вслед и вновь с пустым взглядом развернулась к окну. Молнии продолжали сверкать, ветер гнул деревья, и она слышала, как стонут тонкие ветви. Они, как и она, страдали в эту непогоду, ожидая, что когда-нибудь этот кошмар закончится, и солнце вновь обогреет их усталые от времени кроны. Но ветер продолжал усиливаться, вскоре молния сверкнула у самого окна, и Комори замерла. Она ещё никогда в жизни не видела грозы, которая подошла бы столь близко. Окна дребезжали, зелёные шторы заходили ходуном от ворвавшегося в комнату ветра и стёкла звонко посыпались на деревянный пол. Жёлтый паркет заблестел от рассыпавшихся на нём прозрачных осколков, и свет, что за секунду до этого замигал, потух. — Шин… — позвала его Юи и слезла с кровати. В этот миг, когда свет потух, ей захотелось бежать, правда, ноги её больше не слушались. Комори не ела, ни спала, тратила все силы на горькие слёзы и теперь, она осталась без защиты. Что-то было не так… В воздухе пахло частицами озона, и ей интуитивно хотелось бежать, возможно, это всего лишь животные инстинкты, которые теперь, когда она стала вампиром, говорили в ней или же что-то надвигалось. — Сестрёнка, не бойся, — услышала она голос Шина с первого этажа. — Предохранители перегорели. Потерпи немного, скоро всё сделают. Я сейчас поднимусь к тебе! — кричал ей основатель, и Комори слегка успокоилась, но стоило ей отвлечься, как последовал грохот, и в окно влетел расточающий искры красный шар. Молния как живая, покачалась из стороны в сторону, погудела и зависла в воздухе. — Ты уже встала? — услышал Шин странное электрическое гудение и ворвался в комнату Юи. Красный шар тут же среагировал и подлетел к основателю, однако остановился у самого носа рыжеволосого, покружил, присмотрелся и отлетел. — Не двигайся… — сквозь зубы сказал Тсукинами. — Это шаровая молния, она реагирует на движение, — предупредил он и сам насторожился. Комори вела себя странно: смотрела пустыми глазами, редко дышала, а вскоре взглянула благодарно, и основателю показалось, что она прощается. «Ты же не собираешься?..» — только подумал Шин, как девушка сделала шаг вперёд и развела руки, как ослабшие крылья. Комната загорелась красным светом, искры и разряды зарябили у Тсукинами в глазах, и тело Юи объяло алое пламя. — Совсем рехнулась?! — прокричал Шин и, отправив собственное оцепенение восвояси, крепко обнял отчаявшуюся девушку. — Странно, но совсем не горячо… — удивился Тсукинами, когда его тело соприкоснулось с полыхающим телом Комори. Красное пламя забегало по коже Юи и подобно паразиту всосалось в её плоть. — Что это? — прокричала она и, выгнувшись от боли, что поразила её сердце, упала в руки Шина. Девушка тяжело задышала, покраснела и намокла от пота, что собрался в морщинке на её лбу. — Сестрёнка, ты как? — смотрел на неё основатель и поверить не мог. Не мог принять того, что она была готова расстаться с жизнью у него на глазах, а далее терялся от догадок, почему этого не произошло, ведь шаровая молния поразила её в самую грудь. — Карла… — сморщила она лицо и замотала головой на атласной декоративной подушке. — Он не выберется, — говорила Юи или бредила, но Шин вцепился в её запястья так, будто боялся, что она захочет завершить начатое и просто-напросто выбросится из окна. — Шин! — как на какой-то пружине выпрямилась она и посмотрела до невозможности растерянно. — Карла не вернётся домой… Его не отпустят, если я не исполню свой долг. Я должна возвратиться в мир демонов. Это было послание от него… — рассказала она о том, что увидела и нервно задышала. — Успокойся, — посоветовал Тсукинами и придвинулся к девушке ближе. Он наклонил её голову и заставил лечь к нему на плечо. — Им не удержать Карлу, когда в наши миры вернётся лунное затмение, то он обретёт такую силу, о которой им ничего не известно. — Ты не понимаешь, — стала сопротивляться Комори. — Кино помогает Мерц, я не совсем поняла кто он такой — советник, родственник или же колдун, но он опасен. Кроме того, Кино угрожает нам войной. Он предупредил меня, что если я не вернусь по-хорошему, то в день лунного затмения за мной пришлют целое войско. Я не хочу, чтобы из-за меня кто-то пострадал! — Разговор на этом закрыт! — Шин неожиданно сделался грубым, и Юи ощутила опасность у себя под боком. — Ты никуда не пойдёшь! — повелительно сказал основатель и поднялся с кровати. — Ответственность за тебя несу я, раньше это делал твой муж, но поскольку он отказался прислушаться ко мне, то у тебя нет другого выбора, как подписать эти бумаги о разводе, и закрыть эту тему раз и навсегда. — Если я не подпишу, — начала говорить Юи и опустила голову, — то пока нас не развели, он остаётся моим мужем, а значит, ответственность за мою жизнь по-прежнему лежит на нём. — Думаешь, он тебе позволит бросить всё и вернуться в мир демонов? — недовольно спросил Шин и прискорбно посмотрел. — Сама-то понимаешь, насколько это глупо звучит? — Понимаю… — ответила Юи, а головы так и не подняла. — Хорошо, — кивнул основатель и продолжил: — я распоряжусь о машине, ты можешь съездить в дом Муками и просить о милости его хозяина, но я против подобных унижений, поедешь одна, столкнёшься лицом к лицу с ним и сама же решишь возникший вопрос. Если он тебе откажет, то ты больше не покинешь стен этого дома, до тех пор, пока брат не распорядится об ином, — предупредил её Тсукинами, и Комори ничего не оставалось, как только согласиться.***
