Мама против монстров

Май. Госпиталь Университета Джунтэндо. В палату больного зашёл высокий мужчина в тёмно-синем кимоно. Осанка, разворот плеч, орлиный взгляд запросто превращали бандитского босса в средневекового самурая. Натуральный японский рыцарь из периода Хэйан. Это если б не его оранжевая причёска из мелких крашеных кудряшек. *** Как это было? У клана якудзы Нагачи-кай наметилось благотворительное пиар-мероприятие. Выезд, помпа, глава клана, прочая шушера — всё организовали, чтобы показать добродетель одной из крупнейших преступных группировок Токио. Ведь культура якудза не запрещена, всё законно. *** На дороге показался кортеж дорогих тёмно-серых машин. Широкий и сытый новенький седан проехал и остановился рядом с главным крыльцом госпиталя Университета Джунтэндо. От автомобиля до входа было шагов пятнадцать по парадной лестнице. Прочие машины встали по разным краям дороги, перекрывая проезд. Зеваки сразу поняли: что-то намечается. Первыми к лестнице парадного входа из джипов посыпались ребята в европейских костюмах. Костюмы в быстром темпе построились в два ряда, отодвинув набирающуюся толпу зевак. Проход был очищен от посторонних. Тогда из стоящих справа и слева авто выплыли господа в строгих элегантных кимоно. Эти держались чуть свободнее, но тоже окружили небольшой пяточок вокруг главной машины. И, наконец, из главного рыдвана мощно шагнул сам босс Нагачи-кай. Нагачика Тетсумару. Строй якудзы тут же сделал поясной поклон да так и замер, согнувшись. Верхушка клана склонилась чуть-чуть: из уважения. Они приветствовали главу ранее, и здесь выступали в качестве свиты. Толпа прониклась моментом. Гордый Нагачика добродушно оглядел пейзаж и степенно поплыл вверх по ступеням, через строй своей рати. Свита пристроилась следом. Из ниоткуда за спинами младших якудза налетели журналисты. Выход в город босса якудзы? Дайте два! Кто сообщил им — «неизвестно», но четыре главных телеканала Токио знали заранее, куда и во сколько подъезжать. На всякий случай пара фургончиков с антеннами с утра караулили этого гостя. В планах было посещение оябуном больницы, вручение благотворительного пожертвования, посещение пострадавшего учителя. Наброски статей уже были согласованы штатом Нагачи-кай, осталось только сделать фотографии и по возможности взять интервью. Последнее тоже было заранее оговорено, и здесь, на проходе мелкие токийские газетёнки были ожидаемо оттёрты строем из младших братьев якудзы. Нагачика Тетсумару, никем не остановленный, медленно и неотвратимо поднимался по ступеням. А между тем вокруг всё шевелилось и жило своей жизнью. Пара старших костюмов сбегала в госпиталь проверить, готовы ли там к визиту босса. Смазаны ли дверные петли, улыбаются ли доктора и медсёстры. Младшие помощники стояли за спинами строя бандитов лицом к журналистам и с доброй улыбкой тихо повторяли: «Без комментариев». Уличным писакам и простым прохожим показали картинку — и хватит. Все настоящие интервью будут даны секретарём клана уже внутри Джунтэндо. Там же Нагачика произнесёт официальную речь, обращаясь к встречающей делегации врачей. Зевакам показали эпатажного босса, они охали и ахали. Снимали камеры, щёлкали вспышки. Все при деле. А по толпе волной шёпотков расходились догадки, зачем к госпиталю прибыл парад якудзы. Не для рэкета же, правда? Госпиталь — слишком крупная контора, чтобы не иметь покровителя. И не босс якудзы самолично будет таким заниматься. Кроме откровенно бредовых предположений звучали и более-менее верные. Известно, что недавно Нагачи-кай защищали одну из младших школ Токио от гулей. Известно, что в ходе боестолкновения пострадал гражданский, учитель школы. И вот теперь лидер Нагачи-кай, сам Одуванчик Нагачика, решил зайти, пожелать бедолаге скорейшего выздоровления. Такое может быть? Может. Секретари и помощники продолжали повторять «без комментариев». Среди строя самых младших костюмов во втором и третьем ряду на галёрке хитрые пиар-агенты Нагачи-кай равномерно распределили подсадных «языков». Проинструктированные братья тихо-тихо по большому секрету поясняли прохожим и туристам происходящее. Не хватало только оркестра, но музыкальный ряд потом добавят профессионалы. Словом, первая фаза мероприятия прошла как по маслу. Вторая часть — встреча в вестибюле госпиталя, — тоже Все формальности были улажены быстро. Фотографии сделаны, речь вызвала бурные аплодисменты приглашенной публики. Объёмный огненный афро Нагачики возвышался над полулысой свитой, выделяя босса в любой толпе. Оранжевые кудряшки покачивались, словно пламя вымпела. Спутники Нагачики в противовес ему имели вид без излишеств. Нагачика внушал. Странная причёска лишь ненадолго отвлекала зрителей. Любой здравомыслящий человек печенью чуял хищника. Добрый Сосед Нагачика Тетсумару лишь покровительственно улыбался журналистам и зрителям. На всю возню, оттёртую прочь от его персоны, он не обращал внимания. Его подручные повторяли раз за разом, что Нагачика-сама не желает давать комментарии и отвечали по заранее приготовленным лекалам, что происходит, зачем пришли, какие официальные мероприятия запланированы на лето… И нет, без интервью. Пока. Может быть, потом. Ожидайте официального заявления. Дальше оябун напоказ поговорил с лечащим врачом о самочувствии раненного учителя младшей школы. Именно его, Юдзиме Юрие-сана, и пришёл проведать сам босс якудзы. На улице среди обывателей галдёж шёл уже на полной громкости. Кто-то снимал любительское видео, чтобы загрузить в сеть, кто-то надиктовывал текст статьи, другие звонили своим знакомым и приятелями, звали поскорей бежать к Джунтэндо, смотреть «Одуванчика». Весть распространилась, как пожар. То, что молодой талантливый педагог подвергся кошмарному нападению гулей, было давно широко известно токийской общественности. Как был известен и тот факт, что в школе, в которой работал герой, учился сам наследник оябуна Нагачи-кай. Ситуация стремительно обрастала деталями и выдуманными подробностями. Вспышки фотоаппаратов сверкали, не переставая, хотя снаружи остался только застывший строй бандитов. А в это время в холле Джунтэндо всё снова пришло в движение. Нагачика милостиво позволил главе больницы проводить его к больному. По дороге между ними вёлся неспешный диалог. Лечащий врач Юдзиме Юрие-сана шёл рядышком, постоянно приотставая. Бедняга раз за разом обтирал мокрый лоб салфетками и заикался, отчего основной удар приходился на его начальника. Вежливый и добродушный босс якудзы тактично «не замечал» панику собеседника и легко вёл разговор туда, куда ему надо. Так на полпути Тетсумару негромко и веско заметил, как хорошо отзывается его юный наследник о своём школьном учителе. Слова Нагачики явно понравились шуршащим следом журналистам. Завтра это его замечание будет повторено десяток раз всеми новостными каналами. Уже у входа в палату больного босс якудза с одухотворённым видом заявил, что, мол, уважаемый Юдзиме Юрие-сан «вспыхнул ярко и теперь горит, освещая путь молодым». Нагачика объяснил доктору (а матёрые репортёры записали всё на камеру), что молодой сенсей пытался сражаться с могучими гулями, чтобы не допустить их в младшую школу! Юдзиме Юрие-сан — настоящий герой. И за этот проявленный героизм у маленького сенсея есть бесконечная человеческая благодарность любящего отца, Нагачики Тетсумару. Вот так-то. Сделав такое заявление, оябун почтительно постучался в дверь палаты раненного учителя. Палата класса «люкс» была размером побольше многих токийских квартир. Вместо наружной стены в помещении был огромный стеклянный витраж с открытым широким балконом. Оттуда открывался потрясающий вид на Токийский Залив. Просторная рекреационная зона была опоясана деревянными панелями отделки, в свободному углу уместилось два кожаных дивана для посетителей. Всю примыкающую стену занимал огромный широкополосный телевизор. Сам Юдзиме Юрие полусидел на медицинской койке самого фантастического вида. Койка из будущего, заправленная сверкающе-белой простынёй, имела по бокам целую приборную панель управления с кнопками, огоньками и интерактивным сенсорным дисплеем. Над головой героя нависал дополнительный плафон в стиле хай-тек. Единственное, что можно было узнать во всей этой электронной утопии — осциллограмму пульса на дисплее. Начинка вип-палаты была кричаще-богатой. Обстановка, казалось, подавляла бедного маленького героя, заставляя вместо какой-либо радости, нервничать и жаться к углу. Юдзиме Юрие-сенсей кособоко ютился на троне в своей президентской палате госпиталя, полностью оплаченной из кубышки якудзы. Об этой «проявленной гражданской ответственности клана Нагачи-кай, верных потомков самураев, помогающих пострадавшим соотечественникам» уже было выпущено несколько заказных статей в главных газетах страны. После сегодняшней пиар-акции ожидается ещё пара недель передач про якудзу и их традиции. Нагачика мимолётно подумал, что, возможно, они переборщили с помпезностью. Сам облагодетельствованный пациент не очень доволен