— Ну же… — недовольно бубнит Шеннон себе под нос, продолжая стучать в дверь и терроризировать звонок. Но понимая, что толку от этого особо нет, он выдыхает и облокачивается о перила лестницы, уставившись в потолок. Поистине хитрыми манёврами гамме удалось узнать у Джейкоба адрес Мэтта, при этом вызвав как можно меньше подозрений. По удачному стечению обстоятельств, у детектива сегодня выходной, даже его машина стоит внизу, около входа в подъезд. Казалось, что все звёзды на небе сошлись удачно, но нет, тот просто не открывает дверь. Адамс мысленно уже допустил вариант, что альфа куда-то ушёл и неизвестно, когда вернётся, но в таком случае не видать ему браслета. Всегда можно сделать вид, что он банально его забыл, но врать возлюбленному он не хочет, тем более проблема со временем не решится, а ком лжи будет становиться только больше.
Шеннон блуждает по лестничной площадке около получаса, периодически позванивая в дверь. Но в течении решающих пяти минут, после которых он собирался уходить, за дверью всё-таки слышатся какие-то звуки. Писатель и моргнуть не успевает, как дверь открывается и на пороге квартиры появляется омега, который, напоследок поцеловав альфу, беглым взглядом оглядывает незваного гостя и спускается вниз по лестнице, вызывая лифт. Адамс, в свою очередь, тоже оглядывает незнакомца, при этом уловив едва ощутимое сходство с собой, пусть это было и не очень уместно. Писатель уже хочет резонно возмутиться и задать вертящийся на языке вопрос. Но, глянув на Мэтта, на котором красуются только домашние штаны, а затем снова на омегу, и сопоставив в голове факты, он решает промолчать.
Уильям тем временем провожает взглядом омегу, от которого получает на прощание воздушный поцелуй, после чего тот скрывается в лифте. Тот самый омега, с того бара, не мог же он упустить такую возможность? Но не без доли удивления глянув на возмутителя спокойствия, мужчина лишь кивает в сторону квартиры, молча приглашая гостя войти.
— Твой бывший муж? — между делом спрашивает Шеннон, проходя в коридор и закрывая за собой дверь. Не то чтобы ему прямо очень важно это знать, но определённый интерес у него есть.
— Раскрою тебе секрет, малыш, с бывшими обычно не спят. Ну… как правило.
«Удовлетворившись» таким ответом, гамма всё равно слегка закатывает глаза, ценителем сарказма он не является. Да и ко всевозможным «зайкам» и «малышкам» он тоже привык, такой вот у альфы стиль общения. При их первом знакомстве писателя подобное, разумеется, сильно смутило, но Джейкоб никак на подобное не реагировал, словно для него это нечто обыденное и привычное, а значит и писателю оставалось смириться. Ко всему в конечном итоге привыкаешь.
— Можешь не снимать, — произносит Мэтт, видя, как гость наклоняется к собственным ботинкам. Чистоплотность и воспитанность не позволяют Шеннону ходить в обуви в чужом доме, но если сам его хозяин не против… да и гамма тут ненадолго, то почему бы и нет? Молча кивнув, Адамс выпрямляется и идёт следом за альфой, который уходит вглубь квартиры. Оглядываясь по сторонам, писатель оказывается приятно удивлён. Он готовился к худшему, его воображение рисовало всевозможные неприятные картинки: грязь, тонны пыли и мусора. Почему-то именно так ему представляются жилища альф-холостяков. Лично у Джейкоба всегда был художественный беспорядок, пусть он и пытается обвинить в этом несчастное животное, которое тоже, без сомнения, приложило лапу к этому делу. А на самом деле всё оказывается не так страшно, немного захламлено, конечно, но в целом чисто и даже… уютно? Большая, просторная и светлая квартира, должно быть раньше альфа жил здесь со своей семьёй, до того, как развёлся. Подобные рассуждения заводят гостя на кухню, где Уильям уже берёт со столешницы пачку сигарет и подходит в сторону окна, закуривая на ходу. Пройдя мимо мужчины, по направлению к обеденному столу, Шеннон более отчётливо улавливает запах, который начал преследовать его ещё в коридоре. Такой стойкий, крепкий и почти не перебивается запахом табака, как обычно это происходит. От осознания той мысли, что у Мэтта гон, внутри гаммы всё резко холодеет. Он и без того старается не оставаться с альфами наедине, тем более с теми, у кого гон. А сейчас он буквально сам себя загоняет в ловушку. Но глубоко внутри он искренне надеется на благоразумие хозяина квартиры, да и Уильям всё-таки полицейский… эта мысль придаёт немного спокойствия, пусть и компания этого человека писателю по-прежнему не очень приятна.