Между тем в доме Сакамаки тоже не наблюдалось всеобщей гармонии. Вампиры по-прежнему жили в одном доме, но сосуществовали лишь благодаря дисциплинированности Рейджи. Младшие не сильно напрягали пытливый ум второго из Сакамаки, а вот старший вызывал раздражение. Когда-то его сонливость и лень были даже на руку, но спустя три дня Рейджи не терпелось узнать новости, а тот дерзил подобным пренебрежением, хотя был обязан ему по гроб жизни. Ему следовало уже с порога доложить о новостях и не мучить несуществующим обетом молчания. Однако эта ленивая скотина — коей его считал Рейджи, вернулся из дома основателей и на два полноценных дня ушёл в спячку. Подумать только, но не заметить, что от него ждут новостей, мог только полный кретин, ведь Рейджи приходил в гостиную, где спал Сю, по три раза на дню. Не почувствовать сверлящий взгляд мог лишь толстокожий боров, но по странным стечениям обстоятельств, Сю не был ни тем ни другим, а опускаться до того, чтобы просить, младший сын Беатрикс не желал. Вот и играли в глупую молчанку целых три дня. Ладно ещё первые два — Сю отсыпался, и Рейджи это понимал, с трудом, но понимал, но когда на третий день Сю решил, что следует в своей жизни что-то менять, то перевернулся со спины на правый бок и также беззаботно продолжил свой сон, дисциплинированного вампира чуть не рвануло. На помощь пришёл тот, от кого он помощи никак не мог ждать. Когда Юма приехал в поместье Сакамаки, то было ещё раннее утро. Вампир знал, что Рейджи в такой час не спит, а с остальными ему встречаться не сильно хотелось — настроение оказалось неподходящим, что, с учётом сложившейся ситуации, немудрено. — Чем обязан, раз удостоился визита в столь ранний час? — без особой радости спросил Рейджи, когда Муками проводили в гостиную. Фамильяр исчез, а гость с чувством неуместности отказался от предложенного ему кресла. — Я не отниму много времени, — сказал Юма. — Мне нужна какая-нибудь примочка для Руки. У него открылись старые раны, и мы не знаем, что с этим делать, раньше подобного не случалось. — И чего тут сложного? — скептически сказал брюнет и натянул очки на нос. — Дайте ему крови, и всё пройдёт, почему я должен тратить своё время на подобную мелочь?! — Он отказывается! — грубо сказал Юма. — Я попытался влить насильно, но его стошнило, и сами раны… Я такое видел, только когда был человеком… — вампир сделался ещё более мрачным, но продолжил: — Они воспалились, и теперь я не понимаю, как его лечить. Азуса предложил отвезти его в больницу, но Руки не соглашается, бредит, что это бесполезно, а потом и вовсе гонит прочь. Коу вчера отошёл от его гипноза, кричал так, что у меня уши закладывало, заткнулся только после того, как увидел Руки полуживым. Если сейчас ничего не сделать, то начнётся заражение крови, тогда он умрёт, как должен был умереть в приюте, — договорил Юма, но Рейджи и глазом не повёл. Мёртвая тишина объяла гостиную дома Сакамаки, и три вампира подобно статуям застыли на своих пьедесталах. — Да помоги ты им, — сказал Сю. Его голос лениво раздался со стороны окна, где он спал на диване последних три дня. — Надо же, — язвительно заговорил Рейджи и посмотрел в сторону старшего брата. — Как только у тебя язык не отсох! — Эдгар, — ещё ленивее заговорил Сю, — почему не позвонил? Знаешь же, что для него все твои просьбы тщедушны, сейчас он наслаждается твоим унижением, а мне из-за этого придётся подыскать другое место для сна… — Кто бы говорил о наслаждении, — злостно прищурился Рейджи. — Думаешь, что вся моя жизнь — сплошное наслаждение? — ухмыльнулся Сю, продолжая лежать на спине с закрытыми глазами. — Тогда позволь доставить и тебе немного наслаждения. — В подобных услугах от лиц мужского пола не нуждаюсь, — строго ответил тот, однако мерзкая улыбка, которая задевала Рейджи за живое, не покинула бледного лица Сю. — А я думал, что тебе интересно узнать, каково это — оказаться на границе двух миров, когда врата запечатаны. Ты наверняка уже позабыл, какие они, эти белокаменные башни, — подначивал его Сю, а тот невозмутимо глотал. — Ты