Мама против монстров

Канеки Хо — 28 лет. Киришима Арата — 26 лет. Канеки Кен — 8 лет. Нагачика Хидеёши — 8 лет. Киришима Тоука — 7 лет. Ута — 16 лет. Йомо Ренджи — 16 лет. Такагаки Итори — 15 лет. Нагачика Тетсумару (Одуванчик) — 58 лет. Нагачика Юмэ — 25 лет. Ямато Рьючи — 79 лет. Оримура Кагомэ — 79 лет. Юдзиме Юрие — 24 года. Мадо Курео — 42 года. Ирими Кая (Чёрная Гончая) — 28. Коума Энджи (Дьявольская Обезьяна) — 27 лет. Йошимура Кузен (Сова) — ~50 лет. Вашу Йошитоки (Стратег) — ~45 лет. и другие… Памятка нужна мне самой, так как я вечно забываю, кому сколько лет. А учитывая способности ведьмы, это важная информация. Она ведь становится сильнее с возрастом. Сейчас ведьма имеет способности k=17+28=45. Это в 2,65 раза мощнее, чем было у неё в прежнем мире. То есть, с момента прибытия её сила возросла на 10%. Автор — инженер, и всё посчитано. Май. 20-й район Токио — Нэрима-ку. Йомо Ренджи. В этот день кафе «Антейку» никто не запирал на ночь. Над барной стойкой всё ещё горел свет. Коротко скрипнули дверные петли. Йомо Ренджи зашёл в сумрачный зал кофейни и захлопнул за собой дверь. Сделав пару шагов, парень глубоко вздохнул, задрав лицо к потолку. Дома. В безопасности. Едва увидев его, официантка, допоздна сторожившая кофейню, намётанным взглядом оценила потерянный вид молодого гуля, вернувшегося со своей ночной прогулки. Она, Ирими Кая, тихо охнула и стремительно бросилась навстречу. — О, боже мой! Ренджи-сан! — девушка на первой космической обогнула барную стойку. Схватив парня за плечи, она порывисто обняла его, заодно обнюхивая. Сладковатый металлический запах она почуяла, едва дверь открылась. Вблизи этот запах стал только отчётливей. — Ты ранен? — обеспокоенно спросила Чёрная Гончая. — Я чую кровь. Её сосед, Коума Энджи — второй официант, держащий вахту в пустом кафе, — мрачно глянул на вошедшего, не отрываясь от своего занятия. Невысокий полноватый мужчина с пучком рыжих волос, начёсанных на лоб, лениво протирал идеально чистые стаканы. Посуда едва не скрипела от силы гуля. — Чё-то да, парень, — согласился Коума-сан. Острый взляд прошёлся по Ренджи. — Выглядишь, словно зомби увидал. Вон, даже наша бука разволновалась. «Нашей букой» была Чёрная Гончая Ирими Кая-сан. И «букой» она стала за то, что уже лет десять назад не поделила 20-й район с гулем, равным ей по силам. И с тех пор стояла на своём: не уступала территорию, не соглашалась на свидание. Ренджи тепло, пусть и едва заметно, улыбнулся парочке. — Молчи, дегенерат! — сердито выглянула из-за его плеча Чёрная Гончая. Будучи довольно низкого роста и субтильного телосложения, она могла полностью спрятаться за любым из работников кафе «Антейку», — Ренджи-сан, ты говорил, что тебе не понадобится помощь! Ренджи смог только пожать плечами в ответ. Понадобится? Помощь? Парень сильно сомневался, что на этой «прогулке» ему можно было помочь. А то: сидишь на чужом балконе посреди ночи — и бах! Неведомая, непреодолимая сила сносит тебя с пути, как лавина. Даже на тренировках с Совой он мог оказать сопротивление, побарахтаться, продержаться. А тут раз — и ты летишь под действием невидимой тяги. Так что помощь с кем угодно, кроме ведьмы, ему была не нужна; а с ведьмой двум гулям так же бесполезно бодаться, как с Богом Смерти. С Богом Смерти Аримой Кишо, способным вынести Сову в одиночку. Коума-сан вышел из-за барной стойки, с напускной обидой оглядывая Каю-сан. — Ну вот, я опять — дегенерат, а Йомо — д’артаньян, — процедил он. — Как так-то? Не я ли тебя гонял по всей Нэриме, поганая ты собака?.. — В своих мечтах разве что, — задрала нос девушка-гуль. Пикировки Чёрной Гончей и Дьявольской Обезьяны были делом привычным и по-особому семейным. Йомо улыбнулся чуть шире, как никогда чувствуя, что вернулся домой. Туда, где его ждали. Коума-сан встрепенулся, подходя ближе. — Вух, видела?.. Оно улыбается. Оно умеет улыбаться! Ничего там не случилось, Кая-чан. Мало ли, решил наш парниша прошвырнуться вечерком? Ха-ха. Попытавшись неловко обнять Чёрную Гончую, Коума-сан получил щелчок по носу за свои старания. Оставаться наблюдателем этой семейной перепалки становилось неуместно. Да и, кажется, вопрос про запах уже снят за минуту-другую дурачаства двух непримиримых соперников. Пора бы уж и Ворону в свою комнату, на боковую. День выдался насыщенным. Что до запаха… Право слово, у Гончей слишком тонкое обоняние; большинство гулей не слышат оттенки запахов так же остро, как Кая-сан. Да и сам Ренджи был уверен, что колдовская прачечная сработала без помарок. Что-то могло остаться только на самом Ренджи, на обуви, может быть, на штанах. Обувь он отмоет с концентратом для посуды, штаны зальёт освежителем. Густой химический запах полностью скроет все лишние ароматы, и уже завтра станет невозможно опознать, что ранен был сам Ренджи, а не кто-то ещё. Однако гуль, известный как Дьявольская Обезьяна, не зря враждовал с Чёрной Гончей годы напролёт. В чём-чём, а уж в её способностях он не сомневался. И если Ирими Кая сказала, что чует кровь, то, значит, кровь там есть. Или, по-крайней мере, была. Странно, да? Была да сплыла. Коума Энджи нахмурился. Смех смехом, а вопрос мог оказаться серьёзным. — Рен-сан, кровь и я чую, — соврал он, — У нас что завтра, у голубей на утренней планёрке, их главный решит отправить сюда взвод чемоданов? И внутри чемоданов будут куинке, а к ним будет прилагаться по голубю. Для мирной Нэримы-ку это означает несколько смертей как минимум, потому что, во-первых, многие местные гули не умели драться, а во-вторых, чемоданов не отзовут, пока хоть кого-то не найдут и не прикончат. Вопрос, пусть и заданный лёгким, шутливым тоном, был тем ещё вопросом на засыпку. Хотя Коума-сан не обвинял Ворона из-за участия в недавней потасовке рядом с младшей школой, факт оставался фактом. Простым гулям жить в окрестностях стало чуть-чуть опасней. Скоро до гульего кафе «Антейку» дойдёт эта информация: насколько головной офис CCG расширил свой штат в 20-м районе, а также кого из больших шишек и громких имён послали сюда. Гули узнают о результатах решения CCG по трупам своих сородичей, по патрулям на каждом шагу или через два шага. Среди громких имён может затесаться и сам Бог Смерти. И даже Ренджи не хотел с ним встречаться, пока не станет сильней. Если станет. — Нет, — качнул головой парень. — Что — нет? — не понял Коума-сан, — Босс голубей уже отправил взвод чемоданов, и ты уже с ними сразился? — Я не сражался. Сегодняшняя ночь прошла спокойно. «Ничего не произошло. Маршрут проходит спокойно. Никаких гулей не было». — А кровь откуда? — допытывался старший товарищ. — Кровь моя, — пожал плечами Ренджи, — Я врезался в фонарный столб. Всё уже в порядке. Ирими-сан замерла, уставившись на парня. Коума Энджи прыснул в кулак. Да, пожалуй, если произошедшее описывать настолько коротко, то звучит смешно. Гуль S-класса, один из пяти сильнейших гулей района, врезался в фонарный столб и поранился. Пусть это и было абсолютной правдой. Бабах! Все присутствующие обернулись на звук. Наружная дверь распахнулась, сорванная с петель. Вошедший даже не обратил внимания, насколько он дёрнул створку. На пороге стоял Киришима Арата. За высоким воротом пальто Киришимы было еле видно лицо. Ренджи мысленно скривился. Даже не лицо, а чёрная чешуйчатая морда, похожая на рыцарский шлем. В пустых углублениях, где должны были быть видны глаза, сиял алый огонь, отдалённо напоминающий какуган. — Где Йошиму… — начал было мужчина, когда, наконец, заметил Ренджи. Ренджи-Ворон мрачно глядел на родственничка и хмурился. — Ты? Как?.. — тут же сдулся и залепетал ворвавшийся гуль. Алый огонь на месте глаз заметно подрастерял свою яркость. Нужно ли говорить, что и Ирими-сан, и Коума-сан не оценили внезапного появления Киришимы? Оба бывших босса гульих банд имели одну общую определяющую черту: они всегда защищали своих. И Ренджи был безусловно «свой». А Киришима — чужак, вместе с которым по каким-то таинственным делам ушёл сегодня один из «своих». И вернулся «свой» отдельно, а чужак — отдельно. После чего имел наглость удивиться присутствию юноши. И одежда Ренджи пахнет его собственной кровью. Чёрная Гончая поджала губы. На её лице застыло всё ещё каменно-вежливое выражение. Но оно недалеко ушло от ощеренного оскала. Мрачный Коума-сан побарабанил пальцами по столу кофейни, об который он облокотился. — Проходите-ка вы, Собиратель Трупов-сан, — протянул Обезьяна, — Нечего стоять на пороге да при всём параде. Не ровен час привлечёте чьё-нибудь внимание. — Я… — замялся Киришима. Ренджи тяжело вздохнул. Раздражение раздражением, но прагматизм победил. — Проходите, Арата-сан. Здесь врагов нет, — подтвердил он в попытке успокоить всех присутствующих. С Коумой-саном и Ирими-сан у него даже получилось. Оба официанта «Антейку» чуть-чуть расслабились, хотя уже были готовы к драке. Но и так остались изрядно недовольны. Зять как заколдованный сделал два шага вперёд, послушавшись Ренджи. Едва он пересёк порог, как снова замер, неверяще уставившись на младшего гуля. Коума-сан слез со своего насеста, подошёл к замершему сусликом мужчине и за плечо аккуратно отодвинул того от двери, чтоб закрыть её. Проверив плотность занавесок, Коума отошёл обратно к своим товарищам от ошарашенного и очень опасного гуля, с которым, вполне возможно, сейчас