***
— Ну уж нет… — покачал Карла головой, сверкая золотыми глазами с такой злобой, что гости стали отступать к выходу, но его перекрыли. — Кровь за кровь, брат… Кровь за кровь! — Карла, не трогай Кино, — отошла Юи от Руки, думая, что сможет привести старшего брата в чувства. — Он не виноват. Поверь, если бы не советы его дяди, то сейчас ничего бы этого не было… — Какого ещё дяди? — Карла бросил на неё взгляд, сдерживаясь из-за Шина. Он бы сейчас влепил Юи хорошую пощёчину, но младший брат удерживал его — вот до чего свирепел основатель, желая привести приговор в действие. — Я думала, ты знаешь… — опустила она глаза. — Мерц — дядя Кино. — И не нужно делать вид, что ты повинуешься моему слову! — вырвалось у Карлы слишком высокомерно. — Я с тобой ещё не закончил… — прищурил он змеиные глаза, и Комори ощутила ужасный могильный холод. — Брат, прошу… — останавливал его Шин. — Она девушка, невеста… Посмотри, какая красивая, ну же, ты на женщин вообще не смотришь, хоть на сестрёнку посмотри… — подшучивал тот, а вот Карле было не до шуток. — Сперва я посмотрю в глаза этому дяде, а потом вернусь ко всем остальным, — сообщил тот. — Вам предстоит испытать всю силу моей справедливости… — В чём дело? — начали бушевать гости. — Свадебная церемония сорвана! Отоприте ворота! — Не думаю, что это вам поможет… — утробно сказал Мерц, ознакомившись с бумагой. Вокруг были его люди: священнослужители и крылатая стража. «Всё кончено… Но я ещё могу победить… Этот зал ловушка, а отныне станет вашей могилой…» — решил он, поджигая полученный от Руки свиток. Огонь свечи схватился со старой бумагой, медленно снедая её. Общество сопротивлялось, но это был конец. — Убить всех! — он отдал приказ и скрылся за троном, где располагался секретный ход. Кино встретился с его алыми глазами напоследок. Он глядел безжизненно, спрашивая только об одном: почему? «Это власть, мой дорогой сын, и она развращает…» — услышал Кино голос у себя в голове, и что-то внутри щёлкнуло. Пелена рассеялась, и настал такой ужас, что кровь его невольно стыла в жилах. — Где капитан моей стражи? Где Азариас? Почему я не вижу его?! — опомнился Кино, крутя головой. «Что здесь вообще происходит?» — смотрел он, как его личные стражи наставили копья на гостей, собирая их в круг, а самых непослушных отлавливали помощники Мерца. Они размахивали короткими мечами и дырявили всех, кто противился их воле. — Кино, он мёртв, — крикнула ему Юи. Её прятал Руки, и братья Сакамаки подоспели, уж в этой кучке ходячих трупов им оказаться совершенно не хотелось. — Мерц убил его… — Да что, чёрт возьми, происходит?.. — пошатнулся он, слыша крики своих же гостей. Он вспоминал, как час назад им улыбался, а теперь видел их кровь. — Происходит то, о чём я тебе говорил… — поднялся Карла по ступеням и заслонил ему вид на происходящее. — Я не поверил тогда тебе… — опустил глаза он, подчиняясь повелительному взгляду основателя. — Теперь ты убьёшь меня… — усмехнулся он, не видя для себя другого будущего. — Зачем мне это делать? — услышал Кино его голос, наполненный силой и могуществом, страшась перед уготованным. — Ты уже сам себя наказал, а в остальном благодари мою сестру, она оказалась ещё глупее тебя, поэтому понесёт заслуженное наказание, а сейчас пришло время для обмена. — Обмена? — ничего не понял Кино, позволяя себе поднять голову. Карла протягивал ему книгу, ожидая получить свой меч. — Герман Мелвилл «Моби Дик, или Белый Кит», — он узнал книгу, которую в темнице обменял на меч и вспомнил уговор. — Так ты говорил серьёзно… — усомнился Кино, но меч с ремня снял. — Забирай, думаю, тебе он понадобится… — Прочти, — передал основатель книгу в обложке из мягкой кожи и обхватил свой меч ладонью, — а когда я вернусь, то покажу, как нужно править мирами…***
Ветер трепал зелёную мантию Мерца. Он выбрался из тоннеля и, обнажив свой клинок, стал ждать основателя. Карла шёл по его следам, обещая себе и своей семье обойти любую ловушку. Он ещё не восстановился после проделок мерзкого колдуна, но сил глотать всю его набожно-прикрытую желчь уже не было. Узкий тоннель вывел его на площадку, где многие придворные лишали себя жизни, а Кино собственноручно едва не скинул Юи в пропасть, что простиралась за метровыми каменными ограждениями. Луна наливалась кровью каждую отведённую ей минуту, и острые клинки сверкнули в красном свете луны. — Я говорил, что всё этим закончится, — сказал Карла и тряхнул головой. Его золотые глаза излучали злость и ненависть, а Мерц скрывался под капюшоном, ставя их в неравное положение. Глядя на него, казалось, что он спокоен, уверен в своих силах и более того, уже видит перед глазами новый, построенный собственноручно, мир. — Для меня всё только начинается… — сказал он в ответ и взмахнул коротким мечом так, что воздух у него над головой завыл, и холодный поток воздушных масс ударил основателю в грудь. Карла шаркнул ногами и отдалился от бывшего советника короля на добрых фута четыре. Ощутив давление в области рёбер и глухой удар со спины, что нанесла ему жалкая дверь, которую он миновал каких-то сорок секунд назад, основатель гордо выпрямился и рассёк священным клинком новый сгусток холодного воздуха. — Магия тебе не поможет, — низко сказал Карла, делаясь холоднее. Он помахал клинком, и жажда мести сменилась безжалостным желанием правосудия. — У меня её хватит, чтобы тягаться с тобой… — он развеял возле себя воздух и у его ног заклацали зубами волки. Фамильяры рычали, источали огненные тени, питаясь злобой своего хозяина. — Притащите живым, — отдал Тсукинами приказ, и волки бросились на попятившегося Мерца. Послышались звуки разрывающейся одежды, крики, удары и, наконец, Мерц повалился на пол, и волки, схватив его за ноги, поволокли к своему повелителю. — Пошли прочь! — отмахивался он, но стоило ему полоснуть мечом фамильяра, как тот подобно дыму разрывался и воскресал вновь. — Нужно было слушать меня и сражаться честно, — Карла гордо стоял на своём, глядя, как брыкающееся тело противника вот-вот окажется возле его ног. — Посмотрим, кто скрывается под этой маской… — прищурил он свои глаза и поддел кончиком меча капюшон Мерца. Зеленоватые волосы рассыпались на широкие плечи, алые глаза сверкнули лютой ненавистью, и Карла с лёгкостью узнал это лицо. — Ты… — задышал он чуть чаще прежнего, вспомнив своего злейшего врага. — Ты и твой брат… Вы собираетесь мешаться вечно, как рыбья кость в глотке?! — сжал Карла белые зубы, чувствуя к Рихтеру непередаваемую неприязнь. Этот вампир сидел на каменном полу, пачкал его замок своей вонючей кровью и смел смотреть, не отводя при этом глаз. — Рихтер ты или притворяешься, я сейчас разбираться не стану. По существу это не меняет того, что ты сделал… Я казню тебя, — выдал Карла свой приговор и наступил