***
На часах семь утра, и Гарри сидит напротив Ника в студии BBC Radio1, чтобы рассказать Великобритании о своём предстоящем туре. — Вы услышите об этом впервые, — говорит взволнованно Ник и приобнимает Гарри одной рукой во время первого перерыва. Студия и люди в ней совсем не изменились, но Гарри чувствует себя другим, таким… счастливым. Впервые сидеть здесь без секретов и тайн, которые нужно хранить. Впервые ему не нужно будет отвечать на вопросы об идеальной девушке и слухах об отношениях с очередной горячей штучкой. Он искренне счастлив и абсолютно открыт. Поэтому сейчас он сидит с улыбкой на лице, пока ждёт, когда Ник завершит эфир, параллельно переписываясь с парочкой друзей из Америки. Они покидают студию вместе и идут в их любимое место всего через две улицы отсюда. Это что-то типа Starbucks. Там хорошо и тихо, а с тех пор, как они там частые посетители — были много лет назад, если Гарри будет честным — каждый воспринимает их как друзей. — О, мама дорогая, не могу поверить своим глазам, — говорит Лукас, когда Гарри заходит в комнату. — Гримшоу, ты его шантажировал чем-то или угрожал? Не могу поверить, что он здесь по собственной воле. — Лукас, закройся, — Гарри закатывает глаза и идёт за прилавок, чтобы обнять парня. — Как дела? — он спрашивает. — Отлично, чувак. Очень рад тебя видеть, — Лукас улыбается и спешит принять их заказы, радуясь тому, что те не изменились. — Ты знал, что наш юный Лукас здесь женился, а, Гарольд? — спрашивает Ник. — Ни за что, на ком? — Помнишь Патти, она… — Маленькая такая, с розовыми волосами, ага, — говорит Гарри. — Она до сих пор здесь работает? — Не-а, Costa украли её, ты можешь в это вообще поверить? — Гарри смеётся и поздравляет его. Разговаривать с Ником так же легко, как и вообще-то всегда было. После того, как они доедают свой завтрак, Ник тащит Гарри в TopMan, чтобы тот увидел его дизайны на окнах. Ник работает с ними уже некоторое время, и их дела идут всё лучше и лучше. — Ты не думал о том, чтобы создать собственный бренд? — Гарри спрашивает по дороге к машине Ника. — Думал, но для этого надо слишком много промо и пиара… — У тебя остались дизайны, которые ты им не показывал? — Ник кивает, не отрывая глаз от дороги. — Покажи мне, — говорит ему Гарри. — Зачем? — Они мне понравятся, и я вложу в них деньги? — Гарольд. — Я имею в виду… смотри. Я могу надевать их на концерты в туре, да? Мне придётся пару раз выйти в YSL, но я смогу надевать твои дизайны на сцену, и никто не будет знать, — он улыбается, чувствуя себя гением, — и потом, в конце тура, мы можем сказать, откуда они взялись, и, бум, ты открываешь свой первый магазин в Лондоне. — Это… — Они говорили со мной о мировом туре, Ник! Позволь мне использовать своё влияние в индустрии, ну, и в людях в целом, чтобы помочь тебе. — Ладно, Гарольд, но изначально нужно, чтобы мои работы тебе понравились. — Они мне понравятся, — уверяет его Гарри. У них почти одинаковый вкус во всём. Парни проводят остальную часть дня в доме Ника, перебирая кучу рисунков и употребляя много вина. Под вечер они оба чуточку выпившие, и Гарри признаётся, что думает о покупке дома в Лондоне. В этом городе есть два места, куда он не может вернуться, и, если его жизнь собирается снова перевернуться с ног на голову, если он и вправду хочет двигаться дальше от своей фазы отрицания, ему кажется, что как раз самое время присутствовать в родной стране чаще, чем раз в три года. В какой-то момент Ник шутит о том, что Алекс променяет Гарри на новую коллекцию одежды, на что Стайлс, даже не задумываясь, отвечает: — Сейчас в наших отношениях меня волнует точно не одежда, — вздыхает Гарри. Ник не пропускает это мимо ушей. — А что тогда волнует? — Я разговаривал с Луи, — Ник просто ждёт, пока парень продолжит. — Просто разговаривал? — Да, конечно, — Гарри отвечает, словно и не было того момента, когда он чуть ли не прижал Луи к стене, бессмысленно его поцеловав. — Я просто… — Серьезно, Гарри, ты смешной, — говорит Ник, ложась спиной на ковёр и смеясь, словно он услышал что-то весёлое. — И что теперь? Вы друзья? — он фыркает. Гарри хочется ему вмазать. — Я не знаю. — Ну, ты его простил? — Я не знаю, а должен был? — Не уверен, что я должен быть тем, кто ответит на это, приятель, — отвечает Ник, наливая им ещё вина. Гарри любопытно узнать, что же ещё скажет