Цветы для призрака

Несмотря на ранний час, центральная площадь столицы была заполнена людьми настолько, что яблоку негде было упасть. Возбужденные, взбудораженные, с горящими от нетерпения и ожидания глазами, они с замиранием сердца взирали на крепкий столб, к которому была прикована хрупкая девушка. Белую длинную просторную рубашку, надетую на тонкую фигурку Шираюки, полоскал ветер, как и густые блестящие пряди насыщенного алого оттенка, рассыпавшиеся по плечам, и пылающие в лучах восходящего солнца ослепительным пожаром. Руки, стянутые веревками, уже начинали неметь, а босые ступни кололи ветки, сложенные на помосте. Ей было холодно, очень холодно. И страшно. Надежды уже практически не осталось. — Скоро все закончится, — прошептала Белоснежка бескровными губами, пытаясь отключить разум, и не думать об ужасе, что ждал ее впереди. Бесконечном кошмаре и нестерпимой боли. — Зен не придет. И спасения не будет, — продолжала бормотать она, измученная и усталая, балансирующая на границе забытья и реальности. А потом над площадью разнесся тихий, но очень властный голос, от чего Шираюки невольно распахнула глаза, не в силах противиться желанию увидеть его обладателя. И пред ней предстал кардинал Ливингстон. Девушка сразу же поняла, что это Его Преосвященство, хотя раньше никогда с ним и не встречалась. Высокий, худощавый, облаченный в пурпурную рясу, с пылающим фанатичным огнем взглядом, он простер руку к Белоснежке, обвиняя ее во всех бедах, обрушившихся на Кларинс. И люди, как зачарованные, взирали на него, попав под неописуемый магнетизм, исходящий от этого человека. Он был из тех, кто умел управлять и вести за собой, не прилагая особых усилий. Харизматичный и могущественный, в совершенстве владеющий даром превосходного оратора. Народ боготворил и неистово обожал кардинала, и сейчас, когда он говорил о том, что сожжение красноволосой ведьмы положит конец страшной эпидемии, жители Кларинса согласно кивали, не смея перебить Его Преосвященство нечаянно брошенной фразой или неосторожным жестом. И по губам Шираюки скользнула грустная улыбка. Спасения не будет. Все бесполезно. Надежда рассыпалась в прах. Отчаянье безжалостно сдавило горло ледяной рукой, лишило дыхания, помутило разум. И чтобы не сойти с ума, не свихнуться от безысходности, девушка закрыла глаза, погружаясь в спасительную пучину очередного воспоминания. В тот день Зен решил объехать ближайшие к столице городки и деревни. Переодевшись в простолюдина, Вистериа, взяв с собой только Мицухидэ и Кики, пообещал Шираюки вернуться ближе к ночи. И она, охваченная странным волнением, с нетерпением ждала того часа, когда принц переступит порог ее комнаты. Однако все ее надежды были напрасны, и тревога, охватившая Белоснежку, с каждой минутой все росла и росла. А потом одна из служанок принесла весть о том, что Его Высочество ждет своего личного лекаря в своих покоях. И Шираюки, встрепенувшись, бросилась к Зену, испытывая неописуемое облегчение. Тихонько постучавшись, горя нетерпением, она дождалась ответа и вошла. Взгляд замер на принце. Он сидел в кресле. Белый, как полотно, но с неизменной улыбкой на губах. Светлые волосы прилипли к взмокшему от пота лбу. Руки были скрещены на груди, но от Белоснежки не укрылось то, что поза Зена слишком напряженная, а на его скулах выступили желваки, будто бы он тщательно скрывал боль. — Что с вами? — не сдержавшись, выпалила девушка, сердце подозрительно сжалось в груди. — Ничего особенного. Очередное неудачное покушение моих извечных врагов, — Вистериа усмехнулся, демонстрируя, что ничего страшного не произошло. Однако его лицо тут же скривилось в невольной гримасе. Потому что, на самом деле, ему