***
— Ваша милость, — тормошил Мерц юношу, лежащего на полу. — Вы проспите собственную свадьбу! Просыпайтесь же! — твердил ему тот, пытаясь поднять с пола. — Предатель… — отмахивался от него Кино как-то пьяно. Глаза его чуть из орбит не вылезали. Во рту всё мерзко стянуло, и, вдобавок ко всему, желудок зверски болел. — Сошлю… а потом найду… и снова сошлю! — размахивал он руками, при этом шатаясь. — А потом четвертую! — упал принц на пуф и, хлопнув кулаком в воздухе, чуть не повалился носом на ковёр. — Ваше превосходительство, вас вчера сморило вино. Вы бы сейчас слышали себя… — Какое вино?! — прокричал Кино и схватился за голову. — Ой, болит. — А я вам про что… — подошёл Мерц к столику, где стоял графин и подал юноше стакан с водой. — Ты думаешь, после того, что произошло, я приму от тебя воду или пищу?! — хрипло прошипел принц и выбил из рук дяди стакан. — Было бы хорошо узнать, в чём меня обвиняет родной племянник? — выпрямился мужчина как ни в чём не бывало. — Не прикидывайся! — выпучил Кино глаза и подлетел к колонне, где висела змея. — Эта тварь напала на меня ночью! — ткнул он в змею пальцем. — Я её заколол вот этим мечом! — схватился юноша за пояс, чтобы подёргать меч Карлы, который странным образом оказался не на полу, а у него в ножнах. — Эта? — иронично спросил Мерц, подойдя к беловатой колонне. — Мой принц, эта змея сделана из гипса. Это элемент декора и не более. — Но ночью она ожила! Я это сам видел! А потом она укусила меня! — ткнул он Мерцу под нос свою руку и задрал при этом нос. — Там ничего нет, ваша милость, — невозмутимо ответил он. — Да как так?.. — нервно замотал головой Кино. — Она мне и в ногу вцепилась… — вспомнил он и закатал штанину, но нога, как и рука, была абсолютно чистой. — Ничего не понимаю… — Зато я понимаю. Вы вчера опьянели, расстроились, а потом отрубились в комнате вашей невесты. Похоже, вам снова снились кошмары. Я уже говорил ни один раз — укус змей вам не страшен! — Но я отрубился, когда меня укусила эта змея! Меня никогда не кусали гремучие змеи! А эта точно магическая! Ты постарался? А ну, признавайся! — Если бы я хотел вас убить, то убил бы, — сказал Мерц настолько серьёзно, что Кино попятился. — Но как я могу убить любимого племянника?.. — вздохнул он, и Кино совсем запутался. — Чтобы вам доказать, я предлагаю эксперимент. В моей келье есть две живые змеи. Я их держу, чтобы добывать свежий змеиный яд. Он является важным компонентом многих лекарств. Всё, что требуется, это проверить наличие вашего иммунитета. Максимум, что вы почувствуете — это слабость. Но через пару часов всё придёт в норму. Будете проверять или же доверите проведение свадебной церемонии предателю? Мерц вертел им как хотел. Он знал, что племянник ему благодарен и не сможет так просто выгнать его. Кино растерялся. Этого-то и ждал Мерц. — А что, если ты этим воспользуешься? — посмотрел тот с подозрением. — И что я вам сделаю? Меч, который способен убить вампира, у вас в руках. Я не убью вас обычным ядом. Сейчас вы сами во всём убедитесь. Только выпейте воды, прошу вас, — налил он воды в новый стакан. — У вас сейчас обезвоживание, вы чувствуете, как ваш язык и горло стянуло. Это называется похмельный синдром. Пожалуйста, пейте… — Уж водой ты меня точно не убьёшь… — скептически посмотрел Кино и, переведя взгляд на стакан с водой, нервно сглотнул. Мерц с точностью описал его состояние, разве что позабыл сказать, как на фоне сухости противно во рту. — Видите, вам уже легче, — сказал он с заботой и улыбкой в голосе. — Да… — блаженно вздохнул Кино, — но это тебя не оправдывает. — Что ж, в таком случае, пройдёмте, — поклонился он, и Кино более уверенными шагами потопал к «кладовой» своего дядюшки. — Ты что, здесь прибрался? — удивился он, когда очутился вновь в уединённой келье Мерца. — Здесь больше не воняет, пахнет сушёной травой и воском, в общем-то, это даже приятный запах. — Спасибо, ваша милость, — наклонил голову тот. — После вашего замечания, я подумал, что надо избавиться от кое-чего, как видите, успешно, — сказал он и поставил на стол глиняный кувшин с белой тряпкой вместо крышки. — Приступим? — Давай уже! — сморщился принц в ответ, уже слыша противный треск. — Тогда вынимайте змею, — сказал он, протягивая кувшин. Кино немного погодя оглянулся, сцепил пальцы на эфесе меча и, сдёрнув белую ткань, быстро засунул руку в кувшин с широким горлом. За красными глиняными стенками что-то зашипело, ещё бойче застучало, а уже потом к этому искусному музыканту присоединился Кино. Он заскрипел зубами, сморщился от колющего чувства, но ради правды вынул руку вместе с обвившейся на ней змеёй. Гремучая тварь вцепилась ему в мягкую часть ладони и, в наказание за беспокойство, пускала свой яд. — Как вы себя чувствуете? — спросил Мерц, не скрывая насмешки. — А как можно себя чувствовать, когда в тебя кто-то пускает зубы и ядовитые слюни? — прокричал тот в ярости, раскрывая глаза. — Думаю, у неё ещё осталось, — сказал жрец и надавил змее на щёки с железными мешочками. Яд вновь брызнул в плоть Кино, и у бедного вампира подкосились