Присев на стул и повесив сумку на его спинку, гамма оглядывается по сторонам, в ожидании того, что ему предложат чай или кофе. Но альфа продолжает преспокойно курить, облокотившись на подоконник. Гостеприимство слегка подхрамывает.
— Ты с ним поговорил? — решает прервать тишину Адамс, начиная сразу с интересующего его вопроса. Он всё ещё хочет узнать больше о Джейкобе и о том, что происходит у него в жизни. Хотя в последние пару дней он и не даёт поводов для беспокойства или волнения, но это пока что ничего не значит. Никогда не знаешь, что может случиться завтра.
— Поговорил, но не о том, что касалось бы тебя, — в слегка раздражённом тоне отвечает собеседник, не отрываясь от созерцания пейзажа спальных районов.
— Я же просил…
— А я просил тебя не лезть в это. Если тебя что-то не устраивает, то можешь бросить его, а в противном случае не еби окружающим мозги, — такой внезапной грубости и резкости Шеннон никак не мог ожидать, поэтому на секунду теряет дар речи. Неужели гон действительно так влияет на альф? Хотя кого он обманывает, будто хоть когда-то Мэтт не был грубияном. Однако сегодня он по-особенному… грустный? Напряжённый? Поддавленный? Шеннона так и тянет спросить о том, что случилось, но здравый смысл буквально кричит о том, что делать этого не нужно.
— Тебе не нравится, что мы встречаемся, — тихо произносит Адамс, скорее в утвердительной, нежели вопросительной форме. Он давно это заметил, с первой минуты их знакомства. Будь это завистью, то гамма бы не обратил внимание на подобное, но он чувствует, что что-то не так. Мэтт с Джейкобом знакомы уже очень давно, он же не может так относиться к абсолютно каждому молодому человеку своего лучшего друга? Ответ кроется в прошлом Саймона, о котором писатель не знает ровным счётом ничего, а найти ответы на вопросы не представляется возможным.
— Мне вообще похрен, — огрызается детектив, туша окурок в пепельнице. Уильям злится, при чём сильно, сам не зная на что. На кухне воцарилось молчание, но мужчина всё-таки продолжает говорить, недолго собираясь с мыслями. — Просто я ценю правду и честность. А с тобой… он не честен.
— В каком смысле? — незамедлительно следует вопрос от Шеннона. Честность. Он сам не до конца честен со своим любовником, как и тот с ним. В любых отношениях всегда будут секреты, но гамма чувствует, что собеседник подразумевает нечто более глубокое.
— Ты думаешь, что он прочитал хоть одну твою книгу? Отпрашивается пораньше с работы, чтобы побыстрее встретиться с тобой? Дарит дорогие подарки и говорит все эти красивые слова потому, что любит тебя? Ни хрена подобного. Твоя личность ему не интересна, ты всего лишь… заменитель. Заменитель его истинной пары.
С каждым словом альфы Шеннону становится всё больнее, в один миг его сталкивают с той самой реальностью, которую до этого он упорно игнорировал. Именно этого он боится больше всего, что однажды Джейкоб встретит своего истинного и спокойно уйдёт от своего любовника. Адамс подсознательно кичится тем, что он гамма. Редкая, необычная, красивая… игрушка. Кто в здравом уме от такого откажется? Но что он сам может предложить, кроме особенности своего пола? Ни по дому ничего сделать, ни приготовить, ни заработать денег своим трудом. Он пугливый, замкнутый, стеснительный. Прикрывается и живёт лишь своими книгами, интерес к которым рано или поздно угаснет и перестанет давать ему средства на существование. Он рос с мыслью, что кто-то должен ему просто потому, что он особенный. Было ли это влиянием родителей или продукт его собственных размышлений? Уже не важно. Рано или поздно гамма тоже приедается, и тогда альфы уходят к омегам, к нежным, любящим, заботливым, готовящим вкусный ужин, гладящим по утрам рубашки и воспитывающим детей. А гамма остаётся один, в ожидании следующего «принца», которому тоже вскоре надоест. Шеннон долго убегал от этой истины, но он не думал, что подобные обстоятельства заставят её всплыть наружу.
— Его истинный болел. Глаукома… вроде как. Он очень быстро терял зрение, но Джей его не бросил, любил, заботился. А потом омегу убили, ножом, зарезали, выпотрошили, — тем временем продолжает Мэтт, буквально отчеканивая каждое слово, что тоже даётся ему нелегко. — Джей после этого был сам не свой, потух, потерял интерес к жизни. А затем он встретил тебя, как минимум это за можно сказать тебя «спасибо». Он будто снова ожил, но… это не то, что было прежде. Глупо, конечно, сравнивать гамму и омегу. Но твой голос, твоя улыбка, то, как ты выглядишь, как говоришь, как себя ведёшь…
— Хватит, — наконец прервав это, писатель запускает руку в собственные тёмные волосы, окончательно испортив причёску. Но сейчас плевать, он не может поверить в то, что слышит. Естественно, ведь Джейкоб об этом ничего не рассказывал, но Адамс и подумать не мог, что всё настолько серьёзно. Поднимает голову он лишь тогда, когда Мэтт уже подходит к столу, кладя на его поверхность пачку сигарет и зажигалку.