на прокушенную ногу своего противника. Он давил и давил, желая услышать крики о пощаде или хотя бы боли, но тот едва уловимо мычал, радуя лишь подёргивающимися скулами. — Пусть все видят, что значит встать на пути основателя и пойти против него! — свирепо улыбнулся Тсукинами и тут его настиг тонкий кинжал. Мерц вытащил из рукава кинжал и проткнул основателю ногу насквозь. Королевская кровь брызнула на серые камни, и ещё один звук, наполненный жаждой убивать, разнёсся над замком. — Как я устал от вашей семьи! — заиграл Тсукинами мускулами на лице и, выдернув кинжал, швырнул его за стены. — Скоро все упадут на колени перед мощью и силой основателей, пришло время положить этому конец, я устал с вами возиться… — сказал он и, сжав эфес своего меча, переместился с невероятной скоростью к вставшему в стойку Мерцу. Клинки засверкали и зазвенели под кровавой луной. Их металл искрил, сталкиваясь друг с другом, а обладатели этого смертельного оружия сжимали зубы и вкладывали в удары все имеющиеся силы. Карла взмахивал мечом, и его волосы подобно острому вееру поднимались, танцуя вместе с ветряным потоком. Мерц отражал удар и старался ослепить основателя всплесками своего зелёного плаща, но Тсукинами, как на уроке фехтования отступал, а потом вновь нападал, желая победы столь ясно, что в принципе и не скрывал. Наконец, меч Рихтера странно зазвенел, и последующий удар основателя разнёс его скромное оружие на металлические осколки. — Теперь тебе конец… — тяжело дышал Карла, медленно наступая на своего врага, однако последний брат былого короля не собирался сдаваться на милость богов, он собрал всю свою волю и с разбега запрыгнул на стену, собираясь пробить основателю грудь. Карла лишь заметил скользнувшую в свете красной луны тень, а затем нечто, напоминающее летучую мышь — это Рихтер распростёр руки в полёте, и его плащ натянулся, сталкиваясь с тормозящими его вихрями холодного воздуха. — Ничего подобного более не случится, — хладнокровно сказал Тсукинами и пырнул парящего вампира в самое сердце. Кровь полилась из тела Рихтера, и кровавые плевки попали на белые волосы основателя. Карла отвернул лицо, зная, что зловонная жидкость польётся из этого жалкого предателя, она раздражала его — неправильная, грязная, вонючая… Радовало лишь то, что сейчас он захлёбывается собственной несовершенностью, которую так хотел преподнести выше его. — Наивный… — хрипел он, посмеиваясь. Мерц завис над землёй, будучи насаженным на клинок Карлы. Меч прошёл через его сердце, но этот низкородный никак не хотел умирать. — Я не такой уж жалкий, чтобы умирать от такой мелочи… — договорил Рихтер, избавляясь от клинка. Он обхватил руками острые грани и, разрезав себе все ладони, вновь оказался на земле, шатаясь и посмеиваясь. Его смех был вызван реакцией Карлы. Основатель удивился и не смог этого скрыть. Он точно видел, как Того умер от кинжала, что Руки загнал ему в сердце, а этот низкосортный отросток ещё стоял на ногах. — Нельзя убить такого вампира, как я, глупым ударом в сердце, — сплюнул он очередную кровь и постарался выпрямиться. — Пусть и таким необычным клинком… — оскалился он и вновь запрыгнул на стену, но уже не затем, чтобы убить Карлу, а для того, чтобы сбежать. Рихтер надеялся скрыться в лесу, но Тсукинами его не отпустил. Карла схватил предателя за длинный плащ и, ударив об отвесную часть стены, как следует натянул. Мерц открыл рот и захрипел, через секунды забил ногами и схватился пальцами за впившийся в горло плащ. — Посмотри внимательнее на своё величие, — сказал ему Карла, не испытывая лишних эмоций. — Видишь эти кроны деревьев, сохрани их в памяти, ведь ты никогда до них не доползёшь, — сказал он напоследок и, вцепившись в волосы Мерца, ударил мечом туда, где голова соединялась с шеей. Меч отсёк голову предателя, словно это была молочная головка неспелого мака, но на стены замка брызнула не белая клейкая жидкость, а густая и горячая кровь, которая захлестала из разрубленных артерий, оставляя за собой яркую размашистую дорожку на вековых стенах неприступного замка королей. Тело Рихтера распласталось на острых камнях, где-то у самого основания обители высокородных вампиров, а голова предателя так и осталась в руках Карлы. Он поднёс его голову к себе и заглянул в ещё живые глаза. — Увидел, к чему тебя привело твоё величие?! Я говорил тебе, что сброшу твоё жалкое тело в это ущелье, а сейчас я верну свою власть… — Брат… — издала последние звуки голова Рихтера, и его глаза закрылись навек. Отделившись от тела, голова живёт какое-то время. Карла знал, что мозг Мерца ещё жив, ему хотелось оставить за собой последнее слово и дать почувствовать всю низость его постыдного поражения, но на самом деле проиграл он. Тсукинами кипел сильнее прежнего. Его руки тряслись от мелкой нервной дрожи, а губы и нос поддёргивались и отнюдь не от запаха низкосортной крови. «Он жив… — скрипел Карла зубами, сжимая волосы Рихтера со всей силы в ладони. — Карлхайнц жив… Этот ублюдок обхитрил меня! Позволил себя якобы убить, а теперь хочет унизить меня. Но я не дам себя поймать или убить. Этому не бывать… Король — я!» — завопил он про себя и ударил мечом о стену с такой силой, что тот треснул и часть его отломилась. Карла с пренебрежением посмотрел на кривой меч, сдавил голову своего мёртвого врага так, что она хрустнула и с совершенно мёртвыми глазами пошёл туда, где следовало навести настоящий порядок.***
В тронном зале творилось что-то не менее ужасное. Гости в панике кричали. Убитые уже посерели, затаив на лицах маску боли, а ещё живые стояли, как поленья, собранные в плотный круг. Они дышали друг другу в затылок, ожидая, что вот-вот копья стражей начнут пронзать их с виду бессмертные тела. Их, как стадо баранов, собирали в одном месте, чтобы потом увести на убой. Оставались только особо привилегированные гости — Шин и братья Сакамаки, невольно в их кампанию втеснился Руки и сама невеста. Комори едва ли видела то, что происходило вокруг. Руки закрывал ей обзор, а вскоре присоединились и братья Сакамаки. Они постепенно отходили к мраморному трону, где сидел Кино, стараясь отмахиваться от служителей, чем было. Оружия при себе не было. Только Руки пронёс длинный кинжал, остальные же, не то что сдали его страже, они вообще пришли с пустом. Аято и Райто вооружились длинными стойками для свечей. Они отмахивались ими от священнослужителей, сохраняя безопасную дистанцию для остальных. — Нет, ну почему снова мне отдуваться?! — возмущался Аято, откидывая очередного нежелательного гостя на их плоту из красных ковровых дорожек. — Накуролесил брат, которого я знать не знал, а расхлёбываю я… — Мне стоит предоставить всё тебе? — спросил Райто с усмешкой, расчищая дорогу не хуже старшего брата. — Куда?! — заголосил