Снова и снова

Существует три типа мышления: первый тип познает все сам, второй — воспринимает то, что понимают остальные, третий — не способен понять ни сам, ни через других. Первый вид превосходен, второй неплох, а третий — бесполезен. Никколо Макиавелли.

*** Драко, вместе с Тео, Блейзом, Винсентом и Грегом, разместились в общей гостиной Слизерина с остальными членами факультета, и обсуждали произошедшее со смесью недоверия и беспокойства. Хотя некоторые были в ярости, в том числе и Малфой. Ему до сих пор не верилось, что этот безмозглый старик велел им вернуться в свои гостиные! Он забыл, что гостиная Слизерина находится в подземельях? Разве Квиррелл не утверждал, что тролль бродит именно по подземельям? Идиотизм! Вопиющая небрежность! Малфой решил, что совершенно точно напишет об этом отцу завтра утром. Конечно, ученики не встретили тролля. Возможно, его и не было в подземельях. Хотя Драко почти желал, чтобы был. Чтобы кто-нибудь пострадал, несерьезно, самой собой, не получив каких-либо ужасных травм. Подобный инцидент стал бы отличным поводом выдворить из директорского кресла этого старого болвана Дамблдора!  — Они сказали, что мы продолжим банкет в наших гостиных, верно? — спросил Винсент, нахмурившись, без сомнения разочарованный тем, что все вкусности остались в Большом Зале. — Да, Винс, так нам сказали, — закатил глаза Тео. — Но ведь здесь нет еды! — пожаловался Кребб. Драко начал раздражаться. — Кто-нибудь видел Поттера? — спросил он, пробежавшись взглядом по комнате. — Его не было на ужине, — пожал плечами Блейз. Малфой еще сильнее нахмурился. Пропускать обеды и ужины для Поттера не было чем-то из ряда вон выходящим. По прибытии в школу, он, видимо, уже знал, где находятся кухни, и чем задобрить эльфов. Ему даже не требовалось спускаться на кухню, чтобы поесть: каким-то образом он убедил этих проклятых мелких существ приносить обеды ему в комнату. У Драко это никогда не получалось. — Можно ли его винить? Все сидят, празднуют, поедают тыквенные пироги, а для него это ночь, когда погибли его родители. Мне тоже вряд ли хотелось бы что-то отмечать, — протянула Панси, вызвав удивленный взгляд со стороны Драко. Столь шокирующее проявление проницательности — и от Паркинсон. Но ее замечание действительно имело смысл. — Пойду проверю спальню, посмотрю, там ли он, — сказал блондин скучающим тоном и быстро спустился в коридор, ведущий к спальням. Войдя в комнату, Малфой столкнулся с уже привычной картиной. Поттер читал. Он всегда читал. Ну ладно, не всегда. Иногда он писал. Ящики его стола были завалены огромным количеством дневников в кожаных обложках, и каждый раз, как только один из них оказывался заполнен записями, Поттер убирал его в свой сундук и переходил к следующему. Драко понятия не имел, что он там постоянно писал. Почти всегда, в любое время, даже на занятиях, Поттер писал. А если не писал, то читал. Как сейчас. И это были даже не интересные книги! Ну, по большей части. Не то чтобы Поттер втайне читал «Самые сильнодействующие зелья» или «Самые ужасные заклинания». Нет. Он читал маггловские романы. Что крайне раздражало Драко. Он порой поражался тому, что брюнет не попал в Равенкло, но, вспоминая все остальное, что он о нем знал, тотчас прекращал об этом думать. — Ты рано, — рассеянно пробормотал Поттер, перевернув страницу в своей книге, и продолжил чтение. — Квиррелл ворвался посреди банкета и провозгласил, что в подземельях тролль, а Дамблдор, конечно же, отправил всех в общежития, и нас в том числе. Старый дурак, — раздраженно проворчал Драко. Поттер поднял взгляд и моргнул. — Сегодня Хэллоуин? Малфой замер перед ответом. Подобного вопроса он не ожидал. — Эмм, ну да. Ты не знал? — Вот черт! Кажется, я потерял счет времени, — прорычал Поттер, слегка нахмурившись, и закрыл книгу. Ладно…это было странно. Гарри положил книгу на деревянный столик позади своей кровати, а из-под нее вытащил один из своих сундуков. Какие чары он использовал, чтобы уменьшать и без проблем запихивать их туда, Драко до сих пор не знал. Чертов Поттер всегда творил волшебство невербально, когда находился в общей спальне. Он отменил заклинания, вернув сундуку его нормальный размер, и начал копаться внутри. Спустя несколько мгновений, Гарри вынул оттуда книгу в кожаной обложке, ритуальный кинжал, несколько свечей и набор для зельеварения, из которого взял соль и несколько трав. — Марси! — позвал Поттер. Раздался хлопок, и в комнате появился возбужденно подергивающийся домой эльф, которого слизеринский гений каким-то образом завербовал для собственных нужд. — Да, юный Хозяин Поттер? — Можешь принести мне немного