сервисом. Но он потерпит. Как говорится, если жизнь подсовывает лимоны, учись делать лимонад. Секретарь Тетсумару подал оябуну корзину с фруктами, и Нагачика непринуждённо поставил ту на вычурную деревянную тумбочку. Вежливое приветствие, объявление о намерениях, похвала с благодарностью. Наконец, Оябун осведомился о самочувствии достойного педагога, получил невнятный положительный ответ, после чего, вежливо улыбаясь, попрощался и покинул палату. Собственно, вот и всё. Формальности завершены. Снаружи лидер Нагачи-кай позволил себе, наконец, небольшое интервью. Короткое. Подбежавшим матёрым журналюгам из главных телеканалов страны он сообщил, что высоко ценит несгибаемый дух и твёрдость в тяжёлую минуту, которую показал благородный учитель младшей школы. Мягко и по-доброму улыбнувшись, он задвинул ещё пару пафосных фраз напоследок. После чего попрощался, и всё явлении Нагачики народу покатилось в обратном направлении. Босс неторопливо и вальяжно покинул госпиталь. Машинки якудзы оперативно завелись, старшие и младшие братья быстренько залезли по сиденьям, и весь кортеж торжественно и молниеносно укатил в закат. Шоу заняло не более часа, но зеваки ещё долго стояли рядом с Джунтэндо. Впечатлений всем хватило с избытком, причём самых положительных. Мероприятие успешно завершилось. Один Юдзиме Юрие, признаться, ожидал от этой встречи чего-то большего. Оставшийся в одиночестве герой несмело взял из корзинки персик и потёр его ладонями. Фрукты были свежими, сочными. Доктора заботливыми, медсёстры — предупредительные красотки в коротких халатах. Но встреча с якудза оставила горькое, тревожное послевкусие. Она прошла слишком быстро. Юрие-сенсей не сумел задать ни одного вопроса господину Нагачике. Не успел поделиться своими догадками. Якудза разбежались столь же быстро, как появились. А Юрие так и не понял, знают ли они, эти люди-бандиты, что наследником их клана интересуются людоеды. Моральная дилемма и гражданская ответственность маленького сенсея не давали ему спать по ночам. Май. Госпиталь Университета Джунтэндо. Юдзиме Юрие-сенсей «Встретить босса якудзы нужно один раз в жизни. Он будет вежлив, но ты не обманывайся. Твоя задача — выполнить свою работу наилучшим возможным образом, и лишь тогда тебе сохранят жизнь. Наверно». Юдзиме-сенсей не знал, как его старший коллега Минако-сенсей пришёл к такому выводу. Нагачика Тетсумару-сама в начале показался молодому учителю человеком располагающим, общительным и добрым. Но это было прежде, до больницы. Поначалу Юрие-сенсей вообще думал, что попал в какой-то странный футуристический рай. Потом выяснил, что это всего лишь палата такая, подарок от благодарных родителей его учеников. От одного конкретного родителя. Телевизором Юрие не пользовался, не знал, как включать. Прочих приборчиков он вообще опасался. Если где-то и были полезные кнопки, сенсей боялся на них даже смотреть. В голове раз за разом проносились воспоминания о произошедшем. Юрие днями смотрел на Токийский залив, на пролетающих мимо птиц и на плывущие облака. И думал, думал… А тут — Нагачика. О визите большого босса Юдзиме предупредили за считанные мгновения. Перепуганные медсёстры прибежали, поправили подушки и убежали прочь. Юдзиме принял новость о визите с чувством мрачной целеустремлённости. Ему нужно рассказать про интерес гулей! Нагачика нагрянул, как цунами. Несмотря на то, что до оябуна было рукой подать, тот оказался так же недостижим, как вершина горы. Голос Нагачики мощным, сдержанным баритоном признал, что был впечатлён смелостью Юдзиме-сенсея из младшей школы Тодзики. Спасибо. Тот же могучий ораторский голос добавил, что Нагачи-кай оплатит любые медицинские счета сенсея. Порукой тому слово оябуна. Э… Спасибо? Пошутил, что самое время заказывать хоть стоматолога, хоть пластического хирурга, потому что слово воина крепко, как скала. Э… а… э… может, не надо? Юрие был растроган. Юрие был ошеломлён. Юрие благодарно кивал… И только когда речь оябуна завершилась, а сам Нагачика собрался уходить, до сенсея дошло, что про гулей-то он не предупредил!. — Эти гули!.. — торопливо подал голос молодой учитель, надеясь успеть, пока Нагачика не ушёл. — Они… Возглас получился похожим на мышиный писк. «Встретить босса якудзы нужно один раз в жизни. Он будет вежлив, но ты не обманывайся». Бритвенно-острый взгляд бандита мгновенно заставил сенсея подавиться фразой. По спине потёк ледяной пот. Босс якудзы на мгновение замер. Словно время застыло. — Мы найдём виновника, — спокойно улыбаясь, сообщил Нагачика Тетсумару, уходя. От этой улыбки вдоль позвонков маленького учителя пробежали очень большие мурашки. — Отдыхайте, друг мой. К вам скоро зайдёт мой человек, ещё поинтересуется вашим самочувствием. Я горд, что именно вы педагог моего сына. Отдыхайте. И, снова «тепло» улыбнувшись, Нагачика попрощался и покинул люкс-покои ошеломлённого молодого человека. Сенсей же так и остался дрожать. Кажется… кажется, бояться больше нечего. Якудза разберутся. Да, разберутся. Но без него. Без него как-нибудь. Ему бы ещё эту встречу пережить. А так бояться совершенно нечего. *** Но и ночью сон праведника не настиг его. Едва стемнело, зашевелились тени у балконной двери витража. Его «бояться нечего» оказалось весьма преждевременным. Потому что ночью к нему в палату заглянула Она. Она пролезла тихо и незаметно. Сложно сказать, что разбудило Юдзиме до Её прихода. Но он очнулся от беспокойного сна и заметил Её ещё на балконе. Женский силуэт в ночи был подсвечен луной и огнями города. Ярко-алые глаза горели слабо на фоне городского освещения. Юдзиме как в фильме ужасов наблюдал за происходящим. Окна были открыты на щёлочку для проветривания. В эту щель могла пробраться разве что муха. Или что-то ещё. Тонкий красный щуп проник внутрь и наощупь заскользил к оконной ручке. Щёлк! Балконная дверь медленно отворилась. В свете луны изящная женская фигурка скользнула внутрь. Словно танцуя, она грациозно приблизилась к кровати. За спиной прекрасной фурии, как крылья падшего ангела, раскрылись тонкие нити кагуне. Итори-сан. Девушка-гуль. Юдзиме-сенсей застыл, ни жив ни мёртв. Ему казалось, что он спит и видит кошмарный сон. Но это был не сон. Девушка-гуль молча приближалась. В сумрачной темноте можно было увидеть её чувственную, нежную улыбку. Она придвигалась всё ближе, как кошка. Оценив затравленный вид больного героя, девушка-гуль поняла, что ещё миг — и он закричит. А этого у неё в планах не было. Итори молниеносно метнулась вперёд и приложила маленькую ладошку ко рту молодого человека. Юдзиме подавился криком. Нежная девичья ручка тут же стала ещё нежней, погладила щёку учителя, опустилась на шею, прошла по жилке и заскользила ниже. Ошеломлённый Юдзиме-сенсей с открытым ртом наблюдал за красавицей, поглаживающей его. Та кокетливо улыбнулась в ответ. В следующую секунду она наклонилась, поймав губами губы сенсея. Глубокий и чувственный поцелуй выбил из головы мужчины последние связные мысли, пока шаловливые прохладные руки оглаживали разгорячённое тело. — Привет, солнышко, — прошептала Итори, покрывая шею сенсея поцелуями. Ошеломлённый, он протянул руки вперёд, обнимая её. Кажется, он умрёт счастливым. — Итори-сан… — пробормотал молодой человек, дурея. — Ты запомнил моё имя! — просияла девушка, сверкая светло-карими глазами, — Рада, рада, Юрие-сан. Как твои дела, как здоровье? Тебе… можно? И с явным намёком погладила пальчиками поверх тонкого одеяла прямо между ног сенсея. Ох-х-х-х… Дыхание юноши сбилось. Кажется, Юрие разучился дышать Стыд, робость, страх — всё смешалось и полетело в тартарары. Юдзиме Юрие дрожал, как осиновый лист, закусив губу. Алая краска залила ошеломлённое лицо молодого героя —двадцатишестилетнего девственника, успешного учителя младших классов. Весь жизненный опыт отказал, разум приказал долго жить, а мучительное томление потянулось вслед за шаловливыми пальчиками девушки. — Я пришла извиниться, Ю-ри-е, — томно прошептала соблазнительница ему на ухо. — Загладить вину, уж как смогу… а уж ка-а-а-ак я смогу!.. Молодой человек не выдержал. Его от обилия ощущений выгнуло дугой, а в штанах стало горячо и влажно. Итори рассмеялась. — Ну-ка, ну-ка, что тут у нас?.. — потянула она за край одеяла. Юрие вцепился в ткань, как в спасительный круг. — Мы не можем! — испуганно крякнул он. — Можем! — азартно возразила ночная гостья. — Нас заметят! — Неа… — игриво и ехидно разулыбалась она. — Я не знаю, как! — О-о-о-о! — протянула девушка, и, слава богам, не стала смеяться. Лишь выражение её красивого лица стало ещё более жадным. — Научу! Нья, сенсей… Я обучу тебя со всей страстью!.. Мурлыкая, она нежно и легонько принялась отдирать пальцы молодого человека от его щита-одеяла, прерываясь лишь на слабенькие шлепки и поглаживания. Когда это «не получилось», Итори нашла новое занятие и взялась расстёгивать пуговицы больничной пижамы сенсея. Как она и ожидала, цепкие пальцы мужчины тут же отпустили ненужное одеяло и попытались остановить её