ноги. Он ощутил слабость, но и та вскоре прошла, стоило ему помотать головой. — Убери её от меня… — сквозь зубы приказал он. — Как пожелаете, — согласился Мерц, отцепляя пресмыкающееся от наследного принца. Он засунул змею обратно в кувшин и, закрыв горло тряпкой, поставил обратно на полку. — Вы уже начали терять сознание? — с едва уловимой нотой сарказма спросил он у Кино, который смотрел на свою продырявленную руку с отвращением. — Если ждёшь от меня извинений, то не надейся! Я поступил правильно! Ты всё - равно меня подвёл. Мою невесту укусила змея, и если это не змея из её комнаты, значит, она подцепила её в саду, а ты клялся мне, что там их нет! — Все мы ошибаемся, ваша милость. Я сделаю замечание садовникам, а вот вам я рекомендую отправиться к себе, отдохнуть, принять прохладный душ, а уже потом идти встречать гостей, скоро всё начнётся. — Я бы хотел вначале поговорить с ней, — вспомнил он про братьев Муками. — Сейчас вы не сможете с ней поговорить, — сообщил Мерц. — В связи с важностью Евы, синод принял решение скрыть девушку до начала церемонии. С ней всё в порядке, она под охраной, думаю, ещё спит. А что до случившегося этой ночью, то забудьте об этом. Ваш долг пресекать непокорных, и лучше это делать пока сорняк не распустил свои семена. — Я подумаю над твоими словами… — сказал он так, будто за душой имел слабое, но всё же подозрение в предательстве. — Пойду я… — прокашлялся Кино, когда рана начала затягиваться. — Идите, ваша милость, идите… — сказал ему Мерц вслед, теряя благодетельный тон. У него внутри играла злоба, как ему приелось это вылизывание, а тут ещё и змея померла, отдав последние силы на то, чтобы стать камнем. Как ему повезло, что Кино оказался настолько доверчив. Будь то взрослая особь, хотя бы метра в полтора-два, то он почувствовал бы такую слабость, что проспал бы полдня, а этот детёныш только разогнал кровь. «Теперь мне нужен новый план… — задумался Мерц, подумывая над тем, нужна ли ему Ева живой и что теперь делать с любимым племянником. — Отныне попадаться нельзя, — понял это он. — Нужен новый план, либо время… Да, время, оно решит всё!» — подумал он, намереваясь вновь заслужить безграничное уважение.***
Ночь Кровавой луны — в эту ночь происходят самые страшные вещи. В мире людей об этом прямо заявил Скотленд-Ярд, указывая на то, что фазы луны влияют на уровень насилия в обществе, для них не секрет, что тёмные дни — это дни, когда правит страх, агрессия и смерть. Нет хуже смены для полицейского, чем смена в один из плохих лунных дней, в такую ночь поспать или пофилонить за рабочим столом не получится. Мир людей — место скучное, монотонное, но по-своему прекрасное. Юма и Азуса остались в поместье одни. Коу, как только вернулся, отправился на съёмки, и вот уже несколько дней поместье Муками практически пустовало. Юма занимался садом, а Азуса наблюдал за ним из дома. На небе собирались тёмные облака, солнце заходило за горизонт, окрашивая запад алыми раскатами. — Розы зацвели… — сказал Юма вслух, расправляя напряжённые плечи. Он похрустел суставами, выгнулся в спине и посмотрел на небо. Мутная, покрытая красной пеленой луна просыпалась. — Рано… в этом году, — вышел Азуса на улицу. — Да… — посмотрел на него Юма, а потом подошёл к бархатным розам. — Я впервые сажаю такие… — наклонился он к бардовым бутонам, чувствуя их нежно-сладкий аромат. — Можно сказать, что они у меня самые лучшие. — Для кого… ты их посадил? — Не для кого! Для самого себя… — вздохнул он, после того как слегка повысил голос. — Боишься… за них… — Переживаю… — Руки… знает, что делает… — Иногда он слишком много знает и бежит от этого… — Думаю… ты боишься… что он пойдёт напролом… Я тоже… об этом думал. Он сломан… подавлен… что-то происходит… — закрыл он медленно глаза, набирая в лёгкие прохладного воздуха. Пахло росой и травой. В саду у Юмы всегда было хорошо, по-домашнему уютно и тепло. — За горизонтом… что-то зашевелилось… Целый год было… тихо, а сейчас… зашевелилось. Думаю, Руки… почувствовал это раньше… нас. У меня в голове… звучит голос… Он говорит мне: «Ева»… «Ева»… — Ты устал… — ответил ему Юма, отрицая то, что тоже слышит этот голос. — А ты… не думал, где сейчас Руки? Почему… он не вернулся домой? — Думал! И продолжаю думать… Он ничего не сказал, вестей тоже не было… — Давай… проверим… — Ты хочешь спросить у них? — Да… — кивнул Азуса. — Хочу… чтобы кто-то из детей отца… сказал, что с Руки… всё хорошо. — В эту ночь они всё равно никуда не пойдут, — посмотрел Юма на небо. — А вот сегодня вечером уже будет поздно… Пойдём! Я тоже хочу услышать, что нам не о чем переживать! Да и тошно здесь! Больше не могу смотреть на эти стены! — Тогда… идём… прямо сейчас… — Идём… — сказал Юма, посмотрев на свои грязные руки. Вампиры отправились в поместье Сакамаки, не зная, что Кино отправил им личный подарок. Они ушли недалеко - миля, не больше… — Что это? — остановился Юма, когда услышал вой. — Горит… — увидел Азуса дым, что поднимался из-за кромки леса. — Особняк! — дёрнулся Юма. — Чёрт! — Юма… — остановил его брат. — Бесполезно… уже… ничего не спасти… Несчастливое место… в третий раз горит… Пойдём… а то и нас… на костёр… отправят… Запах гари и чёрный дым осквернили воздух, позволяя двум вампирам бесследно скрыться.***