переоцениваешь цену своей информации, — высокомерно задрал голову Рейджи. — Предел твоего пребывания там — это гнездо орлов на твоей голове, ведь зная тебя, я могу с точностью спрогнозировать весь твой день, что ты, без всяких сомнений, проспал. — Знаете, я уже жалею, что пришёл, — влез в их язвительную беседу Юма. — Вы можете и дальше спорить, кто кому будет доставлять удовольствие, а я пойду, должно быть, сразу следовало отвезти Руки в больницу. — Подожди, — приказал Рейджи, — я соберу кое-что, а о произошедшем расскажешь по дороге. — Видишь, — сквозь улыбку сказал Сю, — твоя информация оказалась дороже моей, и не стоит тратиться на человеческих докторов. — А кто сказал, что ты остаёшься дома? — позлорадствовал второй Сакамаки. — Ты едешь! — заявил он, зная, что нет большего удовольствия, чем видеть эту ленивую задницу на ногах и при деле. — И на что ты меня вечно толкаешь?.. — Сю риторически спросил друга детства и поволочился на улицу, где в скором времени их будет ждать лимузин.***
— Кровь… — бредил Руки, чувствуя знакомый металлический запах. — И яблоки… Где я? — он напряг свои закрытые веки и смог приоткрыть глаза. Белый свет ослепил юношу, и грудь нещадно зажгло. Раны… Они причиняли боль даже во сне. — Соберись и предстань предо мной! — услышал он повелительный голос. — Твои раны — это дань твоей гордости, усмири её и прими мою руку. — Нет, — отказался Руки и помотал головой. Он лежал на земле в саду, но понятия не имел, что этот зелёный сад принадлежит ему, или же когда-то принадлежал ему. — Открой! — он вновь услышал голос, и свет сменился тенью. Юноша приоткрыл глаза и, сжав зубы от злости, заскрипел ими. Он лежал под яблоней, а на её толстой ветви болтался крепкий мужчина в коричневом строгом костюме, с петлёй на сломанной шее. Он покачивался на ветру, и Руки вновь ощутил приступ тошноты. — Ты хочешь, чтобы история повторилась? — зашумел ветер, и с яблони посыпались обгоревшие на солнце листья и почерневшие яблоки. — Хочешь, чтобы здесь оказались и другие? — Ты их не тронешь! — сказал Руки с угрозой в голосе и, перевернувшись на живот, смог встать на колени. — Юма, Коу и Азуса исполнили свою клятву, ты можешь попытаться навредить мне, но не смей нарушать данного тобой слова и прикасаться к их жизням. Они заслужили их… — затих вампир и согнул спину. Он устал сражаться за дело, которое Карлхайнц считал правильным. — А ты?.. — спросил его вампир, и Руки увидел Карлхайнца. Его владыка вышел из тени старой яблони и повелительно посмотрел на него. — Ты же хочешь жить, — тихо сказал он и сорвал с дерева красное яблоко. — Вот она твоя жизнь, — произнёс он и сдавил яблоко в своей сильной ладони. Кровавый сок выступил сквозь пальцы вампира и, скатываясь в стеклянную, обрамлённую золотом чашу, наполнил её до краёв. — Дотянись до неё, — вытянул он руку, и кубок навис над головой Муками. — Я… — почувствовал Руки сухость в горле и желание запретного плода. — Должен… — тянулся он за ней не в силах подняться с колен, и бой старых часов обрушился на него. — Слишком поздно, — с прискорбием в голосе сказал Карлхайнц, и чаша вывалилась из его рук. Сосуд оказался в воздухе и через секунду, разбрызгав красный сок, разбился о кривые корни старой яблони. — Руки… — услышал он своё имя. — Руки, не оставляй меня, — жалостливо попросила Комори и прикоснулась губами к его холодной ладони. — Где я?.. — хрипловато спросил вампир, боясь открыть глаза и увидеть очередной мираж, который преследовал его в лабиринтах времени. — Ты дома, — радостно ответила ему Юи и сжала руку юноши крепче. — Дома, Руки… В своей комнате. Открой, пожалуйста, глаза, — мягко попросила она и погладила вампира вдоль лба. — Открой, и ты увидишь, что я не лгу. Муками сморщился, приложил руку к груди как раз там, где она была перемотана широкими бинтами и, приподнявшись на подушке, с трудом разомкнул веки. — Видишь, — доброжелательно улыбнулась Юи и попыталась провести пальцами по щеке Руки. Сейчас ей хотелось прикоснуться к нему, почувствовать, что он жив и остаётся рядом с ней. — Что ты здесь делаешь? — грубо спросил вампир и схватил Комори за пальцы. — По-моему, я сказал уже всё, — напомнил он и содрал мешающий ему бинт. Раны исчезли, остались только старые шрамы. — Сказал, — разочарованно согласилась с ним Комори. — Я не подписала бумаги, для меня это слишком быстро… — Целые города исчезают за одну ночь, нет ничего странного в том, что брак может распасться столь скоро, — торопливо сказал вампир и встал со своей постели. В комнате пахло спиртом и горькими препаратами, по запаху они напоминали антибиотики, и Муками ещё больше обозлился. Мало того что он был ослаблен духом, так ещё и здоровье подкосило. — Руки, тебе ещё рано