посягательства. Но тут Итори была настойчивей, а попытки сопротивления куда слабей. Сгорающий от стыда и распирающего желания Юдзиме Юрие попытался рыбкой вынырнуть из рук девушки. У него даже что-то получалось: Итори не держала его, а лишь последовательно расстёгивала пуговицы и, хитростью сорвав одеяло, дёргала за штаны. Все попытки сенсея вылились в то, что он оказался ничком на одеяле рядом с собственной кроватью. И оказался там он уже расхристанным, промокшим и без штанов. — Я несовершеннолетний! — Что, правда?.. — не на шутку развеселилась Итори. В этот момент Юрие, наконец, дал себе труд задуматься. Помогла очевидная ложь: несовершеннолетним он перестал быть лет шесть назад. Или восемь? — Вы несовершеннолетняя! — он додумался до второй отмазки. — Ха-ха! — рассмеялась девушка в ответ и уселась на больничной койке в позе лотоса, сверху вниз глядя на Юрие. Руки Итори до локтей были измазаны в чём-то блестящем, и она, словно кошка, принялась вылизываться. Одета она была в лёгкий топик и короткие шорты. Около оконных штор остался свитер. С балкона шёл прохладный сквозняк, и доносился далёкий шум улиц. Итори открыла глаза — и их цвет сменился на яркий какуган — отличительный признак гуля. Вокруг чёрного глазного яблока расплылась сеточка капилляров, а алый зрачок горел не хуже лампы накаливания. — Законы ко мне не относятся, Юрие-сан. Но, если тебя это успокоит, мне шестнадцать. Ты мне нравишься. Я достигла возраста согласия. И я согласна. А ты согласен? Скажи: да. — Нет, я не могу, — твёрдо ответил сенсей. Ну, насколько твёрдо можно ответить, прилипнув попой к кафельной плитке пола. Какуган девушки-гуля погас. Глаза стали нормальными, карими, и в них блеснули слёзы. Итори отвернулась. — Ясно. А… Ясно. Я… Ох. Ясно. Я наверно, пойду. Девушка предприняла попытку встать с другой стороны кровати. — Стой! — испуганно воскликнул сенсей. — Итори-сан, я не это имел в виду. — А что вы имели в виду, сенсей? «Дело не в тебе, а во мне»? — криво усмехнулась она, оглянувшись. — Это потому, что я гуль?.. И столько боли, сомнений, терзаний было в её тоне, что сердце Юрие в который раз за вечер пропустило удар. — Нет! Конечно, нет! Я… я не могу воспользоваться вашей беззащитностью, Итори-сан! Я! Я не могу! Только серьёзно! Только серьёзные отношения, вот! Итори-сан, вы будете со мной встречаться?! — Без-за-щи… — одними губами повторила Итори, подавившись воздухом. В следующую секунду до неё дошла остальная часть фразы. — Конечно! — счастливо воскликнула она. — Юрие-кун, я твоя! И, недолго думая, она соскользнула на пол с кровати и на четвереньках, выгибаясь по-кошачьи, стала ползти в сторону сенсея. Тот глядел на приближающееся счастье, как кролик на удава. Но некоторая часть его тела уже ныла от предвкушения, а из головы снова пропал всякий здравый смысл. *** Всю следующую неделю сенсей беспощадно чихал. Выздоровление Юдзиме Юрие было осложнено серьёзной простудой. Медсестра попеняла сенсею, что тот спал с открытыми окнами. — Так и умереть можно, Юдзиме-сан. Вы уж берегите себя. Юрие соглашался и заверял, что настрой у него такой радостный лишь от того, что сам жив остался. Медсёстры охали и ахали от неунывающего молодого человека. Вот уж оптимист! У него кусок мяса в плече съели, рука почти не работает — а вот сам сенсей держится бодрячком, готовится возвращаться на работу. Юрие до сих пор вздрагивал по ночам. Но вздрагивал он, не отвлекаясь от поцелуев Итори. Ну а вдруг кто услышит? Ну а вдруг кто зайдёт? Итори не обращала внимания, а лишь продолжала своё исследование каждого уголка тела сенсея. Страхи и сомнения Юдзиме, каждый раз, когда он их высказывал, вызывали у неё мечтательный смешок или приступ хихиканья. Эмоции учителя слились в причудливую кашу из почти христианской скромности, приправленную вбитой мыслью, что подобное бесстыдство скомпрометирует девушку. На середине этой репризы сенсей каждый раз вспоминал, что его девушка — гуль, и её присутствие если и скомпрометирует кого-то, то только его самого. Даже если случайный свидетель не догадается о плотоядной природе Итори-чан, то и тогда вся карьера Юрие может стремительно оборваться. Учителя должны подавать пример для молодёжи, а не светиться в скандальных отношениях с явно несовершеннолетней красоткой. А если кто-то догадается, что красотка — гуль? Тут-то сенсея ждут и арест, и суд, и возможная смертная казнь. Май. Госпиталь Университета Джунтэндо. Главврач Госпиталя при Университете Джунтэндо полагал, что ему платят недостаточно за вот это вот всё. Нет, за лечение Того Пациента оплату внесли с избытком. И преподнесённое вдобавок крупное пожертвование от якудза пойдёт госпиталю только на пользу. Но сам главврач из всех этих выплат увидит лишь пол-йены. Так достаточно ли ему платят за нервотрёпку? Недостаточно. Зато встречать посетителей Того Самого, общаться с ними и объяснять им, что Пациенту рано напрягаться, что волнения — это стресс, а стресс мешает выздоровлению… Милостивые боги, за что? Посетителей было слишком, слишком много. Сначала до Джунтэндо докопались якудза. Якудза! Никакая подачка не стоит близкого общения с этими душегубами. «Добрый Сосед»? Натуральный матёрый тигр-убийца! Даже расцветка соответствующая, только без полосок! Почему вся молодёжь только и видит глупый имидж мафиози, когда смотреть надо в глаза? А глаза у босса якудзы холодные и острые, страшные. Пациент в первый же день после визита мафии извертелся и повредил заживающее плечо. Да ещё вдобавок простудился! Куда это годится? Так его никогда не выпишут. Тоже понимает, бедняга, что такое якудза. И деться некуда. Но это ещё полбеды! Сегодня, не слушая никаких рекомендаций лечащего врача, в палату к Тому Пациенту рвутся ищейки CCG. Могли бы подождать! И-и-ик! Главврач поперхнулся. И-и-ик! Принесла нелёгкая. Следователей было двое. И если один из них был молодым мальчишкой, то вторым оказался седой мужчина с глазами навыкате. Главврач поёжился. Жаловался на якудза? Это хуже. Боги, если вы слышите, спасите от бандитов и безумцев! Главврач молился. Не помогало. Мальчишка ещё куда ни шло, но старший следователь явно нуждался в помощи психотерапевта, если не сразу психиатра. Ясно одно: если он не пустит этих джентльменов к пострадавшему, то его самого пособником гулей объявят. Как минимум серьёзные проверки гарантированы. А оно надо? Оно не надо. Главврач припомнил всё, с чем следует разобраться до планового аудита. Посмотрел на подчинённого, который осторожно пытался доказать, что нарушать покой больного нельзя. Так уж и нельзя? За несколько минут ничего не случится. — Мадо-сан, я понимаю. Но и вы нас поймите, пациент только недавно был в тяжёлом состоянии. — Мне сказали, что Юдзиме-сан очнулся полторы недели назад, — прищурился следователь, из-за чего его некрасивое лицо стало совсем перекошенным. Ох, принесла нелёгкая. То бандиты, то бесноватые. — Да, всё так. И предыдущий визит, который мы разрешили, на пользу не пошёл. — Хо-хо… Якудза вредят выздоровлению юного героя? — почесал подбородок следователь. — Ясненько, ясненько. Ну пусть вредят… А мы? — Как минимум впускать посетителей нельзя, если больной не даст согласия… — Так спросите! Если не согласен, будем думать, а почему это он отказывается, — как-то пакостно усмехнулся безумный следователь. Главврач переглянулся с коллегой. Нагиса-сан беспомощно пожал плечами. Связываться со следователями было себе дороже. Ничего с пациентом не случится. Ну будет он чуть дольше выздоравливать, якудза чуть больше заплатят за люкс-обслуживание. Разве это беда? Нет. С другой стороны… Юдзиме Юрие. Тревожный молодой человек. Что, если он снова себе что-то повредит во сне или от бессонницы? Тут никого, кроме самых родных и близких впускать не следует, с согласием или без него. — Юдзиме-сан уже давал показания, — предпринял последнюю безнадёжную попытку лечащий врач. — Всплыли новые вопросы. Мы осторожненько! — разулыбался седой следователь. У главврача началась жуткая мигрень, явная психосоматическая реакция на всю ситуацию в целом. — Ну что ж, если Мадо-сан так говорит… идите, Нагиса. Сообщите Юдзиме-сану, что к нему посетители. Всё что могли, врачи сделали. Они врачи, а не охрана. Если несчастную жертву гулей нужно охранять, это не их работа. С этими мыслями Главврач Госпиталя Джунтэндо собрал в кучку документы со стола и сбежал. Доктор Нагиса с нечитаемым лицом посмотрел ему вслед. Потом медленно повернулся к гостям. Седой следователь уже копытом землю рыл. Молоденький с любопытством оглядывался по сторонам. — Ждите, — кивнул он и направился в вестибюль, к лифту. Следователи пошли за ним. Тратить время на ожидание они явно не собирались. Врач промолчал. Когда они, наконец, добрались до VIP-палаты, доктор безнадёжно повторил: — Ждите. И вошёл. — Юдзиме Юрие-сан, это ваш лечащий врач Нагиса. К вам посетители, CCG, — всё, что он успел сказать пациенту. Пациент лежал на подушках, задумчиво уставившись в потолок. На врача он посмотрел с наивной