Юи очнулась ближе к полудню, в уединённой комнате где-то в башне старого замка. Разбудили её слуги. Бара пришла чесать волосы, а другие девушки готовили ванну. По их печальным лицам сразу можно было сказать, что они соболезнуют ей и её положению, но они молчали. Когда Бара закончила с волосами, то она уже себя в зеркале не могла узнать. Волосы вились и спадали до колен, ногти сияли здоровым блеском, вот бы такой же блеск её помутнившимся глазам. После этого они принесли платье и сказали отдыхать. «Я хочу сбежать отсюда… — подумала Юи. — Уже неважно, что скажут гости, не могу оставаться в этом замке… — призналась себе Комори всерьёз, намереваясь уйти, но, открыв дверь, она увидела, что её охраняют люди Мерца. Священнослужитель в зелёных одеждах стоял за дверьми и караулил её. Увидев лицо, скрытое под капюшоном, она попятилась и захлопнула дверь. — Мне никогда не сбежать… — упала она на колени, испытывая страх. — Как Руки собрался забрать меня? Как? — в панике прокричала она, но на деле не издала и звука. — Мерц очень силён, я чувствую его ужасные руки на своей шее и вижу глаза того, кто решил защитить меня… Ты сказал, что лента не завяжется на моей руке и все поймут, что я уже состою в браке… Но когда все поймут это, то что произойдёт? Что будет с Кино? Он очень ждёт этой ночи, а я… я думаю как бы мне сбежать и обнять тебя…» — говорила она так, будто Руки здесь, рядом. От этих мыслей ей становилось легче, появлялись силы и желание жить, а не будь их, то, скорее всего, она выбросилась бы из окна, забыв о том, что от её действий зависят жизни братьев. Пережить стресс от ещё одного предательства было слишком сложно. А думать об этом ещё сложнее. Она хотела винить Мерца, хотела кричать на всю комнату о том, что он предаёт племянника, родную кровь, но не могла… В такие моменты Юи вспоминала, что сама предаёт Кино. Собственноручно уничтожает и затаптывает его в грязь. Такой позор тяжело отмыть, если вообще возможно. — Надо верить, что всё будет хорошо! — говорила Комори, подбадривая себя всеми возможными силами, методами и способами. Она просидела в полупустой комнате до самого вечера. Бара оставила её в одной ночной рубашке и возвращаться не спешила. Юи прошла туда-сюда уже раз сто. Она обошла деревянную кровать с одной стороны, потом с другой... Присела на стул возле окна, посмотрела, что делается снаружи: там бегали слуги, таскали цветы, бочонки с вином, а когда солнце медленно обогнуло их замок, то Юи заметила, как на улице начало смеркаться. При виде сада в тени Комори побледнела, чувствуя, как что-то внутри у неё умирает, делая её холодной и безразличной до всего. Она подошла к овальному зеркалу, в котором отражалась вся её худощавая фигура, а потом услышала шаги и разговоры пешек Мерца. — Что, уже пора? А не рано для праздничных одежд? Луна взойдёт только к восьми вечера? — Пора... — услышала Юи другой, более молодой голос. — Я сменю тебя... Иди... — Спасибо, брат. За девушкой придут служанки, — сообщил он и на этом ушёл. "Кто это?.." — подумала Комори, чувствуя себя в опасности, но только она об этом подумала, как дверная ручка опустилась, и дверь приоткрылась. Юи быстро попятилась к окну и, не рассчитав, уселась на стул, пялясь на высокого служителя в плаще цвета красной меди. — Кто вы? — начала она беспорядочно оглядываться по сторонам. — Прошу вас, покиньте мою комнату! — зажмурилась Юи, видя, что незнакомец приблизился слишком близко. — Нет же! — прокричала Комори, когда почувствовала холодные пальцы мужчины на своей щеке. Она дёрнулась в сторону, уронила стул и прижалась лицом к зеркалу. — Не прикасайтесь ко мне... — Тебе идут длинные волосы... — услышала она голос незнакомца столь чётко, что не успела осознать, правда это или ложь. "Руки..." — пронеслось у неё в голове, и в отражении она увидела часть бледного лица. Его не скрывала накидка, поэтому она смогла увидеть тонкие губы и едва уловимую улыбку на них. — Ты... — задрожала она, желая обернуться и повиснуть у него на шее, но страх перед обманом затмевал глаза. — Ты всё делаешь правильно, — тихо сказал он и прижался к телу Юи. — Не поднимай шума и не доверяй тому, что ты видишь, — прошептал Руки, согревая дыханием ушко Комори. — Я буду рядом с тобой, не переживай... — утешил он, накрывая своими большими ладонями кисти Комори. Она вцепилась пальцами в деревянную раму зеркала, желая, чтобы в руках была хоть какая-то опора. Она чувствовала, как тело вампира соприкасается с её плотью, возбуждая и пугая её. На секунду она подумала, что Руки сейчас отстранится и на этом всё закончится, но его прикосновения стали лишь откровеннее. Юноша провёл пальцами до самого плеча возлюбленной и, убрав с него длинные волосы, припал к нему губами. Комори вздрогнула и затаила дыхание. Её ноги тряслись, а зубы невольно покусывали нижнюю губу, говоря о том, что она на пределе. Ей бы только