вставать, — побоялась за него Комори, а в награду получила гневный взгляд. Он всем своим видом говорил, что ей здесь не рады. — Я сам решу, что мне делать! — заявил он и натянул чёрную облегающую футболку. — Ты совершенно не желаешь меняться! — сказал бессмертный с долей разочарования и быстро заходил по своей комнате. — Хорошо, чувство такта я проявлю, — хладнокровно выразился обращённый вампир и пошёл открывать нежеланной гостье дверь. — Попрошу оставить меня! — он дёрнул за ручку и толкнул дверное полотно так, что оно врезалось в стену. — Ты даже не позволишь сказать тебе несколько слов? — Юи встала со своего стула и, обманываясь надеждами, спросила. — Мы уже всё обсудили, — вздохнул Руки и наклонил свою голову. Он устал противостоять ей и что страшнее, самому себе. — Хорошо, — спрятала Юи очередные слёзы, — я уйду, позови меня, если вновь станет плохо, — сказала она и переступила через порог. «Забудь обо мне поскорее… — посмотрел ей Руки вслед и закрыл лицо ладонью. — Проснись от этого кошмара, а я навсегда усну. В смерти ничего страшного нет, страшно одно — терять своих близких…» — признался он и упал на колени. Тело вновь зажгло, закололо, и кровь выступила на чёрной майке мокрым пятном. — Руки, всё же мне надо сказать, — ворвалась к нему Юи и замерла на пороге. Кровь… Она почувствовала именно её. — Руки! — упала она рядом с ним и зажала открывшуюся рану. — Потерпи, Юма скоро вернётся, — заботливо сказала Комори, а у самой пальцы дрожали от страха. Она не понимала, почему его старые раны открываются сами собой и откуда это безразличие на его лице. — Уже прошло, — сухо сказал он и убрал её руку. — Для чего ты снова вернулась? Неужели тебе настолько надо со мной поговорить? — спросил он, а сам не желал смотреть, ведь на самом деле она оттягивала неизбежное. Юи промолчала, а позже с опаской взялась за края чёрной футболки и сняла её с вампира. Она провела пальцами по крепкой груди любимого мужчины и, убрав остатки крови, увидела, что не повреждён даже кожный покров. — Руки, что это? — спросила она, веря, что ещё может получить от него ответы. — Расплата, — спокойно ответил вампир и хотел отвернуться, но Комори схватила его за лицо и, испачкав в крови, внимательно посмотрела. — Скажи мне… — умоляюще прошептала она, и Руки вдруг вспомнил скрип плетёной верёвки, на которой болтался его отец. Он согнулся и схватился за живот — его начало подташнивать и в голове всё поплыло. — Он не отпустит меня, — бегло сказал Руки. Сейчас он понял, что та чаша была его упущенной возможностью, и пока Юи рядом, Карлхайнц не отнимет его жизни, но стоит ей по-настоящему отдалиться, и возмездие не заставит себя ждать. В конце концов, какой смысл поддерживать жизнь в игрушке, если она станет бесполезной. — Кто? — спрашивала Юи, желая поговорить, но Руки больше не хотел говорить — он всё понял. — Мой кошмар… — ответил Муками и тут же перевёл тему. — Говори, что именно ты хотела обсудить? — Ты об этом… — печально сказала Юи. — Ночью я получила послание от Кино, он сказал, что я должна вернуться в мир демонов за день до лунного затмения, иначе Карлу казнят, а потом пришлют за мной целую армию демонов и на наш мир обрушится его гнев. — Он блефует! — сказал на всё это Руки, продолжая сидеть с девушкой на полу. — Я не знаю… Я не понимаю в военных делах, переговорах и прочей низости, на которую готовы пойти ради власти, но я понимаю, что не могу пожертвовать жизнью брата, и раз наш брак рано или поздно распадётся, то я хотела попросить тебя о помощи. Шин отказывается помогать, а я не могу вернуться в мир демонов сама. — И что потом? — ревностно спросил Руки и заиграл скулами. — Станешь любовницей, женой и инкубатором для Кино или Карлы? В любом случае, останется только один! — оскорбил её Муками, но в его горьких словах была голая правда. — Ты же знаешь, что я этого не хочу, — пустила Юи слезу, но вампир ничего не заметил, слишком уж он злился. — Я клялась в вечной любви тебе, но ты оттолкнул мою руку, поэтому если моя жизнь не нужна тебе и даже мне, то пусть хоть кому-то принесёт пользу. — Что за глупости ты несёшь? — раздражённо сказал он и вцепился в её плечи. — Как можешь ты забыть о ценности своей жизни? Думаешь, если ты перестанешь ценить себя, то кто-то полюбит тебя больше чем есть? — срывался на ней Руки, не позволяя вставить и слова. — Забудь об этом! — подтащил он девушку к себе и ревностно посмотрел ей в глаза. «Никто не полюбит тебя больше, чем я!» — подумал он тут же, как подпустил её на расстоянии пяти сантиметров, но не позволил чувствам взять верх. — Никто не ценит того, кто не ценит себя! Запомни это… А если этого недостаточно, то я напомню тебе, — сказал вампир и склонился над её шеей. — Руки, пожалуйста, не