Цветы для призрака

Вернувшись с очередного заседания Парламента, Зен буквально сорвал с себя пиджак. Распустив тугой ворот рубашки, рухнул в кресло. Обессиленный и измученный. Голова раскалывалась на тысячи кусочков, и принц, посидев некоторое время не двигаясь, снова поднялся. Заметался по комнате, стараясь отключиться от назойливых мыслей. А потом остановился возле небольшого столика, где стояла бутылка с виски. Плеснув янтарной жидкости в стакан, Вистериа одним глотком осушил его до дна. Чуть поморщившись, налил еще одну порцию. — Идиотизм, — пробормотал Зен, вытирая губы. Он был в бешенстве, причиной чему была все набирающая обороты эпидемия и давление со стороны Его Преосвященства. Кардинал желал вернуть церкви все земли и привилегии. Народ бунтовал, требуя немедленного сожжения всех лекарей, дабы тем самым заслужить прощение Господа и избавление от страшной болезни. А впереди еще ждал очень непростой разговор с Изаной. Черт! Пальцы с силой сжали стакан. Хрупкое стекло не выдержало подобного напора. Треснув, оно раскололось. Мелкие осколки врезались в ладонь, полосуя кожу. По руке потекла кровь, но Зену было на это плевать. Он так и продолжал стоять на месте и думать о том, что же ему делать дальше. Как ему поступить с Ливингстоном? Как уладить все с Изаной? С каждым днем вопросы и проблемы множились и множились, грозя погрести его под собой. И лишь в одном Вистериа был уверен на сто процентов. В том, что он ни за что не откажется от Шираюки, непременно сделав ее своей женой. Даже если ему придется пойти против всего мира. — Давай руку, — Зен ослепительно улыбнулся, потянувшись к Шираюки. Сегодня он пригласил ее на конную прогулку, чему травница была несказанно рада. Ведь уже завтра утром она должна была отправиться в одно из поместий принца, а он — на встречу со старшим братом. И из-за предстоящей разлуки, пускай, и не такой уж и долгой, на сердце лежала тяжесть. — Мы поедем на одной лошади? — девушка вскинула брови, и в глубине ее изумрудных, искрящихся глаз, мелькнули веселые искорки. Густые, цвета спелого яблока волосы, она заколола в высокий хвост. Мужские брюки для верховой езды, простая рубашка с камзолом и черные сапоги из тончайшей кожи прекрасно сидели на изящной фигуре, подчеркивая соблазнительные округлости и длину стройных ног. Вообще, травница была совершенно неотразима, и у Зена просто дух захватывало, стоило только ему на нее посмотреть. — Конечно. А ты сомневалась? — протянул он, и в его немного охрипшем голосе смешались легкая насмешка и серьезность. Порыв утреннего ветра, запутавшись в светлых прядях, отливающих золотом в лучах солнца, бросил их на лоб, и Вистериа небрежным жестом откинул их назад. А когда Белоснежка встретилась с пылающим бесконечной любовью взглядом Зена, на короткое, но невероятно жаркое мгновение, ее словно парализовало. В животе вспорхнула стая бабочек. — Да уж, от вас можно ожидать, что угодно, — пробормотала Шираюки, в наигранном возмущении нахмурив брови. А потом она протянула принцу руку, и он ухватил ее за талию. Усадив девушку позади себя, ударил коня в бока, пуская его в безудержный галоп. — Держись крепче! — крикнул Зен, когда животное рванулось вперед. И Белоснежка, повинуясь инерции, обхватила торс блондина, прижавшись грудью к его сильной спине. От этого прикосновения по телу прокатилась трепетная дрожь, и все мысли разом улетучились из головы. Сердце замерло, пропуская удар, и ей стало очень-очень жарко, несмотря на то, что ветер бил прямо в лицо, трепля алые волосы. Забыв обо всем на свете, Шираюки теснее приникла к Зену, наслаждаясь его мужественностью и силой. Она чувствовала, как его сковало напряжение, как его мышцы стали крепче стали, как он полностью отдавался свободе, охватившей все его существо. Уткнувшись лицом в спину принца, девушка вдохнула терпкий аромат парфюма, смешанный с запахом его кожи. И на нее нахлынул