прикоснуться к нему, обнять… Но Руки чётко давал понять, что сейчас главным будет только он, а её дело слушаться. — Я помогу тебе с платьем… — невесомо сказал он, роняя с её плеч широкие лямки ночной рубашки, заглаживая оставленными ими следы мягкими поцелуями. Юи хотела что-то сказать, но не успела и звука проронить. Муками заскользил пальцами по её губам, провёл ими по тонкой шее и, остановившись на ночной рубашке, что повисла у неё на груди, задержавшись из-за его же ладони, отпустил. Комори ощутила лёгкий сквозняк, который гулял по её уединённой комнате, и от волнения сжалась. Она осталась практически без одежды и, даже не глядя в зеркало, чувствовала, что Руки её пристально рассматривает. Проснувшись в этой комнате, Юи не обратила внимание на окружающие её вещи. Однако она сделала это сейчас, когда Руки отпустил и медленно отошёл. Комори оторвала от пола глаза и, устремив их в холодную гладь зеркала, увидела, что вампир подошёл к её кровати, взял фарфоровое блюдо, стоявшее в тумбе, и налил в него из кувшина воды. Алые розы он вынул из вазы и, отделив бутоны от стеблей, смял, бросая в прохладную воду. Юи не понимала его действий, пока не вздрогнула от холодка собственной ночной рубашки. Руки обмакивал хлопковую ткань в воду и протирал её тело там, где до этого прикасался губами. Комори взволнованно вздохнула и запрокинула голову. Она боялась смотреть, боялась оборачиваться, ведь каждый новый поцелуй вампира щекотал её кожу, зазывая в сладкие мучительные узы, обрушивая реальность прохладной розовой водой. Лопатки, плечи и линия позвоночника — всё горело от поцелуев. Дыхание прерывалось, томясь в груди. Когда Руки прикасался губами к её коже, он на мгновение останавливался, маня жаром своего частого и неровного дыхания. — Не останавливайся! — вздохнула Юи, оборачиваясь. Муками вновь отошёл от неё, но на сей раз он держал её свадебное платье. Завидев белое платье с декоративным чёрным подолом, Комори вновь отвернулась, становясь как бы обиженной. Она так желала его ласковых рук, а он делал своё дело. — Когда-нибудь ты попросишь меня об обратном, — усмехнулся он и присел к ногам Юи с платьем в руках. — Приподними ноги, — попросил вампир, цепляясь за ножки девушки, оставляя на них мимолётные поцелуи. Юи вновь прикрыла глаза и послушно залезла в узкое платье с пышной шёлковой юбкой, без рукавов, на очень тугом корсете. — Сейчас я крепко тебя стяну, — поднялся он на ноги и желанно обнял Юи, заставляя её почувствовать, как его пальцы касаются её обнажённой груди. — Потерпишь до завтра? — прижался он носом к голове Комори, шевеля её волосы. — Завтра я обязательно сниму его, а сегодня… сегодня я затяну корсет так, чтобы никто кроме меня не смог его развязать, — сказал Руки с какой-то ревностью в голосе и тут же наклонил спину Юи так, что она вновь вцепилась в коричневую раму зеркала. Платье зашуршало, шнур на корсете натянулся, и Комори встрепенулась. Её будто подкинуло от силы, с которой на ней затянулось свадебное платье. Муками натянул несколько петель, а потом развернул Юи к себе. Под грудью тоже шла шнуровка, её требовалось завязать в первую очередь. Комори только прикрывала глаза, когда пальцы возлюбленного касались её кожи. Она смотрела на его ловкие движения и молилась, чтобы деталей к её платью оказалось великое множество. Руки закончил достаточно быстро, когда он зашнуровал корсет на её спине, то Юи почувствовала лёгкое головокружение. Муками беспощадно стянул её талию, делая её куда тоньше, чем прежде, подтянул грудь, заставляя стать по-настоящему привлекательной. Муками посмотрел на свою жену ревностным взглядом. Он видел красивую шею и обнажённую грудь, открытые плечи и тонкие руки… Это заставляло его сходить с ума, чувствуя в такой момент невероятное притяжение. — Для чего? — вдруг вздохнула Юи, едва не падая в обморок. Руки удержал её за талию, продолжая целовать там, где так откровенно вырисовывалась её небольшая грудь. — Сейчас я могу себе это позволить… — тихо сказал он продолжая. — Я хочу видеть твоё лицо… — прошептала Комори, пытаясь снять капюшон с головы вампира. — Не сейчас… — он остановил её руки прежде, чем она успела разоблачить его, и принялся вновь смывать следы своего нежеланного присутствия. Юи смолчала и стиснула зубы. Муками щекотал её палочкой от духов, водя ей вдоль шеи. Закончилось всё тем, что он прицепил три длинные нити жемчуга на чёрный подол её платья и помог с длинными перчатками цвета того же чёрного индиго. — Ты уже уходишь? — в панике обернулась к нему Юи, видя, что вампир оставляет её, лишая даже такой мелочи, как поцелуй в губы. Руки только улыбнулся и вынул последнюю розу из вазы. Он нежно поводил алым цветком по губам и подошёл. Комори сомкнула веки, чувствуя мягкие прикосновения бархатных лепестков на своих губах. Муками нежно погладил Юи этим цветком и закрепил над ухом в волосах. — Будешь думать обо мне? — смеючись спросил он, и так зная ответ. В этот момент он набросил прозрачную фату и, коснувшись пальцами лица возлюбленной, плавно вышел из запретной для чужих комнаты. — Только о тебе… — прошептала Юи, касаясь кончиками пальцев подрагивающих губ, слыша удаляющиеся шаги вампира, о котором будет плакать её сердце всегда.***
