Вымышленный герой

      — Тут же всё очевидно. Кто-то убил омегу и вышел сухим из воды, а когда старик подобрался достаточно близко, то пришил и его. Мы ищем одного человека! — с невиданной уверенностью произносит Скотт, сидя на крае своего стола, бездумно листая папку со свежим делом, которое уже кажется ему раскрытым. Но Мэтт его не слушает, лишь краем уха воспринимая эту информацию, не более. Даже на утреннем брифинге от начальства он не мог сосредоточиться, находясь в своих мыслях. Альфа думал, что уже никогда не вернётся к этой истории, не услышит этого имени, не увидит этих фотографий. Убийство трёхлетней давности, преступник не найден и дело давно сдано в архив, где спокойно пылилось на полке. До этого момента.       Последний заказ жертвы — дело об убийстве Джесси Хейнса. Уильям бы не воспринял это дело так лично, если бы когда-то не знал этого омегу, истинного своего лучшего друга. Пусть многие и не верят в дружбу между альфой и омегой, но они действительно хорошо ладили. А после его смерти, видя, как страдает и не находит себе места Джейкоб, Мэтт будто сам чувствовал всю эту эмоциональную опустошённость и тяжесть внутри. Тогда он только заступил на должность детектива, был ещё не очень опытным, поэтому и делами серьёзными не занимался, так, мелкие кражи и тому подобные вещи. За это же дело взялись откровенные разгильдяи, которые хотели обвинить первую попавшуюся жертву обстоятельств, но так никого и не найдя, банально сдали дело в архив. Альфа же, в течении этих трёх лет, не нашёл в себе сил, чтобы хотя бы открыть папку с делом и попытаться сделать что-то самостоятельно, восстановить справедливость и наказать преступника. Не хотелось ворошить прошлое, это бы всё равно ничего не изменило, тем более после нескольких лет «следы» преступников имеют парадоксальное свойство окончательно остывать. Иногда… нужно оставлять вещи в прошлом и идти дальше, не оглядываясь назад.       А сейчас папка с этим делом у него в руках и ему чертовски хочется, чтобы она куда-нибудь испарилась. Но чаще всего желания остаются просто желаниями. Джесси убили особенно хладнокровно, огромным кухонным ножом, которым были нанесены удары в живот и грудь. Их было много, глубоких и не очень, смертельных и мелких, убийца явно не отдавал себе отчёт в тот момент. Но всё-таки стёр отпечатки пальцев с рукоятки, показательно оставив кровь на острие и положив орудие рядом с трупом. Под подозрения сразу попали близкие и друзья, поскольку жертва была больна. И, имея вместо полноценного зрения лишь мелкое расплывчатое пятно, вероятность того, что он бы пустил к себе в квартиру незнакомца, крайне мала. Это подтверждалось и тем фактом, что всё произошло в гостиной, преступление было совершенно ножом, взятым с кухни жертвы, а все вещи так и остались на своих местах, что отметало версию о грабеже. Можно было снять отпечатки хоть со всех поверхностей в квартире, их будет слишком много, ведь заботливые родственники и друзья часто приходили проведать жертву, нередко делая за него какие-то дела по дому. Как назло, у всех основных подозреваемых вырисовывалось уверенное алиби, насколько об этом можно было судить. Однако Мэтт едва ли допускает такую возможность. Джесси бы и мухи не обидел, кому понадобилось его убивать, тем более с такой жестокостью? Разве можно нажить себе врага, даже толком его не видя?       Проблема ещё и в том, что это предстоит как-то связать с убийством бывшего полицейского. В версии Ривза есть смысл, пусть он на поверхности и вполне очевиден, но нужно проверить в любом случае. Напарник пытается убедить Уильяма в том, что вчера обзвонил всех бывших клиентов погибшего, среди которых никто не вызвал подозрений, поскольку все были довольны проделанной работой и не имели претензий. Мэтту очень хочется верить в эти слова, но зная Скотта, он не удивится, что это правда лишь отчасти. Всё-таки ведущим детективом по этому делу назначен Уильяма, а если у Ривза есть возможность откосить от части работы, то он это непременно сделает. В тот день, в кабинете убитого, помимо папки с делом, альфа нашёл окровавленную рубашку и сломанный диктофон, на котором, по-видимому, было что-то записано. Остаётся только гадать, где бывший полицейский достал такую весомую улику, что в своё время не нашло следствие, и что именно записано на аппарате. Все найденные вещи отправились на экспертизу, где их сопоставят с уликами по нынешнему делу. Если хоть что-то совпадёт, то у них появится зацепка.       