начнётся конфликт. Не хотелось бы. Очень не хотелось бы. — Нет врагов, нет врагов, — напоказ пробурчал Обезьяна себе под нос, — Вот как это понимать? Мы тут решили малыша Рен-сана дождаться с его очередной вылазки с тобой, Собиратель-сан. Как чуяли! Полночи не прошло, он приходит полностью аху…вший и пропахший собственными внутренностями, угу-угусь. И тут заявляешься ты, чувак, и имеешь наглость удивляться. Чё-та я не понял, ты чё имел в виду, чувак? Я волнуюсь, знаешь ли! Чёрная гончая стояла по другую сторону от Ренджи, как скала, и, кажется, была на все сто согласна со своим соперником. Взгляд Киришимы заметался. Сам он не мог устоять на месте, словно не зная, куда бежать. Словно зомби увидел. — Я… мы… мы встретили нечто странное! — в полном отчаянии воскликнул зять Ренджи. Ворон усилием воли подавил злость, а от глупой и неуместной обиды вовсе отмахнулся. Главное, чтоб этот гадский родственничек за детьми своими следил, а Ренджи может исам о себе позаботиться. Но так, быть кинутым ни за что и ни про что, когда твоя собственная любовница летит признаться тебе в своих нетривиальных способностях — это верх глупости. Для ситуации. Киришима же — просто трус и кинул Ренджи так же просто, как когда-то кинул Хикари. — Там было… было… существо! Полубезумный Киришима замер на месте, словно что-то услышал. — Чувак, — протянул Дьявольская Обезьяна, качая головой, — Представь, я тебе верю! Сотворилась какая-то муть, наш мистер Я-Памятник-Стоицизму тоже в шоке домой вернулся, запах его чегой-то не вписывается в здравый смысл… То ли есть, то ли нету. И ты, друг сердешный… Мне тут один дичок нашептал, что твоя бронька должна быть без масочки. Это как же тебя приложило, чувак, что ты ещё полдоспеха отрастил! Вот даже как, видишь? — и, обернувшись к Ирими-сан, официант продолжил, — Ничего ли я не напутал, Кая-чан, или есть ещё странности? Девушка издала сдавленное рычание. Её все эти странности взбесили, особенно явные признаки ранения. Прекрасная память и тонкий нюх Черной Гончей утверждали, что ранен был именно Ренджи, причём именно сегодня. Но одежда парня казалась чистой. Разгадка могла быть вполне простой: младший гуль мог успеть получить рану, регенерировать, сменить одежду и прийти сюда в новом пальто… До последней нитки похожем на старое. А теперь этот имбецил, у которого почти нет противников в Токио, врывается и доказывает, что видел какое-то «существо». Неизвестно, что он там видел, но вернуться он должен был, вытаскивая своего спутника. …Делу совсем не помог тот факт, что от Киришимы кровью и внутренностями Ворона разило так отчётливо, что казалось, будто он в них искупался. Или хотя бы стоял рядом, пока Йомо Ренджи купался в своих внутренностях. — Кая-чан подтверждает, — кивнул сам себе Коума Энджи, который тоже ясно различил неприятный запах. — Мы оба ни хрена не поняли. Но щас мы разбудим Йошимуру-сана и вместе с ним во всём разберёмся! Как вам идея, ребятки? Ренджи нахмурился. — Не нужно, Коума-сан. Ничего такого не произошло. Мы разделились с Аратой-саном и возвращались отдельно. Не знаю, кого он встретил по пути. Обезьяна фыркнул. — А мне чё-то подсказывает, что это «существо» вы встретили вместе, и Падальщик от него сбежал, — скрестив руки на груди, он снова облокотился о стол. — Это не так, — соврал Ворон. — Ну, если ты так говоришь… — скептически протянул Коума-сан. — Всё в порядке. Кажется, такие простые слова успокоили всех присутствующих: и Ирими-сан, и Коуму-сан, и даже Киришиму. Последний справился с собой настолько, что его доспех начал пропадать. С лица исчезла чешуя, обнажая бледное, потное лицо с глазами навыкате. — Он, кажись, реально призрака встретил, — нахмурился Коума. Ренджи коротко хмыкнул. — Не было там призрака. Успокойтесь, Киришима-сан. — Чёт я опасаюсь вас одних оставлять, — с сомнением произнёс Обезьяна, — а не пойти ли вам, Киришима-сан, домой? — Я… Можно… — Ну? — Можно, я переночую в вашей гостевой комнате? — с тихим отчаянием в голосе произнёс гуль. —Чё? — Что?! — не выдержал Ренджи, — Мои племянники ждут вас у вас дома! Вы… ш-ш-с-с… вы, Киришима-сан, пойдёте домой, в самую безопасную зону Нэримы и будете там, дьявол вас подери! — О, — хмыкнул Коума-сан. — Оно разозлилось. Всё серьёзно. Чё, Рен-сан, там реально такое опасное бродит? Может, мы возьмём фонарики и пойдём защищать Падальщика на его пути домой? — Ничего опасного там нет, — воскликнул Ворон и уже спокойнее добавил, — и если б Киришима-сан не убежал так быстро, то тоже бы это понял. — Я видел тебя прон!.. — не согласился Киришима, но быстро заткнулся, не решаясь продолжать слова «пронзённого фонарным столбом» рядом с тремя официантами гульего кафе «Антейку». Не совсем уж он потерял разум, правда? — Я знала! — Гончая всё равно поняла, что он хотел сказать. —Видел «прон»? Какой «прон» видел Падальщик, Рен-чан? Я обеспокоен, — почти насмешливо спросил Обезьяна. И Ворон не выдержал. Повысив голос, он с нажимом произнёс: — Успокойтесь все. Киришима. Домой. Я провожу. Кая-сан, Энджи-сан. Вернусь через полтора часа. Не теряйте. И, подхватив слабо сопротивляющегося зятя, Ренджи вытолкал его наружу. Внутри «Антейку» Обезьяна цыкнул им вслед. — Ну и пиз.йте, — буркнул он вдогонку. — А мы тут кофе упьёмся. Да, Кая-чан? — Да… — И на свидание со мной пойдёшь, Кая-чан? — Да… — Хы… Эт хорошо тогда, что детки ушли. У взрослого дяди тут дела нарисовались! — А… Что?! Больше Ренджи не слышал, так как «Антейку» осталось далеко позади. *** Несколько кварталов они шли в тишине, Ворон почти тащил зятя за ворот пальто. Наконец, Киришима опомнился. — Ты! — Не кричите, Киришима-сан. Я прекрасно вас слышу. — Как ты выжил?! Это существо… Или ты не помнишь?.. — Это существо было настроено дружелюбно, — меланхолично ответил Ренджи. Киришима отпрыгнул в сторону, и Ворон спокойно его отпустил. Хорошо, что они успели добраться до переулка. Полупустые дома, ни одно окно не выходит на торец зданий. Здесь свидетелей точно не будет. Можно и поговорить. Хотя с «поговорить» намечалась серьёзная проблема. Если раньше Ренджи особо не усердствовал в наставлении зятя на путь истинный из-за Уты, то теперь он уже просто не мог это сделать. Он не мог объяснить подробно, посуточно, как он узнал о ведьме, что видел, что чувствовал: ведь барьер, защищающий квартал общежития Канеки, сначала заставлял вспомнить что-то «более важное», потом отпугивал, и лишь только дальше его можно было потрогать. Уту первые две стадии барьера не волновали, и это было интересной деталью. По какой-то причине либо Ута был иммунен к части магии ведьмы, либо ведьма была не так уж и зла на него. Почему-то Ренджи скорее склонялся к первому варианту. И теперь, сам оказавшись под проклятием, Ворон, так и эдак пытаясь проанализировать способности ведьмы, пришёл к выводу, что есть какое-то условие, от которого эта магия работает лучше или хуже. И, кажется, поблажками довелось насладиться лишь Безликому. Есть какая-то особенность, которой он, Йомо Ренджи, скорее всего не обладает. «Пусть и впредь тебе никто не верит! Если ты говоришь обо мне». Если он сейчас скажет о ведьме, то проклятие сработает, и Киришима ему не поверит. Киришима не поверит — ему же хуже. Киришима находится под покровительством ведьмы. Дети Хикари — под покровительством ведьмы. Племянники важнее. Ренджи глубоко вздохнул, оставляя позади попытки спокойно обдумать ситуацию, против злости, обиды и желания обвинить мужа сестры в её смерти. Даже если Киришима виноват, к сожалению, ссориться с ним — нерационально. — Всё в порядке, Арата-сан. — спокойно сказал парень. — Ничего страшного не случилось. Ничего не… Ренджи замолчал, заметив испуганное лицо Киришимы. Вывод пришёл мгновенно: Падальщик решил, что Ренджи был заколдован так же, как и голуби. Парень прикусил губу. Если Киришима однажды узнает, что Канеки-сан — это и есть «то существо», он может отреагировать враждебно. Как итог — потеряет защиту ведьмы для себя и Тоуки-чан с Аято-куном. Так не пойдёт. Паника Киришимы нарастала. В какой-то мере Ренджи понимал его: многие его знакомые были личностями суеверными, плохо реагирующими на мистику. Сам парень всего-навсего обладал большим количеством информации, во-первых, и прагматичным подходом, во-вторых. Ведьма, которая защищает твоих близких — условный союзник, и точка. Теперь — как объяснить это Киришиме? Ворон сделал шаг вперёд, сгребая Падальщика за воротник. Не обращая внимания на то, как лицо мужчины покрывается чёрной чешуей его защитной брони, Ворон на секунду насладился страхом в глазах противника. — Я всё помню, Арата-сан, — не повышая голос, сообщил Ренджи, — чего и вам желаю. Не дай боги вам однажды бросить моих племянников так, как вы сегодня оставили меня. — Ты… помнишь? — Да. И осознаю. Некто неизвестным образом воздействовал сначала на меня, а потом на следователей. Когда вы «ушли», я остался на месте и поговорил с этим некто. Разговор вышел дружеским. Я объяснил своё желание находиться на территории школы. При условии, что я не буду нападать ни на кого в окрестностях, мне дали это разрешение. Это значит, больше меня не выкинет с территории школы, как это случилось сегодня. Вроде и рассказал, что случилось, но про ведьму ни слова. — Зачем вы с Безликим вообще напали на учителя Тодзики? — Ута первым нашёл