***
В поиске ключей я суетливо захлопала руками по карманам. На удивление, в рюкзаке их не нашлось, в куртке тоже. Больше всего на свете сейчас хотелось попасть домой, где можно было остаться наедине со своими мыслями. — Чёрт, только ключи ещё потерять не хватало! — Вслух выдала я. — Кажется, мозг уже совсем не соображает! — Стукнув себя по лбу ладонью, я стала оживать и соображать, что вообще происходит. — С этим учителем не то, что ключи, голову потерять можно! — Упорство и злоба опять отправили меня на поиск ключей. Непостижимо, я обнаружила их во внутреннем кармане портфеля. — Фига се! Нашлась пропажа! Стоило едва открыть дверь, как туша тут же завалилась в квартиру. Дома никого не было. Послышался звонкий хлопок: я отрезана от окружающего мира. Передом, развернувшись к коридору, моё тело начало медленно скатываться по двери, пока я не села на корточки. Руки нервно зарылись в волосах. Взгляд упал в мрачный пол. Фокус взора исчез, и я, волей собственного желания, с головой погрузилась туда, куда хотела попасть весь день. Я отчетливо помнила, что происходило до четвёртого урока. Всё, что было после — густой туман из обрывков фраз и фотографий лиц. Нельзя было собрать всё в кучу и вывести точный сюжет. Неплохо произвести в памяти фильм из засвеченной плёнки. Жаль, невозможно. «Необходимо встать! Вдруг кто-нибудь зайдёт, а я распласталась на полу!» — настаивал на выполнении действий рассудок, но лень брала вверх. Собравшись духом, спустя пять минут, мне удалось подняться. Сняв верхнюю одежду, я взяла портфель и отправилась вместе с ним в комнату. Там меня ожидала светлая обстановка, намного отличающаяся от тёмного коридора, где я сидела ранее. Это помогло абстрагироваться, хоть и ненадолго. «Пусть он будет дважды специалистом, это не даёт ему права унижать других людей! С таким прежде мне не доводилось сталкиваться! Люди, прибывающие в моём окружении, всегда знают, что такое толерантность или хотя бы имеют представление о ней! — меня настигает озлобленность за неприемлемое поведение учителя. — Пускай у него трижды будет красный диплом, это не оправдает его невоспитанность! — ловлю себя на преступной улыбке. — Даша, а ты всё-таки молодец! Достойно держалась в течение сорока пяти минут! Дала отпор этому обнаглевшему информатику! Хоть и завалила устный ответ у доски и упала в глазах сверстников… Да, за содеянное я буду корить себя вечно». — Прочь дурные помыслы. Всё, что важно сейчас для жизни: тёплая ванна, большая кружка сладкого чая и крепкий сон, а завтра будь, что будет! — в который раз протрезвела я и поднялась с кровати. «В правильном направлении мыслишь, Дубровская! Стоп, а почему это в моей голове звучит голос этого проклятого самовлюблённого хама?!» В ванной тихо щёлкает замок. Избавившись от одежды, я, наконец, становлюсь под желанный горячий душ. Спасительная струя дымящейся воды ударяется об мою голову, будто водопад, создавая призму из капель, разлетающихся в разные стороны. Волна блаженства накрывает меня. Слишком хорошо, чтобы походить на правду. Спустя десять минут после принятия ванны — возобновления жизненной энергии — я уже ступаю босыми ногами по холодному паркету, возвращаясь в комнату. «Привлекательный учитель в рассвете сил, юношеской красоты, очарования и харизмы пришел на работу, как назло, именно в нашу школу под конец учебного года, когда золотая медаль была почти у меня в кармане! Непостижимо, но факт! Переживаю, как бы ничего дрянного не стряслось. В принципе, у меня всё в порядке с нервами и самооценкой, чего не скажешь о Евгении Павловиче! Откуда можно ожидать следующего удара, так только с его стороны?! В любом случае, нужно быть духовно готовым ко всему!» Поэтому тело лениво садится за письменный стол, руки нехотя тянутся к ручке, и я пытаюсь приняться за учёбу. Точнее за детальный разбор одного предмета. Совсем нетрудно догадаться какого! Любимая информатика! «Тамара Павловна, вы когда-нибудь могли подумать, что я буду скучать по вам в первый день расставания?! Я тоже». Части верхнего корпуса расползаются по столу. Даша перестала иметь тягу к знаниям? «А он, на самом деле, красивый. С таких мужчин художницы пишут портреты и бескорыстно одаряют ими своих кумиров. Знаю, я не должна допускать мысли о возможном проявлении чувств к учителю. По-моему, это вовсе не смахивает на человеческую симпатию, которая могла бы возникнуть между нами, не будь он столь злобным. Это что-то иное… Чего стоит опасаться…» — вновь выравниваю спину. «Нужно отогнать все дурные мысли и всё-таки взяться за домашнее задание, а то сегодня хотелось бы выспаться, иначе я скоро начну ненавидеть свою внешность за эти жуткие синяки, — я подхожу к раздвижному шкафу своей спальни, на одной из дверец которого есть огромное зеркало. Моя персона глазами пробегается по телу сверху вниз. Затем, запустив анализ выявления уровня очарования, и снизу вверх. — Я не такая уж и страховидная, как для человека, не покидающего своего жилья, не беря в расчёт лицей, — взглянула самой себе в глаза. — Карие. Не столь прекрасны, как у него. Единственное, что мне никогда не нравилось в себе — цвет глаз, который напоминал о том, что во мне нет ни грамма уникальности, которую имели обладатели светлых глаз».***
Как вы уже поняли, вечером того дня Даша витала в облаках, одновременно думая обо всём и ни о чём. Домашнему заданию не суждено было стать выполненным. Портфелю не суждено было стать собранным. Вещам не суждено было стать выглаженными. И на утро следующего дня Дарья Дубровская осознала, что в ней умерла круглая отличница, а золотая медаль отдалилась на пару километров.