Мэтт знает, что всё происходит не так быстро, поэтому позволил себе вчера уйти на выходной и провести время с тем очаровательным омегой, которого встретил в баре. А потом появился Шеннон, вновь напомнивший об этом деле. Альфа посчитал нужным рассказать ему всё, ведь когда дело всплывёт наружу, то он так или иначе узнает. Может это было не очень хорошо со стороны мужчины, но он не привык всегда думать о своих поступках заранее. Прямолинейность — его конёк.       — Ты меня слышишь? — между делом подаёт голос Скотт, явно не чувствуя отклика от своего напарника.       — Лучше бы не слышал, — недовольно отвечает Уильям, бросая на стол папку и откидываясь на спинку своего кресла. Ни на чём не получается сосредоточиться, а мысли неуловимым вихрем кружат где-то в подсознании. Трахаться хочется страшно, остаётся только дождаться ответной смски от омеги, чтобы сегодня вечером закрепить вчерашний результат.       Сейчас даже не обед, но в любой момент в дверь их кабинета может постучаться коллега, который принесёт результаты экспертизы, от чего и можно будет отталкиваться и предпринимать дальнейшие действия. Того гляди и запись с диктофона извлекут, ведь это может стать крайне важной уликой. Начальство хочет результатов в кратчайшие сроки, упорно игнорируя другие дела, которые встали на месте. Но это работа Мэтта, ничего не поделать. Он обязан исправно нести службу, невзирая на препятствия.

***

      — Я назначил встречу на завтра, если что, после обеда, — вполголоса произносит Эмиль, не отрываясь от собственного альбома и продолжая водить карандашом по белоснежному листу бумаги.       — Хорошо, — значительно тише отвечает Шеннон, по-прежнему уткнувшись лицом в подушку, не глядя в сторону собеседника. Если честно, ему уже не особо есть до этого дело, правда и начатое он бросать не любит. На прошлой неделе в гамме ещё горело желание взять всё в свои руки и узнать о том, что скрывает его возлюбленный, что, несомненно, пойдёт на пользу их отношениям. А теперь он снова ни в чём не уверен, словно это нужно ему одному.       Адамс всё ещё прокручивает в голове события вчерашнего дня. Слова Мэтта о том, что писатель замена погибшего истинного Джейкоба и он никогда не был ему интересен. Он бы и не думал воспринимать всерьёз слова альфы, только вот сам чувствует в них крупицу истины. Чужим именем любовник его, конечно, не называл, но иногда от него исходила необъяснимая фальшь, которую гамма смог разглядеть лишь тогда, когда с него спала пелена влюблённости. А затем и этот вчерашний ужин, что был пропитан… уютом, спокойствием? Да, именно такие ощущения были у писателя. Саймон, естественно, заметил отсутствие браслета, но виду не подал. А Шеннон в очередной раз убедился в том, что родители его молодого человека гостеприимные и доброжелательные люди, которые не заваливали его вопросами, не намекали на его половую принадлежность и были настолько добры, что подарили им два лишних билета на оперу, на которую они могут сходить все вчетвером и культурно провести вечер. В глазах Джейкоба в тот момент Адамс углядел всю вселенскую скорбь и мольбу о том, чтобы он не соглашался. Но гамма согласился, из вредности, чтобы альфа даже не думал куда-нибудь соскочить.       Билеты куплены на сегодняшний вечер, а сидеть в квартире в одиночестве Шеннону не хотелось. Именно поэтому он сейчас лежит на просторной кровати своего единственного друга, который молча пристроился рядом, совсем не возражая. Бета был настолько великодушен, что помог гамме выбрать наиболее подходящий костюм и пообещал позже придумать что-то с причёской. Но до вечера было ещё далеко, так что на данный момент ничего не мешает валяться на пушистых одеялах, наслаждаться тишиной и ароматным запахом сладкого какао, наполнившим спальню.       Всё-таки оторвавшись от мягкого плена подушки, писатель поднимает глаза на Эмиля, который, хоть и чувствует на себе чужой взгляд, но всё равно не отвлекается от своего занятия, продолжая творить. Тем временем Адамс ненавязчиво оглядывает друга, не переставая восхищаться его сдержанной привлекательностью: короткие русые волосы, спокойные серые глаза, бледная кожа, россыпь веснушек на переносице и квадратные очки в тёмной оправе. Обычная, ничем не примечательная для беты внешность, но Шеннон определённо находит в ней некий шарм и готов любоваться на это вечно.       