делай этого… — отвернулась Юи, не желая, чтобы её единственный мужчина ощутил запах других. Карла и Кино последними касались её плоти и она до сих пор хранила эти воспоминания. — Не важно, чего ты хочешь, ты же не ценишь своей жизни, а значит, не можешь чего-то хотеть! — грубо заявил Муками и жестоко прокусил шею девушки. Юи пикнула, зажмурила глаза и сжала кулачки. Она только и слышала, как вампир жадно глотает её кровь и временами сдавливает её плечи до характерного хруста. «Это невозможно! — возмущался про себя Руки, а сам хватался за тело Юи в железной хватке. — Я чувствую их клыки в ней, чувствую Карлу и Кино… — на секунду остановился он, но темнота в глазах и чего хуже в голове, повелевали продолжать. — Это невыносимо! — проревел он от ревности и стал кусать ещё и ещё, пока не дошёл до собственной ладони, что приросла к маленькому плечу Комори. — И за что я тебя так? — тяжело задышал Муками и повис на этих подрагивающих от боли и невыносимости разлуки плечах. — Сам же отпустил и отпущу сейчас!» — приказал себе Руки и расцепил скрючившиеся от напряжения пальцы. — Я не стану извиняться, — встал он с колен, по-прежнему не глядя на неё. — И мой ответ не изменится. Ты не вернёшься в мир демонов. Карла не одобрит такого, а я ещё ценю твою жизнь, чтобы так беспечно отдавать её. Поэтому возвращайся к Шину и извинись перед ним. Он старательно просил за тебя, но я уже всё решил, — гордо сказал Руки. Он обтёр свою грудь салфеткой и, убрав кровь, набросил другую футболку. — И где здесь больной? — послышался надменный голос Рейджи, и Руки весьма недовольно обернулся. Только их ему здесь не хватало. — Ты для чего встал? — растолкал всех Юма в проходе и прошёл в комнату брата без должного на то разрешения. — Нужно проводить нашу гостью, — хладнокровно сказал он и даже протянул Юи руку. — Спасибо, — только и ответила она, краснея за свой растрёпанный вид. — Вид у него вполне сносный, — сказал Рейджи и натянул на нос очки. — Вероятно, кровь сделала всю работу за меня. Что ж, в таком случае мы покинем вас, — сообщил он и вместе со всеми пошёл вниз. А тем временем в гостиной Сю задремал под шелест глянцевых журналов Коу и металлический шёпот ножей Азусы, что напевали скрипучую колыбель, пока вампир натачивал их. — Руки, ты бы не спешил так! — Юма останавливал брата на лестнице, чем ещё больше его раздражал. — Пусть тебя осмотрят, и позволь девушке остаться, она же помогла… — Юма, — холодно назвал его Руки по имени, и тот послушно дал ему дорогу, — я не просил твоего совета, — договорил он, когда смог пройти. Вампир тащил Юи за руку и не сильно-то жалел, ему хотелось одного — выпроводить их всех. — Ну что, помирились? — подал признаки жизни Коу. Он бросил журнал в кресло и энергично поднялся на ноги. — Я уже устал читать эти колонки с женскими советами, как помирить супругов, — запричитал идол. — А ведь никто даже не пожалел меня! Руки, ты должен мне четыре первоклассных блейзера, а ещё утешительный подарок, морально я пострадал куда больше, чем физически. Ах, да! Ещё новая кухня! Этот Кинг-Конг недоношенный всё к чёрту разнёс! — пожаловался он на Юму, но Руки это сейчас мало волновало. Он снял со спинки дивана зелёную толстовку Комори и накинул ей на плечи. — Не могли бы вы сопроводить девушку до дома основателей? — обратился он к Рейджи и Сю. — Я сейчас не в том состоянии, чтобы покидать дом. — Если ты считаешь, что она больше мешает, то мы отвезём, — сухо сказал Рейджи, на что Сю лишь приоткрыл глаза и неодобрительно сморщил лоб. Даже он понимал, что здесь Юи как раз к месту. — Я не хочу! — вырвалась вдруг Комори. — Почему я должна оставлять тебя, если всю дорогу буду переживать и желать вернуться? Шин больше не отпустит меня… Я обещала, что подпишу эти бумаги, если ты откажешь мне в помощи, — раскрыла Юи свою страшную правду, но она не разжалобила вампира. — Тогда подпиши, — гордо дали совет ей. — Я не изменю своего решения. Они оба останутся в силе, — предупредил её Руки и повернулся к ней спиной. — Руки, даже мне кажется, что ты немного жесток с кошечкой, — остолбенел Коу, ведь лично их ссоры не наблюдал. — Да чтоб вас всех! — выругался Юма и плюнул на принципы. — Скажи уже ей! — он грозно зашагал в сторону Руки и схватил его за края чёрной футболки. — Объясни всё! Ты же сам сейчас закроешься в своём кабинете, задёрнешь шторы и будешь корить себя там! — Юма, сейчас я не спрашиваю даже твоего мнения, поэтому не заставляй противостоять тебе, — не изменив своему холодному выражению, сказал Руки, и тот отпустил. «Бесполезно… — покачал Юма головой. — Как был бараном упёртым, так им и остался!» — вспомнил он, что когда-то эта история повторялась, но на этот раз уже нервов никаких не хватало. — Юма, — тихо