яблок, гранатов и горшок с землей из теплиц? — Конечно, сию минуту. Марси принесет все, что просит юный Хозяин, — радостно прощебетала эльфийка и исчезла. Драко побледнел и уставился на Поттера. — Ты собираешь провести саббатский ритуал Самайна? Тот замер, прекратив копаться в своем сундуке, поднял взгляд на блондина и задумался на мгновение. — Ты хочешь присоединиться? — Присоединиться? — Ну да. Тоже хочешь провести его? Как думаешь, Тео или Блейз захотят участвовать? Конечно, я буду рад и Винсенту с Грегори, но обряд изрядно осложнится, если участников будет шесть. — Ты язычник? — воскликнул Драко, полностью шокированный. Поттер посмотрел в ответ неодобрительно, как если бы услышал нечто глупое. — Разумеется. Я ведь волшебник. И не невежественный предатель крови. Я знаю свою историю и не отказываюсь от традиций, только потому, что стала популярной прогрессивная идея о принятии маггловской государственной религии. Если Министерство желает склоняться перед маггловским правительством и ублажать его, то я не собираюсь обращать внимание на этот бред. Церковь зовет нас еретиками и грешниками. Ее адепты привыкли сжигать нас на костре. Почему я должен придерживаться их порядков и празднований? — Практика саббатских ритуалов запрещена, — осторожно подчеркнул Драко. Поттер фыркнул. — Мне глубоко наплевать на законы о религиозных обычаях, принятых напуганными, слабыми и бесполезными идиотами и лизоблюдами, которыми наполнено Министерство, — глухо произнес он с глубоким пренебрежением. Малфой почувствовал, как его уважение к этому мальчику поднялось еще на пункт. Не то чтобы это было чем-то новым. Он постоянно удивлял Драко. Хотя открытым и честным Поттер был только в их общей спальне. За ее пределами Гарри становился тихим и замкнутым. Он охотно соглашался поговорить о занятиях, но никогда о чем-то личном. Драко замолчал, размышляя несколько минут, прежде чем принял решение и кивнул. — Я присоединюсь. Подозреваю, что Тео тоже, как и Винсент, но не уверен насчет Блейза. Грег откажется. Могу я пригласить девочек? — Нет, — произнес Гарри отчетливо, и Малфою стало очевидно, что тот готов принять только тех, кто связан контрактом. Может, Поттеру и было наплевать на Министерство и на то, что проведение данного ритуала считалось запрещенным, он был достаточно осторожным, чтобы об этом не стало известно остальным. — Хорошо, — кивнул Драко и вышел позвать Тео и Винсента. Когда они вернулись в комнату, Поттер уже освободил место в центре и подмел пол. Расставив свечи по кругу, он опустился на колени и зажег их все одним лишь своим дыханием. Малфой, мельком взглянув на Нотта, увидел, как брови мальчика взлетели высоко ко лбу, но ничего не сказал. Рядом с Поттером стояла маленькая чаша с водой, очевидно, специально очищенной, а напротив нее виднелся горшочек с землей. Еще одна чаша, казалось, была наполнена какими-то травами, взятыми из набора для зельеварения. Мгновение спустя Гарри склонился к ней и с помощью свечи заставил травы потихоньку гореть. — Ты уже раньше проводил его? — спросил Тео, с изрядной долей удивления и скептицизма. Драко же признал, что был впечатлен. Он наблюдал данный ритуал каждый год в течение всей жизни, но обо всех деталях всегда заботилась его мать. В определенной мере Малфой знал, что было необходимо, однако ему никогда не приходилось отвечать за сам процесс, и, честно говоря, он не помнил всех шагов и особенностей. — Да, — ответил Поттер и, набрав пригоршни соли, начал аккуратно высыпать ее в строгие линии, рисуя руны на каждой из четырех частей круга. Он замер, закончив две из них, и обернулся через плечо. — Значит, нас будет четверо? — Верно, — кивнул Драко на Винса и Тео. — Отлично. Четыре это подходящее число. Вы, по крайне мере, видели ритуал раньше? Все кивнули в ответ. — А участвовали? Произносили слова? На оба этих вопроса ребята покачали головами. — Ладно, вы предпочитаете просто смотреть или все-таки участвовать? Все речи я могу произносить сам, если хотите, — предложил Поттер, возвращаясь к начертанию рун на полу с помощью соли. — Я просто посмотрю, — пробормотал Кребб. — Да, я тоже, — присоединился Тео. — Я помогу, — вызвался Малфой, делая шаг вперед. Поттер оглянулся, пронзив Драко на мгновение своими яркими зелеными глазами, прежде чем легкая усмешка расползлась по его губам, и он кивнул. От этого своеобразного знака одобрения блондин внезапно ощутил вспышку гордости. — Хорошо, я закончу через минуту. Возьми вон ту книгу и посмотри, сможешь ли найти раздел о Самайне. Он где-то посередине. Драко прошел мимо большого ритуального круга и наклонился, чтобы поднять с пола книгу. Открыв