Но решив лишний раз не смущать друга, гамма лениво приподнимается и садится на кровать, облокотившись на её спинку. Отпив слегка остывший напиток из кружки, он ставит её обратно на журнальный столик и, придвинувшись ближе к хозяину квартиры, заглядывает в его альбом. Резкими, тонкими линиями постепенно вырисовывается человеческий силуэт, в котором писатель без труда узнаёт персонажа из собственной книги. Эмиль единственный, кому Адамс разрешает читать черновые наброски своей новой книги и зарисовывать по ним локации и образы героев. Шеннон впервые встречает человека, который настолько же хорошо, как и он сам, чувствует общий антураж произведения и характеры персонажей. В своё время гамма даже настоял на том, чтобы первую часть его трилогии переиздали с новой обложкой, автором которой и стал бета, как и к двум последующим книгам. Словно только он может идеально передать образ роскошного зеленоглазого героя, с пышной золотистой гривой и бесстрашным блеском во взгляде.       — Думаю, что он предпочитает синие тона в одежде. Синий — цвет верности и постоянства, но перебарщивать с ним не стоит, навивает тоску, — рассудительно произносит Эмиль, сделав небольшую пометку на полях листа, после чего возвращается к самому рисунку.       Ещё минут пять гамма молча обдумывает вышесказанное и наблюдает за чужой рукой, что отточенными и плавными жестами прорисовывает мелкие детали. Как только набросок был закончен, бета протягивает альбом гостю, который незамедлительно берёт его в руки и обводит глазами каждую линию и каждый изгиб.       — Это великолепно, — без капли преувеличения шепчет писатель, с трудом оторвавшись от листа бумаги. Именно в такие моменты хочется с головой окунуться в написание книги, когда цветок вдохновения расцветает где-то внутри. В который раз Шеннон убеждается в том, что Эмиль — один из главных источников его вдохновения. Прекрасный, незаменимый и придающий сил.       — Я рад, что тебе понравилось, — в привычном спокойном тоне отвечает Эмиль, словно ему и дела нет до того, как оценят его работу. Но гамма прекрасно знает о том, что это не так. Некоторые люди банально не любят проявлять излишних эмоций, видя в них что-то постыдное. Отложив в сторону альбом, Адамс берёт руку друга в свою и бережно, почти невесомо, целует тыльную сторону чужой ладони.       — А я рад тому, что ты у меня есть.       — Пугают меня твои замашки, — скептично приподняв бровь, бета возвращает руку себе и, снимая с себя очки, начинает медленно протирать стёкла краем кофты. Но не дав ему закончить, гамма кладёт руку на щёку друга, нежно проводя пальцами по коже, заставляя того повернуть голову в его сторону. Придвинувшись к Эмилю, Шеннон касается его губ своими, оставляя на них лёгкий, воздушный поцелуй. Чуть отстранившись, бета поднимает серые глаза на наглого гостя, чьё горячее дыхание обжигает его кожу, совсем рядом, совсем близко. Несколько секунд полной тишины, в течении которых каждый думает о чём-то своём. Но стоит ожидать того, что их мысли в конечном итоге сойдутся.       Откинув очки на дальний край кровати, Эмиль обвивает руками шею гаммы, утягивая его в очередной поцелуй, более глубокий и напористый. В свою очередь, приобняв друга за талию, Адамс укладывает его на кровать, при этом нависая сверху и даже не думая отстраняться от чужих губ. Писатель не находит в этом ничего пошлого или вульгарного, это скорее порыв души, желание сделать именно это. Но в то же время он не пытается себя оправдать, глубоко внутри он понимает, что происходит откровенная измена, рассказать о которой он так и не решился. Всегда можно списать всё на то, что Шеннон гамма и о своих потребностях он будет заботиться так, как ему того захочется. Но это будет… слишком эгоистично, правда и прекратить он тоже не может.       Усердно подозревать в чём-то своего молодого человека, неумело копать под него, а потом тут же идти и изменять. Адамс чувствует себя паршиво из-за этого, но старательно отодвигает это на второй план. Как и сейчас. Если об этом никто не узнает… то разве это может принести кому-то вред?