друг. — Ты можешь, если хочешь. — Окей, хм, вот, что думаю я: вы, парни, встречались сколько, четыре года где-то? — Гарри кивает. — Чего ты хотел за эти четыре года? — Что ты имеешь в виду? — Ну, чего ты хотел? С Луи. — Всего, — ответ даётся так легко. — Я хотел с ним абсолютно всё. — А сейчас? Чего ты хочешь сейчас? Ну… — Ник останавливается, чтобы упорядочить свои мысли. — Твоя карьера на высоте, личная жизнь вроде… тоже нормально. Чего ты хочешь сейчас? Ты хочешь всё это с Алексом? Что тебе нужно? — Я не… Мне нравится Алекс. — Алекс тебя любит. — Я тоже люблю его, — защищаясь, отвечает Гарри, — в какой-то степени, — он добавляет, потому что не хочет врать. Он… он сильно заботится об Алексе, некоторые люди называют это любовью, может быть, это она и есть, просто Гарри ещё не понял. — Ты хочешь всё с Алексом? — Ник повторяет один из его вопросов. Гарри никогда не представлял, что за жизнь будет у него с Алексом в будущем, и до этого момента ему казалось, что всё было прекрасно, они жили день за днём, исследуя разные вещи, исследуя друг друга, но сейчас… Сейчас Гарри видит, что он никогда не думал о будущем вместе с Алексом, потому что он просто-напросто не может представить этого. Он не может представить, как они живут в одном доме и вместе ходят на семейные праздники до конца их жизней. Он не может представить день, когда ему будет достаточно комфортно проводить время с мамой Алекса без присутствия парня, или день, когда он увидит Джемму в обнимку с ним, пока они ждут возвращения Гарри. Он не может представить готовку завтраков, обедов и ужинов для него и для двух, трёх или пятерых детей через десять лет, потому что Алексу даже не нравятся дети. Гарри понимает, что не хочет будущего с Алексом, потому что будущее с ним не принесёт ему жизнь, о которой он всегда мечтал. Жизнь, которую он однажды уже жил, и это было так реально и ощутимо; и однажды Гарри видел ту жизнь, проживал её некоторое время, и он просто знает, что никогда больше не согласится на меньшее. — Нет, — говорит Гарри, — но нам хорошо вместе. — Вам нормально вместе, Гарри, — поправляет его Ник. — Захочешь… Захочешь ли ты всё это с кем-то другим? — он спрашивает. — Я не знаю. У Гарри недостаточно времени, чтобы понять, что он хочет сделать, потому что Нику кто-то звонит. И этот кто-то предлагает ему секс. Поэтому Гарри только громко смеётся и просит его поскорее подписать свои дизайны, чтобы он взял их с собой. У него уже есть огромные планы для друга, плюс ко всему одежда и правда замечательная. — Ты хотя бы пройдёшься по подиуму для моей коллекции? — Ник полушутит. Гарри обещает, что подумает. Чувствуя себя намного лучше, он решает устроить себе «раннюю» ночь. Парень говорит с Джеммой по телефону почти час, и она достаточно мила, чтобы не упоминать Луи вообще: наверное, потому, что Энн уже ей всё рассказала. Кстати, она очень взволнована, потому что думает, что её парень хочет сделать ей предложение. Она встречается с ним уже два года, и Гарри он вполне нравится. Они втроём провели много времени вместе в США. Он рассказывает ей некоторые детали, связанные с туром, и то, что он решил купить новый дом в городе. Джемма предлагает пойти с ним посмотреть парочку в понедельник. Как только они заканчивают, Гарри понимает, что у него пара пропущенных звонков от Найла, и, когда он собирается перезвонить, приходит сообщение «Лечу в Лондон. Увидимся завтра, пиздюк. Не строй никаких планов!». Гарри улыбается, выключает телефон и засыпает намного быстрее, чем в прошлую ночь.***
— Хорошо, что у тебя хоть хватило совести, чтобы забрать меня из аэропорта, — со своим безоговорочным и никогда-не-меняющимся ирландским акцентом говорит Найл. Напоминает дом… — Я всегда забирал тебя из аэропорта в LA, — смеясь, отвечает Гарри. — Залезай, пока нас не окружили. — Нас не окружают больше, Гарри, — Найл закатывает глаза. — Ой, говори за себя! На прошлой неделе, когда мы прилетели с Алексом, здесь был ад, — он выдыхает, заводя машину. — Как он? — Немного грустный. Его дядя умер пару дней назад, поэтому он вернулся домой на похороны и всё такое. Но в целом нормально. — Передавай ему мои соболезнования, приятель, — Гарри кивает. — Гарольд, я проголодался. Что ты мне приготовишь? — радостно спрашивает Найл, и Стайлс думает, что его друг никогда не меняется. — Гостиничное