улыбкой, но, расслышав фразу, насторожился. Безумный следователь просочился следом, не успел Нагиса отойти. — Приветствую, Юдзиме-сан! — воскликнул седой. — Из Бюро по Борьбе с Гулями, Мадо Курео. Мой помощник, из Бюро, Куроива Ивао. Не беспокойтесь, это не допрос, лишь беседа. Седой криво ухмыльнулся, скаля зубы. Его спутник, серьёзный молодой человек, поклонился, как подобает. Пациент дёрнулся. На его лице отразилось недоумение, быстро сменившееся гримасой боли, когда он попытался подняться и опёрся на больную руку. — Ах, позвольте, позвольте, я поправлю вам подушечку. Доктор Нагиса даже крякнуть не успел, как Мадо довольно профессионально помог больному сесть. Больной побледнел до синевы, но ничего против не сказал. — У вас десять минут, — смирился доктор. — Я подожду снаружи. — Я уже давал показания, — вякнул пациент. На это безумный старик словно засиял от радости. — Ничего-ничего, мы послушаем ещё раз. Вдруг вы припомнили что-то ещё? Нагиса не выдержал. Врач позорно сбежал с поля боя, и вернулся лишь минут через двадцать, когда приборы с его планшета начали подавать совсем тревожные сигналы. Тут уж он не выдержал, ворвался в палату и, сжав зубы от страха, вытолкал взашей амбала-новичка и его седого коллегу. И только распрощавшись со следователями, доктор Нагиса прицельно приземлился на диван в зоне отдыха. Охотники на гулей, мать их. Пообщаешься один раз — чуть богам душу не отдашь. Якудза хотя б понятнее. Ох, нужно поставить успокоительное пациенту. И себе валерьяночки накапать. И начальнику отчитаться, что все живы, а следователи ушли. Июнь. Нэрима-ку Территория Нагачи-кай Телефон головного особняка поместья Нагачики надрывался звонками. Определитель номера выводил на небольшой экран имя и фотографию звонившего. — Совсем обнаглел паренёк, — лениво заметил Сенсей, — будто не в этом мире живёт. — Раз он учитель в школе, где учится Хиде-кун, то он правильно звонит, на нужный номер, — возразил Тетсумару, выдыхая табачный дым из длинной трубки. Для дел клана у Нагачи-кай было несколько других телефонных номеров, разделённых по степени важности. На них сидели специальные операторы, отвечающие на звонки «в приёмную», секретари для «личных бесед». Ответа самого Тетсумару по сути никто и не ждал. Только лично оябуны пары союзных кланов знали личный номер Одуванчика, верхний эшелон Нагичи-кай и ведьма Канеки Хо. Последняя, вероятно, так и не догадалась, какую честь ей оказали, дав доступ к круглосуточно включённому средству связи с боссом лично. В нынешнем же случае мальчик-учитель всё же не обнаглел вконец, вызванивая Тетсумару, а упорно набирал «домашний» вызов. Этот стационарный телефон был в прямом доступе у семьи Нагачики, включая приёмного дедулю-Сенсея. Дедуля-то и поднял трубку наконец. — Здравствуйте, вас беспокоит Юдзиме-Юрие-сенсей, учитель вашего сына из младшей школы Тодзики, — взволнованный голос бедолаги вызывал жалость. — Ну, вообще-то внука. Ямато Рьючи-сан, к вашим услугам, — спокойно ответил старик. — Я.яма…ямато-сама, в-в-вы! В чём там у учителя виноват дедушка Рьючи? — Слушаю, слушаю, — благожелательно ответил Сенсей. — В-вы не спросили у меня, к-к-как т-т-т-там происходило всё-о-о… Тетсумару плохо разбирал нелепицы взрослых дитяток, но вот старик Ямато как раз в этом был докой. Он мгновенно сообразил, что претензия мальчика в том, что якудза с ним не поговорили. Юноша был уверен, что его «свидетельские показания» нужны всем: и полиции, и Бюро по гулям, и якудза. Учитывая, насколько хорош был тот ракурс, с которого велась съёмка диалога гуля-подростка Уты и педагога Юдзиме Юрие, необходимости тревожить последнего не было. Самое смешное, что свидетельские показания гуля у Нагачи-кай тоже уже были. Чудовище S-класса оказалось довольно вменяемым для современного маугли. А учитель младшей школы просто переволновался. Его не тревожили потому, что не было необходимости. — Дорогой Юдзиме-кун, позвольте поздравить вас с выздоровлением, — ласково заворковал старый бандит. — Не беспокойтесь, мы не забыли про вас. Разумеется, мы не могли расспросить вас тотчас же. Вы, друг мой, были в тяжёлом состоянии. Мы помним о вас, Юдзиме-кун. Любого нормального человека это спорное утверждение не обрадовало бы. Но мальчик на другом конце провода просиял. Его облегчение скрипело на зубах, как сахар. — Они… они… они хотели!.. — Не сомневайтесь, Юдзиме-кун, мы накажем виновных по всей строгости. А в школу не зайдёт больше никто посторонний, даю вам слово! — Они… они… они… Мальчик не унимался. — Но это не телефонный разговор, молодой человек. Мы с вами поговорим чуть позже. Наши люди сами вас найдут. Вы сможете рассказать нам всё подробно. Ждите, Юдзиме-кун. Отдыхайте. Не волнуйтесь. Виновные будут наказаны. Ясненько? — Они… — Не телефонный разговор, Юдзиме Юрие-кун. Наши люди встретятся с вами на следующей неделе. После уроков. Ясно? — Д-да, Ямато-сама! Ну наконец-то. — Чего хотел учителёнок? — с вялым интересом осведомился Нагачика, не отрываясь от документов. Месячный бюджет клана сам себя не подпишет. — Учителёнок, хех, — расслабленно откинулся Сенсей, — всё порывался сообщить нам что-то. Ты отправь кого-нибудь толкового к нему, Тетсу. Столько дурной энергии голове покоя не дадут. Старые камеры вокруг школы давно демонтировали, слишком уж заметными они были. Для новых камер раскулачили коллекцию игрушек Хиде-куна, на что тот радостно согласился. Ультра-современные крохотные шпионские устройства разместили едва ли не на каждом квадратном метре. В дежурной операторской появился отдельный кабинет для неусыпного наблюдения за школой Тодзики, а в казарме спешно собрали отдельный отряд быстрого реагирования, вооружённый контрабандными куинке и заколдованными пистолетами. Якудза были готовы ко всему. На волшебство надейся, а сам не плошай. — Тока я одного не понял, Тетсу. — Ммм?.. — не отвлекаясь, отозвался Нагачика. — Малыша допрашивали следаки CCG, эти, как их? Голуби. И среди них был тот самый голубок, который прыгал по пришкольному парку. Тот самый, у которого наш жёлтый поклонник Хо-чан печень вырвал. Почему он ещё жив и снова здоров? Да так, что скачет козликом… Странно это. Тетсумару поднял голову, отвлекаясь от документов. Между двумя лидерами якудзы повисла многозначительная пауза. — Сенсей, — проговорил Нагачика. — То, что у нас ещё нет своего человека в CCG — критически недальновидно по нынешним временам. Дед кивнул. — Да вот как-то обходились разовыми платежами младшему персоналу, — вздохнул он. — Раньше. Но верный человек всегда лучше колоды продажного младшего персонала. Тут не поспоришь. — И не говори. Ну что ж! Есть у меня ученички без клановых тату. Отправим в их учебку, пусть растут в званиях натуральным образом. — Не забудь научный отдел при Бюро, — чуть-чуть расслабился Тетсумару, соглашаясь с Сенсеем. — Это чудо современной медицины выглядит чертовски подозрительно. Старик отмахнулся. Проверенных учеников да без отличительных татуировок всегда было немного. Штучный товар, подходящий для шпионской деятельности — это не два пальца об асфальт. А тут в следователи как минимум одного — отдай, в учёные — отдай, в бюрократы — отдай. Так разведчики и закончатся. Одна польза: в отличие от засланцев в другие кланы, этим ребятам никто не будет набивать чужие рисунки. — Не гони коней. Раз такое дело, молодёжь наберу и подготовлю. Не так уж я и стар! Есть ещё порох в пороховницах, ягоды в ягодицах. В учебку при Бюро всё равно нужно посылать молодняк. — А в учёные — с корочками о высшем образовании. И там, и там их рост в должностях займёт время. А нужно было всё сделать ещё вчера, — устало потёр виски оябун. — Струсил, Тетсу? — прищурился старик. Нагачика Тетсумару резко вскинул голову, устремив тяжёлый взгляд на собеседника. — А ты, Сенсей? Учитель боевых искусств клана не принял вызова, а лишь рассмеялся тягучим искусственным смехом. — Хо-хо! Хо-хо-хо! Смешки Сенсея отчётливо напоминали кое-чьё имя. Тетсумару смягчил слегка угрожающую позу, пожал плечами и вернулся к просмотру документов, пока его ленивый наставник потягивал чай в углу кабинета. Если бы ведьма была ответом на все вопросы, цены бы ей не было. К сожалению, цена есть у всех. Июнь. Нэрима-ку Юдзиме Юрие-сенсей В начале июня Юдзиме выписался из стационара. Проходить физиотерапию ему придётся ещё долго, но это не повод отлынивать от работы, — решил ответственный юноша. И на следующий день молодой учитель уже пришёл на педсовет, проходящий дважды в день: утром и днём. Радостная встреча впечатлила Юрие. Коллеги встали в ряд с растянутым транспарантом «Желаем здоровья!». Растроганный до глубины души Юдзиме Юрие сквозь дрожь от бьющего озноба твёрдо решил с удвоенным старанием приступить к обучению своего класса. Нового учителя на место Юдзиме-сенсея никто не нанимал, его работу выполняли коллеги, распределив дополнительные занятия с детками на более раннее время. С возвращением Юрие всё встало на свои места и вернулось к заранее написанному расписанию. Ровно