тот. — О великий никого не отпускал! А вот другие могли бы и помочь… — покосился он на братьев. — Грубая сила — это по вашей части, — умно заключил Рейджи. — А от бестолковых помощи ждать не стоит… — вспомнил он и Сю, который присел возле трона, решив отдохнуть. Кино выглядывал из-за голов братьев Сакамаки, высматривая, что творится в зале с людьми, а тем временем Шин уселся на освободившийся трон. Он вальяжно свесил ноги и стал разглядывать книгу. — Шин! — окликнула его Юи. — Ты же можешь помочь, — жалостливо сказала она. — Так помоги им! — Ой, сестрёнка, — отвлёкся он от книги, закинув ногу на ногу, — это так напряжно… Подожди Карлу, он уже скоро придёт… — Бесят! — вдруг разбушевался Субару, срывая с себя неудобный галстук и чёрный пиджак. — Сейчас я их всех по стенке размажу! — заявил он, закатывая свои рукава. — Отлично, — повеселел Райто. — Хоть кто-то поможет… — уступил он место младшему брату, но люди Рихтера объединились, и пять острых клинков направились в сторону Субару. — Я вам, что, сопляк?! — прокричал тот от злости и одним махом откинул вооружённых служителей. Демоны в мантиях отлетели от ступеней и со звоном в голове замерли на полу. К ним подоспели братья по оружию, но слишком агрессивная тактика Субару привлекла более опытных воинов. Два крылатых стража покинули свой пост у ворот и направились в сторону скучковавшихся мятежников. — Юи, — обратился к ней Руки, — когда я скажу тебе бежать, то беги, — предупредил он. Комори со страхом в глазах посмотрела на вампира и замерла. Он не смотрел на неё глазами полными любви, он вовсе не смотрел на неё. Всё его внимание занимали стражи, которые приближались. — Беги! — толкнул её Муками, а сам встал в стойку, готовясь отражать удары. Стражи столкнулись с Райто, Аято и Субару, но Руки не хотел, чтобы Юи смотрела на это. Юношей повалили на пол, приставили копья к горлу, и вот-вот должен был последовать заключительный удар. «Что мне делать?» — бежала Юи, закрыв глаза. Она знала, что Руки говорил спрятаться в потайном лабиринте за троном, но она не успела в него попасть. Там, за крепким мраморным троном, она столкнулась с Карлой. Глаза его почти не открывались, грудная клетка редко, но щедро колыхалась от поступающего в неё воздуха, а изуродованная в его руке голова едва не стала причиной для потери сознания. Комори отшатнулась и попятилась обратно в тронный зал. Аято и Райто уже зажмурили глаза, не представляя до этого, что их снесёт с ног один только взмах крыльев. Субару же ждал такого конца, поэтому не боялся смерти, но запах крови и тяжёлое дыхание основателя перевернули всё. Карла стоял в испачканных кровью одеждах, с головой Рихтера в правой руке и сломанным мечом в другой. Он загораживал собой трон и, прихрамывая, шёл к ступеням. Комори вновь прижалась к Руки, страшась вида старшего брата. — Шин, — позвал он рыжеволосого основателя, который продолжал играться на троне. — Да, брат, — энергично подскочил он. — Позаботься об этих… — указал Карла взглядом на священнослужителей. — Ох, брат, — тяжело вздохнул тот. — Да я фамильяров уже год не призывал, они наверняка от рук отбились… — Мне нужно повторять?.. — так же утробно спросил основатель. — Ладно, ладно, — согласился Шин, делая великое одолжение. Он набрал в грудь воздух и, засунув пальцы в рот, просвистел. Ветер завыл и заревел, напоминая звуки старого кото, и пять горящих фамильяров предстали у его ног. — Ну что встали? — гаркнул он. — Команды не слышали?! Взять их! — приказал Тсукинами, и волки в одном прыжке настигли прислужников Мерца. Карла снисходительно посмотрел на работу младшего брата и обратил свой взор на демонов в белых одеждах и золотых шлемах. Они застыли, ожидая приказа от нового командира. — Кто ваш хозяин? — спросил Карла, медленно хромая по ступеням. — Я спрашиваю кто? — раздался его голос в пустых стенах этого зала. «Они же не могут ответить…» — жалостливо подумала Юи, забывая, что Карла прекрасно её слышит. Он злобно посмотрел в её сторону, и она вновь ощутила защиту со стороны Руки. Возникало чувство, что он не расслаблялся ни на единую секунду. — Так кто же? — прокричал Карла так, что его голос яростно захрипел. Кино видел голову дяди, видел ужас в глазах братьев, даже слышал их перешёптывания, только сейчас он понял, что кроме него, секрет Мерца не знал никто. Пока он думал, то пропустил, как стражи убрали копья и послушно выстроились в шеренгу. Карла спокойно посмотрел на своё послушное войско, на забившихся к стене служителей и на тяжело дышащих гостей. — Именно так нужно править, — тихо сказал он для Кино и швырнул к ногам стражей голову Рихтера. — Этих казнить, — отдал он приказ, кивнув на людей Мерца. — Обители их сжечь до основания. — Но это противоречит всему! — раздался чей-то голос из толпы гостей и оттуда вылез ухоженный мужчина. — Я как член вашего совета хочу вам напомнить, что власть в нашем мире держится на двух столпах… — Моего совета? — посмотрел Карла вполоборота и рассвирепел пуще прежнего. — Отныне здесь будет единоличная власть! — сообщил гордо он. — Служителей казнить, когда закончится лунное затмение. Я хочу видеть, как их чёрная кровь бежит по моим дорожкам в саду… И да, не забудьте о совете, — сказал он стражам, — не хочу, чтобы их гнилые языки отравляли мой разум вновь. — Брат, что ты задумал? — посторонился Шин, когда Карла шёл прямиком к трону. — Пусть вырвут им языки, убивать нет нужды, — сказал Тсукинами, и панические крики с неминуемым сопротивлением обрушились на тронный зал, однако с послушными воинами и безжалостным королём спорить не было смысла…***
Гостей вывели из тронного зала. Их собрали на улице и заставили ждать, когда казнь одних и наказание других приведут в исполнение. Карла так и сидел на мраморном троне и, опустив голову, думал. Прошло минут десять, но никто не решался прервать его размышлений. Шин стоял по его правую руку, временами улыбаясь и приподнимаясь на носках. Погром, который воцарился вокруг, даже радовал его глаз, будто всю застоявшуюся грязь вытолкнули из щелей и заставили убраться из их дома. Кино послушно стоял по левую руку, поодаль от трона, не смея смотреть на серьёзно настроенного правителя. В голове Карлы творилось что-то необъяснимое. Его одновременно захватывало безразличие до боли и страха окружающих и желание видеть эту самую боль. Как расплата за его унижение, за все года скитаний и безрезультатных поисков, за все страдания его семьи… Но главным оставался действительно наболевший вопрос — где скрывается Того? Он понимал, что Мерца кто-то прикрывал, возможно, он обрёл эту магию сам, но толчок дал кто-то сильный. Пусть здесь он сомневался, но другой, менее способный вампир, не мог вызывать этого чувства — Руки кто-то помог и этот кто-то был никто иной, как