обслуживание? — он спрашивает, улыбаясь. — Ты остановился в отеле? — белокурый ирландский друг хмурится. — Ну… да? — Вот дерьмо, точно, — он говорит, словно забыл, что Гарри больше не живёт в том особняке в Примроуз-Хилл. — Говорю тебе вот что, давай заедем в твой отель и заберём твое шмотьё, ты можешь остаться в моей квартире и приготовить мне обед, окей? — Гарри смотрит на него, словно спрашивая, уверен ли он, и Найл просто закатывает глаза в сотый раз за пять минут, включая музыку. Честно говоря, Гарри совсем забыл, что у Хорана тоже есть квартира в Лондоне. Наверное, потому, что Найл всегда был так занят, летая из одного места в другое, Гарри стал забывать, что время от времени он куда-то возвращается. Найл был тем, кого распад группы коснулся в большей степени. У всех всё и так было понятно: у Луи была компания, которой нужно управлять, и ребёнок, которого нужно воспитывать, Лиам мог больше сфокусироваться на Софии и работать с Луи, а Найл просто сбежал в Австралию, чтобы провести почти шесть месяцев, ловя волны на сёрфе, выпивая и отдыхая в разных локациях. Гарри не очень-то следил за новостями, узнавая что-то лишь от Найла, который писал ему об очередной новой девушке. Из всех них Найл —единственный, кто изменился меньше всего. По-прежнему холостой, по-прежнему весёлый, по-прежнему чертовски привлекательный и по-прежнему берёт от жизни всё. Сейчас он работает с Джулианом и Джоном: продюсирует альбомы и пишет музыку. Он даже помог Гарри с аранжировкой некоторых песен. Из всех он — единственный, кто, кажется, не имеет сильных чувств к чему-либо. Гарри очень благодарен.***
После того, как они ленятся всё воскресенье, Найл встаёт и говорит Гарри, что он идёт в душ, советуя парню сделать то же самое, потому что через час они едут к Лиаму, и Стайлс просто кивает головой — удивлён, но тем не менее счастлив. Когда они приезжают в новый дом Лиама, на часах почти девять. У Гарри даже нет времени осмотреть всё, ибо он сразу оказывается в крепких объятиях Софии. Они не виделись уже очень долгое время, потому что Лиам никогда больше не проводит слишком много времени в США, так что она остаётся ждать его в Англии. Последний раз они были там вместе в их медовый месяц, и вряд ли Гарри смог бы приехать навестить парочку во время тех пяти дней, что они были на острове во Флориде. Так что да, они не виделись с тех пор, как One Direction ещё существовали и она была с ними в туре. Гарри и Софи всегда были хорошими друзьями. У них даже был одинаковый вкус в музыке и в моде: он часами говорил об этом с ней и Лотти. Вспоминая, он улыбается и чувствует пощёчину. — Ты мудак! — говорит она. — Ненавижу тебя, — говорит снова, добавляя фразе драматичности ещё одной пощёчиной. — Господи, я тоже по тебе скучал, — отвечает Гарри, обнимая девушку ещё раз. — Ты не явился на мою свадьбу, — указывает она. Гарри слышит, как Лиам в шутку говорит: «Нашу свадьбу», но пропускает это мимо ушей, начиная извиняться. Она снова перебивает: — Я знаю, мне жаль, — говорит Софи более нежно. — Я рада, что ты здесь. О, привет, Найл, — замечая парня, она спешит его обнять. Это удивительный вечер, и Гарри действительно ненавидит себя за то, что так долго не был здесь. Конечно, ему нужно было держаться подальше, но, может быть, это не должно было длиться так долго. Но сейчас он здесь, и только это важно, правильно? Правильно. Когда они только начали говорить, Лиам казался немного замкнутым, но сейчас он просто улыбается и активно участвует в беседе; возможно, в этом ему помогло вино. Вино, которое София не пьёт, хотя она всегда его любила. Гарри думает, что она в положении; они с Лиамом светятся от счастья. Он посылает Лиаму вопросительный взгляд, и парень быстро отводит глаза. Ага. Она сто процентов беременна. Гарри счастлив за них, правда, ему немного грустно, что они решили не говорить ему, но опять же, он, должно быть, потерял по пути право знать. Софи с Лиамом показывают им дом, и, когда на часах полночь, девушка говорит, что очень устала и хочет спать, но на самом деле она просто хочет оставить их втроём. И словно ничего не изменилось. Они сидят с пивом в гостиной и говорят. И говорят. И говорят ещё немного. Когда Гарри уверен, что они уже переговорили о всех темах, что только существуют в мире, им в голову приходит ещё что-то, а потом ещё. На часах уже