Часть 41.
20 сентября 2016 г. в 18:07
Ухватив бутылку с вином, Кихал приникла к горлышку.
Жадные глотки, судорожно сжимающийся желудок, и жаркая волна, бьющая прямо в голову.
Из глаз брызнули слезы, и Тогрул, невольно поморщившись, все-таки, допила отвратительное на вкус, прогорклое вино.
Она хотела забыться, хотела отбросить гнетущие мысли, хотела освободиться от горечи, свернувшейся тугим комком где-то внутри.
Криво усмехнувшись, девушка уперлась локтями в столешницу, спрятав лицо в ладонях.
До чего она дошла?
Сидит и напивается, закрывшись в своей комнате.
— Нет. Это уже не твоя комната. Скоро тебя отсюда выставят, — Кихал пьяно хихикнула, а потом и вовсе рассмеялась.
Громко, надрывно, истерично.
Вся ее жизнь летела к чертям собачьим. И она ничего не могла с этим поделать.
Глупая жалкая островитянка, мечтающая о любви принца.
— Дура. Какая же я дура, — выдохнула Тогрул, внезапно осознав одну очень важную вещь.
И эта самая вещь заключалась в том, что она больше никогда не вернется домой. Потому что она просто не вынесет подобного позора.
Лучше уж сбежать и скитаться по свету.
— Не подобает Ее Высочеству пить в одиночестве, — тягучий голос прозвучал, как гром среди ясного неба.
Вздрогнув от неожиданности, Кихал резко вскинула голову. Помутневший от вина взгляд замер на высоком наемнике, который с растерянным видом крутил ее бутылку в руках.
— Ого! А тут пусто! — брови взметнулись вверх, а в глубине кошачьих глаз плескалась насмешка, — Какая жалость. А я хотел составить вам компанию.
Пожав плечами, Оби опустился на стул напротив Тогрул. Откинувшись на спинку, скрестил на груди руки.
— Ты еще здесь? А я думала, что тебя уже и след простыл. Ведь твоя возлюбленная теперь с Зеном, — ляпнула девушка то, что крутилось на языке.
В подобном состоянии она была не в силах контролировать слова и поступки. Алкогольный дурман полностью завладел ее разумом.
— Вы правы. Я пришел попрощаться, — на мгновение по чертам шатена скользнула тень, но он быстро взял себя в руки, спрятав чувства за привычной маской.
— Отлично. Я так и думала, — Кихал улыбнулась, откидывая назад спутанные иссиня-черные пряди, обрамлявшие ее раскрасневшееся лицо, — Тогда чего ты ждешь? Считай, что мы попрощались.
И она, наклонившись, ухватила трясущимися пальцами еще одну бутылку. Довольно ухмыльнувшись, принялась ее открывать.
А Оби лишь молча наблюдал за манипуляциями Тогрул. В его взгляде читались задумчивость и что-то еще.
После долгих мучений, Кихал, наконец, справилась в непокорной посудиной и плеснула себе в бокал густой бордовой жидкости.
Отхлебнув, она встала.
— Я же сказала, что ты можешь идти! Чего расселся? — голубые глаза полыхнули гневом, и девушка с силой сжала хрусталь, — Убирайся! Не хочу никого видеть! Надоело! Как же мне все надоело! Как же мне все надоели! Катись к своей Шираюки! Или куда-то еще! Главное, уйди отсюда! Я не хочу никого видеть!
Тогрул вдруг сорвалась на крик, по щекам потекли слезы.
Соленые, горячие, бесконечные.
Внутри будто что-то лопнуло, изливаясь горечью и болью, терзая измученное сердце.
На мгновение их с Оби глаза встретились, и он поднялся.
— Прощайте, — коротко бросил он, и в следующую секунду Кихал, размахнувшись, швырнула в него бокал.
Ударившись о стену, он брызнул десятками осколков, сверкнувших в свете свечей. И один из них прочертил кровавую дорожку на щеке наемника.
Потянувшись, парень коснулся пальцами длинной царапины, губы скривились в усмешке, а взгляд не отрывался от Тогрул.
От случившегося она немного растерялась, но ее пыл не угас. Она продолжала взирать воинственно.
Оби же прекрасно понимал ее.
Кихал взорвалась, и он стал для нее своего рода громоотводом, на который она выплеснула боль, гнев, обиду, сжигающую ее изнутри.
— Ненавижу! Как же я вас всех ненавижу! — внезапно она снова сорвалась, потому что память услужливо напомнила о том, что и этот человек находился здесь лишь из-за Шираюки.
И хоть Тогрул это все и знала. И, в принципе, ее это особо не волновало. Однако в данный момент сыграло роль настоящего катализатора.
— Ненавижу! — не отдавая себе отчет, охваченная безумной яростью, подпитанной изрядной порцией алкоголя, девушка бросилась на Оби.
Размахнувшись, она ударила его кулаком в грудь, а потом еще и еще.
— Если вам от этого станет легче, то я рад помочь, — губы наемника растянулись в улыбке.
Он просто стоял, ничего не делая, не пытаясь остановить разъяренную фурию, хлещущую его наотмашь.
В ее потемневших, цвета вечернего неба глазах, плескалось безумие. Подводка размазалась по лицу, волосы спутались, халат распахнулся, открывая взгляду тонкую батистовую сорочку, сквозь которую просвечивали очертания изящной фигурки.
И, как ни странно, но наемник вдруг ощутил, как по его телу скользнуло напряжение. Он не знал, что на него нашло, он не собирался делать ничего подобного, но внезапно схватил Кихал за тонкое запястье.
Сначала одну руку, а потом другую.
Легонько встряхнув, заставил ее посмотреть на него.
Секундная заминка прошлась по натянутым нервам подобно току по оголенным проводам.
— Что… Что ты себе позво…
Договорить девушка не успела, Оби рывком притянул ее к себе, заткнув рот поцелуем.
Изумленная Тогрул замерла, ничего не соображая, а потом забилась, пытаясь высвободиться из хватки наемника.
Мысли спутались, жар бил в голову, разливаясь дурманом по венам. Она давно не испытывала ничего подобного.
Страх, потрясение, желание.
Кихал терялась в этих чувствах, тонула в них без надежды на спасение. Она сопротивлялась из последних сил, но он не отпускал.
Его губы все теснее прижимались к ней, и девушка на один короткий миг подумала, что еще чуть-чуть, и она задохнется, потому что воздуха катастрофически не хватало.
Ее еще никто и никогда так не целовал.
Так грубо, откровенно, неистово, с привкусом крови и безумия.
А потом, наемник, отклонившись, небрежно вытер алые капли со своего лица. И снова его губы скривились в усмешке.
Немного горькой, немного грустной, немного безразличной.
— А теперь прощайте, — и Оби, отпустив Кихал, направился к балкону.
Взметнувшиеся от ворвавшегося в комнату порыва ветра шторы скрыли его силуэт, растрепав волосы Тогрул.
И она какое-то время просто стояла и смотрела ему вслед, чувствуя, как грудь заполнило неописуемое одиночество.
Ресницы дрогнули, как и уголки губ. Но на этот раз она не заплакала. У нее просто-напросто не осталось слез.
Одна сплошная пустота.
Ноги подогнулись, и Кихал рухнула на пол. Зажмурившись, опустила голову.
Кончено. Все кончено.
Этот этап ее жизни подошел к своему завершению. И она должна принять данный факт.
Она должна перестать унижаться и уйти.
Пальцы сжались в кулаки, ногти впились в ладони, и Тогрул приняла решение.
Окончательное и бесповоротное.
Она даст Зену свободу и навсегда покинет Кларинс.