ее, он увидел, что она целиком и полностью написана от руки, и был готов поспорить, что написал ее Поттер, поскольку почерк выглядел очень похожим. Отдельные ее разделы, однако, являлись совершенно нечитаемыми. Они были написаны какими-то изогнутыми волнистыми символами, которых Драко никогда раньше не видел. — Что это за странные письмена здесь? — спросил Малфой пару секунд спустя, пролистывая книгу. — Парселскрипт, — просто ответил Поттер, развернувшись к южной стороне круга и продолжая чертить линии солью. — Парселскрипт? — повторил Драко пораженно. Гарри по-прежнему крайне мало говорил о своей редкой способности говорить со змеями. Самое большое, что он поведал, это то, что он действительно разговаривал со своей ручной змеей на парселтанге, но никаких дальнейших подробностей раскрывать не стал. Спустя некоторое время, Поттер также рассказал, что змею зовут Ёрмунганд — Ёрми, если коротко — и Малфой счел это весьма необычным. Драко знал достаточно об истории, из которой было взято имя. Так звали Мирового Змия, или Змия Мидгарда, из Норвежских легенд, который собирался поглотить мир после Рагнарока — Норвежского Армагеддона. Это было, на самом деле, довольно устрашающее имя — особенно для такой крохотной змеи. Та была едва ли толще карандаша и не более фута в длину. Даже близко не такой пугающей в сравнении с именем, которое носила. — Парселтанг имеет письменную форму? — спросил Драко искренне заинтересованно. — Как ты об этом узнал? Гарри только пожал плечами и заворчал, продолжая выводить руны солью. Малфой разочарованно вздохнул, поняв, что, в очередной раз, его любопытство не удовлетворят. Ему действительно стала надоедать скрытность Поттера. Пару минут спустя брюнет закончил приготовление ритуального круга, поместил ритуальный кинжал и свою палочку на должные места рядом с собой, а сам встал на колени в центре. Яблоки, ладан и листья лежали поблизости, чтобы быть добавленными в качестве подношения в маленький котел с дымящимися углями. Тео и Винс сидели, скрестив ноги, вне круга, с восточной и западной сторон, в то время как Малфой опустился на колени с южной стороны, напротив Поттера. Оба мальчика уже обговорили заранее, что будет нужно произносить Драко как участнику. Ритуал не особо отличался от того, который проводился у Малфоев дома в течение многих лет, так что Драко чувствовал себя подготовленным. Плюс, большую часть речей будет произносить Поттер, что весьма успокаивало. Гарри бросил ладан на угли в котле и, как только убедился, что он загорелся, заговорил громко и ровно, с уверенностью человека, делавшего это бесчисленное множество раз. — Грозный Лорд Теней, Бог Жизни и Датель Жизни. Познав Тебя — познаю Смерть. Молю Тебя, открой широко Врата, чрез которые все проходят. Позволь моим близким, ушедшим ранее, вернуться этой ночью, дабы порадоваться со мной. И когда мое время придет, как и должно, о, Утешитель, Датель мира и покоя, прошу Тебя, позволь мне войти в царство Твое, и я пойду с радостью и без страха; я знаю, что, упокоившись среди своих любимых, восстану и буду вновь рожден Твоей Благодатью и Благодатью Великой Матери. Позволь мне возродиться в том же месте и в то же время, что и моим любимым, чтобы я бы смог встретить их, узнать и полюбить снова. Поттер встал и повернулся на запад. — Запад, земля мертвых, куда многие мои любимые ушли на покой и перерождение. Этой ночью я поддерживаю связь с ними; я храню их образы в своем сердце и разуме; я шлю приветствие всем ушедшим. После он медленно, с достоинством, прошелся против часовой стрелки вокруг круга, под конец вернувшись в центр, где остановился и кивнул Драко. — Любимые, — начал Малфой, и голос его слегка дрогнул, но он вновь обрел над ним контроль, — искренне приветствую вас в этом кругу. Покойтесь с миром, и да прибудет с вами Благодать. Поттер кивнул и вновь встал на колени на прежнее место перед котлом. Он взял ритуальный кинжал, обмакнул в воду, очистив, и после передал Драко, чтобы тот опустил его в горшочек с почвой позади себя. Блондин отдал кинжал назад, и Гарри окунул его в горящую чашу рядом с собой, прежде чем насадил на него одно из яблок и положил поверх горящих углей. — Я призываю всех, кто собрался сегодня здесь со мной, назвать имена тех, кого вы любили и потеряли, — произнес Поттер, прежде чем опустить голову. Драко сглотнул комок в горле и глубоко выдохнул. Он никогда не делал этого раньше, но видел, это как делали родители. Проблема состояла в том, что у него не было никого, кого он знал и потерял — фактически, до лета прошлого года. — Я призываю тебя, Абрахас Брутус Малфой. Отец отца моего. Я желаю