бывший король этого и другого мира. — Вы двое, — глухо позвал он Юи и Руки, — подойдите, — приказал Карла. Юи не скрывая страха, посмотрела на мужа и, увидев его спокойные глаза, легонько кивнула. Они подошли и застыли перед троном, где восседал Карла. — Чья это была идея? — начал говорить Карла. — Кто придумал этот глупый спектакль? — говорил он хладнокровно и можно сказать, что спокойно. У Юи не возникло и капли подозрения, когда другие понимали, насколько тонка эта маска хладнокровия. — Брат, — оскалился Шин, вмешиваясь, — да какая уже разница, чей это был план, главное, что всё снова твоё, ты посмотри… — развёл он руками, но по взгляду Карлы понял, что сейчас и ему язык вырвут, если он его не прикусит на время. — Молчу, молчу… — отошёл рыжеволосый подальше, желая Юи большой удачи. — Где он? — перевёл Карла дыхание и адресовал свой вопрос непосредственно Руки. Они ещё не успели ответить на поставленные вопросы до этого, но, кажется, сейчас основателя волновал более важный вопрос. Шин невольно надавил на больную мозоль, а Руки послушно молчал. — Я не знаю… — ответил он, говоря истинную правду. «О ком они?» — смотрела на них Юи поочерёдно и не могла понять странных взглядов. Мужчины смотрели друг на друга слишком серьёзно, они не отводили глаз и молчали. «Грязная ложь… — дёрнулось у Карлы лицо. — Ты не знаешь, где твой родитель? Не знаешь, что он задумал? Бред и низкое враньё… Прикрывать всех у тебя не получится, впрочем, мне плевать, хочешь защищать их ценой собственной шкуры, значит, так тому и быть!» — решил основатель про себя, зная, что в любом случае сегодня должен кто-то умереть. — Спрашивать мою глупенькую сестру нет смысла, — проглотил он свою злость, решая дать юноше второй шанс, — поэтому я спрошу второй раз. Где он? — Я не знаю… — ответил Руки так же ровно. — Руки? — посмотрела на него Юи, понимая, что эти двое разговаривают на своём языке, а она остаётся крайней. — Ты не знаешь, где тот, кто прикрывал твою спину сегодня? — язвительно заговорил основатель, поднимаясь с трона, на что Руки и Юи немного попятились. — Ты думаешь, что я поверю в то, как ты украл ничтожную мантию и пробрался сюда самостоятельно? И кто дал вам благословение? На это способен лишь священник либо король… Ты можешь обманывать девчонку, но ты никогда не сможешь обмануть своего короля! — закричал основатель и сжал рукоять своего сломанного меча. Юи вцепилась в Руки от неминуемого страха, но тот вместо того, чтобы прикрыть, отшвырнул её от себя. Она, закутавшись в фату, как бабочка в несоразмерные крылья, перелетела все ступени и расстелилась на полу. Комори ударилась, но это не могло навредить её жизни, скорее её сердце заколотилось от страха за возлюбленного. Она судорожно упёрлась в пол, боясь терять мужа из вида. Её сердце давно находилось не на месте, боясь, что очередная ложь Руки погубит всю счастливую жизнь. И она боялась не зря… Карла тяжело дышал, едва сдерживал приступы ненависти на лице, а вскоре взорвался. — Я не намерен это терпеть! Ты никогда не станешь частью нашей семьи! — ненавистно сказал Карла и меч блеснул в свете королевских чертог. — Руки! — в ужасе прокричала Юи, дёрнувшись к нему. Основатель потерял желание играть в эту игру, и вонзил меч, способный лишить вампира жизни, в самое сердце Руки. — Если не получается по-хорошему, то будет именно так, — хладнокровно сказал Тсукинами и, провернув сломанный клинок, выдернул его из груди вампира. Муками упал на колени, прерывисто задышал, и кровь засочилась из его груди. Она измазала его ладони густой красной краской, подступила к горлу и перекрыла дыхание. Его серые глаза, в которых всегда было столько жизни и любви к ней, угасали. Пелена окутала их, и его едва подвижное тело рухнуло на коричневый мраморный пол. — Руки… — сквозь дрожь в голосе и теле бросилась к нему Комори. Она упала на пол и осторожно положила голову возлюбленного на колени. — Не уходи… — всхлипывала она, гладя его бледное лицо и пепельные волосы. — Пожалуйста… — просила Юи, и слёзы сами капали из её глаз, падая ему на лицо. Вампир прерывисто дышал и бледнел у неё на глазах. Кровь из широкой раны на его груди заливала пол и тёплым ковром подбиралась к ногам Юи. Окружающие молчали, даже они не могли поверить, что Карла пробил грудь Руки насквозь и те звуки, которые срываются с его губ — есть последние. — Нет… не надо… — молила она, целуя ледяные пальцы, которые стали белее снега. — Не уходи… — обхватила Юи его голову, целуя её снова и снова, но глаза юноши прикрылись и на этот раз его веки сомкнулись навсегда. — Руки! — прокричала она сквозь хрипоту, что сдавила её горло из-за слёз, и крики эти эхом разнеслись по всему королевскому замку мира демонов. — Достаточно! — лопнуло у Карлы терпение. — Твои слёзы больше не трогают меня. Ты не понимаешь по-хорошему, я предлагал способ сохранить ему жизнь, ты ослушалась. А теперь мы возвращаемся в мир людей, и ты займёшь должное место подле меня на троне и на моём ложе, иного пути не дано. — Не трогай меня! — прокричала Юи сквозь слёзы. Тсукинами попытался оторвать её от бездыханного тела Руки, а она лишь молила, чтобы он открыл глаза вновь. — Я никуда не пойду, я не оставлю его… Не позволю бросить меня... Он не оставит меня! — говорила она от отчаяния быстро и несвязно, но даже Кино понял, что на самом деле это конец. — Ты думаешь, я шучу? — повысил Карла голос и схватил Юи за локоть, из-за чего голова Руки скатилась с её маленьких колен, и тело вампира безмолвно распласталось на коричневом мраморном полу в луже тёмной крови. — Посмотри на него в последний раз, — наклонил он девушку к бездыханному телу, заставляя смотреть. — Смотри, куда привела твоя глупость и неповиновение! — сгибал он её надрывающееся от истерики тело. — Я устал быть с вами добреньким, устал потакать вашим детским замашкам! Ты пойдёшь со мной и сделаешь так, как я тебе говорю, в противном случае я начну искоренять семью твоего мерзавца отца, возможно, тогда ты меня услышишь! — Брат, — положил ему руку на плечо Шин, — не нужно так, она пойдёт с тобой, но дай ей время. Нам всем нужно время… — посмотрел он на тело вампира, которого недолюбливал, но сейчас искренне жалел. «Кажется, я понял тебя… — смотрел Шин в его бледное лицо, вспоминая строгое выражение и странные поступки. — Ты знал, что всё закончится именно так… Поэтому не стал сопротивляться. Ты пожалел мою сестру, освободив брата, и пожалел снова, когда женился на ней. Мой старший брат убил бы Кино. Думаю, он сразу хотел избавиться от последних приспешников Карлхайнца здесь, а потом заполучить Еву. Я был глуп, веря, что он отпустит её… Странно, но сейчас даже я тебя зауважал, ты уж извини, что этих слов не услышит никто, на твоих похоронах я произнесу более скромную