было, мягко говоря, паршивенько. В ушах стоял непрекращающийся звон, тело сковывала неописуемая слабость, мир плыл перед глазами, подернувшись серой пеленой дурмана. А рана, что он получил во время сражения, горела огнем. — Я сразу поняла, что что-то не так! — Шираюки бросилась к принцу, который яростно сжимал истерзанный правый бок, стараясь сделать это незаметно. Он чувствовал, как по его пальцам текла кровь. Горячая и липкая. Но не хотел, чтобы Белоснежка волновалась. — Со мной все в полном порядке. Просто царапина, — собравшись с силами, отозвался Вистериа, стараясь, чтобы его голос звучал бодро и без фальши. А потом он резко поднялся, и моментально скорчился от безумной вспышки боли. Дыхание перехватило, пол качнулся под ногами, и Зена неудержимо повело в сторону. — Осторожно! — Шираюки мгновенно оказалась рядом, и принц навалился на нее. В итоге, они оба рухнули на пол. Вистериа застонал, судорожно стискивая бок. Кровь хлынула с новой силой, промочив не только рубашку, но и сюртук. В голове Зена все смешалось, сознание катастрофически меркло, и он балансировал между реальностью и забытьем. — Вы! Вы! Как вы можете быть таким легкомысленным? Почему скрываете такое серьезное ранение? Это же верх глупости и безрассудства! — возмутилась травница, касаясь ладонью лба Его Высочества. Горячий! — Я сейчас принесу воды, бинты и лекарства, — девушка, поднявшись, буквально выбежала из комнаты, а вернулась уже со всем необходимым. — Только никто не должен об этом знать, — прохрипел Зен, и Шираюки с пониманием кивнула. Она помогла ему подняться и дойти до кровати. В изумрудных глазах плескались волнение и сосредоточенность. — Конечно. Я никому и слова не скажу. А теперь осторожнее, — Белоснежка с нескрываемым беспокойством воззрилась в бледное лицо принца, его побелевшие, плотно сжатые губы, взмокшую кожу. Похоже, ранение, и правда, было серьезным. Вистериа уже почти терял сознание, проваливаясь в забытье. Жар усиливался. Медлить было нельзя. Потянувшись, девушка аккуратно стянула с Зена сюртук, а потом и промокшую от крови рубашку. Напряженный взгляд замер на глубокой ране, пересекающей бок. Кожа вокруг покраснела, что свидетельствовало о начинающемся воспалении. Нахмурившись, Шираюки, не теряя ни секунды драгоценного времени, принялась за дело. От каждого ее прикосновения принц невольно вздрагивал. — Осталось совсем немного, — бормотала Белоснежка, умело обрабатывая рану, а потом и накладывая повязку. Она действовала быстро и уверенно. Закончив, травница помогла принцу улечься, напоила его лекарством, и в этот момент ее нервы сдали. Закрыв глаза, она бессильно опустилась на пол возле кровати Зена. Подтянув колени к груди, обхватила их трясущимися руками, уткнулась в них лицом. Сердце стучало быстро-быстро. Голова шла кругом. Посидев так какое-то время, чтобы немного успокоиться, девушка поднялась, и с нескрываемым волнением посмотрела на блондина. Бледность оставила его, и теперь на щеках расцвел румянец лихорадки. Тело Зена била дрожь. Грудь тяжело вздымалась. — Все будет хорошо. Лекарства и мазь обязательно помогут, — исступленно зашептала Шираюки. Потянувшись, она дотронулась до лба принца, с нежностью убрав растрепанные светлые пряди. — Не беспокойся, я не умру, — вдруг прохрипел Вистериа, сжимая ее изящные пальцы. По губам скользнула улыбка. — Конечно, не умрете. Вы же еще должны на мне жениться, — Шираюки почувствовала, как в груди у нее свернулся тугой комок, а веки защипало, — Вы же обещали. А обещания надо исполнять, — ее голос невольно дрогнул, и по щекам потекли слезы. Слезы облегчения и радости. Зен пришел в себя. А, значит, скоро и лихорадка пройдет. — Еще бы. Как иначе я