тебе мира и покоя и прошу, даруй мне видения этой ночью силы, — произнес Драко, прежде чем опустил голову. Гарри поднял голову и глубоко вдохнул. — Я призываю вас, Джеймс Карлус Поттер и Лили Роза Эванс-Поттер. Мои отец и матерь. Ушедшие этой ночью много лет назад. Я желаю вам мира и покоя. Я прошу вас наблюдать за мной и не осуждать. Не отчаивайтесь, ибо путь сей я выбрал сам. Прошу, даруйте мне видения этой ночью силы, — голос мальчика отчетливо прозвучал в зловещей тишине комнаты, и Малфой ощутил, как сердце бешено забилось в груди. Ему почти верилось, что и остальные тоже его слышат. Поттер склонил голову и, позволив яблоку полностью упасть в котел с углями, вытащил кинжал и поместил позади своей волшебной палочки. — Теперь ждем, — прошептал он, и все молча опустили головы. *** Драко очнулся, резко дернувшись, спустя некоторое время. Его колени и задница ужасно болели от сидения в неудобной позе неизвестно сколько времени. Мальчик по-совиному моргнул и обнаружил, что Нотт и Кребб ушли, возможно, уже давно. И он не мог винить их. Малфой никогда не задерживался подле отца, когда того посещали видения. Как только концентрация магии в воздухе становилась слишком густой, он, боясь потерять сознание, всегда тихо покидал ритуальный зал. Некоторые предпочитали медитировать во время ритуала, думая о тех, кого потеряли, пока участники были поглощены видениями. Драко никого раньше не терял. Вплоть до прошлого лета, когда умер его дед. Эта мысль вызвала дрожь, прошедшую по позвоночнику. Видения не были тем, что он ожидал. Ничего определенного, навроде разговора с его покойным дедушкой. Скорее серия ощущений и мыслей, ненадолго схваченных, прежде чем они утекли сквозь пальцы, став вновь недосягаемыми. Драко чувствовал себя воодушевленным и в то же время сильно расстроенным. Но более всего ощущалось легкое разочарование. Казалось, будто некая часть его совершенно невообразимым образом на некоторое время была связана с жизнью и смертью. Словно он смог понять нечто не непостижимое — и часть его чувствовала странный покой. И ни следа страха. Но сейчас озарение ушло, и путь, виденный им, вновь исчез. Это был потрясающий опыт, но также очень печальный. Малфой до сих пор не понимал, как воспринимать все произошедшее. Он пробежал глазами по полумраку комнаты. Свечи по-прежнему горели, но уже практически полностью растаяли. Поттер все еще сидел напротив со скрещенными ногами и опущенной головой. Его лицо было умиротворенным, и Малфой замер от внезапного осознания, что, до этого момента, лицо Гарри почти всегда выглядело так, будто было отягчено незримой вуалью страданий. Ему стало интересно, что видит Поттер. Он все еще чувствовал магию в воздухе — плотную и холодную. Общался ли Поттер со своими погибшими родителями? И что такое он произнес ранее? Не отчаивайтесь, ибо путь сей я выбрал сам? Столь много вопросов, разжигающих любопытство. Смиренно вздохнув, Драко заставил себя подняться и двинуться к двери. Наверняка, было уже поздно. Блейз и остальные, несомненно, скоро захотят пойти спать, а потому стало интересно, как долго еще Поттер будет находиться в трансе. Однако пока Малфой решил узнать, что произошло с троллем. Когда его желудок негромко заурчал, Драко вспомнил, что праздничный банкет был сорван, а обещанный ужин в общих гостиных он пропустил, вместо этого участвуя в саббатском ритуале Самайна на пару с Поттером. Стало интересно, осталось ли хоть какое-то угощение, или остальные слизеринцы все слопали. В крайнем случае, он попробует проскользнуть на кухни и заставить домовых эльфов дать ему поесть. *** Двое юношей стояли в темном коридоре в пустынной части Хогвартса. Тринадцати лет от роду, рыжеволосые, веснушчатые и похожие как две капли воды. Они близко склонились над куском старого пергамента, который держали перед собой, и пристально изучали его. — Он снова здесь! — выдохнул один, резко указывая на пергамент. — Видишь, я же говорил тебе, что видел его. Другой задумчиво хмыкнул, глядя на странные неподписанные следы, которые в данный момент двигались по коридорам, недалеко от их нынешнего местоположения. — Я никогда раньше не видел, чтобы у следов не было имени, — прошептал он. — Это еще более странно, чем имя профессора Квиррелла, поверх которого, как будто, написано еще одно, — прокомментировал первый. — О, черт! Он идет сюда! — Ну и ладно, может, мы наконец узнаем, кто это? — Не знаю… все это заставляет меня нервничать. Мне это не нравится. — Тихо. Он приближается. Мальчики ждали до самого последнего момента, прежде чем сложили пергамент и прошептали отменяющую фразу «Шалость удалась», деактивировавшую