речь…» — говорил с ним Шин на прощание, зная, что лишь брат слышит его, но Карле сейчас было не до этого. Он планировал многое, но никак не ожидал, что его главный враг жив и в любой момент может лишить его власти. — Я хочу оплакать его, — всё ещё всхлипывая, сказала Комори. — Позволь мне хотя бы это… — Траур в нашем мире длится двадцать девять лунных дней — это чуть меньше месяца, если по-вашему… — вмешался Кино. — Вы были женаты согласно местным законам, — отпустил её Карла. — Я не могу жениться на тебе раньше, чем закончатся эти двадцать девять дней. Можешь считать это моим подарком, я позволю тебе остаться здесь на этот месяц, можешь омыть его, можешь оплакивать, но чтобы на двадцать девятый день, ты была в моём доме без слёз на лице, всю воду оставь здесь, мне она не нужна, я жду от тебя совершенно иного… А ты, — посмотрел он на Кино. — Ты наведёшь здесь порядок. Мы с Шином возвращаемся в мир людей. Отныне ты будешь служить мне, в качестве наказания за предательство и в качестве награды за то, что однажды ты освободил меня. Таков мой приговор тебе, незаконнорожденный сын бывшего короля… — сказал своё слово жестокий король, и юноша послушно наклонил голову, глядя на убивающуюся горем Юи. — Пойдём, — помог ей Кино, когда Карла отпустил и созвал своих помощников. — Сегодня его тело можно омыть. Эту ночь ты можешь провести рядом с ним, а завтра его сожгут, он был твоим супругом, поэтому похоронят его по-королевски. — Спасибо, что понял мои чувства, — вцепилась она в руку ещё одного брата. — Я буду молиться день и ночь, возможно, мои молитвы услышат и тогда он вернётся ко мне, — сказала Юи, и юноша понял, что, как и его мать, она не в себе, теперь он увидел, как может женщина любить, на что готова пойти и как будет страдать, если всё, ради чего она открывала глаза каждый день, погибло.***
Луна вновь засеребрилась на небе, и послышались первые крики. Во дворе казнили приспешников Мерца, и Карла вместе с Шином наблюдал. Они стояли на балконе и внимательно смотрели, как крылатый воин заносит за голову огромный меч, и голова подобно кочану капусты отделяется от тела и катится по каменной дорожке. Ряженые женщины в толпе закрывали глаза, а когда-то преданные советники ожидали своей, не менее жестокой расправы. — И долго это продолжится? — спросил Карла у брата, совершенно не глядя на него. — Ты сверлишь меня взглядом вот уже третью голову, смотри, тебе тоже это полезно. — Что ты имеешь в виду, брат? — не понял его Шин. — Ты же осуждаешь меня, — пояснил тот, гордо стоя на своём. Его глаза устремлялись на кучу никчёмных тел, а мысли были где-то очень далеко. — Я этого не говорил… — Но думал, — перебил его Карла. — Ты думаешь, что я это спланировал, наверняка считаешь, что тебе следовало украсть Еву и оставить всех с носом. — Брат, ты начинаешь походить на нашего отца, — посмотрел Шин с немалым опасением. — Тебе мерещатся вещи о заговорах и тайных умыслах, хотя я и твоих-то толком не понимаю… — Не вспоминай при мне эту мразь, — сморщился он при упоминании отца. — Мои планы тебе не ясны, так как ты никогда не задумывался о нашей семье. Для тебя вся жизнь — это игра, а у меня есть обязанности. Я возился с этой девушкой не ради её благодарности или симпатии, она должна продолжить наш род, должна воскресить основателей и вернуть нашу былую славу. Я бы никогда её не отпустил… — Но ты позволил ей выйти за него… — Никчёмная сделка в мире людей, — усмехнулся Карла. — Я позволил ей эту слабость, хотел показаться милосердным в её глазах, но вышло немного иначе… Впрочем, я бы убил Кино, если бы Мерц довёл церемонию до конца. Я бы дождался удачного момента и вернул бы всё. — Брат, теперь она тебя ненавидит, думаешь, это хорошая основа для брака? — Пусть ненавидит, ненависть — это чувство, пусть скверное, но оно куда лучше безразличия. — Тебе виднее… — сказал Шин, решив оставить всё как есть. Он не соглашался с братом, но Карле было не до этого. — Шин, — окликнул он юношу, — Карлхайнц жив, этот предатель где-то прячется, ты займёшься его поисками. — Мог бы сказать мне, что поэтому убил того вампира, — говорил он о Руки, зная, что брату лучше не напоминать о некоторых именах. — Мне незачем тебе врать, — сухо сказал Карла. — Я всё равно бы его убил, как ты знаешь, в нашем мире развода не существует. Она сама обрекла себя на эти страдания, я лишь указал ей на последствия её необдуманных действий. — Конечно, брат… — смиренно сказал Шин и не стал терять времени, отправляясь на поиски врага, о жизни которого он сам подозревал.***
Руки отнесли в подвальное помещение, там было чудовищно холодно и одиноко. Юи заставили снять неудобное свадебное платье и уже потом отпустили к мужу, чтобы побыть с ним ещё немного наедине. Время бежало так быстро, что Комори пришла во временную усыпальницу Руки уже на рассвете. Эта комната находилась глубоко под землёй, но она знала, что уже где-то там из-за горизонта поднимается солнце, окрашивая облака в алые цвета, а она здесь с медным тазом в руках, губкой и молитвой. — Пожалуйста… — стояла Юи перед каменным алтарём, где лежало тело Руки, холодное и безмолвное. Его глаза навеки были закрыты, губы сжаты и до синевы холодны. Больше не было той ласковой улыбки и лёгкой усмешки, пропало всё. — Ты оставлял меня столько раз и возвращался, — роняла Комори горькие слёзы в прозрачную ледяную воду, которую она принесла в медном тазу. — Первый раз ты ушёл, когда нашему отцу понадобился этот меч, — сказала она, а сама отжала пористую губку и закрыла локтем лицо, слёзы вновь душили её. — Прости, но я до сих пор не могу поверить, что тебя убили оружием, за которым ты отправился год назад… Тогда ты вернулся ко мне, но чуть не погиб, когда пытался доказать отцу, что не предал его и ты сдержал данное слово, — ласково сказала Юи и провела губкой вдоль груди вампира, где запеклась густая кровь. Металлический запах крови ударил ей в нос, и ключевая вода окрасилась красными разводами, что размывались через крупные капли. — Третий раз ты заключил сделку с Карлой и отдал меня им. Я выдержала испытание и дождалась тебя... Ты взял мои руки и обещал, что заберёшь мою жизнь, печали и тревоги, а потом… потом ты развёлся со мной… Нужно было ещё тогда тебя отпустить… — вновь зашмыгала носом Комори, но продолжила омывать тело любимого мужчины. — Но мы вновь обрели друг друга в этом мире, ты встал передо мной на колено и попросил выйти за тебя, и когда мы были так счастливы, когда ты говорил, что не оставишь меня, ты вновь обманул меня, Руки! Ты обманул меня и оставил… — не выдержала она и упала к нему на грудь, всхлипывая и всхлипывая в залах, где на долгих двадцать девять дней должен был воцариться траур. — Прости меня, — подняла она своё заплаканное лицо, продолжая смывать с тела