полтретьего утра, а они до сих пор смеются. — Хэй, — Лиам зовёт его, и Гарри поднимает взгляд с ковра, на котором на данный момент лежит, — не будь больше незнакомцем. — Никогда больше, обещаю, — Гарри улыбается. — Как прошёл, хм, твой разговор с Лу? — в этот же момент Гарри спрашивает Лиама: Он не рассказывал тебе?, Найл спрашивает Гарри: Ты разговаривал с Луи? — и они втроём смеются без всякого юмора, правда, просто из-за комичности самой ситуации. — Не совсем, — Лиам пожимает плечами, — вы снова поссорились или что? — Или что, — говорит Гарри. Его губы изгибаются в маленькой усмешке. — Не-а, мы, на самом деле, просто пытались поговорить. Я был придурком по отношению к нему, но он был милым. — Прошло много времени, Гарри, — серьёзно говорит Лиам. — Я знаю, и я работаю над этим, — его улыбка постепенно растёт, — всё будет хорошо. — Объясни, пожалуйста, что в твоём понимании «хорошо», — говорит Найл с огоньком в глазах. Это забавно. — Мы… ну, если мы ещё раз встретимся, я думаю, мы поговорим, как нормальные люди, — он заканчивает с явным дискомфортом на лице. Гарри знает, что ещё не до конца разобрался в себе. Найл стонет, выражая всю ненависть к этому ответу, и зарывается лицом в подушки Лиама. Пейн смеётся. Гарри просто сохраняет свою смущённую улыбку. Парни уже немного выпившие, так что они решают, что самое время вызывать такси. Лиам предлагает им остаться, но они вежливо отказываются, когда Хоран утверждает, что нуждается в собственной постели. — Хэй, Хазз? — зовёт Найл Гарри, когда тот заходит в гостевую спальню. — Да? — Ты… Ты помнишь нашу последнюю встречу? В Лос-Анджелесе? — Гарри кивает. — Я всегда был на твоей стороне, если эти стороны вообще существовали. Я также был рядом с Луи, когда он разбирался со всем этим, и я… Я видел, что было с ним? И хочу тебе сказать, Хазз, он до сих пор справляется с собой. Гарри не знает, что сказать. Он хмурится и смотрит на Найла, будто спрашивая «и что я должен сделать с этим куском информации?». — Не, знаешь, ну, я просто говорю, — продолжает парень, — я всё ещё верю в то, что сказал на той встрече, — он говорит Гарри. — Я считаю, ты простишь его. И сейчас я думаю, что он этого заслуживает. — У меня есть парень, Найл, — раздражённо отвечает Стайлс, потому что он правда не знает, что ещё сказать. — Ага, ну да, но я что-то не вижу, чтобы кто-то писал любовные истории о вас, — он говорит, открывая дверь в свою комнату. — Не пойми меня неправильно, Гарри. Мне нравится Алекс, но он не станет твоим счастливым концом, — Гарри уже открывает свой рот, чтобы ответить, но Найл ему не даёт. Когда парень выпивший, он становится очень разговорчивым и каким-то образом быстро перемещающимся. — И если ты до сих пор так ослеплён болью и обидой, что не можешь этого увидеть, то я правда не знаю, чем ты думал, когда возвращался в Лондон.***
Как выясняется, модный показ Алекса — ещё и первый модный показ Лотти. Изначально Гарри чувствует себя не очень хорошо, потому что она не сказала ему об этом раньше, но потом, когда он добирается до своего места в первом ряду и видит весь клан Томлинсон-Дикин, сидящий прямо напротив него, всё становится предельно ясно. Наверное, Лотти пыталась избежать неловкости. Луи тоже здесь, но он пока не заметил Гарри, так что парень просто опускает голову, чтобы прочитать новое сообщение от Алекса. Остались финальные штрихи, и показ начнётся менее чем через пятнадцать минут. Менее чем через пятнадцать минут его замечает Лу, которая сидит через два ряда от него, и она кидает бумажный самолётик ему в голову. Ну, она пыталась, потому что этот самолётик приземляется на голову капризной пожилой леди рядом с ним. Он извиняется перед ней и, улыбаясь, поворачивается к Лу. — Где Лакс? — он спрашивает, стараясь говорить тише, чтобы не мешать другим. — Вернулась с Томом в Лондон, — Лу смотрит на него извиняющимся взглядом, а потом свет гаснет и включается музыка. Девушка говорит «увидимся на афтер-пати», и Гарри фокусируется на шоу. Есть кое-что, что можно сказать о модных мероприятиях. Некоторые люди могут думать об этом очень поверхностно, но Гарри чувствует себя буквально загипнотизированным каждый раз, когда видит моделей на подиуме, на которых впервые надеты эти вещи — одежда, которую кто-то создал собственными руками, ссылаясь на грязные наброски из разных листов