барьер вокруг школы, — пожал плечами Ренджи, не поясняя, что приятель «нашёл барьер», врезавшись в него. — А… меня не выкинуло. — У вас есть отдельное разрешение для прохода, так как вы — отец Тоуки-чан, ученицы Тодзики. Я не знаю точно, но предполагаю, что, пока гули на территории этого существа ведут себя тихо, то они тоже под защитой от посторонних. От следователей, например. — О… о… — не нашёл, что сказать Киришима. Ворон ободряюще улыбнулся и отпустил воротник старшего гуля. По крайней мере, доспех того остановился и снова стал медленно пропадать. Но, сделав несколько шагов уже по направлению к дому Киришимы, Ренджи услышал тихий вывод последнего: — Какой бред. Старший гуль никуда не шёл, а только качал головой, неверяще глядя на шурина. Ренджи пожал плечами. Он не знал, пришло ли в действие проклятие ведьмы из-за чересчур детального описания ситуации, или зять сам решил не поверить. Ладно, чего уж там. — Пойдёмте, я вас провожу. Хоть пожелаю Тоуке-чан и Аято-куну спокойной ночи, — со вздохом предложил парень. — Уж сделай милость, Ренджи-кун. А то ты совсем не обращаешь на них внимания, не заходишь повидать, — задрал нос Киришима. Ворон молча выслушал зятя. Ни пожимать плечами, ни закатывать глаза, ни как-то реагировать он не стал. Что тут скажешь? А догадаться, что разрешение на проход было получено лишь сегодня — слабо? А поверить, наконец, что твоя знакомая — ведьма — никак? — Предлагаю ускориться, — ответил парень. — Такими темпами мы доберёмся к утру. *** При возвращении в «Антейку» Ренджи взял такси. Путь в человеческом темпе занимал чуть меньше часа, и в основном этот час был потрачен на дорогу туда. Решая между быстрым бегом по крышам и опозданием к лично назначенному сроку, парень выбрал третий вариант. Немного сонный водитель был молчалив и невежлив, словно робот. Но Ворона это устраивало. Ренджи тихо сидел и обдумывал прошедший день. Встреча с ведьмой его приободрила, а вот поведение зятя — расстроило. Проще сказать, что мнение о зяте, до сих пор старательно нагнетаемое до положительного, теперь скатилось в глубокий минус. Собиратель Трупов хорошо ладил с людьми, что было немаловажно для маскировки, но в неясной ситуации терялся и трусил. Если его найдут следователи, то далеко не факт, что мощи гуля SS-ранга хватит. Он просто не будет знать, когда бежать, а когда драться. В который раз Ренджи обдумывал вариант, как можно забрать племянников у их непутёвого отца. Сова разрешит поселить их в «Антейку». В «Антейку» им будет безопасней всего в городе. Безопасней всего, если не принимать во внимание барьеров ведьмы. Барьеров, не пускающих к ним следователей на расстояние ближе квартала. Как Киришима умудрился заинтересовать ведьму? Наверно, так же, как заинтересовал Хикари. В некритической обстановке в нём просто не замечаешь изъянов, вот и всё. Ведьма… Жаль, что нельзя рассказать Уте о пожелании Канеки-сан. Убить Белого Голубя — это не такая уж дурная идея, с какой стороны ни посмотри. Особенно, если сделать это на территории другого района. Печально будет, если Ута, также как и Киришима, не поверит ни единому слову, даже отдалённо связанному с Канеки-сан. Что врядли. У Ренджи вполне оформилась теория, что Безликий обладает некой неявной способностью к сопротивлению колдовству. И вполне возможно, что подобной способностью обладает кто-то из следователей, например, Белый. А что, похоже. Если два человека (или гуля) знают о ведьме и могут скидывать её чары, то это опасно в первую очередь для неё самой. Если Ута выполнит пожелание ведьмы, то, возможно, сумеет добиться от неё какого-никакого дружелюбия. Вот только как рассказать о пожелании ведьмы? Насколько сбоит магия? Достаточно ли, чтоб Ута не обратил внимания на проклятие? А ведь со своим проклятием друг ходил довольно долго. Хм. Если напрямую рассказать нельзя, то, может быть, следует просто попросить. А что, убить Белого Голубя при встрече будет неплохой услугой и для самого Ренджи. Белый Голубь вечно донимает 20-й район. А Ута — хороший друг. Ему не обязательно объяснять причину. Ренджи коротко улыбнулся. Придурок Ута, — сентиментально подумал парень, — будет абсолютно невыносим. Как же, Ворон попросил помощи в охоте на голубя. Май–Июнь. 20-й район Токио — Нэрима-ку. Ута. Ведьмин дом стоял непреодолимым бастионом. Ута очень сильно хотел туда попасть. Получалось плохо. В первый раз Уту спугнули. Он уже было пересёк забор и спрыгнул во внутренний двор, как подъехала чёрная машина и привезла ведьмочку Хо-чан домой. Несколько дней Ута следил за особняком. Сначала ведьма уехала, и в течение двух недель о ней не было ни слуху, ни духу. К сожалению, после того памятного дня гуль больше не мог попасть во двор жилища Канеки. Следить за пустым обиталищем ведьмы стало скучно, но Ута не сдавался. И вот по истечении двух недель ведьма вернулась со своим маленьким королём, и всё потекло по-старому. Ута рассматривал их обоих в подзорную трубу, примостившись на крыше в нескольких кварталах оттуда. Ближе стало не подобраться: прозрачный барьер не пускал. Через окна дома Ута видел, как ходит по комнатам Хо-чан, как обнимает своего мелкого короля. Обидно-то как! Ута отчаянно завидовал. *** Пару недель Хо-чан не оставалась дома, а ездила вместе с ребятёнком куда-то в ещё одно место. Местом было целое поместье с гигантским садом и высоченным забором, защищённое ещё одним барьером. В отличие от дома Канеки, ни с одной точки не просматривался внутренний двор поместья. *** Ута не сдавался. Вскоре он выяснил, чем таким занимается ведьма и там. Она возит ребятёнка учиться драться, а сама пьёт чай. Кажется. Ута признавал, что это дело полезное и важное. *** Вскоре рутина снова сменилась. Ребятёнок ведьмы так и оставался бегать и прыгать, а тем временем Хо-чан вылезла из скорлупки и с толпой народу стала носиться по Нэриме на чёрной машине, заколдовывая то одно, то другое здание. Ута даже восхитился, издалека слушая гремящий эхом голос. Похоже, готовилась ловушка на гулей. Прикольно! Может, это она его, Уту, хочет поймать? Парень заинтересованно воспрянул духом. *** Впрочем, первый улов в ловушку попался быстро, и это был не обаятельный и неповторимый босс 4-го района. Оказывается, Хо-чан работала на одних якудза, на которых нападали другие якудза, которые в свою очередь наняли гулей. Из разговоров Ута понял, что Хо-чан и босс якудзы — друзья, и ведьма по-дружески выполняет мелкие просьбы. Так у Уты родилась новая идея. Идея была прекрасна. Ему нужны подсказки, как влезть в доверие к ведьме — так почему бы сначала не договориться с её друзьями? Кому здравомыслящему не понравится помощь такого сильного гуля, как Ута? Якудза нанимают одних слабаков и одиночек. Выследить их будет очень просто. Безликий улыбнулся. *** — Для Хо-чан! — сообщил Ута старичку в цветастой рубашке, кивая на головы. Старичок был забавным. — Оу… Я, конечно, передам, парниша… но ты уверен, что не стоит попробовать букет цветов? — Я пробовал, — серьёзно ответил Ута. — И что она? — Прокляла! — Оу… Сочувствую, парень. Хм… даже не знаю, что тебе посоветовать. Ты ж знаешь, место уже занято… — Угу, — тяжело вздохнул Ута. — Не могу убить. Сильный, зараза. И тесть Рен-чана. — Тяжёлый случай, — покивал старик. — Что, настолько сильный? — Вообще капец! — выразил своё возмущение Безликий. — К тому же пацифист. — Пацифист? — не понял старик. — Это такое ругательство, — пояснил Ута, — Все местные такие, но некоторые — совсем конченые. — Оу… прикольно. Хм, раз такое дело, может, им нужно чего? Или тебе, парниша? У нас иногда находится тело-другое свежатинки. Я-то думал, местные не берут, потому что брезгуют. Ута хмыкнул. Брезгуют они, местные. Ни черта они не брезгуют, просто головой не думают. Собственно, если б Уте не понадобилось, он бы тоже не узнал, как оно всё устроено. — Не… Это потому что они дебилы и едят тухлое из Леса Самоубийц и из прочих окрестностей, — пояснил парень. — И им хватает? — поразился старик. — Впроголодь живут, — пожал плечами Ута. — Ну, кто им доктор? — философски признал человек. Ута вздохнул, соглашаясь. — А сейчас есть? — с интересом спросил он. — Трупы, я имею в виду. Не себе, нет. Но Ренджи обрадуется реальной свежатинке для своих обалдуев. — Пока нет, но мы как раз над этим работаем. Через недельку где-то появятся, думаю, — спокойно ответил старик, чем завоевал безмерное расположение Уты. Люди обычно так юлят и смущаются, когда речь заходит об останках других людей. — Я тогда спрошу у Рен-чана, — кивнул Ута. — Мне-то на жизнь хватает, а местные — совсем идиоты и не лечатся. — Окей… кстати, а откуда ты сам, парниша? — Синдзюку. — Хм… А школьному учителю вы с друзьями сказали, что из Накано. — Наврали, — пожал плечами Ута. — Умно… Сейчас здесь и в Накано охотников — завались. Нас вот тоже прессуют. Мы валим на конкурентов. Ута подумал. Хм! Если местные якудза валят трупы на конкурентов, то важно не только, что враги убиты, но и то, кем и как они убиты. Это надо взять на заметку. Якудза имеют некие предпочтения, как должны быть убиты их враги. Эти предпочтения, вероятно, происходят из взаимодействия с другими людьми. Ута прямо чувствовал, что всё лучше и лучше понимает людей и их отношения друг с другом. —Э… Я зря лезу, да? — почти смущённо спросил он. Старик по-доброму