комплекс чар. После оба спрятались за угол и выглянули в длинный темный пустынный коридор, где, как указала карта, должен был появиться неизвестный человек. — Тут никого нет, — прошептал первый. — Тихо! Тишина заполнила воздух на несколько долгих мгновений. На секунду в темноте, казалось, промелькнула полоска света — возможно, некто скрывался под чарами невидимости? Неожиданно две одинаковые красные вспышки, одна за другой, пролетели в воздухе, и близнецы рухнули на пол, потеряв сознание. Придя в себя, они обнаружат, что зачарованный пергамент исчез, и никогда больше не увидят его снова. *** Альбус Дамблдор тяжело опустился в кресло позади своего стола и грустно вздохнул, ощущая, будто груз всего мироздания осел на его плечи в данный момент. Перед ним на столе лежал запечатанный сверток, и он все еще не был уверен, следует ли его посылать. Завтра наступало Рождество. Альбус с трудом верил, что время пролетело так быстро; в последние годы это ощущалось все чаще. Последние десять лет покоя, казалось, пронеслись в мгновение ока. Большую часть времени он переживал и тревожился о Гарри, и теперь, когда мальчик вернулся под его защиту, должен был почувствовать облегчение. Но по факту его волнение лишь усилилось. Гарри Поттер определенно был не таким, каким он надеялся. Его распределение в Слизерин явилось неудачей, но все еще оставался шанс, что, даже с такого трудного старта, получится направить события в нужном направлении. Однако теперь стало совершенно ясно, что подобное не произойдет. Мальчик был холодным и неприветливым. Очень умным — даже слишком, для своего возраста. Неважно, что его окрестили гением, он не должен был быть настолько хорош. Даже Том Риддл в свои одиннадцать не был так хорош. Потребовалось несколько лет, чтобы Том познал себя и начал демонстрировать свою исключительность. И опасность. Альбус сперва предположил, что, возможно, Лорд Волдеморт действовал через юного Гарри, но, видя, насколько эти двое были разными, отбросил эту мысль. Да, Гарри Поттер причинял беспокойство, но не напоминал собой Тома Риддла. Тем не менее, Дамблдор не был до конца уверен, служило ли это утешением или нет. Влияние частицы Волдеморта, оставшейся в шраме мальчика, стало бы отличным объяснением его поведения. А так Альбус чувствовал одно лишь недоумение по поводу сложившейся ситуации. Сверток, лежащий перед ним на столе, содержал в себе могущественный артефакт, по праву принадлежащий Гарри. Он был у его отца, пока Дамблдор не одолжил его много лет назад, перед тем, как бедные Джеймс и Лили погибли. Директор понимал, что обязан вернуть его. Вещь не принадлежала ему, и обладание ею было искушением. Альбус был принципиальным человеком, но также знал, что способен поддаться искушению и жажде могущества. Это было единственным, чего он боялся. Мантия не принадлежала ему, по крайней мере, по магическому наследию. Она принадлежала Гарри, ее необходимо было вернуть. Альбус уже был хозяином одного из Даров и всем сердцем чувствовал, что не должен медлить ни секунды. Человек, владеющий двумя Дарами, будет постоянно вспоминать о последнем оставшемся и бороться с искушением найти его. Стать хозяином всех трех — стать Хозяином Смерти. Нет. Он не должен хранить ее. Мантия принадлежит Гарри Поттеру и должна быть ему возвращена. Но Альбус боялся… Боялся того, что этот хладнокровный замкнутый мальчик станет делать со столь могущественным артефактом. Принесет ли возвращение этой вещи больше пользы, чем вреда? Директор надеялся, что мантия пробудит в Гарри чувство приключений, сподвигнет на исследование замка. Более того, он надеялся, что сможет завлечь мальчика в комнату, где в данный момент хранилось зеркало Еиналеж, которое недавно изъяли из хранилища. У него была блистательная идея насчет использования этого зеркала для защиты Философского Камня, но, возможно, оно сможет послужить сначала еще одной цели. Дамблдор страстно желал знать, что мальчик может увидеть, посмотрев в зеркало. Это могло дать какой-либо намек на то, что творится у него в мыслях. Почувствовав легкий укол вины, Альбус, тем не менее, наложил простенькие чары принуждения на мантию. Они не продержатся долго, максимум неделю, поскольку мантия была действительно весьма сильным магическим артефактом. Пытаться наложить дополнительные чары на столь мощный объект было трудно, да и эффект был недолговременным. Если бы он мог, то наложил бы на мантию отслеживающее заклинание, но оно рассеялось бы через пару часов, даже если бы он попытался. Заклятье принуждения просто подтолкнет Гарри в нужном направлении — направит в нужную часть замка. А дальше зов зеркала