возлюбленного кровь. — Я виню тебя, а должна ругать себя, если бы я послушалась Карлу, если бы рассказала тебе о его планах… Я знала, что он хочет сидеть на троне рядом со мной, он даже репетировал этот день, но я считала, что он понял меня… После того, как он насильно поцеловал меня, после того, как достал для меня твоё кольцо, я думала, что он понял мои чувства… — застыла она, глядя на безмолвное лицо мужа. — Мне кажется, что я слышу твой голос… — прикрыла она глаза и взяла его за руку. — Ты бы сказал мне не думать и не беспокоиться ни о чём, ведь ты всегда знаешь, что делать, но я не знаю, как мне жить без тебя, Руки… — призналась она и сжала его закостеневшие пальцы. Что-то холодное скользнуло по её ладони, и Юи увидела маленькое колечко. Всё это время Руки держал его при себе, чтобы вернуть, а перед встречей с Карлой вложил в свою левую руку. — Ты умер, а обещание исполнил… — задрожал её голос и тело. — Ты вернул мне моё кольцо, — всхлипывала она, роняя слёзы одну за другой. — Не стоило так, — согнулась Юи в душащей её истерике. — Не стоило… лучше бы ты убил Карлу, нет, ты должен был сбежать… Почему ты не сбежал?! — ударила она о пол маленьким кулаком, ложась к себе на колени. — Вернись же ко мне… — плакала Юи, а кое-кто наблюдал. Кино стоял за одной из колонн и молча наблюдал. Карла отдал приказ смотреть за девушкой в оба, но это ничего не меняло, Кино нечего было ей сказать. Он не знал, что можно ей сейчас сказать… Соболезнованиями здесь не поможешь, так же как и лишней жалостью. — Ах! — услышал он странные звуки и тут же опомнился. — Что это? — схватилась Юи за живот, чувствуя, сильный спазм. Её как будто что-то сильно укололо изнутри, затем вновь и через какой-то интервал боль повторилась. Она попыталась встать, но не смогла разогнуть поясницу. Всю нижнюю часть живота сковало и сжало, а адская боль закружила её голову. — Что случилось? — выбежал Кино, оглядывая сгорбившуюся в три погибели Юи. Она держалась за край каменного алтаря, где лежало тело Руки, и смотрела большими глазами в пол. Потом спазм вновь ударил, и она упала коленями на пол. — Я не знаю… — замотала она головой. Её длинные волосы рассыпались, и она запуталась пальцами в белых волосах, теряясь, где она и что вдруг произошло. — Пошли, нужно показать тебя знахарю, думаю, на этот раз это сделать стоит, — Кино помог ей подняться, но она не захотела идти. — Я не оставлю его здесь одного, — потянулась она к Руки, но принц не позволил. — Посмотри на меня, — приказал он, обхватывая её заплаканное лицо, — он мёртв, Юи, мёртв… А ты жива, поэтому оставь всё и следуй за мной, а если не можешь, то я тебя понесу. — Я не уйду отсю… — сказала она и вдруг округлила глаза. Чудовищная боль обрушилась так неожиданно, что у неё перед глазами потемнело, и она сама упала в руки Кино. — Придётся… — подхватил её вампир, но стоило ему прижать её платье к телу, как он ощутил влагу. Его ладонь намокла и он не мог ошибаться, это была кровь… — А вот это уже дрянь дело! — зашагал он как можно скорее, временами поглядывая на клюющую носом Комори. «Я совсем не понимаю девушек и их особенностей, но думаю, раз это её напугало, значит, это очень плохо…» — подготовился он к самому худшему и как только смог, то побежал.***
Карла разминулся с придворным лекарем на каких-то полчаса. Основатель покинул мир демонов, а Шин шнырял где-то на окраинах. Пожалуй, это единственное, что радовало Кино сейчас. Он топтался в коридоре возле своей комнаты и, не обращая внимания на послушных стражей, ходил. Он принёс Юи сюда, так как не доверял другим помещениям в этом замке — в воздухе так и витал этот мерзкий дух Мерца. Вскоре он услышал, что придворный лекарь свернул все свои слуховые трубки и самое время зайти. Юи лежала на его кровати очень бледная и непривычно тихая. Знахарь, мужчина строгий и сдержанный, спокойно собирал свою сумку, намереваясь дать последние указания нервному юноше. Кино не сталкивался с ним. Все его болячки занимали всегда заботливого дядюшку, над ним можно было поглумиться и пофилонить, а этот настраивал на серьёзность каждого слова и движения. Он едва разглядел его вычищенную до каждой ниточки одежду, накинутый поверх белый халат и строгое, хотя и не молодое лицо. Судя по его равнодушно настроенным карим глазам, Кино предположил, что работы ему на сегодня хватило. Карла и Мерц постарались его ей обеспечить, а тут ещё с какой-то девчонкой возиться. — Вы скажете мне, что произошло? — подошёл Кино как можно ближе и спросил. Мужчина поднял на того холодные глаза и придержал паузу. Он смотрел так из-за того, что не понимал, для чего ему чуть не шепчут на ухо очевидный вопрос. — Насколько я понимаю, — начал говорить он низким голосом, — эта девушка будущая королева. Король лично подходил и просил составить ему отчёт о её состоянии здоровья, — сообщил он, утаивая усмешку о том, что короли нынче меняются чересчур часто, как и мужья этой леди. — Он вернётся через месяц, — сообщил Кино, — а пока его нет, то я главный. Лекарь скептически посмотрел на взволнованного юношу, но вскоре заговорил. — Страшного ничего не произошло, — сказал он ровно. — По сравнению с вырванными языками — это мелочь. На ранних стадиях развития плода такое бывает. Понервничала, ударилась, возможно, были и другие агрессоры, такие как: отравление ядами, стресс от перехода через порталы и так далее. Причин может быть масса. Сейчас ей нужен покой. Я бы посоветовал хорошее питание и прогулки на свежем воздухе. Об остальном её тело само позаботится. — Я что-то не понимаю, — поскорее перебил его Кино. — Плода? Так она беременна? — Вы меня не слышите, принц, — сказал лекарь пренебрежительно. — Она была беременна, а полчаса назад случился выкидыш. Плоду было не больше недели, поэтому страшного ничего нет, конечно, если не вы отец этого ребёнка… — Я? — выпучил Кино глаза. — Нет, я не заходил так далеко… — оправдался он на автомате, теряясь в своих мыслях. В голове так всё перемешалось, что ему невольно захотелось присесть. — Тогда я не вижу проблем, — сказал лекарь очень спокойно. — Думаю, что для неё так даже будет лучше, однако я бы не советовал королю какое-то время торопиться и давить на неё. Тело, телом, оно быстро восстановится, а вот голова — дело другое. Ей нужно пережить этот стресс, поэтому я дам рекомендации королю. О состоянии королевы доложу в отчёте, а вам рекомендую поспать. Вид у вас ещё хуже, чем у больной, — посоветовал он, видя, что Юи безмолвна и с виду равнодушна, а вот Кино, как загнанный в угол зверь — потеет, бледнеет и не может вернуть широко открывшимся глазам нормальную форму. «Если он доложит Карле обо всём, то тот может решить, что этот ребёнок мой, — первым делом подумал Кино, глядя удаляющемуся лекарю в спину. — И неизвестно, что