Как только блики луны осветили дорожки старого сада, врата в подземелье хлопнули, выплёвывая скопившуюся пыль. Ночь лунного затмения — врата между двумя мирами отворились, и гости, демоны, которые обосновались в мире людей, снизошли до мест, где когда-то все были рождены. Одни гости прибывали из парадных ворот, другие с "чёрного хода". Повсюду патрулировали стражи в красных доспехах, а Кино вместе с Мерцем смотрел на это скопище разодетого народа. Луна сияла серебряным блюдом, освещая замок холодным белым светом. Лунное затмение... его так все ждали. — Из-за этого столько шума... — посмотрел Кино на вереницу мужчин и женщин. — И стоило устраивать такой концерт? Ждать ещё и ждать! — Не торопитесь, ваша светлость, — спокойно сказал Мерц. — Лунное затмение начнётся через час и продлится до двух часов ночи. Этого времени хватит, чтобы я зачитал торжественные клятвы. Вы же не повседневную свадьбу играете. Важно, чтобы всё было правильно. — У отца хватало мозгов, чтобы лунное затмение длилось всю ночь, а ты напрягаться не желаешь. Из-за этого приходится торопиться, — выказывал Кино своё недовольство. — Ваш отец был наделён невероятной силой. Жаль, что его убил неродной сын. Будь то вы или кто-то из вашей семьи, то его силы перешли бы законному наследнику... Однако они исчезли бесследно, из-за чего мне искренне жаль. — Жаль ему... — нервничал Кино и поэтому грубил. — Долго мне ещё её ждать? — стал он бросаться на Комори. — Не успеем всех поприветствовать! — нервно заходил он, не успев толком разбежаться. Принц услышал шуршание платья и поднял глаза. Юи шла ему навстречу, красивая и безмолвная. За ней волочился длинный подол свадебного платья, фата и три служанки в праздничных красных платьях. — Что я должна делать? — послушно спросила Юи. Она не посмотрела на застигнутого врасплох Кино или на подозревающего её во всех смертных грехах Мерца, она глядела в каменный пол, желая закончить всё как можно скорее. — Ты очень красивая... — сказал Кино невольно. Глядя на невесту, его язык перестал слушаться и сам выдал то, что вертелось в голове. — Спасибо, — ответила Юи и отвернула голову куда-то вбок. Посмотреть ему в глаза казалось страшнее всего. — Так оно и есть, — встрял Мерц, — она ваша невеста и обязана быть сегодня краше всех. — Точно, — прокашлялся Кино, — ты иди, — махнул он ему рукой. — Мы тебя сейчас догоним. — Только без глупостей, ваша милость, — низко сказал тот, и Комори поняла, что этот отвратительно-угрожающий тон предназначается ей. — Иди за мной, — потоптавшись на одном месте, сказал принц. Он пошёл по тому же пути что и Мерц, твёрдо решив, что надо сказать несколько слов. — Я вчера хотел с тобой поговорить, но тебя в комнате не оказалось, Мерц сказал, что тебя специально переселили в другую от меня подальше, мол, так положено. — Так оно и было... — подтвердила Юи без особого труда. Помалкивать и пресмыкаться — типичное поведение, которому её выдрессировали ещё в доме Сакамаки. — Ну, — глубоко вздохнул он, — в принципе оно и к лучшему, не хотел бы, чтобы ты меня увидела в таком виде... — вспомнил он своё пробуждение с усмешкой. — Сейчас мы пойдём встречать гостей. Церемония торжественная, поэтому нас разделят. Ты будешь встречать женщин в одной комнате, а я мужчин в другой. Отвечай на поклон лёгким кивком головы, не показывай своего одобрения кому-либо, ты не сможешь улыбаться весь вечер, а если ты улыбнёшься одной и забудешь одарить улыбкой другую, то проблем не миновать. — Я поняла... — безжизненно ответила Юи, глядя на пятки Кино. Юноша мягко наступал на каменные полы, переваливаясь с пятки на пальцы, а Комори как под гипнозом наблюдала. — И ещё... — остановился он, затормаживая дам, — если услышишь нечто ужасное или необычное, то не показывай вида, что не осведомлена, — посоветовал ей Кино и, не глядя, нащупал её руку. — Пообещай, что дашь мне шанс всё объяснить, — попросил он несколько отчаянно, перебирая при этом её пальцы. — Мне не хочется всю жизнь с тобой ссориться. Заставлять бояться, смущать и посмеиваться над тобой — это одно, а видеть, как ты ненавидишь меня — это другое. Я не хочу таких проблем, — признался он и крепко сжал её руку. — Если случится именно так, то мне будет проще закрыть тебя в какой-нибудь башне, чем видеть пренебрежение на твоём лице. Такого я не проглочу! — Я постараюсь сделать всё, что в моих силах, — обезличенно ответила Юи, чувствуя, что его слова нельзя воспринимать всерьёз, иначе совесть снова проснётся, и паника завладеет ей. — Вот и отлично! — тут же отпустил он её руку и энергично зашагал. — Тебе туда, — кивнул он в пролёт. — Налево, а мне прямо. Увидимся где-то через часа два, — сказал он, не оглядываясь, подумывая о том, что делает шаг в настоящую пропасть.***