бумаги. Гарри очень сильно нравится мир моды, каким бы несерьёзным тот ни был. Он любит его так же, как любит искусство, и совсем немного меньше, чем любит музыку. Но он должен признаться, что эта коллекция YSL не очень-то и отличается от той, которую он видел пару месяцев назад. Он отводит взгляд от одежды и фокусируется на моделях. Алекс выглядит замечательно, впрочем, как и всегда: у него выразительные, угловатые и симметричные черты лица. Он выглядит жёстким. Его волосы в геле, и Гарри знает, что это работа Лоттс. У всех мужских моделей волосы уложены одинаково. Девушки тоже выглядят великолепно, поэтому он делает себе заметку в уме поздравить её, если выпадет такая возможность. Когда всё заканчивается, он поднимается со всеми, чтобы похлопать дизайнеру, и посылает улыбку своему бойфренду, который смотрит на него со сцены. Внезапно он чувствует некий укол вины, когда понимает, что Джей стоит прямо перед ним — но всё ещё по ту сторону подиума — и Луи шепчет что-то ей на ухо. Он может поспорить на всё что угодно, утверждая, что Луи рассказывает ей, кто такой Алекс. — Хэй, ты же будешь на афтер-пати, да? — как только люди начинают двигаться с мест, спрашивает Лу. — Я тоже рад тебя видеть, прошло сто-олько времени, — он шутит и обнимает её. — Да, конечно, мне просто надо будет спросить у Алекса, как мы туда доберёмся. — Я еду с Кэролайн, так что, если хочешь, присоединяйся. — Флэк? Лу кивает, и Гарри пишет Алексу; его парень освободится не менее, чем через сорок минут, потому что он делает что-то, что делают все модели после показов, чего Гарри не понимает, поэтому они договариваются встретиться на месте. Место афтер-пати находится в пяти минутах от места показа, и Гарри уверен, что они могут дойти туда пешком. Но, опять же, они в Париже, где только что закончился модный показ, плюс ко всему они все в какой-то степени знаменитости. — Приветик, бывшая фейковая девушка. Как ты? — залезая в машину, он улыбается Кэролайн. — Давно не виделись, любовь моя, — она смеётся и целует его в щёку.***
Вместе они заходят на вечеринку, легко разговаривая, и вдруг Гарри чувствует себя настолько в своей тарелке, что он снова понимает, как скучал по всему этому. Лу рассказывает ему, что встречается с фотографом-французом, но пока ещё ничего серьёзного. Также она говорит, что Лакс — которой на данный момент уже почти восемь — только что вошла в фазу инстаграма и теперь умоляет маму купить ей телефон. Гарри спрашивает, позволит ли она ему купить его для девочки. Так как у Лу сейчас небольшой перерыв на работе, они договариваются встретиться на выходных в Лондоне. Они разговаривают ещё пару минут, пока Гарри снова не замечает Джей. И Дэна. И Физзи со старшими близняшками, которых он уже почти не узнаёт, что ему становится страшно представить, как сейчас выглядят Эрнест и Дорис; в последний раз он видел младших, когда те ещё были в пелёнках. Джей видит его в тот же момент, когда и он её. И его ноги движутся в её сторону прежде, чем его мозг успевает подумать, как он собирается справляться с этой ситуацией, по-видимому, обнимаясь с мамой его бывшего жениха. Она кажется удивлённой. Даже он удивлён. Но Гарри не может найти в себе сил, чтобы отпустить её, поэтому он только крепче прижимает Джей к себе. — Привет, Гарри, — говорит она ему на ухо, и, Гарри Стайлс, возьми себя в руки, давай без слёз! — Здравствуйте, — он выдыхает с улыбкой и, наконец, отпускает её. — Вы выглядите прекрасно, Джей, — правдиво говорит парень. Она прекрасная на самом деле. Гарри её так сильно любит. — Хэй, Дэн, — он говорит, и Дэн ему улыбается, втягивая его в это полуобъятие-полурукопожатие, что делают все мужчины. — Сколько лет, сколько зим, Стайлс, — говорит он. — Скучал по твоему личику. Гарри смеётся и поворачивается к девочкам. Прежде, чем он может сделать что-либо, Фиби и Дэйзи буквально накидываются на него одновременно, обвивая руки вокруг его талии, прямо как они делали, когда только учились обниматься. Он чувствует себя любимым. Он чувствует, как его сердце разбивается на миллиард маленьких кусочков. Он чувствует, как огромная дыра в его животе заполняется, дыра, о которой он так долго пытался забыть. — Нечестно, что вы быстро выросли, — говорит он, — мне теперь даже не приходится наклоняться. — Ложь, — говорит Фиби, — ты полностью сгибаешься прямо