улыбнулся. — Ну, магические ловушки тоже работают… И после них не остаётся характерных следов, ага… — И как оно? — жадно поинтересовался Ута. Узнать, как ведёт себя колдовство в быту всегда интересно. — О… Вообще шикарно! Р-р-раз — и вместо гуля овощ. Или вместо человека. Ей вообще не принципиально. —Ого… А люди же овощи едят… — Ну, это я образно. Овощи, парень, в отличие от людей, не дёргаются и не сопротивляются, когда их ешь, режешь, чистишь. Что хочешь, то с ними и делай, — пояснил старик, — Кстати, парень… Ты никогда не думал про гарем? Чего? — Где-то я такое слышал, — задумался Ута, — Гарем — это как? — Ну, как в манге для девочек… Знаешь, когда девочка не может выбрать, который из мальчиков самый классный. Гарем — это когда она с двумя мальчиками одновременно. Это я подсказываю, если что. — Пи…ц, — выразил свое мнение Ута. — Не нравится? — Дядя, ты видел Падальщика? Он самый большой дебил из всех местных. А драться не умеет, он просто сильный, быстрый и прочный — да и то всё это по случайности. И предыдущую жену свою слил, потому что сбежал. Тут вопроса, кто классный, не стоит. Падальщик — отстой. Придумал тоже! Ты, дядя, ещё мне что такое яой объясни, — фыркнул Ута. — О… Я в твоём возрасте думал, это закуска такая. Пару раз попал в весьма пикантную ситуацию, когда обсуждали обед. Ута заинтересовался. — Ха-ха… Ну ты дядя даёшь. Даже я знаю, что это такое. — И что же? — Яой — это когда аккуратненько вытаскиваешь сердце через жопу. Муторно и длинно, но вроде забавно. Гурманы ценят, наверно. — Оу… Ну в целом подходит, но… оу… Старик на мгновение замер, видимо, попытался представить процесс. Где-то за углом раздался звук падения и громовое хихиканье с земли. Итори. — Парень… ты глянь это слово в словаре. Право, мне бы кто заранее сказал, что это не закуска, я б его расцеловал. Наверно. — Э… — протянул Ута. Он ошибся? Хм. Тогда действительно хорошо, что узнал заранее. Старик дело говорит. Ута уже видел словарь, и это супер-скучное чтиво. Но, кажется, лучше один раз прочитать, чем потом так подставляться. — А если кто спрашивать будет, то лучше про «вынимать» не говори; это звучит неприлично. Говори «коснуться сердца». Пусть через жопу, да, зато уже романтика!.. Цветочку бы понравилось. — Правда? — с надеждой спросил гуль. Он уже понял, что Цветочком старик называет ведьму. А что? Подходит. — Шутка. — У-у-у-у… — расстроился Ута. Он-то думал, что получил ещё один дельный совет. Смешки из-за угла превратились в громовой девичий хохот. — Твои друзья? — поднял бровь старик. — Ага, — признал Ута, — Это Тори-чан. Она служит переводчицей, если я с кем-то совсем не понимающим говорю. Хихикает только много, а так ничего. — Ты, я смотрю, серьёзно подходишь к вопросу, парень! Что ж. Ты попроси у своей Тори-чан, чтоб она записи таких разговоров делала, где тебе совет нужен. А я вам откомментирую, как оно с человеческой точки зрения выглядит. Я очень старый и мудрый, дурного не посоветую! Ута замер от обилия чувств. Какой замечательный старик! И совсем не боится, несмотря на то, что человек. — Ладно, — серьёзно кивнул Ута. — Не бесплатно! — уточнил старик. — Не проблема, — заверил парень. — Хм. Ну вот и договорились. Давай, парниша, держи визиточку, звони, если что. Или лучше передай Тори-чан, пусть видосики и аудиозаписи скидывает. Скажу честно, вы занимаетесь нужным, важным и очень интересным делом. Хы-хы. Хы-хы-хы-хы-хы. Ута улыбнулся. Он был полностью согласен со стариком. Ну хоть кто-то его понимает, поддерживает и не смеётся! Июнь 20-й район Токио — Нэрима-ку. Дом семьи Канеки. Ута. Ута ещё бы долго сидел в засаде на крыше соседнего особняка, если бы однажды не случилось неприятное: ему снова перекрыли доступ в квартал, в котором жила ведьма. Это было обидно. Гуль смотрел на пустую улицу спального района. Невидимая черта стала настоящей консервной банкой, вроде броньки Падальщика. Ута думал. Решался. Планировал. *** …Безликий был упрям, как мул. Безразличный ко всему, что не вызывало в нём любопытства. При этом любопытный, как кошка. Гуль Ута, выросший на улице и никогда не пытавшийся влиться в человеческое общество, заслуженно считался тем психопатом, о существовании которого надо знать и обходить десятой дорогой. Вот только нынче объектом его интереса внезапно стал не человек, а дом. Недвижимость. Не-движимость. Никуда не денется. Каким образом гора обойдёт Магомета, если Магомет уже идёт к ней? Никаким! Бесстрастное и постное кукольное лицо гуля не изменилось ни на йоту, но чёрно-красные глаза уже горели нездоровым энтузиазмом. Решился. Логика парня была простой. Ведьма прокляла Уту. Месяц за месяцем он прятался и старался ни с кем серьёзным не драться. А то запнёшься о воздух — поминай, как звали. Вот такое ужасное проклятие. Но стоило жизни Уты оказаться в реальной опасности, как всё прекратилось. Ловкость снова при нём. Так что же произошло? Одно из двух: либо ведьма внезапно испытала приступ хорошего настроения, что вряд ли. Либо магия ведьмы не так сильна, как показалось вначале. А что? Очень может быть! Ведь в первый раз, когда гуль увидел ведьму и напал на нее, она боялась. Она боялась… а потом пришла в ярость. Вот оно. Эмоции! Ведьма злится — колдует лучше. Но… может быть, это верно и для Уты? Ута не хотел умирать. Он хотел жить. И как только (себе-то можно признать) он испугался, проклятие пало. Вдруг, если сильно захотеть, можно преодолеть магию силой воли? Парень растянул губы в бесцветной ухмылке. Почему нельзя? Можно, можно! К тому же не узнаешь, пока не попробуешь. Так что остаётся — пробовать! С удовлетворённым чувством хорошо взвешенного решения, Ута посмотрел на дорогу перед собой. Джеронимо! И Ута ломанулся на барьер. Плюх! Гуль впечатался в невидимую преграду с размаху и с тихим стоном стёк по ней. Не пустило. Но Ута упрямый! Гуль улыбнулся с предвкушением. Если не успеет сейчас, пока дома у ведьмы никого нет, то он придёт ещё раз. А потом ещё раз. А потом ещё раз. Ута кинулся на барьер во второй раз. Стёк с него. Третий раз. Удар вышел смачным, но Ута не отчаивался. В четвёртый раз молодой гуль попытался забраться по барьеру, как по стене. Скользкая и почти отвесная преграда не далась. Пятый раз! С тонким звоном барьер пал. Осторожно, неторопливо Ута поднялся с земли. Огляделся. Квартал ничем не изменился. С упоительным чувством победителя Безликий сделал шаг в сторону дома ведьмы. Другой шаг. Третий. На четвёртом шаге он наткнулся на новый барьер. Хищная улыбка осветила кукольное лицо гуля. Что делать, он уже знал. *** И вот Ута залез в дом. Ну как — залез? Разбил последний барьер вместе с окном с торца особняка. Мог бы и дверью воспользоваться, но не хотел, чтоб было сразу очевидно, что кто-то проник на территорию. Дома у ведьмы было классно. Пахло чистотой и уютом, а также чем-то неизвестным, волнующим, притягательным. Обходя каждую комнату, парень млел. Дошёл до гардероба, забрался носом в одежду и минут пятнадцать так и стоял, вдыхая. Но самый интересный запах шёл не отсюда. С сожалением выйдя из спальни ведьмы, Ута пошёл дальше. И нашёл. В большой, просторной гостиной гуль нашёл целую стенку, обшитую деревянными панелями. Некоторые панели имели стеклянные дверцы, и за ними стояла разная узорная посуда, хрустальные бокалы, фотографии ведьмы и её короля, а также — фу-фу-фу! — ведьмы и Киришимы. Интересный запах доносился откуда-то отсюда. Начав простукивать деревянные панели, Ута быстро нашёл желаемое. Секретер. Замочек гуль нашёл по звуку. Открывался он без ключа, нужно было просто аккуратно поддеть крышку. Ута очень постарался ничего не повредить. Крышка секретера мягко опустилась перед ним на железном механизме, похожем на ногу кузнечика. Внутри было несколько отделений. Бумажки, бумажки и… флаконы. Такие же хрустальные, как и посуда вокруг. А внутри — красивая, переливающаяся золотая жидкость, в которой Ута с трудом узнал кровь. Кровь ведьмы!!! А-а-а-а!!! Кровь ведьмы!!! Ута не выдержал. Опомнился он только после того, как все гранёные флаконы были опустошены. Пытаясь залезть языком в последний, Ута едва ли не со слезами на глазах разглядывал золотую каплю на донышке. Подумав минуточку и оглядев аккуратно отставленные вскрытые посудинки, гуль придумал, как с ними поступить. Забежав в ванную, Ута, как на конвейере вымыл все флакончики. Аккуратненько, наливая в каждый по глотку воды, встряхивая, выпивая, отставляя чистый флакончик прочь. Под конец гуль почувствовал себя воздушным шариком. Кровь ведьмы насыщала, как никакая другая. Божественный нектар. Когда всё закончилось окончательно, парень сел, прислонившись к ванной, и несколько минут вспоминал восхитительный вкус. Идти никуда не хотелось. Но минута слабости прошла, Ута сгрёб обратно флакончики и побрёл к секретеру, чтоб расставить их обратно, как были. И поискать, может есть ещё. В последнем закрытом отделении секретера действительно кое-что нашлось. Этим кое-чем оказались банки с человеческими лекарствами. И от них пахло всё той же восхитительной ведьминской кровью. Некоторое время сомнение боролось с жаждой. И в итоге Ута не выдержал. Достав одну пилюлю, гуль съел её. Вот тут-то его и прихватило. Никогда в жизни Ута Безликий не чувствовал себя настолько хорошо! Гуль посмотрел в зеркало на соседней панели стены. Оттуда на него глядел