Кино было проще. Ему всё давалось куда легче, чем Юи. У него под рукой Мерц, статус, образование и любовь этого общества. А что оставалось Юи? Она женой аристократа боялась стать, а тут захотели за неделю сделать из неё королеву... Конечно, Кино старался поднять её значимость в собственных глазах, показать всем, что у них хорошие отношения и будущая королева — это всё равно что мать для любого, кто прибудет в стены дворца. Но никто не говорил, что придётся два часа стоять на ногах и кивать незнакомым дамам. Первое время у Комори ноги тряслись. Перед ней, восемнадцатилетней особой, предстали женщины самого разного круга от стара до млада. Все кланялись и просили о милости. По совету Кино она кивала и старалась помалкивать, но спустя два часа у неё ноги отваливались, не говоря уже о шее и глазах, перед которыми пестрило. Красные, жёлтые, синие, чёрные и всё блестящие наряды играли в глазах. Поэтому, если подумать, то Юи сейчас молилась только о трёх вещах: спокойно прикрыть глаза; увидеть Карлу и Шина; обнять Руки. Гости шли и шли, а она только повторяла себе: "Потерпи, не показывай вида, что тебе страшно, скоро всё закончится...". Так и прошёл вечер. Она уже слышала, что её братья прибыли. Об этом судачили, да и ей показалось, что голос Райто она слышала лично. — Госпожа, — оторвала её от всех мыслей Бара, — время освежить ваше лицо, а потом нам следует подождать, когда начнётся церемония, нас позовут. — Да... — ответила ей Юи, не поняв ни единого слова. Голова вновь кружилась, от духоты подташнивало, и грех сей она не со зла списывала на Руки и жуткий корсет. Эта штука впивалась в рёбра, сдавливала и делала движения неустойчивыми. Рейджи и так частенько обвинял её в неуклюжести, впрочем, как и сам Руки, а тут она сама ощущала себя неуклюжей. — Батюшки! — услышали служанки и сама Юи насмешливый голос. — Надеюсь, это не парик, — зашумел Шин, когда увидел Юи с длинными волосами. — А то мне очень хочется за них дёрнуть! Сделаешь для меня косички? — подмигнул он единственным глазом, и Юи будто энергетического напитка хлебнула. — Шин... Карла... — встревоженно сказала она, замечая кузенов в праздничных костюмах. Расшитые золотом камзолы, накрахмаленные белые рубашки и такие же жилетки — роскошь, к которой Юи не привыкла и в душе не желала привыкать. — Не стоит так делать, — медленно заговорил Карла. После того как Кино продырявил змею, голос и силы к нему вернулись. Он ещё восстанавливался, но уже мог постоять за себя и свою честь. — Сочтут ещё, что ты опасен, а там смотри в оба, чтобы как зверя в клетку не заточили... — он косился на крылатых стражей. Кино приставил к ним двоих. Карла находил это унизительным, но, в силу сложившихся обстоятельств, терпимым. — Прости меня... — подошла Юи чуть ближе. — Хотела бы я вытащить вас раньше, но этого мне не позволили. — Что с тобой сделали? — спросил Карла, не скрывая того, что он недоволен. — Запах... Что это за вонь? — потянулся он к Юи, но стражи грозно ударили копьями о пол. — Брат, может быть, не стоит сейчас?.. — не менее осторожно спросил Шин. Он понимал, что старший брат в бешенстве. — Не стоит чего? — яростно посмотрел он на того. — Она как бельмо на глазу! Или мне тебе напомнить, кем была наша мать? Сейчас они похожи, но только на миловидную рожицу. Это позор для нашего рода... Очищение, думаешь, она выдержит его повторно? И сколько времени потребуется, чтобы повторить то, на что ушёл целый месяц ранее? Где хоть капля гордости, которая должна течь в её жилах? Я не вижу её... не вижу... — хладнокровно сказал Тсукинами, одарив Юи таким презрительным взглядом, что она волей неволей, а почувствовала себя грязью под его ногтями. — Снова он об этой женщине... — сморщил Шин нос, посматривая на Комори. Девушка молчала. Сказать ей было нечего, а утешений просить некогда. — Иди за ним... — тихо сказала ему Юи. — Попробуй смягчить, пожалуйста... Я понесу наказание, когда придёт время. Он прав, я не сберегла то, что вы так свято чтите. От меня зависит далеко не всё, но, наверно, раз Карла так строг, значит, зависит куда больше, чем мне представляется. Со временем всё пройдёт... Я научусь... — говорила она в своё оправдание, стараясь не расплакаться из-за такой мелочи. К сожалению, не о таком воссоединении она мечтала. — Я поговорю... — пообещал Шин. — Но не жди, что он выберет для тебя мягкое наказание, ты же понимаешь, о каком проступке я говорю... — тонко намекнул он на Руки. — Но, — вдруг повеселел он, — это же свадьба, он твоя кровь, поэтому подними нос и смотри ему в глаза, покричит и успокоится, главное, дай ему выпустить пар. Он две недели за решёткой провёл, естественно, его бомбит на пустом месте. А когда всё закончится, то я бы хотел с тобой поговорить... Есть одна вещь, которая не даёт мне покоя... — вспомнил Шин церковь и поле, до сих пор не понимая, как так получилось. Развалины за одну ночь стали действующей церковью, а через два часа уже вновь вернулись к прежнему виду. Иллюзия, обман, обычный мираж... Но кто и для чего?..***