сейчас, — она улыбается, но продолжает говорить, зарываясь лицом в его пиджак. Дэйзи отходит первая и просто смотрит на него. — Господи, ты горяч, как никогда, — говорит она. — С каких пор слово «горяч» находится в твоём лексиконе? — он изумлённо спрашивает, и все смеются, в отличие от Фелисити, которая впервые говорит: — С тех пор, как прошло четыре года, придурок, — она закатывает глаза, и Джей посылает ей убивающий взгляд. — Привет, Физз, — говорит Гарри. Близнецы на его стороне. Они все стоят по кругу, и ему абсолютно по барабану, смотрит на них кто-то в этот момент или снимает. Он чувствует себя почти дополненным. Физзи уже такая большая. Сколько ей? Девятнадцать? Да почти двадцать. Она выглядит потрясающе, и её волосы короче, чем было раньше, макияж тяжелее, но глаза всё те же, как и у всех остальных членов семьи. Ему хочется обнять её, но она выглядит расстроенной. — Ни одного звонка, Гарри, — дополняет она, — ни разу. — Мне правда жаль, Физз, — он опускает голову, делая шаг навстречу. — Пожалуйста, обними меня сначала, а потом кричи, сколько захочешь, — произносит он, и она сдаётся. — По-прежнему ненавижу тебя, — говорит она ему в плечо. Физзи — самая высокая из них. — По-прежнему люблю тебя, — признаётся Гарри, и она обнимает его крепче. — Мам, ты не видела Ло… — Луи останавливается на полуслове. Гарри замирает в руках Физзи, как только слышит его голос. Они отпускают друг друга. — Ох, — озвучивает Луи, он даже не может скрыть своё удивление или маленькую искорку в его глазах цвета океана. Гарри хочется бежать. Он улыбается. — Привет, Луи, — он говорит. — Привет, — отвечает парень. — Лоттс приедет вместе с моделями, она осталась там, — сообщает ему Джей. — Они почти здесь, мой п… Эм, они почти приехали, — говорит Гарри. Он абсолютно точно не хочет разговаривать с ними об Алексе. — Ох. Да-да, Лотти рассказывала нам, что знакома с Алексом, — говорит Фиби. — Он классный, Эйч, — его лицо замирает. Это не может происходить в реальной жизни. Ни за что. Он не знает, как ответить, поэтому смотрит на Джей умоляющим взглядом. Луи крепко держит её за руку, но на лице ни эмоции. — Как ты, Гарри? — спрашивает его Джей. — У меня всё хорошо, я… — он останавливается, чтобы отдышаться, он даже не заметил, как задержал дыхание, — всё в порядке. А вы как, ребята? Как Эрни и Дорис? Где они? — В отеле с няней, — отвечает Дэн, — мы бы ни за что не привели их сюда. — Уверен, что они большущие, — он говорит, улыбаясь. «Уверен, что они даже не помнят меня», — думает он. Кусочки, которые остались от его сердца, болят ещё больше. — Они… Они уже в школе*, ты можешь в это поверить? — спрашивает Дэйзи. — Буквально вчера они были такими малышами… — Буквально вчера ты была таким малышом, — вставляет Гарри. — Я имею в виду, ты посмотри на себя, вся такая взрослая, с макияжем, я чувствую себя старым. — У тебя всё ещё есть проблемы со спиной? — насмехаясь, спрашивает Дэйзи. — Чем дальше, тем хуже, — он пожимает плечами. — Но я всё ещё могу покатать вас на ней. — А после заняться йогой, — она отвечает, смеясь. Все остальные присоединяются. Они продолжают разговаривать. Девочки рассказывают ему о благотворительном бале в школе, и он так заинтересован, что говорит им, что хочет помочь. Они обмениваются номерами, и он притворяется, что не видит вспышку агонии в глазах Луи. Затем он возвращает своё внимание Физзи, которая рассказывает ему о своих планах поступить в медицинский институт, и он клянётся всем, чем может, что они встретятся, как только она будет в США. — Ну, сейчас я остаюсь здесь на некоторое время, плюс тур в следующем году, но LA всё ещё мой дом, так что д-да, я приеду как-нибудь к тебе, — он уверяет её. — Только не заваливайся на мои студенческие вечеринки, Гарольд, ты слишком стар для этого, — она шутит над ним в Луи-стиле. На самом деле, у них у всех есть что-то от Луи. Возможно, поэтому он так сильно их всех обожает. Гарри серьёзно надо сейчас успокоиться и взять себя в руки. — Хотел бы подчеркнуть, что мне всего лишь двадцать пять, спасибо большое, — с гордостью отвечает парень. — Это пока двадцать пять, а там и пятьдесят не за горами, — шутит Дэн. — Не переживай, Гарри, для меня ты всегда будешь тем шестнадцатилетним мальчиком, — говорит Джей. И ему хочется поблагодарить её, правда хочется. Он хочет сказать ей, что она всегда