обыкновенный мальчишка с человеческими глазами. Ута замер в шоке. Его глаза никогда не были человеческими! Вечный негаснущий какуган можно было спрятать только за очками. Прикоснувшись рукой к зеркалу, Ута поскрёб поверхность, желая убедиться, что не бредит. Ногти гуля с противным скрежетом оставили пять царапин. Но мальчишка-человек из зеркала не пропал. Медленно, с небольшим напряжением, Ута разобрался, как вернуть всё на место. И карие светлые глаза снова залила тьма. Мгновение — и тьма рассеялась, а на Уту опять смотрят ошарашенные человеческие глаза. С дрожью посмотрев на сокровище у себя в руке, Ута сглотнул. Таблетки от всех болезней! Наверно, если их съесть достаточно, то и кагуне восстановится! Недолго думая, гуль высыпал всю пачку себе в глотку. В спине явно послышалось какое-то чавканье. Заполошно нащупав остальные баночки, Ута вскрыл их и, недолго думая, повторил манёвр. Мир играл красками восстановленного зрения. Куртку разорвало, и большой коготь полез из поясницы, из рёбер, из лопаток. Кагуне-химера, несколько разных видов в одном. Ута счастливо выдохнул и разревелся. *** К особняку Канеки подъехала машина. Большой чёрный джип плавно преодолел автоматические ворота и затормозил перед домом. С заднего сиденья вылез мальчик с огромным портфелем за спиной и книжкой в руках. Помахав ладошкой второму мальчику, блондину с растрёпанной причёской и хитрыми-хитрыми глазами, мальчик побрёл домой, уткнувшись в свою книжку. Дверь была как всегда открыта — кто к ним зайдёт без приглашения-то? Мама об этом позаботилась. Канеки Кен вернулся домой. Едва оказавшись внутри, сын колдуньи скинул портфель и куртку. Скинутая куртка медленно поплыла наверх, на крючок, а портфель пришлось нести самому, потому что тот был слишком тяжёлый для телекинеза. Зато книжка, выпущенная из рук, вполне могла плыть по воздуху сама. Кинув на себя очередное благословение против запинания, мальчик спокойно зашагал в свою комнату, на автомате поднимаясь по ступенькам. Когда портфель с учебниками был водворён на своё законное место, Кен, не отрываясь от чтения, зашагал обратно. И только он спустился со второго этажа, как над ухом у него раздалось: — Привет! А что ты читаешь? От неожиданности мальчик запустил учебник прямо на звук, сам отскакивая прочь. Из кармана вылетела связка игл, которые за секунду разлетелись в воздухе. Канеки Кена застали врасплох, но это не значит, что он оказался беззащитен! Книжка врезалась в нос неожиданного гостя, отчего тот сделал шаг назад. Гостем оказался взрослый парень с окрашенными волосами, как у Хиде, только светлей. Карие глаза смотрели удивлённо. Вид у гостя был совсем не угрожающим. — Вы кто? — настороженно спросил Кен, — и что вы здесь делаете? Незнакомец совсем не обиделся за книжку в нос и не удивился летающим вокруг головы мальчика иглам. — Гощу, — пожал плечами он. — Я Ута. Что ты читаешь? — Это дополнительная литература по информатике. — Да?.. — Учебник для следующего класса, — признал Кен, немного успокаваясь. Если кто-то находится у них дома, то ему, наверно, разрешено здесь находиться. Наверно, какой-нибудь мамин гость. Странный какой-то, но почему бы нет? — Хм, я не ходил в школу, — признал гость. — Что это за урок такой — информатика? — Нас там учат обращаться с компьютером и искать информацию. — Э… А это сложно? — Да, — серьёзно кивнул Кен. — В наш век очень много информации на любом шагу. Умение разделять нужное и не нужное, использовать её — это основное самое важное умение образованного человека. Правда… проходить мы это будем позже… Но вообще таким вещам учатся всю жизнь! —П…ц. — Не ругайтесь при детях! — отчитал незнакомца Уту мальчик. — Не буду. — Вас мама пригласила? — уточнил Канеки-младший, собирая иглы обратно. На всякий случай, он их не отпускал, и вся горсть тонких, острых и очень опасных иголок готова была вылететь из кармана в любой момент. — Пойдёмте на кухню, там печеньки и чай. — Пойдём, — согласился гость. Без труда определив, где кухня, парень пошёл вперёд. Кен направился следом, подхватив телекинезом учебник. На спине у гостя обнаружилась огромная дыра в куртке. Кен пожал плечами. Сам он шить не умеет, за этим надо маму подождать. На кухне гость сел за стол, сложив руки на коленях, как примерный мальчик. Вид у Уты был немного взволнованный и растерянный. Канеки-младший принялся фантазировать, кто такой этот Ута, откуда он знаком с мамой достаточно, чтоб она пустила его в дом, и как он получил такую дырищу на куртке. Размышляя на эти темы, Кен открыл шкаф. Найдя чай и печеньки на верхней полке, мальчик решил не прятать свои способности. Гость и так уже всё видел, и, раз не спрашивает, то знает, что это такое. Отдельные чайные листья выскользнули из коробки и устремились в заварочный чайник. Второй чайник, электрический, всплыл со своей подставки и скользнул в руки Кену. Ухватив ручку большого чайника на манер меча, Кен включил воду. Удержать полный чайник в руках довольно сложно, а телекинезом — ещё сложнее. Но если схватиться руками и помогать себе магией, то уже всё становится куда легче. — А что, поднять волшебством не получается? — заинтересованно спросил гость. — Я слишком маленький для этого, — сосредоточенно ответил Кен. — Подрасту — смогу. Мама говорит, что для моего возраста телекинез у меня великолепен, лучше, чем был у неё. — Ого, — поразился гость. — А что, имеет значение, насколько ты большой? Может быть, это от того, что ты мальчик? — Не знаю. И мама не знает. Вообще, чем старше, тем сильнее, но, когда маме было шесть, у неё так не получалось. — Прикольно. Так ты будешь могущественным колдуном, когда вырастешь? — Не знаю, — нахмурился Кен, — У меня не получается всё остальное. Благословения чуть-чуть: на внимательность, против запинания… Проклятия — на невнимательность, на запинание. Но это простые вещи. Мама может куда больше. И в детстве могла. — А что, например? — Ну, остудить, нагреть, вылечить, наоборот. Или вот реально неудачей проклясть. Не какой-нибудь ерундой, а чтоб вообще неудача преследовала во всех делах. — Ого, — поражённо протянул гость Ута. — Я и не знал, что всё так серьёзно. — А вы, собственно, кто? — снова насторожился Кен. — М… Мне твоя мама жизнь спасла, — сказал правду Ута. — И вот я здесь. — Ну хорошо. Вы кушайте печеньки, Ута-сан. Чай готов. Взяв поставленную перед ним дымящуюся кружку, парень с сомнением отпил. И выпучил глаза. — Шикарный чай! — воскликнул гость. — Спасибо, — польщённо улыбнулся Кен. — У нас всё самое лучшее. Гость Ута, взяв печеньку, откусил от неё кусочек. И снова выпучил глаза. Выражение лица парня было настолько смешным, что Кен не выдержал и открыто рассмеялся. После чего смутился. — Простите. — Да ничего страшного, — тепло ответил Ута, сгребая печеньки, и по одной отправляя их в рот. — Это круто, мелкий! На «мелкого» Кен решил не обижаться, тем более сам Ута был невысокого роста. Вместо этого мальчик полез в холодильник. Там лежала небольшая заранее приготовленная коробочка с нарисованным корабликом на крышке. — Что это? — Бенто. Мама для меня оставила на случай, если я вернусь первым. — А можно взять? — смущённо попросил гость. Мальчик удивился но пожал плечами. Ему тоже нравился кораблик на коробочке. Очень красивый. Но Ута не стал разглядывать кораблик. Он сразу открыл крышку и полез пальцем внутрь. Макнув палец в соус, парень тут же облизал его. — Эй! — возмутился Кен. — Твоя мама приехала, — как ни в чём не бывало ответил Ута. — Пойдём, встретишь её. И, соскочив со стула, кинув странный грустный взгляд на недопитый чай и полблюда печенек, гость пошёл к двери. Всё ещё возмущённый Кен пошёл следом. В коридоре Уты уже не оказалось. Не зная, где искать невежливого гостя, Кен пошёл ко входной двери. Вдруг и правда мама приехала? Дверь распахнулась без предупреждения, с грохотом ударившись о стену. — Кен-чан! — воскликнула мама. — Тут я. Мальчик почувствовал, как теплый ветерок собирается в щит. Что случилось-то? — Ты кого-нибудь видел? С тобой всё в порядке, Кен-чан? — Твой гость, мама, залез пальцем в мой бенто! — пожаловался сын ведьмы. — Гость? — Ну, жёлтый такой. Ута. Мама побледнела. Кажется, этого Уту никто не приглашал. *** В парке народу было немного, но Уту это мало волновало. В его заветной коробочке лежало сокровище. И этим сокровищем можно насладиться на виду у людей. Обычно же как? Ни одна зараза не верит, что мармеладки могут быть в форме глаз, с оставшейся тонкой ниточкой глазного нерва. Все так и норовят нажать кнопку экстренного вызова, чтоб голубятня прислала отряд голубей. Мол, гуль ест человечину, спасите! Откуда столько подозрительности на пустом месте? Это мог быть чей угодно глаз, не обязательно человеческий. Но тут у Уты рис. Что криминального в рисе? Ни-че-го! И это прекрасно. Ута с предвкушением открыл коробочку. — Каваии… — протянул гуль, разглядывая бенто. Рис был не чисто белым, а вперемешку с какими-то оранжевыми штуками — кажется, это какой-то овощ. Ута слабо разбирался в траве. Также в бенто лежали небольшие лепёшки, завёрнутые сердечком, рядом в отделении плавало мясо в соусе. И поверх выложены какие-то чёрные шарики в виде «Я (сердечко) тебя». Всё это умопомрачительно, съедобно пахло. …везёт же некоторым мелким королям. Как их обхаживают! Ута осторожно отщипнул кусочек