Возможно, я не войду в Microsoft, зато войду в тебя!

Я торопливо прохожу парты. Моё сознание атакует множество мыслей, которые кажутся ничтожными по сравнению с тем, что ожидает меня, как только нога ступит на определённую точку между доской и учительским столом. Одновременно с предпосылками тревоги на пяты наступает заинтересованность в вопросах, которые так называемый: «сверхквалифицированный специалист в области компьютерных технологий», может задать. — Даша, — озарёно пропел моё имя учитель, поочерёдно ударяя указательными пальцами по столу, словно играя на пианино. Не нравятся мне эти чудные замашки. — Дубровская Даша… — задумчиво добавил он. — Я погляжу ты отличница. Причём круглая. Интересно, золотая медаль оправдывает твои знания? — Шатен оторвался от журнала, и с надеждой взглянул на меня. Только сейчас стало заметно цвет его глаз. Евгений Павлович был счастливым обладателем уникальной пары синих глаз, что придавало ему некое великолепие, шарма, обаяния. Такого авантажного цвета мне ещё не удавалась повстречать. Вблизи, я разглядела не просто привлекательного учителя, но и необыкновенно красивого парня. Мой внутренний эстет не мог не залюбоваться, поэтому я замерла с широко распахнутыми глазами. Из ступора меня вывело грубоватое: — Ммм? Дубровская, ты вообще с нами? — Учитель пощелкал пальцами передо мной. — Или твои умственные способности настолько невероятны, что ты умудряешься силой мысли считать последующий перечень вопросов у меня в голове? «Издеваться вздумал?» — Про себя возмутилась я, услышав расходящиеся по помещению смешки. Бывает такое, что книжных червей часто стебут, но, хвала небесам, я не входила в число ботанов в нашем классе, но жестокие слова Евгения Павловича могли внести меня, в сей замечательный список, где бы я меньше всего хотела бы оказаться. — Итак, посмотрим, что ты знаешь с прошлых лет обучения информатике, — Романов опять взялся за изучения журнала, дабы узнать весь прошлый курс материала. Челядь класса затихла в предвкушении краха отличницы. Меня пронзало бесчисленное количество мыслей: «Что со мной? Откуда такая неуверенность в себе? Раньше я никогда не тряслась перед устным ответом, так как всегда знала, что дам чётко изложенный ответ на твёрдую пятёрку. Но сейчас словно произошел переломный момент. Стало не то, чтобы страшно. Ноги нехотя делали шаги, а сознание упёрто диктовало: «Назад», но обратного пути быть не могло. Непосредственно, учитель имел внушительное влияние на людей, раз с таким скверным характером смог устроиться на работу в нашу школу. Впрочем, по нему сразу было видно, что этот парень не из тех, кто отступает, и если что-то выходит не так, как было ранее запланировано, то лучше не представлять ужаснейших последствий», — думалось мне. «Ощущаю себя в зале присяжных. Евгений Павлович — строгий судья, а я невинный заключенный. Кажется, мне суждено оказаться в тюрьме, ибо одним из правил поведения в суде является: приемлемое поведение. В противном случае, тебя лишат дачи показаний или исключат из зала. Со школы меня вряд ли выгонят, но учитель может поспособствовать плохой оценке в аттестате, что лично для меня смерти подобно». Но в тот момент я ещё даже вообразить не смогла, что внушительное влияние может сыграть столь злую шутку, ведь это никакое не влияние, а чистой воды давление в моральном плане. — Пройдёмся по самому лёгкому. Назови свойства алгоритма и способы его подачи, — попросил преподаватель. Я подняла взгляд на аудиторию и выдохнула полными лёгкими, отгоняя дурные мысли о возможном завале зачёта. — Алгоритм точного определения не имеет, но конечное количество ходов предназначено определённому исполнителю в конечное время, — выдала первое, что пришло на ум. — Я не просил определение, Дубровская, — раздраженно проговорил учитель. — Я просил свойства и способы подачи. Не находишь больше в запасе знаний, помимо одного термина? — Подождите, попытаюсь вспомнить. Просто мы проходили это давно… — Никаких «подождите»! Это материал, который должен отскакивать от зубов. Даже если я разбужу тебя в пять утра и спрошу о нём, ты должна дать краткое и правильное