в полдевятого утра ученики собрались на традиционное приветствие. Юрие осмотрел своих учеников. Первоклашки были чудесными малышами, послушными и ответственными. Но не все, не все. Кое-кто перевёлся из Тодзики после инцидента. Кое-кто прогуливал. Например, Киришима Тоука: она простудилась и всю прошедшую неделю болела. А до этого её отец звонил с сообщением, что она потянула ногу и не может ходить в школу. Все отговорки были тщательно записаны Минако-сенсеем, основным учителем 2-а класса. По секрету он добавил, что не появлялись в школе и Нагачика Хидеёши со своим другом Канеки Кеном. Уже даже Юрие выписали, а дети прогуливают! Тут у молодого сенсея от возмущения аж шёрстка на загривке встала дыбом. Ещё чуть-чуть, и он сам позвонит якудза, которые, между прочим, обещали встретить его после уроков, чтобы выслушать. Здесь Юдзиме-сенсей задумался. Возможно, безопасность школы Тодзики ещё недостаточно обеспечена с точки зрения Нагачи-кай. Потому они и не пускают наследника в школу. Зря, очень зря. Ничто так не важно, как системное образование и социальная адаптация ребёнка! И куда тогда смотрят старшие Канеки и Киришима? Повторяют за кланом якудза? Зачем?! Юдзиме-сенсей кипел, как чайник. *** Первые дни на работе так и прошли: ни шатко, ни валко. Дома тоже всё складывалось наперекосяк. Начать с того, что с Окинавы приехала семья Юдзиме, а именно мама, младший брат и четыре сестры. Узнав, что их кровиночка попала в больницу, мать бросила всё и сорвалась с другой части страны, хорошо хоть дом там не продала. Сёстры под шумок дружно заявили, что хотят жить и работать (учиться) в Токио. Братец-хикикомори шёл прицепом. Лишь ближе к полуночи, ни жив, ни мёртв, Юрие освобождался от навязчивого внимания. Постоянно вздрагивая от шума (вдруг сёстрам что-то понадобится, вдруг мама придёт подоткнуть одеяло и пожелать спокойной ночи), Юрие придвинул стул к двери. Так просто эту дверь теперь не открыть. За картонными стенами командный голос матери умолк, оставив за собой лишь шум телевизионной мелодрамы. Развернувшись к узкой лежанке в крохотной комнатушке (хозяйскую спальню он уступил сёстрам), Юрие чуть богу душу не отдал. На его скромном застиранном футоне возлежала Афродита в ярко-алом пеньюаре. Красновато-карие глаза смотрели по-лисьи вызывающе. Нежная ручка гладила обнажённое девичье бедро. На обеих ногах были кружевные подвязки. Их назначение Юрие не понял, но смотрелось так сладко, так ярко, что солдатик молодого человека встал по стойке смирно. Девушка-гуль с пониманием улыбнулась. — У меня дома гости! — успел прошептать молодой человек, прежде чем длинный алый шарфик в руках юной соблазнительницы поймал его, как лассо. — А мы тихо, — радостно возразила Итори. Тихо не получилось. Но их никто не потревожил. Лишь на следующее утро мама, сёстры, брат, а также приехавшие в ту же ночь дядя с тётей и племянники дружно требовали ответов на все вопросы. Юдзиме Юрие молчал, как партизан на допросе. Не выдал свою богиню любви и красоты следователям, маме тем более не выдаст! Тем более стыдно-то как! И волнительно. Запястья до сих пор болели в тех местах, где их перехватил шарфик Итори-сан. Пришлось одеть водолазку с длинными рукавами, чтоб следы точно никто не заметил. Итори уверяла, что уже не видно, но Юрие не верил. Ежесекундно он вспоминал, как держит запястье шёлковая ткань. Следов не могло не остаться! А мама… а что мама? Это сейчас она, промокнув платочком крокодильи слёзки, заявляет, мол, «а мальчик мой так вырос, такой взрослый!» Завтра это будет уже «ну так познакомь нас со своей девушкой, сына». Послезавтра «ты уже сделал ей предложение? Сколько она хочет детей?» Через неделю можно будет ожидать «ну и где эта шлюха?» Нет уж! Нужно защитить милую Итори от подобного внимания. Семья скоро уедет, а ему в Нэриме ещё жить и жить. С Итори. *** Мадо Курео имел нюх на ложь и недомолвки. Наивный и невинный парнишка-учитель боялся быть полностью откровенным, и Мадо это видел, как дважды-два-четыре. — Он что-то скрывает! — негодовал следователь в ходе планёрки. — Совершенно не умеет врать, и кого-то покрывает! Молодой коллега, Куроива Ивао, молчал, не мешая старшему напарнику высказывать своё мнение. Слегка уставшие от Мадо остальные следователи 20-го отдела вяло слушали отчёт, перемежаемый возгласами и догадками. — А вы что скажете, Куроива-кун? — спросил глава отдела. — Есть основания полагать, что жертва была в сговоре с нападающим? — Главное основание для подозрений — это то, что учитель младшей школы остался жив, несмотря на то, что оказался в зоне ведения боя CCG с двумя гулями S-класса. Судя по восстановленным следам с места происшествия, Юдзиме Юрие-сан не был задет кагуне уккаку-типа Ворона даже частично. Мадо обернулся к младшему напарнику, и на его лице застыло выражение безграничного обожания. Право слово, нечасто его вот так поддерживали. Куроива, увидев выражение лица старшего товарища, сглотнул, но взял себя в руки и продолжил: — Учитывая, что следователь Мадо вскоре после начала боя стал единственным противником Ворона и Безликого, было бы логично ожидать, что постороннего человека съедят для восполнения сил, как произошло со следователем Изучи-саном. Вместо этого Юдзиме Юрие был вытащен из точки боевых действий третьим действующим лицом. Ранение Юдзиме-сана — результат очень скромного обеда, если можно так выразиться. — Вот! — просиял Мадо. Полезный напарник, этот Куроива. На границе сознания Мадо мелькнула жалость и к покойному молокососу, с которым они в тот день выходили в дозор. Увлёкшись битвой, Мадо пропустил, как Ворон прикончил его прошлого подопечного. К тому моменту, как пришло подкрепление, Изучи было не спасти. Интересное произошло как раз с первой жертвой гулей, детским учителем. Мальчишка отделался всего лишь аккуратно надкусанным плечом, которое обещало полностью зажить само по себе. И это заслуга не Ворона и не Безликого, а той красноволосой девки, которая с ними стояла. Особь женского пола, которую слишком рано списали со счетов, могла тихонько поубивать всех: учителя Юдзиме, самого Мадо и прибывшую подмогу. Вместо этого она скрылась с места происшествия едва ли не вперёд собственного визга. Вот! Вот! Вот! Всё указывало на то, что гули не охотиться пришли. Они хотели с учителем именно поговорить. А о чём — тот не признаётся! Вот! Между тем Куроива, откашлявшись, продолжил: — Мы не можем судить о мотивах подобного поступка. Но вероятность, что часть информации пострадавший утаил от следствия, велика. При повторном опросе были выявлены нестандартные реакции, свидетельствующие о лжи фигуранта или умолчании важных деталей. Важное замечание: пострадавший утверждал, что сбежал самостоятельно, в то время как есть свидетельства и следы, что его вынес другой человек. Девушка ростом около 1,55 м, на каблуках. Да, да. Чудесное платьице, кокетливая причёска, нежное личико — хороша была людоедка. — Куроива-кун! — с чувством воскликнул Мадо и под действием аффекта, не иначе, попытался обнять стажёра. Младший сотрудник, амбал под два метра ростом, стоически пережил приступ любви коллеги. — Хе-хе-хе, — посмеиваясь, размышлял Мадо, с гордостью смотря на собравшихся следователей 20-го района. Белый Голубь пребывал во взбудораженном состоянии все те дни, что прошли с его выздоровления. Цепкий, внимательный к деталям взгляд опытного охотника отмечал улики то тут, то там. Только рассказать нормально Мадо не мог: дикая пульсирующая энергия заставляла едва ли не подпрыгивать, не давала стоять на месте. Без Куроивы-куна он бы снёс стену своим бешенным энтузиазмом, а вот коллегам описать свои впечатления не смог бы. Ай да Куроива, ай да смышлёный сукин сын! А учитель Юдзиме Юрие? Каков! На шее у бедняжки был отчётливо заметен смачный и очень свежий засос. Что это за нянечка ему такой оставила? В своём ли та нянечка уме?.. Догадка к догадке. Догадка к догадке. Неизвестная нянечка явно была с сюрпризом. Явно, явно. Не очень умная, не очень скрытная, не очень адекватная. Монстры вообще редко бывают сколько-нибудь адекватными. Июнь. Младшая школа Тодзики Юдзиме Юрие-сенсей Две недели спустя проблемная тройка учеников вернулась к учёбе. Юрие, грозно хмуря брови, окинул взглядом класс. Его первоклашки поредели, из двадцати пяти учеников шестерых родители перевели в другую школу. Казалось бы, молния не бьёт в одну точку дважды, но даже сам Юдзиме-сенсей в это не верил. Пока в младшей школе Тодзики учатся VIP-ученики, возможно всё. И Нагачика-кун из 2-А класса был не единственным ребёнком, родившимся у известных родителей. Уровень Тодзики внушал, и ему было необходимо соответствовать. Подумать только, уже июнь заканчивается, а жалкие остатки класса 1-А едва-едва собрались в полном составе. Юдзиме-сенсей придирчиво оглядел ребят. Главная его забота — Киришима, девочка из небогатой семьи, за какие-то заслуги приближенная к наследнику Нагачика. И это несмотря на то, что она на год младше. Кроме Киришимы выделялись ещё