позвала его Юи, — о чём ты говоришь? — задышала быстрее она, чувствуя, что правда вот-вот всплывёт или проскользнёт сквозь её пальцы подобно песку. — Он говорит о том, что тебе пора, — сурово сказал Руки и посмотрел на младшего брата исподлобья. В этой комнате уже трое знали о его секрете, и эта ситуация нагнетала. — И вы будете молчать? — Юма осудил Рейджи и Сю, а затем покачал головой, те дали ясно понять, что это не их дело и лезть в него они не обязаны. — Юма? — жалобно звала его Юи, чем страшно давила. — Да плевать! — махнул он на всё. — Это Карла вынудил его развестись с тобой! — от души сказал Юма и повалился на пол. Руки со всего маха дал брату по лицу, и тот не удержался на ногах. — Ничего… — он потёр себя по лицу и вправил выбитую челюсть. — Это того стоило, — вздохнул бессмертный с облегчением, когда смог, наконец, выговориться. — Карла… — повторила Юи и стала напугано смотреть на всех по очереди, останавливаясь на мрачном до неузнаваемости Руки. — Я знала, что ты не мог поступить так без причины… — вздохнула с облегчением и она, после чего невольно расплакалась. — Это не меняет того, что я зол, — сказал ей вампир и даже не приблизился. — Зол на тебя, на себя и на твоих братьев. Они не прекращают желать тебя, а я ничего не могу с этим поделать. Разве что закрыть тебя, спрятать от солнца, луны или же звёзд. Не хочу, чтобы на тебя смотрел хоть кто-то, но ты продолжаешь притягивать к себе неприятности. Это вынуждает меня быть грубым с тобой, а я этого не хочу… А когда вернётся твой брат, то он заберёт тебя и не важно, что я скажу ему, не важно, что скажешь ты, главное — твоя кровь, остальное не имеет значения. Поэтому ты вернёшься в дом основателей. — Руки, но мы же можем уехать, — начала его уговаривать Юи. — Можно придумать хоть что-то… — Я не оставлю свою семью, — сухо сказал ей вампир. — Но ты же хотел уехать вместе со мной, — напомнила ему Комори разговор в аэропорту. — Говорил, что раз ваш долг выплачен, то ты можешь оставить их… — Я что-то не понял? — встрял в их разговор Коу. — Ты тут по-тихому решил нас бросить?! — чуть не разбушевался идол, но Юма вовремя его остановил. «Долг…» — вспомнил Руки это скверное слово и посмотрел на своих братьев, которые, в отличие от него, были свободны. — Я повторю, — соизволил вампир, — я не оставлю свою семью на растерзание основателям. — Тогда помоги мне! — подбежала к нему Юи и схватила за футболку, чтобы вампир вдруг не оставил её. — Помоги спасти Карлу и у него не останется выбора. Он обязательно выполнит просьбу того, кто спас ему жизнь. — Шантаж… — сказал Рейджи. — План хорош, хотя и не лишён риска. — Руки, пожалуйста… — слёзно попросила Юи. — Я не могу потерять брата и подвергнуть опасности окружающих, и пусть это прозвучит эгоистично, но больше всего я не хочу потерять тебя. — Ты уверена? — серьёзно спросил он. — Ты понимаешь, что мне придётся использовать тебя, как приманку? Понимаешь, что если я ошибусь, то ты станешь женой Кино? — Понимаю, — кивнула Юи и разомлела. Руки сдался, а большего она сейчас не просила. — А когда всё это закончится, то женись на мне вновь, по-настоящему, так, чтобы больше никто не сказал, что наши священные клятвы были ложью, — попросила она и, сделав шаг ему навстречу, уткнулась в сильную грудь. — С ума сошла! — сказал он в горячке и обхватил маленькое лицо девушки руками. — О таком должен просить я! — пытался Руки влить в неё хоть грамм здравого смысла, как и сам неожиданно потерял его. Юи обожгло нетерпеливое дыхание вампира, и страстный поцелуй загорелся на её губах. Она без раздумий позволила обнять себя так крепко, что могла почувствовать движение каждого мускула на животе Руки. Не отказывалась от горячности и откровенности поцелуя, который не заканчивался на нежном поглаживании губ и невинном касании её жемчужных зубов. Скорее она ждала, когда Руки сорвётся и забудет про осторожность, правила и манеры. И если бы не посторонние в доме, то вампир не ждал бы удобного момента и закрылся бы с ней в ближайшей свободной комнате, но сейчас он был вынужден остановиться, пока ещё мог это сделать. — Мы вернёмся к этому позже, — тихо сказал он, видя, что Юи тянется за ещё одним поцелуем. — Я обязательно тебя заколдую, и ты забудешь обо всём, что произошло с тобой в мире демонов, — ласково прошептал ей Руки на ушко и, поцеловав в лоб, обнял так, чтобы она хотя бы сейчас почувствовала себя в безопасности. — Да вы не останавливайтесь! — довольно помахал им Коу. Он делал снимки на телефон со стороны своего кресла и коварно улыбался. — Эти статьи — чушь собачья! Ни грамма правды. Надо им показать, как работают профессионалы! — нахваливал он себя, находя новое призвание. — А ну дай сюда! — сурово сказал