чёрной штуки из «Я». Попробовал. Она была… сладкой? Солёной? Кислой? Какой-то эдакой! Ута даже не мог описать словами, какой. Откуда ему знать, что сладко, а что солёно. — Итадакимас! — с видом жреца перед алтарём произнёс гуль и ухватил рукой большую горсть риса, тут же отправляя её в рот. — М-м-м-м! — по щекам парня потекли слёзы счастья. В который уже раз за сегодняшний день. Мыслей не было. Никаких. К сожалению, насладиться этим ему не дали. Какой-то нахал протянул свои грязные грабли и утащил одну из жёлтых лепёшек-сердечек. Несколько секунд Ута пребывал в полнейшем шоке. Но когда чужая пятерня снова полезла к его добыче, гуль, наконец-то, опомнился. —Мгрррр!!! — зарычал он сквозь набитый рисом рот. Ярость клокотала в горле. Отскочив прочь, Ута прижал коробочку бенто к себе, поспешно захлопывая крышку. Кто посмел?! Наглецом оказался какой-то хлыщ в белом пальто и с ярким шейным платком. Кожаные перчатки валялись на земле, а сам хлыщ пучил лупоглазые зенки на обворованного сородича. — Что это?.. — прошептал наглец. — Дай… Дай! Что это?! — Бенто, — флегматично ответил Ута, настороженно следя за хлыщом. — Чудик… Ты в своём уме? Чудик явно был совсем-совсем сумасшедшим. Потому что как зомби попёр на Уту, протягивая руки к заветной коробочке. -Нельзя! — возмутился Ута, отпрыгивая дальше. Хлыщ немного опомнился, заморгал, переведя взгляд с сокровища на владельца. — Счастлив вас видеть, Безликий-доно, — с придыханием поведал вор. Ута приподнял бровь. Ни один из этих высокомерных снобов его так не называл. Гурманы! Придурки, которые любят играть с едой. А окончание «доно» обозначало «почтенный господин». Ута, конечно, крут. Но не коробкой с бенто, в самом же деле! Вот только гурман, похоже, считал иначе. — Что же это?! — восторженно воскликнул он. — Безликий-доно, я в смятении. Это… Это, божественно! — Угу, — согласился парень. — Есть такое. Божественно или не божественно — не важно. Важно то, что от прыжков у него слетели очки, и чёрно-красный гулий какуган оказался выставлен на всеобщее обозрение. Очумелый чудик даже не заметил такой мелочи, а вот прохожие — заметили. Кто-то кинулся наутёк, кто-то медленно отходил. Наверняка, голуби уже извещены. — Ответьте же! — взмолился хлыщ, не замечая ничего вокруг. Ну, Ута и ответил. — Ты мудак, — сообщил он гурману. — А это бенто. Особенный. Челогулий бенто. Натуральный вкус. — О-о-о-о! — протянул гурман. — Неужели это то, что едят люди? Верно, это какой-то шедевр лорда Совы?! Или ковен волшебников в полнолуние попросил у дьявола о дьявольском искушении?! Ута хмыкнул. Откуда такие идеи берутся? Одно слово — шизик. — Да не… — спокойно ответил парень. — Обычный обед. Ребятёнок ест. Каждый день. Наглец застыл, закатив глаза. Он совершенно не мог поверить услышанному. Ничего перед собой не видя и заламывая руки, гурман мелкими шажками подбирался к Уте. — Каждый. День! — с ужасом повторил он за парнем. — Ох, люди! Люди! Люди — такие зажравшиеся свиньи! У них целый мир, полный съедобных вкусов и запахов. А мы? Мы несчастны, о горе нам! Лишь один-единственный вкус, лишь один-единственный запах еды! А это… это! Это прекрасно! Где ты… где вы, Безликий-доно, нашли бе-е-енто? Приобняв парня за плечи, гурман проникновенно заглянул в глаза Безликого. Ута застыл на такую вопиющую наглость. Как на его месте мог отреагировать приличный гуль? — Кх-х-ха! — придурок-хлыщ захрипел, хватаясь за руку Уты. Ладонь босса 4-го района проткнула вора насквозь, выйдя из спины. — Это. Был. Мой! Бенто, — спокойно пояснил Безликий. Июнь. CCG. Головной офис Commission of Counter Ghoul / Бюро по Борьбе с Гулями. Мадо Курео с постной миной выслушивал своего непосредственного начальника, одного из кабинетных крыс. Был ли этот индюк в патруле хоть раз в жизни? Белый пластиковый кабинет, хромированные панели, гигантский экран монитора. Кабинет что надо. Вон там, на полочке, стоит китайская ваза. Реплика, но внушает. Логично. Полевому агенту зачем зал для совещаний? Задача крыс — пускать пыль в глаза денежным мешкам. Задача следователей — защищать и тех, и других. Для этого и уголка за перегородкой в общем кабинете более чем достаточно. Так, чтоб отчёт оформить. — …вы приписаны к первому району, запомните наконец! — бушевал Вашу Амао-сан, внучатый племянник Того Самого. Мадо вежливо его выслушивал, размышляя о гулях, с которыми недавно повезло сразиться. Жаль, не убил! Если б удалось прибить мальчишку-уккаку, то можно было бы получить куинке как у Аримы-сана. Мадо уважал Ариму-сана, повторить его достижение — честь. А куинке, пускающий молнии, впечатлял. К сожалению, в CCG такой был только один. Дверь кабинета открылась. — Мадо-сан. Вошедший был ещё одним родственником Самого Главного Босса CCG. На этот раз — сыном и наследником. Причём по возрасту сын Того Самого был старше немолодого уже для такой профессии Мадо. Семейный подряд в конторе CCG был уровня самурайской армии: все друг другу родственники, а кто не родственник, тот либо бастард, либо никто. Мадо этот факт не расстраивал. Всем бы так сражаться, как сражаются Вашу и их бастарды. Вот что значит настоящая династия охотников на монстров! Арима, Ихей, Сузу — малоизвестные ветви клана, но посмотрите на их представителей: сразу видна порода. Конечно, будь ты хоть тысячу раз Вашу, на что годится кабинетная крыса вроде Амао-сана? Такого трудно уважать. Но если с тобой здоровается сам Йошитоки-сан, то тут уж даже такой неформал и анархист CCG как Мадо Курео встанет во фрунт. — Вашу-сан! — Белый Голубь обрадовался высокому начальству как родному. — Приветствую! Вашу Йошитоки вежливо кивнул, не скрывая небольшой улыбки. Неизменная вежливость и ровное, доброе отношение ко всем подчинённым были визитной карточкой Стратега Вашу. — Амао-кун, врачи только что выписали Мадо-сана. Дайте ему поблажку. Канцелярская крыса Вашу налился краской перед дядюшкой. Но не от гнева — от смущения. Привыкший подмечать чужие слабости, Мадо с юмором осознал, что не только ему приятна похвала Йошитоки-сана. — Как ваше здоровье, Мадо-сан? — вежливо поинтересовался тот. — Лучше не бывает, — заверил Белый Голубь. — Кто б знал, до каких высот дошла медицина! — Это новые технологии, Мадо-сан, — кивнул Стратег. — Время летит быстро, и мы вряд ли сумеем за ним поспеть. Но уж такие вещи мне приносят на стол сразу. — Чувствую себя сущим живчиком, Вашу-сан, — согласился Курео. — Будто и не у меня поганый людоед кусок оттяпал. — Я рад. Не перенапрягайтесь, Мадо-сан. Технология новая, пусть и доказала свою состоятельность. — Я подписал все необходимые бумаги, — заверил Курео. — Не беспокойтесь. Если что пойдёт не так, то я сам виноват, что согласился на экспериментальное лечение. — Ну что ж, в таком случае хорошо, что всё в порядке. Не подставляйтесь так больше, Мадо-сан. Амао-кун, ты уже поговорил с Мадо-саном? — Да, Йошитоки-сама! — Хорошо. Пойдёмте, друг мой. Думаю, вас заинтересует то, что будет обсуждаться на ближайшем совещании. — Кажется, я слишком болен для совещания, Вашу-сан! — красный от смущения, что его назвали «друг мой», произнёс следователь. — В самом деле?.. — Шучу. Как можно быть слишком больным для совещания? — смирился с неизбежным Белый Голубь. — Ведите, Вашу-сан, я следом! *** Публика на совещании, куда Белого Голубя зазвал Стратег, была самая разная. С постными минами сбоку восседали интересные личности: следователи особого класса, каждый из которых был способен справиться с отрядом гулей S-ранга. Многих из этих молодых ребят обучил лично Мадо. В центре, конечно, нашёлся сам Стратег: Тот Самый частенько доверял сыну решать все важные и неважные вопросы. Тут уже сомнения не возникало, кто будет следующим Тем Самым. По сторонам огромного овального стола сидели кабинетные крысы из разных отделов: директора филиалов. Следом за Мадо в зал совещаний вошёл и его собственный начальник, Амао-сан, директор филиала CCG по 1-му району. Повернувшись к Мадо спиной (и не осознав, что его наглая морда видна в полузеркальном окне), Амао-сан скорчил рожу своему товарищу из 20-го района. Указав глазами себе за спину, директор столкнулся взглядом с самим Мадо, поймав отражение в окне, и стушевался. Белый Голубь ухмыльнулся, и демонстративно отправился не к свите Амао-сана, а к свободным следователям особого класса. Уж как-нибудь они его потерпят, не разломятся. Совещание началось. Каждый директор представлял графики, диаграммы, сыпал цифрами. Столько-то преступлений совершено, столько-то раскрыто, столько-то гулей поймано. Так посудить, и у того толстого дядьки из 11-го района вообще тишь да гладь, да божья благодать. К каждому обглоданному трупу прилагается свой гуль, ни один труп не остался неучтённым. А то, что для обжор эти ребятки подозрительно слабы, зато едят за двадцать других гулей — это ничего? Детка, ты гонишь. Кажется, и Стратег получил звоночек в слишком ровном дебете и кредите, подбитом толстячком. Ну, уж Йошитоки-сан разберётся, покажет всем кузькину мать. Наконец дело дошло до 20-го района, Савараки-сана. Курео насторожился. Да он давно насторожился, ещё когда директор 14-го района отчитывался, что поиски Ворона и Безликого зашли в тупик. Конечно, они зашли в тупик! И Ворон, и Безликий попрятались в Нэриме, и только вся эта кабинетная армия считает, что в 20-м районе