Цветы для призрака

Она снова оказалась в том же самом лесу, в котором провела большую часть своей жизни. Шла по знакомым тропинкам, вдыхая сладкий аромат цветов, что витал в воздухе. Наслаждалась приятным теплым ветерком, играющим ее алыми прядями. Вслушивалась в пение птиц, теряющихся в густых кронах. На губах играла улыбка, взгляд скользил по насыщенной зелени травы и деревьев, жадно впитывая каждую мелочь. Давно Шираюки не чувствовала себя так легко и спокойно. В груди с каждым шагом разливалось тепло, ведь она знала, что скоро встретится с теми дорогими ее сердцу людьми, что покинули ее так рано. Мама. Папа. Белоснежка не сомневалась в том, что они ждали ее, как и в том, что еще совсем чуть-чуть, и она увидит их родные лица, утонет в столь желанных объятиях. Только вот… Внезапно девушка замерла на месте, потому что сердце вдруг болезненно сжалось, а по спине прошлась волна холода. Нет. Она не может продолжить свой путь. Не может. Она не может оставить Зена. — Я должна вернуться к нему. Должна, — прошептала Шираюки, прижимая ладонь к груди, где от мысли, что она уйдет и больше не увидит своего белокурого принца, стало совсем пусто и тяжело. А в том, что, если она продолжит свой путь, то дороги назад не будет, Белоснежка не сомневалась. Она знала это, как и то, что вернуться будет не так то просто. — Но я вернусь. Вопреки всему. Даже самой смерти, — после некоторого молчания решительно произнесла травница. Зажмурившись, она принялась молиться. Жарко, неистово, пылко. Взывала ко всем Богам, чтобы они помогли ей, даровали жизнь и возможность снова оказаться возле Зена. По щекам потекли слезы, когда перед мысленным взором возник его образ. Образ человека, что так крепко привязал ее к себе. Улыбка, сияние бездонных глаз, светлые пряди. Как же она жаждала обнять его, прижаться к сильной груди, уткнуться в плечо, вдохнуть неповторимый и столь сладостный аромат, от которого всегда беспощадно кружилась голова. Однако все усилия травницы проснуться, пока оставались напрасны. В памяти без устали всплывали фрагменты их совместного прошлого. Но она была еще слишком слаба. И забытье окутывало Белоснежку плотной дымкой, будто одна часть ее существа стремилась забыть все ужасное, что с ней произошло, зато другая, неистово желала воссоединиться с Зеном. — Не смей умирать! Не смей! Ты должна проснуться! Ты не можешь оставить его! Не можешь! Ты! Бестолковая дуреха! Сейчас же просыпайся! — опустившись на колени, исступленно забормотала Шираюки, стараясь избавиться от душного наваждения, которое уже не казалось ей таким родным и близким, как в начале ее сна. И лес, и поляна, где она оказалась, растения, травы, деревья, вдруг стали чужими и враждебными. Приятный аромат обратился в удушающий, проникающий в легкие, подобно тягучему яду. — Зен! Зен! — собрав последние силы, с отчаяньем выкрикнула Белоснежка. И в следующее мгновение, вдруг ощутила поразительное тепло, окутывающее ее израненное тело. Неужели? Неужели он услышал ее зов? — Шираюки. Проснись. Пожалуйста. Проснись, — голос принца донесся до сознания девушки, такой близкий и желанный, тихий, наполненный бесконечной печалью и надеждой. — Ваше Высочество… — по ее губам расплылась теплая улыбка, и душное сновидение отступило. Глубоко вдохнув, травница открыла глаза, мечтая увидеть лицо Зена. Однако яркий свет, льющийся в окна комнаты, ослепил, и она непроизвольно зажмурилась. — Шираюки! Шираюки, как ты? Тебе лучше? — и снова Белоснежка услышала голос принца, на этот раз он был счастливым и одновременно взволнованным. Она чувствовала, что он рядом, что легонько касается ее волос, боясь причинить боль, ведь ожоги до сих пор нестерпимо болели. Но сейчас это было совсем неважно. Сейчас стало неважным все, лишь он один. — Зен… Моргнув, Белоснежка вернула зрению резкость, и, наконец, смогла разглядеть его прекрасное, склоненное над ней, лицо. Потянувшись, она с непередаваемой нежностью провела по светлым, взлохмаченным волосам резко притихшего принца, дотронулась его щеки, утонула в синеве его широко распахнутых глаз. В этот момент Вистериа выглядел очень юным, неуверенным и ранимым, будто бы перед ней возник тот самый мальчишка, которого она впервые встретила четыре года назад. — Почему ты так странно смотришь? — выдохнул он, не зная, что сказать, как себя вести, что сделать. В голове смешались между собой тысяча вопросов, в душе — эмоций и чувств. Сердце, казалось, совершенно свихнулось, то замирало, то неслось безудержным галопом, отдаваясь гулким набатом в ушах. Зен был невероятно счастлив, что Шираюки очнулась, но, вместе с тем, очень боялся. Боялся, что ей станет хуже. А тут еще и это ее странное молчание, и необъяснимое сияние в глубине изумрудных глаз. — Врач! Я сейчас же его приведу! — наконец, нашелся Вистерия, резко выпрямляясь, — Подожди! Он ринулся к противоположному краю кровати, но девушка, подавшись вперед, схватила его за руку. — Нет. Не нужно, — она невольно поморщилась, когда по телу прошлась волна боли, а голова закружилась от слабости, — Со мной все хорошо. Мне лучше. Намного лучше, — она мягко улыбнулась, — Поэтому просто побудь немного со мной. Я безумно соскучилась, — спрятавшись за копной красноватых прядей, добавила Шираюки, внезапно смутившись. Она ничего не могла поделать с этой глупой неловкостью. Каждый раз, когда Зен так открыто на нее смотрел, каждый раз, когда они оказывались так близко, касаясь друг друга, ее щеки покрывал дурацкий румянец, а дыхание перехватывало. — Я тоже очень скучал, — не сдержавшись, потрясенный откровенностью Белоснежки, переполненный сумасшедшими чувствами, Вистериа придвинулся. Забыв обо всем на свете, он прижал Шираюки к себе. А потом тут же отпустил, вспомнив про ее раны. — Прости. Наверно, тебе больно… Договорить принц не успел, травница, не обращая внимания ни на что, бросилась вперед. Обхватив растерявшегося от ее пыла принца за шею, она прильнула к нему. Тесно-тесно. Жарко-жарко. Пылко-пылко. — Нет. Мне не больно, — прошептала девушка, закрывая глаза. Она наслаждалась тем, что он был рядом. А все остальное было сущей ерундой. И раны, и слабость, что окутывала ее тело. — Я люблю тебя, Зен. Очень люблю, — продолжала Шираюки, утыкаясь носом ему в шею, — Безумно люблю. И всегда любила. Она чувствовала, как от каждого ее слова, по телу принца проходит легкая дрожь. А каждая его мышца скована напряжением. — Поэтому будь со мной всегда, — она в очередной раз улыбнулась, ощутив, как он осторожно обнял ее в ответ, а потом добавила, — И, похоже, я знаю, как остановить эпидемию.