сделает с ней… Его лучше не злить…» — решил он, догоняя мужчину у двери. — Вам что-то непонятно? — спокойно спросил тот, когда принц захлопнул дверь перед его носом. — Нет… — тяжело задышал Кино. Он нервничал и этого было не скрыть. — Я подумал, может быть, стоит промолчать об этом инциденте? Понимаете, эта девушка моя сводная сестра и я боюсь, что наш король не пощадит её… Вы же видели былой совет, думаете, девушке пойдёт такая черта, как вечное молчание? — Это не в моей компетенции, — строго сказал тот. — Лгать королю — это преступление, а умолчать о её состоянии, значит, навредить ей самой. Король захочет наследников, а вашей сестре нужно время. Лекарь не должен ставить характер владыки выше, чем физическое состояние пациента. — Доктор, — обратился к нему Кино в странной ласковой форме, — знаете, я ведь на самом деле не такой уж и добрый, я могу приказать оторвать вам язык и отрезать все пальцы, в таком состоянии вам будет сложно что-то кому-то сообщить… — На ваше несчастье, принц, основатели могут читать все наши мысли, поэтому вам нужно пугать меня лучше, либо подумать над моими словами ещё! — сказал вампир с долей пренебрежения в голосе и вновь дёрнул дверь. — Тогда я больше не стану пугать, — надавил Кино на дверь, чтобы та захлопнулась, и одним ударом пробил грудную клетку мужчины. Он сдавил его сердце и вырвал из груди. Вампир захрипел, схватился за грудь и упал на колени. Кино не слышал его предсмертных вздохов, не чувствовал силы, с которой он хватал его за ноги, он только смотрел на коричнево-красный орган в своей ладони, а позднее опомнился. «Что же я сделал? — забегали его глаза. Он смотрел на залитый кровью ковёр, на свои руки и одежды в крови, на бледное тело лекаря, который просто исполнял свой долг, а потом и на Юи. Она смотрела куда-то в сторону, ровно и безмолвно, на её лице даже жилка не дрогнула, когда в комнате запахло кровью. — Сейчас я что-нибудь придумаю…» — засуетился Кино, бросив сердце к ногам мертвеца. Он забегал по комнате, обтёр руку какой-то тряпкой или же рубашкой, потом завернул тело в ковёр и, выдохнув, позвал стражников. — Избавьтесь от этого предателя, — приказал он. — Закопайте в лесу и смотрите, чтобы вас никто не видел. То, что он приходил сегодня в мои покои должно остаться в секрете. Всё поняли? — спросил Кино у стражей в красных латах и, дождавшись утвердительного ответа, очистил свою комнату от ненужных предметов. — Сейчас, сейчас… — вновь забегал он, открывая окна и шторы. — Тебя не тошнит от этого запаха? Если плохо, то я могу позвать фамильяров, они вычистят здесь всё, — предложил Кино, но Юи не среагировала на его слова. У неё закончились слёзы и пришла пустота. — Я не знаю, что ещё для тебя сделать… — успокоившись, сказал Кино. Он присел на свою кровать, где Юи лежала под одеялом и с сочувствием посмотрел. — Мне очень жаль, знай, что я не хотел этого… сам не понимаю как, но я всё же забрал твоего ребёнка, прости меня за это, если, конечно, когда-нибудь сможешь… Юи не смогла ему ничего ответить, она не желала говорить, она лишь повернула в его сторону голову, молча посмотрела на его склоняющуюся к подушке шевелюру и так же ровно вернулась в прежнее положение.***
Утро сменилось жарким полуднем. Юи продолжала лежать в кровати и куда-то смотреть. Кино не трогал её, что велел и другим, но наступил вечер, и пришло время прощаться. — Послушай, — подошёл он к блондинке и, глядя на её худую фигуру в белой ночной рубашке и толстой косой, заговорил, — если ты сейчас не встанешь с постели, то не сможешь с ним попрощаться, я понимаю, что ты страдаешь, но физически ты здорова, поэтому, если желаешь увидеть погребальный костёр, то выйди хотя бы на балкон. Юи посмотрела на забегавшегося Кино затуманенными глазами и перевела взгляд на зашторенное окно. Через тюль она видела, как солнце садится и время для последнего «прощай» пришло. — Я приказал, чтобы его поставили на маленькой площадке в саду, — сказал ей принц. — Ты увидишь всё с балкона, можно и не выходить… — говорил он, вспоминая, как ему были неприятны все эти льстивые слова о напускной жалости, когда умерла его мать. Юи так ничего и не ответила, она лишь медленно поднялась и пошла к окну. — Подожди, — побежал за ней Кино с расшитым цветными нитями халатом. Эта мантия напоминала скорее накидку из-за несоразмерных рукавов, уходящего в пол подола и странных металлических крючков на животе. — Надень это… Комори слушалась, по большей части, ей уже было всё равно, во что её засунут и под кого подложат, настоящая она умерла ещё на заре. — Я побуду с тобой, — сказал он вновь, думая, что сейчас она может сброситься с балкона с таким же безразличным выражением лица, а с него потом кожу заживо стащат. Он вынес для неё мягкий стул, помог присесть и встал у неё за спиной, кивнув фамильярам в знак того, что можно начинать. Во дворе уже стоял высокий плот из пропитанных поленьев, а на верхушке этой жёсткой постели спал он. «Очнись же, молю…» — прикрыла Юи глаза, делаясь в последний раз грустной. Огонь вспыхнул, но крепкие руки так и не обняли её маленькое тело, их согрело жаркое пламя, и она услышала, как он, её возлюбленный, покидает её навсегда… Возле погребального костра стоял Шин, он видел её убитое горем лицо, видел, как у неё за спиной стоит Кино и крепко держится за спинку стула, чтобы самому не сброситься с этого балкона. Для него всё это было тяжело. Его никогда не заставляли работать, а тут пришлось думать и решать проблемы, которыми когда-то занимался его дядюшка. «Я так во всём ошибался… — посмотрел на них Шин ещё раз и перевёл свой взгляд на Руки. Огонь столбами поднимался вокруг тела вампира и медленно превращал его плоть в горячий серый пепел. — Мой брат никогда не менялся, изменил себе только я сам… Когда-нибудь всё изменится, думаю, самое время дать такое обещание…» — прикрыл он единственный глаз, слушая треск костра, дыхание собравшихся придворных и тихий ветер, который раздувал огонь и образовавшуюся после него пыль.***