тишь да благодать! Наконец Мадо не выдержал. — В Нэриму они спать уходят, а охотятся в других районах! Я уверен, если поискать, там найдутся все: и затихшие Чёрные Псы, и Дикие Обезьяны, и — прости господи, — может быть, даже Одноглазая Сова! Возмущению почтенного директората и их сопровождения из секретарей и следователей-лизоблюдов не было предела. — Что за бред? — звучало со всех сторон. — Здесь не ваша территория, Мадо-сан! — заявил секретарь директора Савараки, как уж его зовут, Белый в упор не помнил. — Моё заявление о переводе уже лежит у вас на столе! — парировал Курео. Ещё бы это заявление кто-нибудь подписал… — То, что вы тут наговорили, Мадо-сан, бездоказательно! — Бездоказательно?! — разом взъярился Курео, но, оглянувшись на Стратега, сразу успокоился и замолчал. Вашу Йошитоки поднял руку, призывая к тишине. Один за другим директорат, оглядываясь на Стратега, замолкали. — Я тоже получил ваше заявление, Мадо-сан, — спокойно произнёс Стратег. Белый Голубь весь подобрался, как пёс перед прыжком. — И приложение к нему. Не могли бы вы представить ваш отчёт на этом собрании? Это может значительно растрясти текущий статус-кво и перераспределить ресурсы, — признал Вашу, обращаясь к директорам филиалов. — Но отчёт в самом деле интересный. Надеюсь, моя просьба не затруднит вас, Мадо-сан. Лучше бы Стратег предупредил. Но с другой стороны, если уж сам Стратег без предупреждения скидывает на тебя задание, то уж будь уверен, он знает, что ты справишься. Йошитоки-сан был известен как своим блестящим умом, так и океаном тактичности и сопереживания. Если уж он давал кому-то шанс, то это был именно шанс, а не попытка утопить тонущего. Мадо Курео надулся от гордости, увидев заставку собственной презентации на большом экране. До чего он скатился: уже даже не отчёт оформил, не отзыв на аналитику написал и даже не аналитический портфель собрал, а склеил всё это в цветастую серию слайдов, чтоб даже до дебилов дошло. Да, Мадо Курео — предусмотрительный сукин сын, а публика из дебилоидов и кабинетных крыс уже ждёт, когда же их научат уму-разуму. Спасибо Стратегу! Иначе, Белый Голубь подозревал, ни Вашу Амао-сан, ни Савараки Киндзаши-сан так бы и не прочитали его творчество. — Кхм. Да. Начну. Мадо Курео высыпал, как горсть зерна голубям, факты и статистику. Карта Токио перемежалась картой Японии целиком, цифры, даты, выводы, выводы, выводы. Вывод был только один: гулей много. Гулей больше, чем кажется, больше, чем предполагает Бюро. Из этого вывода следовали подпункты: гули где-то прячутся. Префектура? 24-й район, которым обозвали подземелья и канализацию Токио? Или гули прячутся где-то ещё? В 13-м районе воюют. В 11-м будут воевать лет через десять. А в 20-м? В 20-м они живут. Какие меры следует предпринять? Увеличить количество следователей в Нэриме. Не хотите отправлять особый класс? Ладно! Можно разделить обучение: бойцов отдельно, детективов отдельно. Но сделайте уже хоть что-нибудь, вы, припадочные кабинетные крысы! — Мадо Курео, доклад окончил. Ответом Белому Голубю была тишина. И в тишине раздались уверенные, твёрдые хлопки. Стратег. Вслед за Стратегом захлопали многие из присутствующих. — О том, что Ворон и Безликий базируются в 14-м районе — давно известно. Ими занимается Арима Кишо, — всё же вставил свои пять копеек секретарь Савараки-сана. — С полностью нулевым результатом, — заметил со своего места сам Арима-сан. — Если кто-то из гулей выше A-класса и живёт в 14-м районе, это не заметно. — Ну, так может, спальным районом гулей является 14-й, а не 20-й? — Вы забываете, — тихо прервал Стратег. — Что 14-й вплотную находится рядом с 20-м. Почему мы считаем, что гули используют наше разделение по районам? — Я отвечу, — вызвался Мадо. — В противном случае любой межрайонной банде придётся иметь дело с двумя филиалами CCG вместо одного. Почти в каждом филиале есть элитная команда из следователей особого класса. Играть против любого звёздного состава из двух, а то и трёх особых команд под руководством лучших следователей могут только единичные, можно сказать легендарные, гули. И ни одна из гульих организаций. Кроме, может быть, Гурманов, но те не совсем организация. — Это подтверждает статистика, — согласился Вашу. — Что ж, эту информацию нам всем нужно обдумать и обсудить в дальнейшем. Например, на следующем собрании через неделю. А пока… Мадо Курео, ваше заявление о переводе в 20-й район будет удовлетворено. Найдите нам гулей, Мадо-сан, и это докажет вашу теорию. Белый Голубь просиял, как ребёнок, которому дали конфету. — Всенепременно, босс! Июнь. CCG. 20-й район Токио — Нэрима-ку. Commission of Counter Ghoul / Бюро по Борьбе с Гулями. В Нэриму Белый Голубь побежал, теряя подмётки ботинок. Непререкаемая уверенность в собственной правоте гнала его вперёд, также как и желание оказаться поближе ко второму своему проекту. К сожалению, сразу выйти в поле ему не дали. Да Курео и не рассчитывал. Что он, бюрократию их не знает? Первым делом на новом месте Мадо зашёл в кабинет своего нового босса. Секретарь на входе встретил его волной неодобрения, но следователю было всё равно. — Прошу, присаживайтесь, Мадо-сан, — пригласил его директор Савараки. — Рад, наконец, поработать с вами в официальном качестве. Ну-ну. — А уж я как рад, — добродушно ответил Курео. — Не сомневаюсь, — еле-еле скрыв кислую мину, подтвердил директор. — Поговорим о нашем составе и патрулях? Про персонал и тренировки Мадо мог компостировать мозг часами. Когда он ещё неофициально забредал в 20-й район, Савараки отмахивался от него только так. Сейчас же почтенный директор, похоже, смирился с неизбежным. Мадо хищно оскалился. — Я подготовлю расписание тренировок для сотрудников, а также прошу устроить ротацию моих партнёров. Местные салаги ещё станут особым классом! — Все что ли? — по-глупому спросил директор. — Каждый, — с убеждённостью подтвердил Мадо. — Допустим, — вздохнул директор. — Что касается гулей? Ворона, Безликого, других. Как скоро вы их поймаете у нас? — с заметной иронией спросил он. — Как только, так сразу, — заверил Мадо. Ишь ты, «как скоро вы их у нас поймаете?» Сам бы хоть одного гуля нашёл, крысёныш. — Хм… Хм… — Разрешите идти, Савараки-сан? — Что ж, идите, Мадо-сан. И попросите Икки-куна показать вам ваше рабочее место. — Уж не сомневайтесь, Савараки-сан, попрошу. Директор только вздохнул. А Мадо уже с решительностью ледокола поплыл на выход. *** Рабочим местом оказался обшарпанный кабинет. В общем-то ничего удивительного, учитывая, что Мадо Курео, следователь 1-го класса, оказался самым большим чином из всех местных следователей. Остальные салаги довольствовались общим залом. — А куда делись нижние этажи? — заинтересованно спросил Белый Голубь у своего недовольного проводника. — Сдаются. С другой стороны здания вход. Первые пять этажей принадлежат разным конторам. — Это как так? — удивился Мадо. — Строительство офиса филиала происходило на деньги спонсора и на кредит под облигации федерального займа. Из-за недостатка финансирования и путаницы в документах выплачивать кредит должен был наш филиал, а не общий бюджет Бюро. Мадо попытался это переварить. — Как достроили-то? — Директор Савараки додавил спонсоров на продолжение финансирования. К сожалению, часть помещений здания отошла в руки частных лиц. У нас есть приоритетное право выкупить эти площади в любой момент, но бюджета филиала не хватает. Директор Савараки предпочёл вложить свободные деньги бюджета в изготовление куинке для каждого сотрудника. У Мадо аж голова закружилась от таких откровений. Разве не положено каждому следователю иметь куинке? Что говорит должностная инструкция?.. Нет, для следователей вплоть до 2-го класса разрешено обходиться пистолетами, заряженными q-пулями (действует только на слабосилков), или малыми куинке — то есть всевозможными ножами-кинжалами, в которых больше стали, чем плоти, и у которых минимальный ранг. Если выбор стоял между вооружёнными следователями и парой квадратных метров, то это был даже не выбор! Белый Голубь внезапно для себя проникся уважением к кабинетной крысе, директору филиала CCG в 20-м районе. — Вот оно как. Вот чего все местные уважают этого чудика, сидящего в единственном приличном кабинете филиала. Мадо этот момент раньше не понимал. Осмотревшись, Мадо решил. — Ну что, дружок, здесь у вас хорошо. Но мне бы с народом ещё разок познакомиться, составить это чёртово расписание и вообще… — Планёрка будет в пятницу, то есть послезавтра. Личный компьютер и принтер вам установят сегодня. Сейчас я могу показать проход на оружейную, в госпиталь при офисе и в исследовательский центр. — Оружейную и госпиталь я вроде видел. — Вы их путаете, Мадо-сан. То, что вы считаете оружейной — это исследовательский центр. А Госпиталь — это не Университет Джунтэндо, это наш, местный медблок. Вы там не бывали. Белому Голубю внезапно стало стыдно. Если финансирование у офиса было настолько мизерным, что местные не могли выкупить площади собственного головного здания, не считали куинке данностью, но всё равно имели каждый по одному… Хм, а куда делся тот клиночек, которым Мадо прикончил Цикаду? Дело, помнится, происходило в этом районе, на одной из прогулок с местными. Или та погремушка, которую два года назад едва не оторвали одному салаге вместе с