Юма и, выхватив беленький телефон звезды, раздавил его. — Ты совсем обалдел?! — прокричал тот. — Это же была новая модель… — Ну я же Кинг-Конг недоделанный, чего же ты ещё ждал? — Юма саркастично припомнили ему его колкость, и теперь страдания звезды начались по утраченной любви к смартфону. — Думаю, нам пора, — подустал Рейджи и сообщил о своём решении. — Удачи в переговорах с основателями. — Постой! — остановил того Руки. — Я вынужден просить о небольшой услуге. — О чём конкретно идёт речь? — нехотя остановился Рейджи. — Я хотел позаимствовать его, — Руки указал взглядом на сонного Сю, и будто тот какая-то неведомая зверушка, его судьбу быстро решили. — Только верните в том же состоянии, — предупредил младший Сакамаки. — Это уже будет зависеть от него, — спокойно сказал Руки. — Но, думаю, мы это уже через час сможем проверить. Я бы хотел оставить его в доме основателей на какое-то время. — Мы подождём вас в лимузине, — предупредил Рейджи и вытолкал разленившегося старшего брата. Как только тот услышал, что ему вновь придётся что-то делать, то лень сама собой объяла его. — Коу, ты тоже, — кивнул ему Руки, но блондин продолжал убиваться на полу. — Коу, в мире демонов готовятся к праздникам, я куплю тебе всё, что пожелаешь, мне действительно нужна твоя помощь. — Опомнился! — прикрикнул блондин, но не стал нападать, когда увидел безвыходность на лице брата. — Хорошо! Хорошо! — зазвенел он браслетами. — Сделаю, всё что попросишь, только не смотри на меня так! — И ты иди с ним, — подтолкнул он Юи. — Не бойся, я не оставлю тебя, — пообещал Руки, видя, что Комори вцепилась в него, как маленький ребёнок. — А значит, мы тебе не нужны? — недовольно спросил Юма и преградил ему путь, хотя тот не спешил уходить. — На этот раз нет, — покачал он головой. — Я вновь попрошу тебя присмотреть за домом и Азусой. — И это всё? — разочарованно спросил Юма. — Всё, — тихо сказал гордый вампир и протянул брату руку. — Спасибо, что вмешался! — он сжал большую кисть брата и, подтащив к себе, обнял. — Я больше не стану убегать от себя, но на этот раз наши пути расходятся. Коу не пойдёт на то, о чём я его попрошу, если рядом будешь ты, к тому же я сильно рискую. Ты же понимаешь, что будет, если нас обнаружат? Я выкрал Еву, и если найдут, то казнят, поэтому я не могу рисковать тобой и Азусой. — Что же ты задумал? — отпустил Юма и позволил тому попрощаться с младшим братом. — Наденешь на него пачку и заставишь канкан танцевать? — пошутил он и заметил едва уловимую улыбку на лице Руки. Он прощался, а тот не знал, что ещё можно сказать. — Не жди от меня ромашек! Возвращайся в этот дом! — Вообще-то, я жду от тебя самых лучших твоих роз, — легко усмехнулся Руки и, прикрыв лицо от усмешки ладонью, напоследок строго посмотрел и всё же оставил за плечами свой дом.***
— Страстно желает… — Карла повторял слова Кино, что были сказаны ему напоследок, и хмурился. «Ты ли желаешь? — он думал о Мерце и злился. По-настоящему злился, так, как испытывают лютую ненависть к своему заклятому врагу. — Ты пытался обмануть меня, притворяясь моим слугой, даже прибрал к рукам лавры за наше освобождение, а сейчас ты пытаешься ослабить меня… Когда я выберусь, а я обязательно выберусь отсюда, ты отправишься в свободный полёт, а я посмотрю с высоты моего замка, как твой прах рассыплется на валунах, что укрепляют эти стены. У тебя осталось не так много времени…» — он отсчитывал дни до лунного затмения, позволяя себе провалиться в омут собственной ненависти, предпочитая её адскому жару, что источали чаны с огнём, о которых распорядился сам Кино. — Философствуешь? — прозвучал насмешливый голос Кино, и основатель не спеша приподнялся на деревянной койке. — Молчишь? Ну вот и помалкивай, зачем зря воздух нагревать, тут у тебя и без того тёпленько! — широко оскалился вампир и, бросив на пол целую корзину книг, сбросил с плеч красный блейзер. — Жарко! — весело вздохнул он и довольно посмотрел на безразличного основателя. — Принёс мне книги, думаешь, я это учту, когда выберусь отсюда? — Что ты, — ехидно пропел тот. — Я уже не ребёнок, чтобы развлекать тебя. Я их принёс из заботы, думал, холодно здесь у тебя, а тут как в печи! Что ж, но не пропадать же моим трудам?.. — Кино пожал плечами и забросил одну из книг в чан. Огонь заискрил, послышалось шипение, а после жар воспылал с новой силой, словно юноша бросил не книгу, а целый обоз поленьев. — Прекрасные огоньки, Мерц был прав, когда говорил, что они мне придутся по вкусу. — Что ещё тебе сказал Мерц? — даже немного лениво спросил Тсукинами. — Должно быть, что я не смогу выбраться отсюда. Но ты ведь не знаешь, что моя болезнь ушла, я полностью здоров и вскоре накоплю достаточно сил, чтобы управлять этим