душный дурман. Шираюки, будто летела, переплетя тонкие пальцы, желая, чтобы этот момент никогда не кончался, чтобы он длился вечно, как и их с Зеном безрассудная любовь. После конной прогулки принц и травница отправились в парк, и теперь шли по одной из уединенных аллей, держась за руки. — Я должен тебе кое-что сказать, — прервав затянувшееся молчание, проговорил Вистериа, когда они остановились на небольшом мостике, пролегавшем через круглое озеро. Протянув руку, Зен с нежностью дотронулся до щеки Белоснежки, и она ощутила, как по ее телу разливается приятное тепло.  — Перед нашей недолгой разлукой, я хочу подарить тебе вот это, — и Шираюки увидела на ладони принца красивый золотой браслет, украшенный крупными рубинами, ослепительно сверкавшими в лучах послеполуденного солнца. Сердце сжалось в груди, и она хотела поблагодарить Зена. Однако он, словно прочитав ее мысли, прижал палец к ее губам, отрицательно качнув головой.  — Я еще не все сказал. Эта вещь принадлежала моей маме, и теперь я отдаю ее тебе, как знак моей вечной любви, — он улыбнулся, немного грустно, с оттенком тоски, когда в сознании возник образ родительницы, что не укрылось от внимания девушки, — И я не хочу, чтобы ты говорила мне «спасибо», потому что эти слова должен сказать тебе я. Спасибо, что ты осталась жива. Спасибо, что вернулась. И спасибо, что приняла мое предложение. От его слов внутри у Шираюки все захолонуло. Глаза предательски защипало. Уголки рта дрогнули. Утвердительно кивнув, она молча протянула молодому человеку руку. И он защелкнул прекрасное украшение на ее тонком запястье, ласково проведя по полоске оголенной кожи. А потом, наклонившись, Вистериа убрал с лица девушки несколько выбившихся из прически огненных прядей. Пальцы скользнули по ее скулам, щекам, губам. В небесно-голубых глазах плескались теплота и желание. — Я люблю тебя, Зен. Безумно люблю, — выдохнула Белоснежка, и в следующее мгновение он коснулся ее рта в нежном поцелуе. Охваченная сумасшедшими по своей силе эмоциями, Шираюки, обхватив шею принца руками, пылко ответила. Время остановилось. Звуки отдалились. В этом мире сейчас существовали лишь они одни. Его близость сводила с ума, рождая невыносимое желание чего-то большего, и девушка все сильнее обнимала любимого. Его запах пьянил, и она выплескивала все чувства, которые так давно копились внутри ее души и теперь лились через край. Ладони прошлись по его плечам. В груди пылал всепоглощающий пожар, дыхание участилось, вырываясь из горла тихими всхлипами. Запрокинув голову, Шираюки подставила жадным губам Зена горло, и он, не удержавшись, начал опускаться все ниже и ниже. Его тело горело, и он желал лишь одного — прикасаться к ее нежной коже, целовать ее сладкие губы, видеть желание на ее лице, путаться пальцами в ее шелковистых алых прядях. — Хватит. Мы должны остановиться, — пробормотала Белоснежка, до которой вдруг дошло, что они находились в парке. Однако Вистериа уже ничего не слышал и не видел. И тогда травница, собравшись с силами, уперлась рукой ему в грудь. Застонав, он нехотя отпустил ее. Шумно втянув носом воздух, отвернулся к озеру, вцепившись пальцами в прохладные перила. Светлые пряди прилипли к взмокшему лбу. Разгоряченный, с бурлящей кровью и спутанными мыслями, принц зажмурился, пытаясь успокоиться. Бесполезно. — К черту. Пошли все приличия к черту, — прохрипел Зен. Повернувшись, он рывком притянул Беслонежку к себе, заключая ее в пылкие объятия. И она, улыбнувшись, обняла его в ответ, уткнувшись головой ему в грудь. Шираюки была безгранично счастлива. Однако где-то там, в самой глубине души, ее уже давно мучило плохое предчувствие. Неприятный холодок, пробегающий по спине, и заставляющий невольно вздрагивать. Только девушка старалась всеми силами гнать его прочь, хотя подспудно она и знала, что происходящее сейчас, лишь затишье перед бурей. Грандиозной бурей.