рукой? Помнится, Курео схватил эту штуковину и вскрыл грудные клетки пятнадцати гулям, одному за другим. И, кажется, всего на подставках личной коллекции Мадо Курео осело не менее четырёх клинков куинке, изначально являвшихся собственностью филиала 20-го района. От осознания собственной клептомании и как она ударила по коллегам Мадо чуть сквозь землю не провалился. Неудивительно, что секретарь и директор считают его обузой! Мадо Курео сделал себе зарубку — куинке вернуть во чтобы то ни стало. Будет стыдно, будет жалко — всё равно! — Кхм… Когда, вы говорите, будет планёрка? — Послезавтра, в 8:00. — Хорошо. Хм. И Икеда-сан? — Да? — Не беспокойтесь, гулей я найду, и они, в головном офисе, будут вынуждены увеличить финансирование! — Я об этом не беспокоюсь, Мадо-сан, я этого боюсь, — со вздохом ответил Икеда Коске, секретарь директора 20-го района. *** В пятницу, в 7:45 ровно, Мадо вырулил из своего нового кабинета, где уже второй день занимался тем, что приводил свои документы в порядок и проверял личные характеристики бойцов, с которыми очень скоро придётся работать. На выходе из длинного коридора Курео попал в самый большой зал из доступных офису CCG-20. Тут для каждого следователя предоставлялся закуток, отделённый с двух сторон высокими крашеными досками, небольшой стол и два шкафа. Компьютеры были у многих, но не у всех. Тяжёлый случай. А Мадо ещё ворчал когда-то, что местные следователи не узнают в лицо или по маскам известных гулей. Как тут узнаешь, если база данных — это архив с картотекой да доступ к медленному компьютеру, единственному на весь большой кабинетище. Всё же если не лазить регулярно в базу, то как узнать в лицо тех гулей, которых обнаружили, но ещё не поймали? Неудивительно, что в Нэриме тишь да гладь. Здешняя голубятня полна слепых тетеревов! Залом для совещаний при офисе оказался небольшой кабинетик рядом с кабинетом самого Мадо. Единственное, пробраться туда можно было только из общего зала. Когда он зашёл на «планёрку», его уже ждали: сам директор, секретарь, несколько офисных сотрудников, в чьи обязанности входит в основном именно анализ зацепок и предоставление своих мозгов дебильным малолеткам-следователям. — А где полевые агенты? — тупо спросил Мадо, заходя в кабинет. — Последний недавно получил повышение до следователя 2-го ранга и покинул нас, перейдя в 9-й район. У них сейчас недосдача. — А у нас?! — А у нас всё в порядке. И гулей почти нет. — Так. — Начнём с самого главного, Мадо-сан. Вы уверены, что вы сможете найти хоть одного гуля в моём районе? — Уверен! — Хорошо. Молчание затянулось. — И.? — подбодрил Директор. — Гулей я найду, — твёрдо ответил Мадо. — Этого мы и опасаемся. Ну что ж, на этом планёрка занончена. — И… всё? — А что ещё, Мадо сан? — Хм, действительно. Ладно. До свидания. И, пятясь прочь, Белый Голубь позорно сбежал с поля боя. Впрочем, снаружи Мадо снова обрёл уверенность. Оглядев работничков, следователь гаркнул во всё горло: — Салаги! Я в дозор! Кто со мной?! Местные зелёные новички запереглядывались. — Вставайте, молокососы, мы идём в патрулирование! Мы всех их выведем на чистую воду! А что тут ещё скажешь? Оправдывать ожидания начальства-то надо. Май. Клан Нагачи-кай. Нагачика Тетсумару с интересом рассматривал фотографии. Фотографий было три десятка, и все они были из личного семейного альбома, в превосходном качестве. И лица на фото были одни и те же: он, жена и Учитель. В этом году Тетсумару исполнялся пятьдесят четвертый год. Жене — двадцать семь. Учителю — семьдесят восемь. Юмэ-чан буквально только жить начинает. А они с Рьючи-сенсеем? В отличие от европейцев, определить возраст жителя их благословенной страны сложно. Человека выдают глаза, шея, руки, манеры, походка. Учитываем физические тренировки, которые и Тетсумару, и Рьючи-сенсей прекратят не раньше, чем умрут. Это в плюс. Анализы, УЗИ, ЭКГ, МРТ и другие проверки проводились регулярно. У Нагачи-кай был небольшой штат врачей, который специализировался на травмах и ранениях, но были и терапевты, и личный врач. Тетсумару серьёзно подходил к вопросу; и он, и все его соратники были уже не молоды. В здоровье верхушки Нагачи-кай за последние годы не было особых изменений. Вот четыре года назад были какие-то неполадки с почками у Тетсумару; выправились. Врач прописал немецкие лекарства, помогли. У Учителя вообще здоровье бычье. Было. Всегда. Или не всегда? Среди ближних соратников и помощников Тетсумару не всё было так ладно: у одного проблемы с сердцем, у другого с лёгкими, у трети людей — артрит. Ничего не меняется. Но что, если посмотреть на ситуацию с другой стороны? Кто чаще всего попадался на глаза ведьме, когда она в хорошем настроении? Тетсумару старался не оставлять Канеки наедине ни с одной группой своих сподвижников. Не потому что чего-то опасался. Или как раз оттого: уж насколько Тетсумару эпатировал публику своим видом и иногда манерами, его семья-якудза были большими традиционалистами. И с бухты-барахты знакомить поклонницу европейских привычек с толпой замшелых консерваторов-якудза — это было бы дурной идеей. Наоборот, Одуванчик представлял ведьму своим сайко-комон по одиночке, за чаем. Предварительно убедившись, что девица не испортит чайную церемонию. У ведьмы была хорошая привычка: желать здоровья чихающим. Это случалось редко, потому что чихать в присутствии босса мало кто осмеливался; и потому что иногда Канеки ловила себя на этой иностранной привычке. Но Тетсумару, например, знал, что ведьме не обязательно произносить вслух свои слова, чтобы они подействовали. Подозрительный взгляд оябуна проскользил по одной из папок перед ним. Тодзи Яширо. Человек болезненный, регулярно простужающийся, слабый телом, сильный духом. Отвечает за контрабанду оружия и алкоголя через Филиппины; постоянно туда ездит, потом долго болеет. Человек с мягкими манерами, широким кругозором, и не склонный осуждать кого-либо в чём-либо. До определённого предела, конечно. Тетсумару давно пытался снять его с этого направления, но двух вещей у Яширо не отнять: он компетентен и упрям. И он друг детства Тетсумару. А ещё его одним из первых познакомили с ведьмой. С тех пор на Филиппинах Яширо-кун был двенадцать раз. А болел… четырежды. Это косвенные признаки. Это могла быть случайность. Но у самого Тетсумару за последние годы даже простуд не было. А ведь он уже не мальчик. И сейчас, когда он смотрит на фото, он пытается найти доказательства. — Не надоело ещё, Тетсу-кун? — Мы знаем, что она может лечить. — И что ты хочешь найти? Что цветочек — на самом деле ангел, спустившийся с небес, чтобы облагодетельствовать всех и каждого? И что она уже не первый год хранит наш клан от болезней и бед? Ты сам в это веришь? — Она иногда говорит «будь здоров». — Да, милая привычка. Кстати, не от бака-гайдзинов, у них так не принято. О, вот, из моей новой коллекции, хотел тебе показать. Ямато Рьючи — а это был именно он, — достал телефон и, поводив пальцем по экрану, нашёл искомое. Включил запись: — [Будь здоров… ой.] — Цветочек мило смущается, правда? — с хитрой улыбкой спросил стрикан. Тетсумару хмыкнул. Вот нравится старому развратнику смущать молодёжь! — Все неприличные звуки я вырезал, — покивал Рью-сенсей. — Ещё не хватало слушать, как кто-то кашляет. Запись не прекращалась. Звучало странное шебуршание. Тетсумару развеселился. — [А… Я… Просто, хотела пожелать хорошего дня, да. Хорошего настроения, успехов… Да, будьте здоровы!] — на последней фразе небольшое эхо в словах всё же прозвучало. — [Спасибо, Канеки-сан], — со спокойной благодарностью произнёс голос Яширо. Запись прекратилась. — Силён, мужик, — подытожил Рьючи-сенсей. — Это было вот тогда. Узловатый палец старика ткнул на оглавление медицинской карты Яширо-куна, один из последних заголовков. Год назад. После этого была лишь пара пулевых ранений. — Хм… И почему я узнаю об этом только сейчас? — Да потому что мы с тобой два дебила, Тетсу, — проникновенно заявил Сенсей. — У твоего наследника, моего ученика, целый архив записанных разговоров Хо-чан на территории поместья и за его пределами. И там, где есть это её магическое эхо, отметки стоят. Я утащил самые прикольные записи. Хе-хе. Тетсумару с грохотом опустил руки на стол. — Познавательно. — Угу. Всё уже собрано, заархивировано и помечено, а он только сейчас вспомнил о такой полезной привычке Хиде: оставлять камеры и диктофоны везде, где можно, а также там, где нельзя. — Нужно сказать, что Яширо-кун, похоже, не единственный, кто получил хиллинг спелл в лоб. Но остальные — лишь после него. До этого стандартным развитием подобной ситуации было «я-а ничего-о не говорила-ила-ила», — протянул сенсей в преувеличенной попытке имитировать эхо. — Это если без нас с тобой. Если мы присутствовали, то ты сам всё видел: цветочек краснеет и переводит тему. А год назад как отрезало. Зато простуд и растяжений на тренировках стало меньше… У Хиде-куна это дело уже в виде графиков зарисовано, представляешь? За последний год ни одной простуды во всём клане. По крайней мере, среди тех ребят, кто бывает здесь одновременно с Цветочком. Ыхыхы… Я тоже не замечал, ага. Тетсумару спрятал лицо в ладонях. — Тебе надо чаще болтать с сыном, — с одухотворённым видом покивал сенсей. — Вы мало общаетесь. — Определённо, — приглушённо согласился Тетсумару.