Элита, самые важные персоны собрались в тронном зале, где должна была проходить церемония бракосочетания. На красных ступенях возле трона стоял Мерц, он, как и другие священнослужители был облачён в праздничные одежды, ожидая появления будущей королевы. Кино стоял на три ступени ниже, нервничая из-за болтовни окружающих и самого дядюшки, который возвышался над ним, держа в руках посох с круглым гербом их дома. В воздухе царила праздничная атмосфера, но не того тёплого семейного праздника, к коему привыкла Юи. В стенах томилась напыщенность, алчность и жажда власти. Кто больше подлижется, тот и прав — вот и вся политика и смысл праздника. Отдать честь, выказать уважение, но настоящее или напускное? Хотелось домой... Комори сорвалась бы даже в подвенечном платье. "Жди... подожди ещё чуть-чуть..." — вздыхала она, прикрывая глаза. Перед ней простиралась дорога между гостями и её свободой. Там впереди её ждали Кино и Мерц. Она сделала осторожный шаг, и всё понеслось. Позади шла её свита: две служанки и Бара. Простые девки на королевской свадьбе? Нет, только не подобная низость. Во служении у королевы не могли быть девушки обычного происхождения. Кто они? Чем занимались до того, как попали к ней? У Юи было столько вопросов... Но с чего им вдруг возникать сейчас? Возможно, потому что мысленно она уже со всеми прощалась. В толпе гостей Юи заметила братьев: Аято, Райто и Канато стояли немного в пришибленном состоянии. Появление ещё одного брата в их семье стало шоком. Субару стоял рядом с Рейджи, была бы воля сдержанного вампира, так он привязал бы младшего брата к себе, но обошёлся мерами, более подходящими к случаю. А вот с Сю он ничего не мог сделать. Тот как настоящий бесстыжий родственник стоял и ловил сны. Сколько его не пихал Рейджи, а всё было без толку. Комори едва сдержала усмешку, когда услышала тихие укоры Рейджи. — Мог бы хоть сегодня вспомнить о семье, — бурчал тот, искоса посматривая на тихо покачивающегося брата. — У нас одна сестра и замуж она выходит не каждый день. — Я бы не пережил этого, — позевал Сю, не смущаясь напудренных гостей. — Хватает того, что она делает это раз в месяц, хорошо хоть не раз в неделю, — добавил он, щурясь на брата в ответ. О плане знали только они с Рейджи. Другим братьям хватило шока при виде Кино. Кино встретил их ядовитой ухмылкой, эгоистичными шутками и всем тем, чем он защищался от посторонних обычно. — Почему мне кажется, что я смотрю на самого себя? — говорил Аято, глядя на Кино. Он находился в таком шоке, что по дороге в мир демонов не сдерживался в своих воплях, главным укором в которых было элементарное понятие о контрацепции и мозгах отца, которых, как выяснилось из его речей, не было. — А я только привык к этому белобрысому снобу... — сказал он о Карле. — Карла был и остаётся нашим королём в мире людей, — поправил его Рейджи, и Аято нервно сглотнул. Он без официального объявления чувствовал на себе взгляд основателя. Карла и Шин стояли по правую руку от Кино, от этого-то Аято и почувствовал, что его лицо горит. В первых рядах возвышались священнослужители, они отделяли "чернь" от королевских особ, а выходы караулили важные стражи в белых одеждах. Бежать некуда, если только в окна, но разве найдётся такой самоубийца — прыгать в настоящую пропасть. Выходов из тронного зала было только два: один главный и тайный за троном и то, о последнем знали лишь члены королевской семьи. — Домой хочу! — обиженно сказал Аято и сцепил руки на груди. — Надоело здесь толкаться! — Тихо! — сделал Рейджи замечание. — Сейчас начнётся... Мерц поднял руки к небу, и настала тишина. Все здесь слушали его одного. — Надеюсь, тебе удалось с ними поговорить, — шепнул Кино, когда Мерц завёл монотонную речь. — Я разрешил Карле и Шину встретиться с тобой, я подумал, что они могут поддержать тебя... — говорил он Юи, а сам ровно стоял и смотрел на Мерца. Комори лишь посмотрела на его спокойное, ничего не знающее лицо, а уже потом почувствовала себя бессердечным монстром. Многие из речей Мерца она уже слышала, но в её голове они звучали куда приятнее, а этой ночью у неё сердце замирало от страха, вот-вот он должен был обвязать их руки ритуальной лентой, и прощай этот отвратительный мир. "Клятвы! — вспомнила Юи и не смогла сдержать стыда на лице. — Мне нужно солгать трижды... Глядя ему в глаза!" — запаниковала Комори. Священник перевязывал их руки лентой только в конце обета, а сейчас церемония ещё и отличалась размахом. Мерц читал много слов о престоле, праве и наследии, всё это звучало монотонно, и в голове превращалось в одну сплошную звуковую дорожку, кроме следующей фразы: — Попрошу вас предстать перед хранителями восьми обителей, — громко сказал он, и Кино обернулся к священнослужителям, Юи поступила его примеру, когда её помощницы помогли с платьем. — Дай мне руку, — тихо сказал ей Кино, протягивая левую кисть. Комори мягко положила свою правую руку на ладонь принца и последовала за ним. Он обогнул пустое пространство между гостями и троном, чтобы начать обход с первого священнослужителя. — Здесь, сейчас, — громко заговорил Мерц, — я спрашиваю вас — есть ли среди служителей те, кто считает этот брак недостойным? Есть ли те, кто не даёт своего благословения? Если же таковых нет, то я попрошу вас скрепить сия слово. — Я, покровитель