обозначение. Уяснила? — Он покосился на меня с презрением. Чувствую себя загнанной в угол. — Запомните, детишки, алгоритм, в котором есть структура следования, называется линейным. Что ты смотришь на меня? Быстро записала! — Где? — в непонятках отозвалась я. — Ну, можешь у себя на лбу. Как тебе будет угодно. «А это уже было обидно. Грёбанный хам. И почему все только смеются? Не нахожу ничего смешного, лишь банальную невоспитанность». — Я просто думала записать в тетради, — попыталась оправдаться моя персона. Тщетно. — Это ещё раз подтверждает, что у женщин логика не столь развита, как у мужчин. Хотя, существуют исключения. Но ты, по-видимому, не исключение, — парировал парень. Я даже не успела возмутиться, как он продолжил: — От лирического отступления к делу. Возьми кусок мела и запиши большими буквами. Так чтобы все видели. В-и-д-ы, — растянул он по буквам. Он что кайф ловит от унижения учеников? — Двоеточие. — Я знаю русский язык. Не стоит утруждаться, — наконец-то я дала отпор. — Надеюсь, не настолько, насколько информатику, — тут же проскочила улыбка и кивок головы. — Л-и-н-е-й-н-ы-й, — в том же духе потянул он, плавно раскачиваясь на стуле. — В этом алгоритме есть структура следования и действия. Для тех, кто в танке, следование — это расположение действий друг за другом. «Вот мерзавец!» — мгновенно загорелась злостью я. Оставалось лишь смиренно продолжать выводить мелом буквы на доске и ждать последующих команд. — Какого чёрта ты делаешь? — раздался разъярённый голос учителя у меня за спиной. Голова молниеносно повернулась назад. И, чёрт возьми, я, чуть ли не наложила кирпичей. К счастью, на сей раз виновником злобы была не Дубровская. — Очкастый! Как там тебя?! Сидящий за первой партой ученик, поднял голову на Евгения Павловича, пугливо забегав глазами. Готова поклясться, уж он точно наложил кирпичей! — Николай Писальщик, — промямлил Коля, который ранее уже был задет информатиком. — Господи Иисусе, — учитель дико заржал на весь класс, громко захлопав по столу. — Можно полюбопытствовать? Писальщик — потому что в любой ситуации записываешь за говорящим, или потому что, — он закашлял, — сильно боишься грозных учителей? Коля вошел в зону оцепенения, но на удивление, нашел, что сказать. — Как в паспорте записали, так и называют, — и опять склонил голову над тетрадкой. — Понятно. Чётко, ясно, лаконично. Учись, Дубровская. — А? Что? Я? — На каждое из перечисленных наречий, я умудрилась найти вопрос. Теперь мне казалось, что Коля ликовал после того, как наложил кирпичей. — Я бы срифмовал, но всё-таки занимаю должность учителя, поэтому постараюсь соблюсти канон поведения для школьного персонала, — заявил шатен, будто делая всем одолжение. «Оно и видно. Этика так и прёт через все дыры». — Р-а-з-в-е-т-в-л-я-ю-щ-и-й-с-я. Тут сложнее. Ветвление — это способ действия в зависимости от выполнения какого-нибудь условия. Записываем, Дубровская, записываем. Не отвлекаемся на мечтания. Я принялась записывать под диктовку. Похоже, что все принялись записывать за мной. — Стоять! Не понял. Зачем вы записываете то, что я не сказал записывать?! — Я не успела оглянуться, как его ноги снова оказались на столе. И не боится же, что в кабинет могут зайти! — Ну-ка, напомните мне правило, чей номер гласит эту простую мораль. «С радостью бы напомнила, но, увы, в одно ухо влетело, в другое вылетело». — Правило номер восемь, Евгений… Павлович, — скорчила довольную лыбу Рената. Фу, аж выворачивает. Теряюсь между мыслями: «ей нужна от него оценка или хамовитый учитель пришелся по вкусу?» — Знаешь, а ты мне начинаешь нравиться. Смышлёная. «Эй, так меня ещё никто не унижал. Значит, у меня, лучшей ученицы класса, нет логики, а Рената, одна из двоечниц, — смышлёная. Остановите Землю, я сойду». — Спасибо, Евгений Павлович, — навалилась на парту она, тем самым сдавливая грудь в своей майке. Мне кажется или в тот миг у меня загорелось лицо? — Для тебя можно просто… Евгений, — польстился учитель. — Кстати, нужно, чтобы ты мне дала свой номер. На днях собираюсь сделать сайт. Для заглавной страницы необходима модель. — Для Вас всё, что угодно, — сдержанно выпятила