четверо, которые пусть и меньше прогуляли, уже показывали признаки безбожного отставания и упадка дисциплины. Тестирование Тоуки-чан следует оставить на сегодняшний вечер. Киришиме-старшему можно позвонить на обеде или во время любой другой перемены. Да, так Юдзиме-сенсей и поступит! Уроки прошли своим чередом. Арифметика, музыка, труд. На обеде детишки ворковали друг с другом, это хорошо. Тут Юрие приметил кое-что. Так он и знал! Киришима-чан осталась одна, ни к кому не подсела, и никто к ней не присоединился. Ужасное дело, вообще-то. Сначала девочка прогуляла и вызвала лёгкое осуждение более старательных детей, потом с ней никто не садится, следом — никто не говорит, и в итоге ребёнок становится парией. Детишки ещё не знают своих сверстников, но уже делают выводы. И вскоре начнут травить. Юрие видел подобное не раз, и корил себя за бездействие в прошлом. Социальную изоляцию нужно давить в зародыше. Сделав выражение лица поприветливей, молодой человек подошёл к Киришиме. — Тоука-чан, почему ты сидишь одна? — ласково спросил он. — Потому что я кушаю, — важно ответила первоклассница. Юрие серьёзно кивнул и тут же строго заметил: — Так не годится, Тоука-чан. Пойдём, я помогу тебе найти компанию. Смотри, вон сидят три девочки. Ты с ними знакома? Это Киригая-чан, Нацухиса-чан и Незуми-чан. Пойдём, присоединимся к ним. Малышка попыталась отнекиваться, но Юрие был непреклонен. Учитель стоял над ней, и не сдавался, жестами приглашая девочку встать. Наконец, надутая Киришима Тоука свернула свой бенто и неуверенно потопала вслед за сенсеем. Маленькая победа. — Физкультпривет! — преувеличено радостно поздоровался Юрие-сенсей с ученицами, — смотрите, кого я к вам привёл! Вопреки опасениям молодого учителя, девочки посмотрели на Тоуку-чан заинтересованно. То есть, она не успела настроить их против себя. Отлично! — Садись, Киришима-чан. Не дует? Если хочешь, ты можешь поделиться своим бенто с подругами. А они поделятся с тобой. Киришима открыла коробочку, и Юрие, наконец, разглядел, что внутри. Выглядел бенто идеально: белый пушистый рис, сладкий устричный соус, ёлочка из водорослей и яблок, осьминожки из сосисок. Если бы Юрие не знал, что мама Киришимы умерла из-за болезни, сейчас уже начал бы нахваливать такую домохозяйку. К сожалению, Тоуку-чан воспитывал отец-одиночка, и, видимо, именно он готовил. — Ого! — разделила точку зрения сенсея Незуми-чан, — Как красиво оформлено! Вкусно, наверно. — Наверно, — безразлично пожала плечами Киришима-чан. — Попробуй, если хочешь. — Давай, — обрадовалась Незуми-чан. — А ты моё. Держи. Скажи: «аааа»! Тоука-чан помялась, но всё же открыла рот и приняла предложенное угощение. И даже произнесла «очень вкусно». — Уааа… — выпучив глаза, воскликнула Незуми, распробовав кусочек осьминожки с рисом, — Кто это так готовит?! — Папа, — буркнула Тоука-чан. — Пока никто не жаловался. — И мне, и мне! И моё, и моё! — тут же всполошились остальные девочки. Юрие умилённо смотрел на эту картину, как юные подружки обменивались бенто. Именно так и зарождается настоящая дружба! К столу подошли другие. Когда большую часть обеда Тоуки-чан растащили маленькие дегустаторы, Юдзиме-сенсей спохватился и осознал, какую бестактность он совершил! — Дети, дети, не нужно толпиться. Киришима-чан должна и сама свой бенто попробовать. А то так до неё очередь и не дойдёт. — Что там пробовать? — буркнула Тоука-чан, но её никто не слушал. — Завтрак, обед и ужин очень важны для подрастающего организма, — важно произнёс сенсей. — Давай, Тоука-чан. Кусочек за папу, кусочек за братца. Кусочек за друзей: вот, хорошо. За Незуми-чан, за Киригаю-чан, за Нацухису-чан… Дзын-дзын… — Звонок, — обрадовался Юдзиме, которого уже начали утомлять посиделки. Зарождающийся остракизм он успешно купировал. Пора было и поработать. — Дети, садитесь. Ребятишки послушно начали закрывать свои коробочки и садиться по местам. Одна Тоука-чан сидела, выпучив глаза и подняв руку. Юдзиме-сенсей нахмурился. — Киришима-чан, в чём дело? —А можно в туалет, сенсей? — жалобно произнесла девочка. Но Юрие был непреклонен. Звонок прозвенел, значит, пора начинаться уроку. На работе она так же будет отпрашиваться в рабочее время? Киришима, не дожидаясь ответа Юрие, побрела прочь от своего места. — Куда? — воскликнул молодой человек, увидев, что наглая прогульщица готовится ещё раз смыться, — Ну-ка быстро села за парту! Через сорок пять минут будет новая переменка, тогда сходишь! Итак… Кто мне расскажет, что мы проходили на прошлом уроке? Академический час начался. Проводя урок, Юрие, признаться, то и дело оглядывался на Киришиму-чан. Девочка за полчаса успела приобрести слегка салатовый оттенок кожи, и Юрие уже было думал прерваться и всё же отпустить её. Но до звонка оставалось совсем чуть-чуть, так что учитель решил дотянуть. Когда сигнал оповестил о конце урока, Юдзиме-сенсей быстренько раздал домашнее задание. — На этом всё. Свободны на ближайшие 15 минут. И с этими словами Юрие отложил учебник и повернулся к скукожившейся Киришиме Тоуке. — Киришима-чан, возможно, тебе следует обратиться ко врачу?.. Девочка попыталась его обойти. Кажется, её начало пошатывать. — Тоука-чан, — не на шутку забеспокоился Юрие-сенсей. —Мнге нгадо вгыйти… — Давай я тебя отведу. — В туалет! — слабо, но очень возмущённо булькнула первоклассница, и, наконец-то обошла сенсея, бросившись от него, как ошпаренная. Юрие только сильнее встревожился. Как бы не пришлось скорую вызывать! Может, идея с дегустацией бенто одноклассниц была не так хороша, как ему показалось вначале? Может быть, у Тоуки-чан аллергия на что-то экзотическое, о которой она сама не знает? Очень похоже на то. Девочка юркнула в туалет, и из-за стены донёсся щелчок дверцы кабинки, а затем и звук рвоты. Незуми-чан заметила манёвр Киришимы, и обратилась к сенсею. —Юдзиме-сенсей, с ней всё будет в порядке? — Конечно, — преувеличенно бодро ответил Юрие, — Ты тоже собиралась в туалет? Может, посмотришь, как там?.. — Э… Нет, мне пока не нужно! — скороговоркой произнесла Незуми-чан и убежала прочь. И вообще девочки из класса 1-А решительно взялись обходить ближайший санузел, рядом с которым взволнованным охранником застыл Юдзиме Юрие-сенсей. Маленьким девочкам то ли не нравился учитель-мужчина за тонкой стенкой, то ли не хотели идти туда, где Киришима, вероятно, лишается своего обеда. За десять минут, что мужчина стоял под дверью, никто так и не зашёл. Юрие успел пожалеть, что отпустил Незуми-чан. Но как по волшебству детишки испарились со всего коридора. Не решаясь отходить далеко, учитель поднял трубку и собрался позвонить медсестре на сотовый. Дозвониться он не успел. Почувствовав чьё-то дыхание у себя прямо над ухом, Юрие с немужским криком подпрыгнул вверх и назад. А сзади-то как раз кое-кто был. И Юрие, подскочивший прямо на этого человека, даже с места его не сдвинул. Следователь Мадо Курео весело хмыкнул. — Как жизнь молодая, сенсей? — вкрадчиво спросил он. — Ох! Мадо-сан, вы меня напугали, — навоображав себе невесть что, Юрие облегчённо выдохнул. И тут же напрягся. Следователь! Следователь по гулям! — Что ж вы так пугаетесь, сенсей? — усмехнулся охотник. — Совесть нечиста? — Не говорите так! — испуганно возмутился учитель и тут же прикусил язык. Печальная новость заключалась в том, что совесть маленького сенсея действительно постоянно подавала голос. Некая аловолосая красотка была худшим кошмаром и невыносимым искушением одновременно. Совесть с ней и рядом не стояла, но, видимо, очень хотела постоять. И Юрие оказался совсем не готов ко встрече с живым воплощением своей совести да прямо в младшей школе, где он работал, да в первый же день после выздоровления. Неполного выздоровления, на минуточку. От одного цветущего вида следователя у молодого человека одновременно заныли рука, спина и зубы, а на лбу выступил холодный пот. А весело скалящийся старый охотник наклонился к уху Юрие и тихо произнёс с плохо скрытым азартным весельем: — Я не увидел в вашем заявлении о нападении сведений о третьем гуле. Непорядок. Вы ничего не хотите мне сказать, жертва-сан? Юрие спал с лица. Он подробнейшим образом описал весь свой разговор с залётным монстром, но сознательно упустил из внимания девушку-гуля, которая так и не поучаствовала в сражении. А теперь сенсей со страхом припомнил, что вообще-то именно на его красноглазую дьяволицу и пришлась первая атака следователей. И Мадо не мог не знать, что гулей поначалу было трое, а не двое. И то, что сенсей постарался максимально туманно описать одного из них, вызвало подозрения у Мадо Курео. И тот, напав на след, вышел за добычей. — Ложь следствию — уголовный срок за соучастие. А за укрывательство грозит смертная казнь, — забавляясь, добил охотник. — Что ж вы так, сенсей? Может быть, Юрие и смог бы скрыть некую пикантную подробность своего взаимодействия с гулями, хотя по открытому и честному лицу учителя младших классов несколько раз пробежали то ужас, то ослиное упрямство. Но мало ли, отчего