дома святого, считаю этот союз правильным, — объявил первый, держа в руках красную ленту. "Сейчас всё закончится..." — затаила Юи дыхание, стараясь даже не слушать тех наставлений, что давал священник. — Благословляю этот брак, да будет он долгим, — сказал он и крепко связал их запястья вместе. "А? Что? — открыла Юи глаза, поняв, что лента прекрасно завязалась на её руке и скрепила её с Кино. — Почему? — запаниковала она. — Почему она держится?! Она должна упасть! Падай же... Падай!" — билась в душе Комори, увидев, что вторая лента скрепила их руки ещё крепче, а потом третья и четвёртая... Когда они дошли до последнего служителя, который стоял в самом дальнем левом углу, то их руки были перевязаны почти до локтей. У Юи кружилась голова и сильно дрожали колени. Ей так хотелось сейчас упасть в обморок и не говорить этих ужасных слов: "Да, я согласна". "Кто-нибудь... пожалуйста..." — молила она про себя, посматривая на Карлу и Шина краем глаза. Они пристально смотрели, сохраняя серьёзные лица. Шин легонько улыбался, когда чувствовал её ищущий взор на себе. Он не мог сдержать крохотной усмешки, ведь прекрасно слышал каждую её мысль. Карла же, напротив, мысленно твердил, что поделом, если головы нет на плечах, то в этом винить некого. — Да будет так... — печально сказала она вслух, стоя перед последним священником. — Ты чего? — шепнул ей Кино сквозь зубы, отвлекаясь на блондинку под прозрачной фатой. — Проходя сквозь вечность, — начал говорить служитель напротив них, — нет крепче уз, чем связывают мужчину и женщину в такую ночь, но есть правила непоколебимые... "Этот голос... — встревожено подняла Юи глаза, тут же бросая свой взор на незнакомца под медным плащом. — Руки!" — заблестели её глаза, но деться пока было некуда. "Что он здесь делает?!" — услышал Карла её восторженные мысли. "Спокойно, брат, спокойно..." — подбодрил его Шин. — Что за правила? — не понял Кино, в чём заминка и поэтому повысил голос. — Я не понимаю... — сказал он мягче, слыша бормотания и волнение среди гостей. — Брак свят для любого существа на земле, а женщина его храм. Она поддерживает и порождает жизнь, но она не может принадлежать сразу двоим, таков порядок, таков закон! — только сказал он и вынул из широкого рукава кинжал. Красная лента в его руке натянулась и на острие лезвия разлетелась на два лоскутка. Гости зашумели... Никто не мог понять причин такого дерзкого отказа, как не мог понять и Кино. — Кто ты такой? — прищурился он, вспоминая, что уже слышал этот голос, но запах абсолютно не о чём не говорил. Он до такой степени был нейтральным, что ничем не отличался от остальных священников. — Тот, кому принадлежит эта женщина, — ответил Руки, и принц вспомнил, где слышал этот надменный голос. Он подцепил указательным пальцем край капюшона служителя и дерзко откинул. — Руки... — благодарно прошептала Юи, не скрывая того, что плачет. — Вы... — посмотрел на них Кино поочерёдно, — как?.. — не скрывая шока, спросил он, принимая из рук Муками жёлтый лист бумаги, свёрнутый в свиток. — Я что-то ничего не понял... — закрутил головой Аято. — Чего тут этот забыл? Она же с ним развелась! — Да сучечка полна сюрпризов! — посмеялся Райто. — А нам тут не нравится! — насупился Канато! — Помолчите! — приказал всем Рейджи. — Да... сейчас они всё сами решат... — позевал Сю. — А ты чего такой спокойный? — обрушился на того Субару. — А для чего панику наводить? Да и дома нас ещё два погорельца ждут. Скоро и эти к нам опять переедут... Мне надо выспаться... — лениво ответил Сю. — Вечная ограниченность... — только вздохнул Рейджи. А Кино тем временем ознакомился с бумагой, где стояли имена Руки и Юи в графах "жених" и "невеста", а потом молча схватился за красные ленты. Шёлковые нити натянулись и лопнули, делая их свободными. — Кино... — хотела Юи, что-то сказать, но тот и слушать не стал. У него в голове творилось что-то ужасное — тьма, пропасть, которая настигла его после долгого полёта. — Что всё это значит? — спросил Мерц, повысив свой и без того громкий голос. — Иди к своей невесте и закончи церемонию! — приказал он. — Это не стоит моих сил... — сказал он не своим, унылым и отстранённым голосом, тыкая дяде в грудь свёрнутым свитком. Мерц вцепился в старую, рассыпающуюся в руках бумагу, быстро бегая по ней глазам. Кино же медленно поднялся по ступеням и уселся на белый трон, обхватывая пальцами холодные подлокотники. Он безжизненно смотрел на своих подданных, видя их всех, но слыша одну лишь булькающую тишину у себя в голове. — Как это понимать? — грозно спросил Карла у Шина. — Неужели ты позволил ей выйти замуж за этого выродка? Я же сказал, что со всем разберусь! — Карла, остынь... — замахал ему Шин руками. — Всё под контролем, видишь: мы свободны, наша сестра счастлива, а этот заигравшийся мальчишка уже не опасен. Иди же хватай его за шкирку, и дело с концом. — Ну уж нет... — покачал Карла головой, сверкая золотыми глазами с такой злобой, что гости стали отступать к выходу, но его перекрыли. — Кровь за кровь, брат... Кровь за кровь! Продолжение следует…