местом. — Не стращай меня! Я не боюсь. Твой меч сейчас у Мерца, он изучает его, а твои силы никогда не вернутся, только не здесь. Пока ты не воссоединишься с Евой, то продолжишь быть тем, кем ты являешься — простой заменой моего отца, ведь в нашем мире мужская сила значит не так уж и много, куда важнее положение и привилегии жены, а также хитрость, которой ты не обделён, а вот с женщиной перемудрил, — покачал он головой. — Весьма прискорбно, что получилось именно так, но тебе достанется утешительный приз — будешь гостем на моей свадьбе. Ева скоро пребудет, уверен, что её впечатлило моё послание. — Сейчас я даже немного рад, что она рядом с этим вампиром, — подумал Карла о Руки. — Тебе придётся несладко, если он возьмётся за ум, а я понаблюдаю. — Только и можешь, что наблюдать! — сказал Кино и на этот раз с отвращением. Он бросил в каждый чан по книге и вновь заговорил. — Чего ты от неё ждал, когда оставлял на целый год? Думал, что она будет нуждаться в тебе или ты хотел, чтобы я выкрал её, а ты спас. Думаешь, человеческие девушки настолько просты? Спас от злодея, и она уже у твоих ног? Боюсь тебя разочаровать, но девушки чаще всего влюбляются в этих злодеев. — Я не обязан отчитываться перед тобой, — безразлично сказал Карла и прикрыл глаза. — Сделал что хотел, а теперь иди прочь, и без тебя тут зловонно! — Отныне это мой замок! — прокричал вампир и швырнул в основателя последнюю книгу. Она упала на пол рядом с кроватью Тсукинами, и Кино разочарованно шаркнул ногой. — И я буду сам решать, что мне делать и куда ходить! — Герман Мелвилл… «Моби Дик, или Белый Кит»… — он поднял книгу с пола и стряхнул с неё серую пыль. — Знаешь, ты всегда приносил книги о повествовании других стран, людей, животных… Тебе ведь на самом деле тесно в этом мире, так почему не бросишь всё это? — спросил Тсукинами и развернул старую книгу. — Не твоего ума это дело! Мне нравится здесь! Нравится этот замок! И он мой! — эгоистично тыкал в него Кино, пока от этой жары не выдохся. — Пока твой… А завтра может принадлежать Мерцу, — делился мыслями Карла. — Не оставляй его наедине с моим мечом. Лучше возьми себе, если сил хватит. В мире людей он даже в руки тебе не дастся, а здесь сможешь прикоснуться к нашей истории. Считай, что мы временно поменялись, — он помахал ему книгой, и юноша пристыжено ушёл.***
— Нашёл, с кем меняться! — шёл Кино от своего пленника и бубнил. — Я могу брать всё, что захочу! — злился юноша из-за того, что ему сделал одолжение собственный узник. Положение Карлы было на уровне раба, а он ещё огрызался. — Мерц! — он стукнул один раз о дверь, что была заперта неподалёку от входа в подземелье и та отворилась. — Фу! — сморщил юноша нос, когда зашёл в уединённую келью вампира. — У тебя здесь воняет, как у деда старого! Что ты здесь всё возишься? — он заткнул нос и гнусаво проговорил, потом пошарил на заваленном бумажками и зельями столе и вновь посмотрел на мрачного вампира. — Вот смотрю я на тебя и поражаюсь. Половина двора думает, что ты в бородавках или шрамах, поэтому рожу воротишь, а ты хорошо сложенный мужчина и носишь такой мешок на голове. — Ваша милость очень добры, — наклонил голову он. — Но я должен быть неуловим и незаметен, это для вашего же блага, поэтому моя внешность должна быть известна лишь вам. — Да понял я, понял. Достаточно уже себя облизывать. Где там тот меч? Я тут подумал, что могу временно подержать его у себя. Карла проговорился, что этот Руки опасный парень, я бы хотел иметь такое оружие при себе. — Да, он и правда не так прост, но не думаю, что вам стоит волноваться по этому поводу. — И всё же, — заходил по тесной комнатке Кино. — Я заберу этот меч ненадолго. — Но я ещё не закончил с ним. — Закончишь позже, — развёл руками юноша. — Днём раньше, днём позже… — требовал он своё, и Мерцу пришлось отдать важную реликвию. — Да не делай такого лица! — сморщился Кино, будто лимонов наелся. — Ты же не ребёнку фарфоровую вазу вручил, а своему будущему королю средство для защиты своих прав. — Будьте предельно осторожны с этим мечом, не хотелось бы, чтобы вы порезались. — Точно за дитё принимаешь! — громко вздохнул он и, покачав головой, подкинул меч в воздух и, поймав за ножны, пошагал к себе. «Наш пленник стал много болтать… — подумал Мерц, стерпев всё унижение. — Надо найти племяннику занятие, иначе Карла наболтает ещё много чего. А ты, Руки, даже и не думай, что проберёшься в этот замок. Девушка войдёт через парадный вход и останется здесь навсегда…» — он злобно прищурил свои алые глаза и, накинув на голову зелёный капюшон, пошёл плести новые и новые козни, которые однажды подорвут статус короля и посадят на трон старейшего из рода Сакамаки, что ещё остались в живых. Продолжение следует…