Еиналеж сам по себе будет притягивать его. При условии, конечно, что он наденет мантию и пойдет гулять по школе. Альбус мог только ждать и надеяться. Он взял перо и, начеркав короткую записку, вложил ее в посылку. Изначально он не планировал подписываться, но в итоге пришел к выводу, что ни один слизеринец никогда не откроет подарок, если не будет знать, от кого он. А Гарри Поттер определенно был слизеринцем в той мере, в какой сама эта мысль причиняла директору боль. *** Альбус Дамблдор стоял под сильнейшими чарами невидимости, какие знал, в углу пыльной старой классной комнаты, загроможденной сломанными стульями, партами и множеством разных других предметов, среди которых находилось зеркало Еиналеж, и ждал. Он до сих пор не знал, надевал ли Гарри Поттер мантию-невидимку хоть раз. С Рождества прошло две ночи, но до сих пор не было ни единого признака, указывающего придет мальчик или нет, однако директор все еще ждал и надеялся. Становилось уже довольно поздно, и Альбус уже подумывал уйти, как вдруг слегка приоткрытая дверь комнаты распахнулась, громко скрипнула и вновь захлопнулась. Зашелестели тихие шаги, хотя видно никого не было. Тем не менее, Дамблдор ощущал ауру мантии, так как хорошо ознакомился с ней за последнее десятилетие, пока изучал ее. Гарри Поттер был здесь. Альбус стоял и молча ждал, пока голова мальчика неожиданно не появилась вместе с парой рук, высунутых из-под мантии. Гарри встал в центре комнаты и посмотрел на зеркало в нескольких футах позади себя, глубоко нахмурившись. Он оставался неподвижен довольно долгое время, прежде чем вздохнул и, сделав несколько шагов вперед, встал точно перед зеркалом. Альбус не был уверен, но, похоже, мальчик держал глаза плотно закрытыми. Наконец, Поттер распахнул их и уставился прямо в зеркало. Минуту спустя мальчик, казалось, фыркнул или даже усмехнулся. Что было очень необычно, честно говоря. Это была не та реакция, которую Альбус видел у всех остальных, кто стоял перед зеркалом, показывающим твое самое искреннее и сильное желание. Слизеринец слегка покачал головой, прежде чем накинул капюшон обратно на голову, оказавшись снова полностью невидимым. Секундой спустя дверь снова отворилась и затем закрылась, а Дамблдор почувствовал себя разочарованным как никогда ранее. Он повесил на комнату легкие чары оповещения, которые немедленно известили бы его, если бы в нее кто-то вошел. Альбус надеялся, что, может быть, Гарри вернется назад, хотя и сомневался в этом. Дни проходили один за другим, и директор, наконец, смирившись с тем, что никогда не узнает, что же Поттер увидел в зеркале, убрал артефакт из комнаты. Гарри ни разу не возвращался туда. *** Дорогие профессор Квиррелл и его спутник, думаю, вы найдете следующую информацию весьма полезной. Первая комната — Трехголовый пес; засыпает под звуки музыки. Люк находится под ним. Вторая комната — заполнена Дьявольскими силками. Используйте огонь или очень яркий свет. Третья комната — зачарованные крылатые ключи и запертая дверь, которую открывает только верный ключ. Он старый и ржавый, под стать дверной ручке. Остальные ключи выглядят как новые. Четвертая комната — огромные шахматы. Займите место короля и сыграйте. Если вы победите — фигуры пропустят вас без борьбы. Пятая комната — ваш тролль. Шестая комната — головоломка от Снейпа. Ряд зелий на столе и лист бумаги с подсказками для того, чтобы распознать зелье, которое поможет вам пройти. В некоторых фиалах яд; если вы не уверены, что способны разгадать загадку, возьмите с собой безоар или зелье Лардинера, защищающее от огня. Седьмая комната — последняя. В ней хранится зеркало Еиналеж. Зеркало показывает ваше самое сокровенное желание. Если более всего вы желаете получить предмет, но не использовать его, только получить — вы его получите. Любое другое желание не этого не позволит. Искренне, тот, кто не хочет быть вашим врагом. *** На второй неделе февраля профессор Квиррелл мистическим образом пропал и до конца учебного года больше не появлялся, что поставило его на первое место в списке преподавателей ЗОТИ, раньше срока покинувших свой пост. Различные слухи распространялись по школе, и на их основе строилось множество теорий о том, что произошло, начиная с вариантов о смерти от клыков вампира, которого тот встретил в Албании, и заканчивая предположениями о том, что мужчина просто задохнулся от избыточного запаха чеснока. *** Учебный год закончился скромным торжеством. Слизерин выиграл Кубок факультетов с огромным преимуществом, и Снейпу даже не пришлось для этого постоянно снимать баллы с Гриффиндора. Гарри Поттер, вероятно, единолично гарантировал