губы девушка. «Господи, когда эта сцена пикап-мастерства уже закончится?» — Дубровская! Неужели ты так и не вспомнила виды алгоритмов?! — резко задался вопросом учитель. Он, походу, читает мои мысли. А я всё ещё подпрыгиваю, когда слышу свою фамилию. — Так, я же записываю за Вами, Евгений Павлович… — Раз такое дело, то пиши. Ц-и-к-л-и-ч-е-с-к-и-й. Как всем известно, цикл — это неоднократное повторение каких-либо действий, поэтому у него есть условие и обязательно несколько действий. Его можно легко вычислить по ключевым словам, — парень, наконец, поднялся и подошел ко мне. Вернее к доске. Я невольно уловила нотки его одеколона, впав в блаженство. — Записываем за мной: от… до…;… раз; пока…; если… (в значении пока). С помощью этих замечательных слов нам легче составить алгоритм, — оторвался от доски Романов, повернувшись к классу. Кто как не Даша смотрела на него с нескрываемым интересом, за что было несносно стыдно. Я ничего с собой не могла поделать. Что вообще происходит? Из раздумий меня выводит противный звонок с урока. Весь состав класса сидит на своих местах, как стая выдрессированных псов. — Свободны, — говорит учитель. Мои одноклассники подрываются, закидывают книги и тетради обратно в портфели, гремят стульями и всё-таки по одному покидают помещение. Я остаюсь стоять столбом на месте. — Вот так вот. Учись, Дубровская, а не зарабатывай хорошие оценки, по ночам зубря параграфы, как поэмы по литературе, — дал настоятельный совет Евгений Павлович. Он смотрит прямо на меня. Не так как до этого. По-доброму. «Этот компьютерный тиран может быть хорошим? Не верится». — Конечно, я легко и без доли сожаления могу поставить тебе два балла, но не сделаю этого. Считай, что этот раз был для тебя проверкой. «Ага, с чего бы это ему становится хорошим? Надеешься на то, что никогда не случится? По крайней мере, с тобой точно, Даша». — Мне благодарить Вас? — Последовал скептический ответ. Невозможным было выпустить из сердца горькую обиду за грубые реплики в мой адрес, поэтому я осмелилась на резкую отдачу. Но глаза учителя завлекали утонуть в своей синеве. — Ну, раз ты так сильно хочешь, можешь просто поцеловать, — усмехнулся парень. Смущение покрыло всё тело. Возникло ощущение, что мои щеки покраснели, а голос задрожал. — С чего Вы взяли? — Слишком эмоционально отреагировала я. Романов оставался таким же спокойным и самоуверенным. Человек-робот. — Даша, ты так пристально на меня смотришь, что я начинаю подумать насчёт зарождения каких-либо светлых чувств к моей персоне. — Разве это плохо? — Только для тебя самой. Прежде всего, я твой учитель. Заруби себе на носу. — Неужели десятое правило? — саркастично отреагировала я. — Скорее его дополнение. — А что гласит основная часть? — Не заводить отношения с ученицами. Номер десять лично для меня. — А как же Рената? — Полюбопытствовала я, тут же пожалев об этом. — А кто сказал, что я собираюсь заводить с ней отношения? Мне нужно её лицо для сайта. Не более. Кстати, ты тоже можешь попробовать. — Мой отказ может повлиять на годовую? — По лицу проскользнула улыбка. — Ни в коем случае. Только твои знания. Точнее их отсутствие, — в привычной для себя манере общения изрёк Романов. — Я всё выучу. Не стоит переживать за мою успеваемость, — проговорила я, зашагав к парте. Нужно собрать вещи. Вот-вот прозвенит звонок. Романов наблюдал за мной, за каждым движением, вызывая тем самым ураган скрытых эмоций. — И, кстати, Евгений Павлович, Вы не в моём вкусе. Я люблю приличных и сдержанных парней, читающих книги, а не коды для сайтов; смотрящих фильмы, а не фан-видео в социальных сетях; слушающих классическую музыку, а не AC/DC. Так что наша мини-сценка зарождения чувств ученицы к учителю оказалась всего-навсего ложью. — А ты не такая уж и глупая, Дубровская. — А Вы не такой уж хам, Евгений Павлович. — До завтра, Дубровская, — стало последним услышанным мной предложением. — До свидания, Евгений Павлович! — я махнула рукой в знак прощания, выскакивая из кабинета. Черт, как же хотелось взглянуть на него, преступно окунувшись в океан синевы ещё разок.  — Смотри, не поверь в свою ложь. Горе-ученица…