Прошёл месяц… Юи не заметила, как пронеслись эти двадцать девять дней. Она никуда не выходила, почти не ела и совсем не разговаривала. Кино же носился, как заведённый. Пока Шин искал Карлхайнца по всему миру демонов, он оставался в замке и управлял всеми делами изнутри, будь его воля, то он бы уже сейчас вернулся на окраину, в свой старый дом, и играл бы там на смартфоне, не задумываясь о каких-то цветах в саду, проблемах со свадебными расходами и предстоящим отъездом. Когда пришло время, он помог Юи собраться и вновь воспользовался ключом, чтобы попасть в мир людей. На своё место Карла прислал подручного — временного представителя, который будет следить за делами в его отсутствие, но ходили слухи, что король не будет оставлять ни тот, ни другой мир надолго. — Почти не опоздали, — встретил их Карла в своей любимой комнате с картинами и статуями. Юи лишь легко наклонила голову. Она узнала это место, вспомнив, что последний раз в мире людей видела Руки именно здесь и вновь понуро опустила глаза в пол. — Что я должен делать теперь? — спросил Кино. — В мире демонов порядок. Последние предатели пойманы и казнены. Что я буду делать в этом мире? — голос его был безрадостным, как и манера теперешнего общения. — То, что прикажу, — ответил король. — Тебя же обучали хорошим манерам, — скосил он глаза в сторону Юи, а затем вновь посмотрел на Кино. Юноша прятал глаза, показывая своё смирение. — С этого дня ты будешь обучать мою жену. У меня нет на это времени, а искать кого-то — это лишние хлопоты, тем более, когда под рукой целый принц, пока целый, разумеется… — прищурился основатель, и Кино понял, что отказа он не потерпит. — Как пожелает мой король, — тихо сказал принц и наклонил голову. — Хорошо, приятно видеть перед собой послушных подданных, — оскалился Тсукинами, подзывая фамильяра. — Тебе покажут твою комнату, а ты пойдёшь со мной, — сказал он Юи, и та послушно пошла за ним. — Подпишем кое-какие бумаги и закончим это представление, — сообщил Карла цель их визита в одну из комнат особняка, но девушка не отреагировала. Она увидела на столе толстую метрическую книгу и поняла, что от неё требуется. Вокруг никого не было, это немного настораживало. Юи понимала, что Карла хочет скрепить свои слова кровью, но не понимала, кто засвидетельствует это. — Не смотри такими глазами, — грубо сказал основатель, воспользовавшись острым пером. — Я избавился от всех священнослужителей в мире демонов, теперь моё слово — закон, поэтому если я сказал, что ты моя жена, то так оно и есть. Впишем лишь имена для сохранения истории, а с бумагами в этом мире я разберусь позже, всё равно ты никуда от меня не денешься. Я найду тебя в любом мире… Карла передал ей перо, и Юи ровно подошла к столу, где склонилась над книгой, чтобы поставить свою подпись и последнюю точку в этой жизни. — А теперь дай свою левую руку, — приказал он, держа между пальцев маленькое колечко. — Ты должна быть благодарна, в силу сложившихся обстоятельств, я не стал устраивать из этого события спектакль, выставляя тебя напоказ, как невиданную зверюшку. «Благодарна…» — лишь повторила Юи про себя, почувствовав холод на безымянном пальце. — Думаешь, что я жесток по отношению к тебе? — отпустил он её руку и внимательно посмотрел на её безрадостное лицо. — Я ничего не думаю… — ответила ему Юи, заговорив впервые за этот месяц. Этот безжизненный звук напугал её, но она не подала вида. — Правильное решение, — сказал Карла и захлопнул книгу, что лежала на белом журнальном столике рядом с бардовой софой. Он почти равнодушно отнёсся к холодности Юи, но заметил на её правой руке знакомое кольцо. — Хотя, скорее всего, я вновь переоцениваю твои умственные способности, — сказал он и присел на эту софу. — Дай мне свою правую руку, — приказал он, и Юи пришлось подойти. Она подала ему руку, но ладонь сжала в кулак. Увидев сопротивление, Карла даже не стал уговаривать её, лишь отпустил. — Как знаешь, тебе решать, что будет осложнять твою жизнь, а что радовать. Теперь раздевайся… Юи не проронила и звука, лишь позволила себе сделать один шаг в сторону, чтобы вампир не смотрел на неё так плотоядно впритык. Она вынула шпильки, на которых держалось шёлковое платье в самый пол и вытащила руки из длинных рукавов. Отныне её одевали в вещи светлые, длинные и немного тяжёлые. Её статус более не позволял носить девичьи наряды, а цель визита в мир людей запрещала одеть что-то траурное. — Волосы, — строго сказал он, увидев перед собой практически обнажённую девушку. Юи послушно вытащила заколки, и её длинные волосы рассыпались вдоль тела. — А теперь подойди, — позвал Карла и вынул из внутреннего кармана очередное украшение. — Ближе, — низко сказал он, и Юи приблизилась настолько, что её обнажённые ноги коснулись его колен. — Наклонись, — отдал основатель очередной приказ, на что Комори пришлось согнуть спину и только тогда заполучить дорогое колье. На золотой толстой цепочке висел всего один чёрный алмаз, но он был таким тяжёлым, что у девушки сразу возникло впечатление, будто её связали. — Если тебе такое обращение по вкусу, то значит, я посажу тебя на эту золотую цепь, а сейчас снимай оставшееся и ложись на кровать. Отныне моя комната будет твоей. Каждую ночь ты будешь ждать меня здесь и не важно, какое у тебя будет настроение, но моё тебе портить не следует однозначно. Мы поняли друг друга? — спросил Карла, придержав свой подарок в сильной руке. — Да… — в том же тоне ответила она, и основатель отпустил, ожидая послушания и в дальнейшем. Комори без лишних движений и эмоций подошла к большой кровати основателя и, освободившись от остальной одежды, залезла под одеяло, запрокинув голову на подушку. У неё над головой висели картины, а по бокам излучали свет настольные лампы. Карла молчаливо поднялся с софы и выключил свет в своей устоявшейся со временем комнате. Как только свет погас, Юи закрыла глаза и расслабила своё тело. Сопротивляться основателю не хотелось, будто вся её дальнейшая жизнь похожа на кисель, где привычные вещи станут мечтами, а пугающие явью. Совсем скоро она почувствовала холод и тяжесть основателя, который навалился на неё. — Твоё время пришло, — заговорил Карла после минутного молчания. Он внимательно смотрел в её спокойное лицо, склонялся над обнажённым телом, но не чувствовал хоть какой-то реакции от неё. Когда-то Юи краснела при виде бледной груди вампира, его спадающих на глаза волос, но сейчас её не трогало даже то, что ей предстоит исполнять супружеский долг с тем, кто убил её настоящего мужа и возлюбленного. — Можешь и не прощать меня, — сухо заговорил Тсукинами, когда подготовился и толкнулся в тело блондинки. Та лишь сжала зубы и вновь закрыла глаза, но даже слёзы на этот раз не потекли, они пересохли в её теле. — Мне нужны от тебя лишь наследники, — выдохнул он не в силах контролировать это. — Так что поскорее дай мне их! — несдержанно сказал он, и свет в глазах Юи померк. Продолжение следует… Комментарий автора: Тапки придержите, если была бы смерть персонажа, я бы предупредила, дожидаемся последней главы. Знаете, я очень долго думала, как поступить с Карлой, не думаю, что он бы усадил Юи и Руки за чай с баранками и слушал бы как его шантажируют, ну или мило просят понять и простить, его мотивы и цели немного выше тех, что ставят перед собой остальные, поэтому он жертвует не только другими, но и самим собой. Сложно объяснять, можно говорить вечно, но учатся на своих ошибках, поэтому дождитесь последнюю главу и будем надеяться, что финал Вам понравится.