победу, и каким-то образом Северус умудрился получить от этого факта чувство удовлетворения. Джеймс Поттер, несомненно, перевернулся в своем гробу. Эта мысль заставила профессора слегка усмехнуться, хотя всего на несколько мгновений. Как Альбус и просил, он сделал несколько попыток сблизиться с мальчиком, хотя не чувствовал, что достиг успеха. Поттер всегда бросал на него понимающий взгляд в те моменты, когда Северус пробовал с ним заговорить, но не вел себя заносчиво и высокомерно. Однако нельзя было сказать, что они стали близки. Снейп неохотно признавал, что не презирал мальчика, хотя в начале года был уверен, что будет. Поттер не приносил никаких проблем. Мужчина даже сомневался, что факультет потерял хотя бы один балл по его вине за весь год. Мальчишка не был хвастлив или заносчив. Он никого не задирал, во всяком случае, ни Северус, ни другие учителя ни разу не видели что-то подобное. Он действительно полностью отличался от отца. Но и не походил на Лили. Мужчине наконец пришлось признать, что Гарри Поттер не был копией своих родителей, что имело смысл, поскольку его не растил ни один из них. Однажды Северус, когда уже устал бродить вокруг да около, прямо спросил у мальчика, с кем тот вырос. Поттер ответил, что сам вырастил себя. И профессор подозревал, что это была правда. Банкет в честь окончания учебного года Гарри Поттер, видимо, счел нужным посетить. Он сидел, тихо поедая пищу, в то время как прочие слизеринцы самодовольно усмехались, гордясь собой, и бросали надменные взгляды на прочие факультеты, которые выглядели угрюмыми и раздраженными зелено-серебряными знаменами, украшавшими Большой Зал. Что касается Северуса, он был рад, что учебный год наконец-то закончился. Он был изнурен сверх меры из-за трети занятий ЗОТИ, которые вел последние несколько месяцев. Альбус взял на себя оставшуюся часть, хотя, при необходимости, его подменяли другие учителя. Северус радовался возможности преподавать свой любимый предмет, но вести его параллельно с занятиями зельеварения у всех семи курсов явно не было пределом его мечтаний. Не говоря уже о том, как ужасно стал выглядеть Дамблдор после того, как Квиррелл сумел сбежать вместе с Камнем. Старик был несчастен сверх меры. Это стало одной из причин, по которой Снейп сдался и по-настоящему попробовал поладить с Поттером и узнать о нем что-либо. Несколькими днями ранее он позвал Гарри к себе в кабинет и прямо спросил, где тот собирается провести летние каникулы. Альбус слишком боялся сделать это сам, уверенный, что Поттер разозлится и не прибудет на второй год обучения. Мальчик ответил, пожав плечами, что собирается арендовать однокомнатную квартиру в Лондоне. Северус застыл в замешательстве, но не сомневался, что это был честный отчет. Когда же он попросил Поттера уточнить, как именно тот собирается это сделать, слизеринец сказал, что сварил для себя более чем достаточно старящего зелья и без проблем самостоятельно арендует квартиру. Он поступал таким образом много лет, так что знал, что проблем не будет. Северус был явно озадачен. Альбус не брал подобное в расчет. Он все еще был уверен, что за мальчиком присматривал кто-то еще. Снейп задумался, а мог ли, в самом деле, человеком, приходившим под маскировкой в Гринготтс все эти годы, быть Гарри Поттер? Конечно… конечно, это невозможно, не так ли? Поскольку визиты в хранилище мальчика начались с тех пор, как ему исполнилось три года, это было просто смехотворно. Нет, кто-то обязан был присматривать за ним в самом начале, как минимум. Даже если последнее время он действительно жил сам по себе. Северус спросил Поттера, знал ли тот о наказании за применение волшебства вне школы, и мальчик довольно горько рассмеялся и ответил профессору, что был более чем готов не пользоваться волшебной палочкой в течение следующих двух месяцев. Для варки зелий она не требуется. Прощаясь со своим учеником, Северус неохотно попросил его писать ему хотя бы раз в неделю, чтобы он знал, что с ним все в порядке. Сделал он это с огромным трудом, и Поттер имел наглость улыбнуться, прежде чем пообещал, что будет писать. Альбус по-прежнему оставался недоволен. Снейп посоветовал ему не пытаться следить за мальчиком, и тот неохотно согласился. Своим внезапным исчезновением прошлым августом Поттер преподал Дамблдору хороший урок. И все же… Северус сильно сомневался, что Альбус сможет остаться в стороне. Директор был просто не способен не вмешиваться в чужие дела. *** Драко Малфой знал, что его отец что-то замышляет, но он также знал, что лучше ничего не говорить и не пытаться задавать вопросы. Люциус уже несколько дней откладывал поход за