— Я могу ошибаться. Я очень хочу ошибаться. Но думаю, что ты имеешь право знать правду.
— Я тебе не верю, — вполголоса произносит Шеннон, поднявшись на внезапно ставшие ватными ноги и сделав шаг в сторону мужчины, заглядывая ему в глаза. Он хочет увидеть там искру насмешки или издёвки, что-то, что позволит усомниться в словах Уильяма. Но в его синих глазах есть только жалость. Жалость. Ещё никто и никогда не смотрел на него так.
— Мне плевать, зай, веришь ты мне или нет. Моё дело — сказать, — куда более тихо отвечает альфа, не сводя взгляда с гостя. Наверное, впервые они стоят настолько близко друг к другу, давая мужчине возможность получше разглядеть гамму, чтобы ещё раз убедиться в его сходстве с тем несчастным омегой. Бледная кожа, глубокие карие глаза, тёмные шелковистые волосы, мягкие черты лица, в которых так или иначе проскакивает альфийская статность, что ни разу не портит образ. Во внешних характеристиках гамма выигрывает бесспорно, не было смысла предполагать обратное.
— Я… я пришёл за браслетом. Он мне нужен, — наконец собирается с мыслями Адамс, вспомнив цель своего визита, которая сейчас кажется до жути ничтожной и мелочной.
— Прости, малыш, у меня его нет.
— Как нет? — тут же спрашивает гамма, но всё-таки отводит глаза от собеседника. Выдержать прямой изучающий взгляд бывалого детектива сможет явно не каждый. Однако Шеннон ощутимо вздрагивает, когда чужая рука на удивление бережно убирает спадающую прядь волос ему за ухо.
— Так. Он в участке и вряд ли когда-либо к тебе вернётся. Придётся сосать на новый, — с неожиданной серьёзностью в голосе протягивает Мэтт. Он сам не знает, какие потусторонние силы потянули его поправлять причёску Адамса, он банально поймал себя на мысли, что хочет это сделать. А писатель и не против, скорее не находит в себе сил для сопротивления, замерев на месте, как испуганный и беспомощный зверёк перед опасным и грозным хищником.
Какие-то считанные секунды и их губы соединяются в поцелуе, не настойчивом, но глубоком и чувственном. Пустота внутри Шеннона начинает стремительно сменяться страхом, но в то же время чем-то тёплым и трепетным. Приходит в себя он лишь тогда, когда его внезапно прижимают к столу и обнимают за талию, а его собственная рука уже находится на обнажённой груди альфы. Внезапное чувство паники охватывает Адамса и он моментально отстраняется от Мэтта, отталкивая того от себя. Даже не глянув на мужчину, гамма хватает со спинки стула свою сумку и вылетает из квартиры, неосознанно громко захлопывая за собой дверь, оставляя Уильяма одного, наедине со своими мыслями, в полной тишине.
***
— Здравствуй, Шеннон. Проходи, пожалуйста, чувствуй себя как дома, — услужливо произносит омега, пропуская гостя в дом и закрывая за ним дверь. Адамс слегка кивает в знак благодарности и проходит в гостиную, начиная оглядывать очаровательный интерьер помещения. Высокие потолки, много деревянных, резных деталей и камин в углу наполняют комнату волшебным уютом. Гамма ещё ни разу здесь не был, но возлюбленный делился с ним тёплыми воспоминаниями о доме, в котором он вырос. А теперь писатель видит это всё своими глазами, чувствуя лёгкий укол зависти в сердце, ведь своих особых, семейных и родных воспоминаний у него самого не так уж много.
— Вам помочь? — негромко интересуется Шеннон, заходя на кухню следом за хозяином дома. Джейкоб с отцом ещё не приехали с работы, а блуждать в одиночестве по чужому дому удовольствие спорное. Гамма совершенно не против помогать людям, но искренне надеется на отрицательный ответ, всё-таки кулинар из него так себе. Не хочется портить людям человеческий ужин.
— Нет, нет, всё уже почти готово, — суетливо тараторит Томас, в том же ритме наворачивая круги по большой кухне, при этом мельком улыбнувшись гостю. Ответив на чужую улыбку своей, Адамс продолжает следить за папой своего молодого человека. Омега, который выглядит явно моложе своего возраста, зато теперь писатель точно знает, от кого его возлюбленный унаследовал свои прекрасные золотистые волосы. Миниатюрный, хозяйственный, заботливый… таких ведь омег ищут себе альфы, верно?