будет второй мамой для него, и что, хоть ему и двадцать пять, он любит её всё так же сильно, как и в его шестнадцать. Но потом Луи издаёт какой-то сдавленный звук и начинает быстрым шагом уходить от их компании. Гарри обменивается взглядами с Джоанной, прежде чем побежать за ним. Это его первая ошибка. — Луи, открой дверь, — говорит он, пытаясь сдержать свой голос. Так как они в отеле, это один из этих туалетов с кабинками, но Луи закрыл именно входную дверь. Гарри уверен, что внутри больше никого нет, кроме него, и он уже может представить, как Луи выгнал всех, кто был там, своим фирменным «идите нахуй». Он уже немного любит его только потому, что представил этот дерзкий момент. Это, блять, ненормально! Гарри думает, что ему стоит пройти терапию, серьёзно. Ну, точнее, вернуться к терапии. — Луи, — он зовёт громче. — Не сейчас, Гарри, — отвечает парень. Спрашивает. — Открой дверь. — Нет. — Луи, сейчас, — это получилось громко, но не настолько, чтобы музыка вокруг не заглушила его голос. Он не слышит, когда щёлкает замок, но Луи открывает дверь. Гарри заходит в уборную, снова запирая дверь на замок. Он не имеет ни малейшего понятия, зачем он это сделал. Это его вторая ошибка. — Что ты, блять, от меня хочешь, Гарри? — жёстко спрашивает Луи. Гарри не может ответить, потому что впервые за вечер он на самом деле видит парня. И это захватывает дух. Он только что провёл целый час, смотря на ёбаных моделей, и ни один из них не оставил на нём такое впечатление, как этот мужчина напротив. На Луи надеты очень узкие чёрные штаны и белая рубашка YSL с низким V-образным вырезом. Гарри знает, потому что у него есть одна такая. Также на нём один из его брендовых пиджаков, и его волосы уложены в стиле, который их фанаты называют «daddy Louis»*. «Daddy Louis» причёска всегда была слабостью Гарри. Ему всегда нравилось, что с ней Луи выглядел намного старше и строже, его скулы более выделялись, весь его вид так и кричал «daddy». Но также слабостью Гарри была и обычная причёска Луи с опущенной чёлкой: с ней он весь такой мягенький, и уютный, и такой чертовски красивый. Ещё одной слабостью Гарри были его растрёпанные утренние волосы. И его забавные мокрые волосы после душа. И его потные футбольные волосы. Самой большой слабостью Гарри был Луи. И он чувствует себя в какой-то момент глупым, ибо он думал, что это когда-то пройдёт. Он выпадает из своего транса, когда видит, как Луи умывается, а потом вытирает лицо бумажным полотенцем. Его щёки красные. — Что случилось? — спрашивает Гарри, подходя ближе, но не настолько, чтобы Луи чувствовал потребность сделать шаг назад. — Что случилось? — фыркает Луи. — Ты серьёзно? — Гарри хмурится. — Знаешь, я не против, если ты собираешься играть со мной? — обвиняюще произносит парень. — Но играть с моей семьёй? Серьёзно, Гарри? — Я… ч-что? — он не понимает, — я не играю с твоей семьей. — Конечно, блять, нет! — кричит Луи. — Ты не можешь исчезнуть на три года, а потом снова вернуться и говорить моим сёстрам, как ты их любишь, планировать что-либо с Физзи и помогать близнецам с благотворительным балом… — Я люб… — он начинает. — Нет, Гарри, нет! — Луи кричит снова. — Фиби и Дэйзи было едва одиннадцать, когда ты ушёл, и мне пришлось объяснять им, почему ты больше никогда не звонишь или не приходишь, и ДА, ХОРОШО, МОЖЕТ Я И ЗАСЛУЖИВАЛ ЭТО ТОГДА, Я ДОЛЖЕН БЫЛ РАССКАЗАТЬ СЕМЬЕ, КАК Я ОБЛАЖАЛСЯ, ДА, Я ОБЛАЖАЛСЯ, И НИХУёВО, НО ТЫ, — вдох, — ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ВЕРНУТЬСЯ ПОСЛЕ ТРЁХ ЛЕТ ОТСУТСТВИЯ И ВЕСТИ СЕБЯ ТАК, БУДТО ВСЁ НОРМАЛЬНО, — кричит Луи, и у Гарри такое чувство, что он ещё не закончил. И он не закончил. Когда он договаривает, Гарри просто хочет его обнять. — Ничего не нормально. Возможно, у Луи в глазах стоят слёзы, но, во-первых, его голова опущена, во-вторых, Гарри недостаточно близко. Он подходит ближе. Теперь Луи делает шаг назад, но ударяется о стену. Гарри может увидеть момент, когда парень понимает, что загнан в угол. — Я скучал по твоей семье, Лу, — объясняет он, — как ты мог думать хотя бы на секунду, что я не скучал по ним. Я скучал каждый день. — И они скучали по тебе тоже, Эйч, — говорит Луи. Эйч. Гарри тоже хочет плакать. — Я уверен, что они скучали. И я уверен, что ты тоже скучал. Но они моя семья. Они знают, что я причина нашего расставания, что