так плющит человека? Возможно, он выпил утром просроченный йогурт, и теперь боится конфуза прямо перед посторонним человеком. Такое же может быть? Но следователь добил паникующего юношу контрольным выстрелом: — Я всё знаю, — хитро пропел Мадо по слогам. — Она меня спасла! — не в силах этого выносить, воскликнул Юдзиме Юрие. И тем самым спалился. От сказанного ужас окончательно сковал учителя. Но тут же на смену ему пришло спокойствие. Постойте-ка, а что он такого сказал-то? Даже если кто-то докажет, что Юрие сознательно умолчал о внешности третьего гуля… Но ведь это был шок, просто шок. И это не смертная казнь, а всего лишь несколько лет тюрьмы. Семь, кажется. …А затем отсутствие возможности работать по специальности, учителем младших классов; единственная дорога — в преступники!.. Ну, может быть, ещё курьером возьмут? Садовником? Разнорабочим?.. Но то, что некая девушка-гуль навещала Юдзиме Юрие и скрашивала его одиночество, никто ни за что не докажет! Вот. Однако вместо того, чтобы дожать запирающегося пострадавшего, Мадо только хмыкнул. Что там себе думал следователь, Юрие не мог даже вообразить. Зато услышал приглушённый смешок прямо из глотки пожилого мужчины, с бульканьем. — Ну и ладненько, мальчик мой, — по-доброму миленько улыбнулся Мадо. — Не бойся, не выдам. Ху-ху… ху-ху-ху… И пружинящей походкой охотник пошёл прочь. И что это было? Ошеломлённый Юдзиме-сенсей сделал шаг назад, уперевшись в стену. Он проследил за следователем до поворота, после чего ноги учителя не выдержали. Молодой человек сполз по стеночке и минут пятнадцать просто переваривал произошедшее. Плечо больно упёрлось в раму дверного проёма, и, чтоб за что-нибудь держаться, Юрие поднял руку к ручке двери, да так и повис на ней. Получилось неловко. Ручка щёлкнула, и дверь в женский туалет приоткрылась. Против воли Юдзиме Юрие глянул туда одним глазком. Над одной из седушек за ширмой стояла ученица первого класса Киришима Тоука и тихонько стонала, пытаясь откашлять еду. И уж каким волшебным образом так получилось, что щель приоткрытой дверцы и случайно заглянувший сенсей как раз оказались на одной прямой. Киришима Тоука оглянулась. Юдзиме Юрие обомлел. И тут же истерически хихикнул от увиденного. Глаза девочки были чёрно-красными, как у гуля. Приплыли. Июнь. Младшая школа Тодзики Киришима Тоука День Тоуки не задался. Сама по себе школа нравилась девочке. Приятно было почувствовать себя частью этой толпы, незаметной и крохотной, но частью. Есть всю эту человеческую пищу было мало того что мучением, так и сущим самоубийством. Но на мгновение Тоука окунулась в водоворот радости, жужжание, щебетание, мельтешение окружающего мира. К концу урока её скрутило так, что хоть сейчас помирай. В рюкзаке у Тоуки лежал кусочек копчёного мяса, который выглядит похоже на обычную колбаску, но состоит совсем не из говядины или свинины. Этот кусочек помог бы ей справиться с проблемой. Но девочка так быстро рванула в туалет, что забыла схватить рюкзак. До унитаза Тоука долетела ракетой (или доползла — непонятно). Едва не засунув голову в чашу, она выдохнула гадкую массу так, словно выплёвывала желудок. Облегчение настало мгновенно. Смерть, если это была она, обошла стороной. Кашляя и пытаясь выдавить из себя остатки, Тоука смыла вырванную кучу. Не так она представляла себе первый день обратно в школе, совсем не так. Хрипя, выцеживая из себя жгущие нутро отравленные кусочки пищи, Тоука держалась за сидушку так сильно, что, кажется, сломала её. Разболелась голова. Тоука уже не могла понять, осталось ли в ней что-то ещё или нет. Нужно попить воды, вода разбавит любой яд и выйдет с ним обратно. Скрип двери уборной отвлёк девочку. Кабинку закрыть она забыла, а в щёлку увидела напуганные глаза Юрие-сенсея. В уголках собственных глаз Тоуки защипали слёзы. Едва заметная пульсация какугана подсказывала, что всё. Это конец. — А чего это вы за девочками подглядываете, Юрие-сенсей? — раздался знакомый голос за стеной. Громкий. Хиде. Значит и Тихий тут же. Кен. Тоука ощущала, как горят мокрым огнём её глаза, как судорогой сводит пустой желудок, раскалывается голова. Что делать-то?! — Так нельзя, сенсей, — раздался спокойный голос Тихого. И внезапно изменился в тональности. *** — Телефон не работает. Камеры не работают. Ничего интересного нет, ничего интересного нет, нужно пойти куда-то ещё. От голоса Канеки Кена шло едва заметное эхо. Если сюда и собирался прийти кто-то из школьников, то, видимо, уже не придёт. Школьные видеокамеры тщательно записывали, что происходило в коридорах. Раньше. Теперь нет. Ну а сотовую связь пришлось выключить, чтобы сенсей не вызвал следователей, как в тот раз в парке. — Отлично, — оценил предусмотрительность Кена Хиде и заглянул в женскую уборную. Нависшая над унитазом Тоука-чан вскрикнула и отвернулась. — Не смотри! — со слезами в голосе воскликнула она. — Тоука-чан, мы пришли с миром! Всё будет хорошо, слово даю! — радостно заявил Хиде, лишь слегка приглушая голос. — А ну-ка, сенсей, посторонитесь! И, недолго думая, мальчик перелез прямо по классному руководителю Тоуки в туалет для девочек. — Тоука-чан, мы знаем, что ты гуль… и давно знаем! — радостно заявил Хидеёши, распахивая настежь дверь кабинки. Киришима Тоука только тихо заскулила на одной ноте, отворачиваясь к бачку. Слёзы брызнули из глаз. Сумасшедший мальчишка скалился, как придурок, и лез обниматься! — Ну, не плачь, Тоука-чан, всё будет хорошо, — повторял Нагачика, поглаживая Тоуку за плечи. Девочка аж забулькала от эмоций. Куда он лезет, идиот?! А если она решит его убить? То что?! От физических и эмоциональных потрясений девочка обмякла и оказалась тут же подхвачена Хидеёши. — Тоука-чан! Тоука-чан! — не на шутку перепугался мальчишка. — Что болит? Тоука-чан, вот, съешь таблеточку, поможет! От слабости и непонимания Тоука могла только мотать головой. Какая ещё таблетка? Он же видит, кто она? Нагачика — тупой. Таблеткой оказалась крохотная капелька, которую Хидеёши умудрился засунуть ей сквозь зубы, пока она всхлипывала. — Идиот! — взвыла Тоука, всё же проглотив гадкую пакость. — Придурок! От возмущения, что её снова чем-то напичкали, Тоука распустила руки и начала драться. Из-за чего Хидеёши её тут же отпустил. — Ай, Тоука-чан, осторожней, я хрупкий! Тоука остановилась только услышав хруст локтей Громкого придурка. — Ааааа!!! — завыла девочка. Она не хотела причинить боль, она просто… просто… — Тихо, — веско сказало эхо. Только тут Тоука заметила, что Юдзиме-сенсей висит в воздухе под потолком, а спиной к закрытой двери уборной стоит Канеки Кен. — Ты его не уронишь нам на головы, Канеки? — нервно хихикнул Хидеёши. Кен только хмуро показал банку с какой-то светящейся жёлтой жижей внутри. — Это… мёд? — Нет. Это кровь, которую заколдовала моя мама. Заколдованная кровь позволяет мне говорить почти на мамином уровне. От одного из слов Канеки от кафельных стен туалета отразилось зловещее эхо. — Что говорить? — недоумённо спросила Тоука. — Что угодно. На. Из кармана Хидеёши сам собой выплыл давешний блистер с крохотными таблетками. Ещё одна капелька освободилась от упаковки и по воздуху залетела в рот Нагачики. Громкий, по рукам которого уж было начала растекаться большая гематома, вздохнул свободнее. С щелчком сломанная Тоукой кость встала на место. — Ну ты сильна-а-а, подруга, — радостно протянул Хиде, словно ничего не случилось. — Ну не плачь, Тоука-чан! Ничего страшного! Я уже как новенький. Вместо «не плачь» Тоука снова разревелась. — Ты… а я… это я… а ты-ы-ы-ы-ы! — Как ты себя чувствуешь, Тоука-чан? — спокойно и размеренно спросил Кен. — Тебе полегчало? Мы зашли тебя проведать, и нам сказали, что тебе стало плохо после обеда. — Я-а-а-а-а-а… …а ведь и правда! Самочувствие девочку больше не беспокоило. Ни слабости — вон, как запросто она сломала что-то Хидеёши, — ни рвоты, ничего. — Прости-и-и-и, — протянула девочка, старательно прижимая руки к себе, чтоб больше никому не навредить. — Пустяки! — просиял придурок Хиде и бросился хватать её за запястья. Сжав ладони Тоуки в своих руках, Нагачика светящимся от радости лицом произнёс то, что поразило девочку до глубины души. — Ты мой друг, Тоука-чан. И я с тобой! — Мы с тобой, — серьёзно кивнул Кен. — Не беспокойся, всё поправимо. Тоука улыбнулась, сквозь слёзы, изо всех сил пытаясь запомнить этот чудесный момент. И тут вспомнила кое о чём. Девочка подняла глаза наверх. Там, как воздушный шарик, висел Юдзиме-сенсей. Сенсей открывал и закрывал рот, явно что-то пытаясь сказать. Но от него не доносилось ни звука. Слышны были капли воды из крана, далёкие крики детей в коридорах школы, щебет птиц за окном. И всё. — А… Тоука пальцем указала на Юдзиме-сенсея. Хидеёши и Кен тоже посмотрели наверх. Увидев, что внимание детей приковано к нему, Юдзиме Юрие начал что-то явно кричать. В одной руке у него был сотовый телефон, в другой перцовый баллончик. — Не работает, — успел шикнуть Канеки, прежде чем сенсей нажал на распылитель. Ничего не