удержу подле себя такого прекрасного лекаря, который будет штопать меня каждый раз после получения очередной царапины? — улыбка принца стала шире, но глаз он так и не открыл. Зато Шираюки поспешно утерла слезы, судорожно втянув носом воздух. — Лучше бы вам впредь воздержаться от получения ран, а то брошу я вас, — ворчливо отозвалась девушка, — Ведь это просто непростительно заставлять меня так волноваться. Но об этом мы поговорим позже, сейчас вам надо хорошенько отдохнуть, — и она аккуратно попыталась высвободиться из хватки Зена, боясь причинить ему боль. Но он не отпустил. Лишь сильнее стиснул ее тонкое запястье. — Я никуда тебя не отпущу, — принц отрицательно качнул головой, распахивая яркие, небесно-голубые глаза, — Ты — мое главное лекарство, — и Вистериа рывком притянул Шираюки к себе, не обращая внимания на мучительную вспышку в боку. — Что вы делаете? — не удержавшись, она уткнулась головой ему в грудь, испугавшись, что потревожит рану, попыталась подняться. Но не тут-то было. Принц не позволил, вернув травницу обратно. И все эти потуги Белоснежки причинили ему только ненужные страдания. — Черт… — прошипел Зен, стиснув зубы, когда проклятый бок окатила такая волна умопомрачительной боли, что перед глазами вспыхнула тысяча звезд. — Простите. Я не хотела, — виновато пробормотала, Шираюки. — Тогда прекрати сопротивляться. Лежи спокойно. И не заставляй меня лишний раз двигаться, чтобы тебя удержать, — переплетая их пальцы, пробормотал Вистериа, утыкаясь носом в густые алые пряди девушки, рассыпавшиеся шелковистым каскадом по его груди. Плевать, что бок разрывало на части, и повязка промокла от крови. Главное, что Белоснежка была рядом. А все другое — он переживет. — Какой же вы глупый, — вздохнула Шираюки, сдаваясь, — Разве так можно? — внутри нее разливались неописуемые тепло и трепет. Сердце отбивало набат, неслось галопом, и она тонула в бесконечной всепоглощающей любви, что пульсировала в каждой клеточке ее тела, молясь, чтобы их единение продлилось вечность. Вздрогнув от ледяного порыва ветра, беспощадно ударившего в лицо, Шираюки вынырнула из сладких воспоминаний. Подняв голову, сквозь покрывало растрепанных волос, падавших на глаза, она увидела Оби. Облаченный в красный плащ с капюшоном, он сжимал в руках горящий факел. Лицо будто окаменело, остекленевший взгляд был устремлен в пустоту, губы плотно сжаты. Никаких эмоций. Словно перед травницей предстал живой мертвец. Внутренне содрогнувшись, Белоснежка дернулась в своих путах. И ее запястья, истерзанные и кровоточащие, отозвались болью. — А теперь пришло время избавить народ Кларинса от всех бед, — голос кардинала стал на октаву выше, зазвенев в тишине, подобно натянутой тетиве, и он махнул рукой, — Сын мой, сожги эту ведьму! Сожги ее, и очисти себя и всех нас от скверны! Спаси Кларинс! И Оби направился к Шираюки. Твердыми, размеренными шагами. — Конец. Это конец, — прошептала девушка, когда внезапно прямо перед Оби возникла тонкая гибкая фигурка, сжимающая в руках меч. Ее черные густые волосы полоскал ветер, белая туника, короткие шорты и высокие сапоги указывали на то, что она была островитянкой, как и безумная решимость в слегка сощуренных, цвета моря глазах. — Кихал, — изумленно выдохнула Белоснежка, не веря увиденному, и та, словно услышав ее, чуть повернула голову. Мгновение они просто смотрели друг на друга, а потом по губам Тогрул скользнула улыбка. Сердце Шираюки мучительно сжалось, наполнившись виной и благодарностью, и она улыбнулась в ответ. — Я помогу тебе, как когда-то мне помогла ты, — выкрикнула Кихал, и снова встала на пути у Оби, мертвый взгляд которого грозил ей безжалостной расправой и скорой смертью.