ты ушёл из-за меня, что у меня ребёнок от женщины, даже если я самый гейский гей в этом чёртовом мире. Но они простили меня. Они отпустили. Они всё ещё моя семья. Они — всё, что у меня есть. И ты не можешь… — всхлип, — ты не можешь приходить сюда и думать, что это нормально — обнимать мою маму, как ты делал это, когда мы… когда мы были… вместе, — Господи, Гарри хочет убрать из глаз Луи всю ту боль, что там накопилась. Но он не знает как. — Ты не можешь приходить сюда после всего этого времени и расхаживать тут со своим пар… — ещё один всхлип, — со своим парнем и не ожидать, что я… я… — Заткнись, пожалуйста, — просит Гарри. Он не ожидал, что его голос будет звучать так разбито. — Я имею в виду, ты можешь… ну… Ты можешь расхаживать со своим парнем возле меня, это нормально, я смогу принять это, — говорит он. — Луи. — Я имею в виду… Я… Ага. Я справлюсь. — Луи, закрой рот. — Но, пожалуйста, Гарри, пожалуйста, не говори с моей семьёй так, словно ты не собираешься больше уход… — Гарри целует его. Это его третья ошибка. И это тот момент, когда он перестаёт их считать, потому что Луи издаёт звук удивления, и Гарри прижимает его к стене. — Эйч, — приглушённым голосом пытается сказать Луи. — Заткнись, пожалуйста, просто заткнись, — говорит Гарри, выдыхая горячий воздух ему в лицо. У него уже закружилась голова от их близости. Блять, он же будет жалеть об этом, да? Снаружи куча народу. Алекс буквально через стену от них. Здесь и семья Луи. Здесь и море фотографов. Плюс ко всему здесь, наверное, и огромная очередь в туалет. Но здесь и губы Луи, которые так близко к его губам, руки Луи на его руках, и глаза, ох уж эти глаза, которые смотрят на него так уязвимо, так испуганно, так по-Луи. Гарри целует его снова, увереннее в этот раз. Ничего не чувствуется неправильным. Ох, Боже, это, наверное, самый правильный поступок Гарри за всю его жизнь. Вероятно, он может закончить и на этом, оставив себе на потом парочку хороших воспоминаний, и отойти. За исключением того, что он не хочет, нет. Когда он чувствует, как одна рука Луи движется к его шее, он притягивает его тело ещё ближе, углубляя поцелуй. Блять, этот вкус. Чёрт возьми. Гарри успевает проклясть пять поколений, пока пытается не застонать так скоро в поцелуе. В ёбаном поцелуе. Призрак поцелуя Луи, который преследует его с их последнего раза, никак не сравнится с настоящим поцелуем, с тем, как его язык исследует все уголки рта Гарри и борется с его языком, пока не получит контроль над ним. Ничего не сравнится с тем, как Луи прижимается всем телом к Гарри, и как тонкие губы прикасаются к пухлым. Он усиливает хватку на талии Луи, будто пытаясь оставить синяк. Томлинсон издаёт громкий стон, чего он, вероятно, делать не хотел, но Гарри упивается им и опускает одну руку, чтобы сжать задницу парня — ебать, как он скучал по этой заднице — и Луи тянет его за волосы в этот же момент. Точно, Гарри умер и попал в ад. Они продолжают целоваться, абсолютно потеряв счёт времени. Они целуются сознательно, словно не прошло и дня, как они делали это в последний раз. Это начинается с я-правда-хочу-трахнуть-тебя-или-чтобы-ты-меня-трахнул и заканчивается мы-должны-закончить-это-но-я-не-знаю-как-и-не-хочу. Луи становится тем, кто заканчивает. Его руки всё ещё ласкают волосы Гарри. Стайлс подносит одну руку к щеке Луи, нежно проводя по молочной коже, и всё это так знакомо… — Нам, вероятно, стоит выйти отсюда, — с закрытыми глазами шепчет Луи. — Ага, — в том же тоне соглашается Гарри. Они не двигаются некоторое время. Как только парни восстанавливают дыхание, они выходят из уборной в абсолютной тишине, плечом к плечу. Они оба так напуганы, шокированы и, даже если они никогда не признаются в этом, счастливы. Гарри не переживал ни о чём, пока та дверь не открылась. А затем они видят вечеринку и людей, идущих мимо. «Drunk» Эда Ширана в колонках, Гарри видит Алекса, который разговаривает с парочкой друзей, и Лотти, которая делает селфи с Лу. Каким-то чудом возле входа в уборную никто не ждёт, так что никто не видит, что они выходят вместе. Никто, кажется, не замечает, что они только что целовались. Планета Земля продолжала вращение вокруг своей оси, пока они были вместе; весь мир остался таким же. Вот только мир Гарри только что снова сместился. Земля под ногами исчезла. Он вернулся на Луилэнд. Блять.