школьными принадлежностями в Косой Переулок и вдруг настоял на том, что они обязаны пойти именно сегодня. Они ненадолго заглянули в Лютный и зашли в «Боргин и Беркс». Драко увидел на витрине Руку Славы и отчаянно захотел себе, но, к сожалению, Люциус отказал ему в этой покупке. Отец казался сильно раздраженным, и, учитывая ужасно грубый визит, нанесенный им двумя сотрудниками Министерства ранее на этой неделе, Драко его не винил. Сейчас он, видимо, пытался с помощью угроз сбыть Боргину какие-то предметы, но Драко не особо обращал внимание. Наконец они ушли и направились во «Флориш и Блоттс». По прибытии, Малфои обнаружили, что там было чрезвычайно людно, в особенности заметным являлось отвратительное рыжеволосое нищее семейство. Драко потребовалось меньше минуты, чтобы вывести из себя оскорблениями Рона Уизли. Какой-то тупой автор подписывал свои книги в этот день, и полный набор его писанины входил в список необходимой литературы по ЗОТИ на новый учебный год. Комплект стоил довольно дорого, а Уизли было крайне легко разозлить, упомянув, как близко к состоянию нищеты находилась его семейка. Что стало шокирующим для Драко, так это то, что его отец влез в перепалку с отцом Уизли. В середине магазина! Это было, конечно, поразительно, но также на удивление забавно. По крайней мере, до того момента, как Уизли-старший не применил физическое насилие. Мужчина на самом деле попытался ударить кулаком его отца! Скотина! В какой-то момент во время стычки книги единственной дочери Уизли выпали из ее рук. Когда все успокоились, его отец наклонился, поднял несколько книг девочки и швырнул их назад в ее котел, насмешливо улыбаясь Уизли-старшему при этом. Он велел Драко следовать за ним, и тот, быстро обернувшись, послал победоносную ухмылку в сторону Уизли-младшего. И в этот момент его застигло врасплох неожиданное появление Гарри. Поттер натолкнулся на девчонку Уизли, и она, взвизгнув от шока, уронила свой котел на пол и снова рассыпала повсюду свои книги. Гарри сделал вид, что извиняется, и принялся собирать книги для нее. Тогда Рональд ринулся на подмогу к сестре, надувшись от негодования, и велел Поттеру отвалить. Тот в ответ только безразлично пожал плечами и через секунду вновь исчез в толпе. Услышав, как его вновь позвали по имени, Драко развернулся и помчался к выходу, где его в нетерпении ожидал Люциус, очевидно, горя желанием уйти. *** «Я видел тебя сегодня в Косом переулке». Драко писал в маленьком зачарованном блокноте, который Гарри дал ему в конце года, сообщив, что не сможет получать обычную почту, поскольку не собирается никому давать свой адрес и жить будет под анти-совиной защитой. Малфой не знал наверняка, как много времени пройдет, прежде чем Гарри увидит его сообщение и напишет в ответ. Иногда это занимало час или около того, но порой проходило несколько дней, прежде чем Поттер осознавал, что его ожидает сообщение. В этот раз, к счастью, в отличие от прошлых, ответ, написанный легким небрежным почерком с множеством закорючек, появился несколько минут спустя. «О, правда? Мне было интересно, видел ли ты меня». «Я хотел поздороваться, но отец торопился уйти». «Я не удивлен». «Я думал, ты не в восторге от Косого Переулка». «Мне все еще приходится бывать там раз или два в году. Видел эту напыщенную задницу, подписывающую книги?» «Смутно». «Он будет нашим преподавателем ЗОТИ в этом году. И он мошенник. Уроки ЗОТИ в этом году буду пустой тратой времени». «Вот дерьмо». Написав это, Драко насупился. Уроки ЗОТИ, которые вел Северус в конце прошлого учебного года вместо пропавшего без вести Квиррелла, были великолепны. «Не то слово. Слушай, Драко, можешь сделать одолжение?» «Может быть». «Прикажи своему эльфу Добби оставить меня в покое. Он настоящий псих». Малфой моргнул, уставившись на страницу и чувствуя себя озадаченным. «Добби? Откуда ты его знаешь? Почему он вообще тебя навестил?» «Твой отец „очень плохой волшебник“ и „затевает что-то“, согласно словам Добби, и теперь он пытается защитить меня от гибели. Я прекрасно могу защитить себя сам, спасибо огромное. Если уж на то пошло, этот мелкий сумасшедший угробит меня раньше своими попытками защищать». Драко все еще чувствовал себя сбитым с толку, глядя на написанное, но где-то внутри него уже начал закипать гнев. «Я позабочусь об этом прямо сейчас. Спасибо, что дал знать». «Благодарю. Мне пора. Я будут занят где-то неделю, так что не уверен, что смогу писать в ближайшее время. Пока». «Пока». Написав это, Драко медленно закрыл блокнот и просидел в тишине, с закрытыми глазами, несколько секунд, а когда открыл их, его взгляд был ясным и твердым. — ДОББИ!