произошло. — Ого, — протянула Тоука. — Вы оба так можете?! — Нет, Тоука-чан! — весело отозвался Нагачика, — Канеки — потомственный колдун. А я так, обычный. На это заявление Тоука и Кен переглянулись и хмыкнули. — Спасибо вам, ребята, — сердечно поблагодарила Тоука, сочтя ниже своего достоинства отвечать на такую явную чушь. — Я не смогу больше ходить в школу, конечно… Но я никогда не забуду вашу поддержку. —Почему не сможешь?! — возмутился Хиде. — Думаешь, мы кому-то расскажем?! — Нет… Но сенсей… — А он ничего и не вспомнит. Это отработанная техника, Тоука-чан! Всё будет пучком. Ну-ка, Канеки, покажи класс! Кен закатил глаза и махнул рукой. Тоука посторонилась, отчего Юдзиме плавно опустился прямо рядом с ней. — Вы не знаете ни одного гуля. Колдунов не бывает. Вы не встречали ни одного гуля, ни одного колдуна. Взгляд сенсея остекленел. — Я не знаю ни одного гуля. Колдунов не бывает. Я не встречал ни одного гуля, ни одного колдуна. — С Тоукой-чан всё в порядке. Она захотела в туалет. Ждать её снаружи показалось неприличным. Скоро урок. Пора идти. — С Тоукой-чан всё в порядке. Она захотела в туалет. Ждать её снаружи показалось неприличным. Скоро урок. Пора идти. — Идите. Нагачику Хидеёши и Канеки Кена поблизости вы не видели. Юдзиме Юрие встал, пошатываясь. Сделав два шага, он сомнамбулой нашёл дверную ручку и вышел из уборной. Под нос он себе бормотал, кого он там не видел поблизости. С удовлетворением от проделанной работы мальчишки радостно посмотрели на Тоуку. — Готово, — отчитался Кен. — Видала? Проблем не будет! Глаза Тоуки как были на мокром месте, так и остались. — Спасибо! — с чувством повторила девочка. — Я и не знала, что существуют колдуны. — Ха-ха, — рассмеялся Хидеёши. — Видала, как круто они прячутся? Раз — и не было ничего. Лучше пойдём, а то урок скоро начнётся. Не будем вызывать лишние подозрения. Мы обычные школьники, все трое. Канеки, не забудь камеры включить обратно! *** Вечером после уроков и занятий с дедулей Хиде зашёл в кабинет отца. Тот сидел на полу перед большим телевизором с парой джойстиков в руках. — Я уж думал, ты не зайдёшь, сын. Хиде возмущённо фыркнул и радостно накинулся на один из джойстиков. — Как ты догадался? — Не ты один балуешься слежкой за важными объектами, Хидеёши. — Моя школа — такой объект? Нагачика-старший иронично посмотрел на сына и не ответил. — Мы же отключили слежку, — пожал плечами Хиде. — Это первое, что Кен сделал. Тетсумару улыбнулся. — Иногда отсутствие информации — уже информация, — меланхолично заметил он. — И класс юной Киришимы оснащён точно такими же видео-регистраторами, как и коридор. То, что девочка попала в беду, было ясно как день. Было бы. Но, к сожалению, мой оператор не знал некоторых деталей. Читай: тот, кто следит за школой, не осведомлён, что в ней есть гули. — Это недочёт, — сделал вывод Хиде. Азартно забрав у папы джойстик, мальчик выбрал из небольшого меню любимую игрушку. Заиграла ритмичная мелодия. Тетсумару покачал головой. — Это предосторожность. И недочёт, — признал он. Хиде на такое признание нахмурился. — У нас что, не хватает верных людей? Тетсумару помолчал, включаясь в игру. — Верных людей, Хидеёши, всегда не хватает. И не всегда очевидно, на какие направления их поставить. Рассказывай. Мальчик послушно кивнул. Игрушка совершенно не мешала Хиде последовательно пересказать все события этого утра. Про то, как они с Канеки решили проведать Тоуку-чан. Про то, как обошли рэйд-босса Мадо (информация про супер-следователя была аккуратно подшита в личной картотеке Хидеёши). Про то, как стали свидетелями эпик-фэйла маскировки Тоуки-чан. Как вмешались, спасли ситуацию, сохранили отношения с девочкой-гулем. — Неплохо. Особо хочу отметить, что это называется не «сохранить отношения», а скорее «укрепить» или даже «углубить». Личная преданность, Хидеёши, рождается именно в таких ситуациях. Молодец. Игра шла с переменным успехом. Персонажей отец и сын выбирали случайным образом, отчего иногда побеждал старший Нагачика, но чаще младший разделывал противника под орех. Хиде задорно улыбался. — Как ты думаешь, Канеки и Киришима доложат своим старшим о произошедшем? — между тем задал вопрос отец. Хиде задумался. — Ну… может, и нет. — Почему ты так считаешь? Хиде позорно слил раунд, отложил джойстик и попытался сформулировать мысль поточнее. Мысли, как назло, расползались. — «Старший» и «младший» — это понятия в семье якудза, — наконец, выдал мальчик. — Они не зависят от возраста и родственных связей, только от структуры и иерархии клана. Ты старший для дедули и для меня. Пока я маленький, за мою безопасность отвечаешь ты. Как и за моё образование, как наследника. Мне положено делиться с тобой всей этой информацией. Так происходит для того, чтобы ты мог лучше меня защищать. И чтобы мне перенимать науку. Так? Так. — Так, — одобрительно улыбнулся Тетсумару. — Но в обычной семье из поколения в поколение передаётся скорее навык, а не воспитание, — выдал Хиде на-гора. — Киришима — гули. Канеки — колдуны. Но Кен и Тоука могут не рассказать о-ба-сан и о-джи-сану о сегодняшних событиях именно потому, что с их точки зрения они справились, и вопрос закрыт. Сначала мы налажали, потом всё исправили. Признавать, что налажали — не охота. — Хиде, — предупредил глава клана. Ему не нравился современный молодёжный сленг. С этим не стоило перебарщивать. Хиде послушно исправился. — Да, отец… Ситуация была серьёзная. Тоуке за раскрытие сущности грозит смерть, ей самой и её семье. Любому взрослому за укрывательство гулей грозит уголовное наказание вплоть до смертной казни. Сказать, что мы налажали — ничего не сказать. Но мы справились с ситуацией. Хиде пожевал губу. — И… я пришёл отчитаться о произошедшем потому, что, если мы что-то упустили, будут последствия. Тоука-чан и Кен-чан… С их точки зрения всё закончилось — и ладно. Всё же хорошо вышло, так? Говорить родителям не обязательно. Нагачика-старший хмыкнул. — А ты что думаешь, как твоим друзьям следовало поступить? Хиде оторвал взгляд от пола перед собой и пристально посмотрел на отца. — Я их друг, а, значит, желаю Кену и Тоуке самого лучшего. Под покровительством Нагачи-кай они под защитой. Но Киришима-сан — всего лишь эпизодический союзник. Объясняться с ним через нас? Предупреждать надо. Меня. — Буду иметь в виду. А Канеки? — Канеки — признанные союзники нашего клана. Чтобы лучше нас защищать, она должна знать о таких наших промашках. Вот только вместо этого Кен-чан отлил из клановых запасов пол-банки золотой крови, чтобы замять произошедшее. — Хм. Ещё раунд? — Давай, — зевнул Хиде. Ритмичная мелодия компьютерной игры снова началась. — Скажи, сын. Ты не знаешь, откуда такое недоверие у Кен-куна к своей матери? — Знаю. Кен говорил, она изменилась. М-м-м-м… Когда он был совсем мелким, она заботилась о нём по-другому. Как… Не как нормальная Канеки-сан, а как… как… Не хвалила за успехи, часто вообще не обращала на него внимания. Однажды она просто… изменилась. Я не уверен, что Кен сам понимает, что он мне сказал, но… — Хм. — Угу. — Канеки-сан искренне привязана к сыну, — задумчиво проговорил Тетсумару. — Интересно. — Точно привязана, — заверил его Хиде. — Но это не то. За защитой Кен побежит к ней, а за советом — к нам. Нагачика-старший бросил острый взгляд на сына. — Будь осторожней, Хидеёши, в своих высказываниях. Даже в моём присутствии. Репутацию люди строят годами, а ломают за один раз. — Канеки Кен мой друг, — возмущённо возразил Хиде. — Я жизнь за него отдам! А он за меня. Друзья навек. — Хм. На этом и строятся славные традиции старых кланов, — одобрительно кивнул оябун. — Ну что ж, хвалю. Я вижу, ты устал. Последнее. Хиде навострил уши. — Ты уже осознал ошибку, которую вы допустили? Ошибка всё же была! Хиде призадумался. — Камеры! — понял он. — Мы отключили обычные видеокамеры. А бывают ещё жучки направленного действия, на улице мы могли попасть на съёмку со спутника… Ты определил, что что-то произошло, из-за резкого отключения камер. Нужно было сделать подставную картинку! На это Нагачика-старший с джойстика закрыл на экране игрушку, нашёл заранее подготовленный файл и включил его на просмотр. «— Вы не знаете ни одного гуля. Колдунов не бывает. Вы не встречали ни одного гуля, ни одного колдуна. — Я не знаю ни одного гуля. Колдунов не бывает. Я не встречал ни одного гуля, ни одного колдуна». — Камеры были заколдованы! — поражённо воскликнул Хиде, ударив кулаком по ладони. — Вот оно как. Нагачика усмехнулся и покачал головой. — В Тодзики есть общешкольная система видеонаблюдения, обычная. Есть скрытые камеры от CCG, их вы тоже вырубили. Запомни мысль о подставной записи, пригодится. И так-то да, наши камеры в Тодзики — с сюрпризом, — меланхолично произнёс Тетсумару. — Но главное не это. Хидеёши, молодой Юдзиме Юрие-сенсей не мог «не встречать ни одного гуля». Месяц назад он столкнулся с гулями нос к носу, и об этом широко известно. Хиде замер, как громом поражённый. — Неловко вышло, — признал мальчик.