Отмахнувшись от этих мыслей и стараясь не вспоминать то, что случилось ранее сегодня, Шеннон подходит к открытой двери, которая ведёт на задний двор. Небольшая беседка, мощённые камнями дорожки, а также сад и огород, за которыми определённо старательно ухаживают. Вроде бы вполне себе обычно, но есть во всём этом что-то… милое, житейское, расслабляющее? Однажды Адамс тоже займётся садоводством, в этом он не сомневается, это кажется ему чем-то чарующим и интересным. Наблюдая за пейзажем заднего дворика, гамма не сразу замечает зарубки на дверном косяке, что привлекают к себе внимание. Чуть наклонившись, писатель старается разобрать кривоватый и размашистый детский почерк.
Вскоре у него получается прочитать два имени, от которых вновь на сердце становится неспокойно. Оказывается, Джейкоб с Мэттом долгое время были примерно одного роста, пока Саймон не вырвался немного вперёд, всего на пару сантиметров. Сейчас предсказуемо ничего не изменилось, но почему-то приятно было узнать, что они действительно дружат с детства и что это не просто преувеличение.
— Много раз хотели закрасить, но решили оставить. Порой болезненно избавляться от воспоминаний. Вы ведь знакомы, верно? — внезапно подаёт голос Томас, вытирая влажные руки полотенцем. Он явно намекает на Уильяма, но гамме не хочется подтверждать это так поспешно. — Он замечательный молодой человек, правда… испортился немного. Но в душе он добрее, чем кажется.
— Я знаю, — задумчиво протягивает Шеннон, сам от себя такого не ожидавший. Но он не хочет говорить о Мэтте, много чести. Он невольно опускает глаза на запястье, желанный браслет он заменил другим аксессуаром, не таким дорогим на вид, но тоже вполне достойным. Если честно, в один момент он передумал приходить сюда, но всё-таки нашёл в себе силы проявить уважение к тем, кто его пригласил на ужин и впустил в свой семейный круг.
В воздухе повисает тишина, Адамсу очень хочется задать омеге несколько интересующих его вопросов, возможно, многое бы прояснилось и встало на свои месте. Но он не решается, боится непонятно чего. Быть непонятым? Вызывать подозрения? Должно быть… это уже паранойя. Но с мыслей писателя сбивает дверной звонок, что столь внезапно раздаётся в доме. Единственное, что остаётся Шеннону, это натянуть на лицо радостную маску и постараться весело провести этот вечер, рассказывать о себе, отвечать на вопросы. Это ведь от него и требуется, разве нет? Быть просто красивой пустышкой.
***
— Нет у нас времени, Джейкоб, понимаешь? Его нет! — взмахивает руками омега, после чего скрещивает их на груди и откидывается на спинку стула. За окном давно главенствует темнота, накрывшая шумный город, а стрелки часов переваливают за полночь. Альфа действительно устал за сегодня, а приятный семейный ужин выжал из него последние силы. Так хочется наконец завалиться спать, но выпроводить этого столь позднего гостя он не может, поэтому терпеть его — последнее, что остаётся.
— Я знаю, Чейз. Просто… я рассчитывал на другую сумму.
— Никого не ебёт на что ты рассчитывал! — ещё громче восклицает гость, затягиваясь тонкой вишнёвой сигаретой, дым от которой стремительно заполняет кухню, норовя впитаться в занавески. Лишь небольшая потолочная лампа освещает комнату, пусть в этом и вовсе нет необходимости, разговор в любом случае не займёт много времени.
— Я понимаю, но…
— Всё, хватит, — омега внезапно поднимается со своего места, одной рукой откинув свои светлые вьющиеся локоны за спину, а другой туша сигарету о стеклянную поверхность стола. — Не хочу слушать твои оправдания. Ты знаешь сроки.
— Знаю. Я в них уложусь, — поспешно отвечает альфа, желая закончить этот разговор как можно быстрее и проводить омегу к двери.
— Смотри мне, я слежу за тобой, — с очаровательной усмешкой на лице произносит Чейз, закидывая маленькую сумку на плечо и двинувшись в сторону выхода. — Угомони уже свою псину!
Вновь громкий возглас омеги, а Джейкоб лишь недовольно вздыхает, когда гость грубо и с силой отталкивает ногой собаку, что пришла на шум. Тихо проскулив, питомец забивается в угол, ведь банально не приучен к агрессии. Хотя мужчина и не подумает возмутиться, если доберман решит вцепиться и полакомиться кое-чей худосочной и наглой задницей. Только вот жаль зверьё… мясо с душком плохо переваривается.