***

      Эти два с половиной часа кажутся бесконечными. Шеннон в целом любит классику, но не всё он может оценить по достоинству. Из последних сил он пытается не зевать и следить за происходящим на сцене, прекрасно понимая, что нужно будет поддержать разговор во время антракта. Обсудить костюмы, игру актёров, музыкальное сопровождение. Адамс не симпатизирует шумным мероприятиям с массой людей, где на него то и дело обращают внимание, явно чувствуя его необычный запах. Да и выглядет он сегодня значительно привлекательнее обычного, чего там скрывать. Пусть и сомнительное, но всё-таки удовольствие он получил, если можно так выразиться.       На улице уже давно стемнело, а добираться до собственной квартиры было неохота, поэтому гамма принял любезное предложение Джейкоба переночевать у него. Возможно, они найдут лишнюю минутку для того, чтобы поговорить о том, что происходит между ними. Шеннон на это надеется, хотя ему чертовски неловко говорить о чём-то постороннем, смотря в эти прекрасные зелёные глаза. Но однажды он наберётся смелости, обязательно.       — Ну наконец-то дома, — облегчённо выдыхает мужчина и, ослабив на шее галстук, свободной рукой почёсывает за ухом у Чарли, который всё это время дежурил в коридоре, ожидая хозяина. Умилившись этой картине, Адамс слегка улыбается, закрывая входную дверь. Но став серьёзнее, он опирается на холодную поверхность, мысленно пытаясь подобрать слова.       — Я… хотел поговорить.       — О чём? — незамедлительно спрашивает Джейкоб, глянув на любовника через плечо, от чего писатель лишь смиренно прикрывает глаза. Опять эта фальшь, наигранность. Альфа продолжает делать вид, что ничего не происходит, хотя своим же поведением это опровергает. С каких пор всё стало так сложно?       Гамма уже собирается с силами, чтобы начать этот неприятный диалог, как вдруг за стеной резко слышатся чужие шаги и в дверь незамедлительно звонят. Моментально подскочив на месте, Шеннон поспешно заглядывает в дверной глазок, но тут же отстраняется, мельком углядев полицейскую униформу. Ещё на улице он обратил внимание на служебные машины, стоящие у подъезда, но не придал этому особого значения, мало ли где что случилось. Немного подумав, гамма уже планирует впустить служителей правопорядка в квартиру, когда его запястье обвивают чужие пальцы, слегка сжав, тем самым заставляя убрать руку от двери. Подняв слегка испуганные глаза на альфу, писатель ловит на себе взгляд, который до этого ещё не видел. Напряжённый, недовольный и в какой-то степени… злой?       Молча кивнув в качестве извинения, гость отходит чуть подальше, всё ещё собираясь следить за происходящим. Как только дверь открывается, Шеннон начинает разглядывать двух офицеров полиции, что невозмутимо держат руки на поясе с оружием, явно ожидая какого-либо сопротивления. Но когда эти двое немного расступаются, вперёд выходит Мэтт, также держащий табельное оружие наготове. Давящая тишина воцарилась вокруг, когда Уильям предъявляет свой полицейский значок, при этом стараясь не смотреть лучшему другу в глаза.       — Джейкоб Саймон, вы задержаны по подозрению в убийстве Джесси Хейнса.