Тебе так хорошо в этой тайне.

      Целый день планктон «Мужского журнала» и выдающиеся их коллеги: главный, заместитель ее, художественный редактор работой отвлекали себя от мыслей о безвременной кончине любимого шефа. Вечером снова послышались всхлипы особо чувствительных сотрудниц, и по негласному согласию весь коллектив после шести вечера оказался в баре под редакцией «Дэдлайн». — Виктор, можно вас на пару слов? — попросила главный редактор. Он кивнул, и они отошли в предбанник рядом со складом продукции. — Борис Наумович Егоров умер и можешь сегодня музыку выключить. Думаю не нашему народу можно все объяснить, — озвучила просьбу Марго и по ее грустным глазам бармен все понял. — А что с ним случилось? Такой живой и жизнерадостный человек был, — спросил Виктор. — Инфаркт и вроде бы привели в норму почти, но сердце не выдержало, — ответила Маргарита. — Я все понял, Марго. Держитесь! И мне тоже надо как-то соболезновать его жене и дочери, — ответил он с сочувствием. — На кол и в топку! — прошипела Марго почти шепотом. — Что? — не понял Витек. — Говорю: скажи им сам все. У меня с ними сложно, — сказала Реброва, — Сучки обе! — и вернулась в зал бара.       На сцене стоял Андрей. Он готовился сказать прощальную речь дорогому шефу и бывшему тестю. Марго смотрела во все глаза на него и тонула. Злилась за непонимание, но влюбленность и его взгляд пьянили ее. Готова была простить. Калугин вздохнул и приступил. — Дорогие и коллеги и друзья! У нас случилось горе и большая утрата. Наш любимый начальник Борис Наумович Егоров отправился в далекую страну Рая. Давайте вспомним все хорошее, что было с ним связано. Он был человек от Бога. Душевный человек. Для нас всех он был сродни родного отца, что поможет нам всегда и во всем. Может, кто еще хочет сказать о Борисе Наумовиче? — обратился Калугин к аудитории, все не пришли до конца в себя от потрясения и не могли собрать мысли, и художнику пришлось продолжать самому расписывать достоинства шефа. Это длилось еще минут сорок: и о его доброте еще раз, и о хорошем руководстве, понимании, любви к сотрудникам. МЖовцы уже начинали засыпать, не могли прервать Калугу, взявшего на себя такую ответственную миссию. Андрей спустился со сцены и припал к бокалу с вином. Как бы и со всеми, но в одиночестве сидел заместитель главного редактора Антон Владимирович. Его мысли были далеки от событий печального вечера. «ОНА даже не смотрит на меня. Правильно, я ей непросто никто, а сродни врагу», — и отправил в себя бокал виски, и так бокал за бокалом. Мужчина уже был достаточно пьян, и вспоминалось приключение со студенческой жизни.       «Игорь и Антон любили гульнуть или кутнуть на выходных в любимом ночном клубе „Жаркая Птица“. Парни пили коньяк. Удачно раздобыв на подработке в написании статей, они раскошелились на самый дорогой коньяк „Hennessy Beate du Siecle Cognac“ и заказали его по несколько стопок. Им было до безумия хорошо. В клубе к ним подсела брюнетка с карими глубокими глазами, в чертах лица имелась некая шармовая особенность в виде немного круглого лица. Зима и Ребров оба хотели секса с ней. Пьяный мозг мужчин не желал принимать факт, что одновременно нельзя произвести половой акт. Антон взял за руку девушку и повел в гостиницу на улице, рядом с клубом. Лучший друг еле-еле поспевал за ними. Официально снимать номер не было сил. Реброву досталась ответственная миссия вскрыть замочную скважину гостиничного номера перочинным ножом. Девица начала вырываться из цепкого рукопожатия Антоши, это злило молодого мужчину. Она кусалась, и не выдержал желания, кинул девицу на подоконник раздел её и лег сверху. Спустил штаны и бельё, грубо раздвинул девушкины ноги и вошёл в её лоно. Она зашипела и закричала. Игорь закрыл ей рот поцелуем. Антон кончил и вышел из неё. Гоша хотел приступить тоже к делу. Девушка встала и собиралась покинуть парней, но Ребров уложил её ударом в нос обратно. Сделал свой акт и удовлетворенно ухмыльнулся. Пока девица лежала в трансе на подоконнике, лучшие друзья свалили».       «Не она ли спустя пятнадцать с большим лет решила отомстить Игорьку? Я не помню её имени. А кто тогда Марго? То ли она заодно с мстительницей, то ли реально его сестра?» — раздумывал Зимовский, попивая виски. В тоже время на другом конце уютного зала «Дедлайна» происходили перебежки одной известной пары. — Марго, стой! — Калугин схватил ее за руку. — Андрей Николаевич, вы сделали свой выбор, — ледяным тоном, боясь утонуть в зелени любимого мямли. — В чем я неправ? — произнес он. Маргарита обернулась к нему. — Ты на другой стороне. Жалеешь Наталью, — сказала Реброва, — Мое мнение ты знаешь. Хм, у тебя есть выбор: ты со мной или с ней? — С тобой! — резко крикнул Калугин, от вина, что ударило в голову, даря воспоминания о мерзостях бывшей невесты. — Прощен! Но если еще раз… — прошептала Марго, а Калугин ее поцеловал.       Как обычно на это смотрела, скривив улыбку, Наталья Егорова. Порывало выпить, но будущая мать не поддалась импульсивному порыву. Сглатывая от обиды слезы и злости, Ната приметила на другом конце питейного заведения зама главреда. Девушка поспешила к нему, и в ее голове созрел план. — Антоша, мне так плохо! — придав голосу хриплости и в глаза слезы, проговорила Наталья. — Наташенька, не плачь. Мы все любили Наумовича, и нам жаль, что так все случилось, — пьяно соболезнуя почти до слез, ответил Зимовский и погладил дочь начальника по руке. — Антошенька, ты можешь мне помочь? — плаксиво попросила Наташа. — Чем Наташенька? — спросил Антон. — Помоги вытурнуть из нашей редакции Реброву, и вернуть мне отца ребенка Андрюшу. Готова помочь тебе, — предложила Наталья. — Я люблю Марго, — выпалил Зимовский. Глаза Егоровой загорелись: — Ты получишь Реброву, и ради тебя могу оставить в редакции. Думай, как влюблять ее в себя будешь. А мне вернешь Калугина. — Я согласен, — произнес Антошка, не думая о последствиях в пьяном угаре. — Вот и ладненько, — подвела итог дочь Бориса, — Ты взрослый мужчина и я совершеннолетняя. Почему бы нам не совместить приятное с полезным? Можешь представлять на моем месте кого угодно. Антон кивнул и бросил: — Пошли!       Они, обнимаясь, вышли из бара и двинули к иномарке Егоровой. Антон уснул в машине по дороге и Наталья его распинывала несколько минут. Почти на себе повела к своему подъезду. Желание безудержного секса было сильнее здравого рассудка и последствий для беременной женщины с таким грузом. «Антошенька, вот ты какой. Значит, тебя зацепила до сердца стерва и мымра Реброва. Ты обязательно мне поможешь вернуть Андрюшу!» — думала Наташа с улыбкой яда, раздевая партнера и не забывая его целовать и самой избавляться от платья. Мужчина с придыханием смотрел на нее и не видел ее. Перед ним стояла его любимая нимфа и богиня. Он резким движением подхватил Наталью на руки и опустил на диван в гостиной комнате. Целовал и кусал ее груди, от чего та стонала до крика. Спускался постепенно к пупку, целуя и кусая там. В естестве страсти все кипело и плавилось. Егорова тяжело дышала, а Антон продолжал пытку языком и зубами в ее клитор и языком внутрь. Сам он тоже был возбужден до предела. Не вспоминая о положении партнерши, Зима запрыгнул на Егорову и вошел в нее. Она чувствовала сначала легкие неловкие невесомые толчки, потихоньку-полегоньку наращивая темп и глубину проникновения своего Искателя Наслаждения. Слышались женские стоны и мужские рыки. Они слились в одном бушующем и будоражившем умопомрачительном оргазме. Откинулись на подушки и заснули рядом, потеряв силы. Никто из них не слышал важного звонка на телефон Егоровой. Это все могло изменить и не дать ход дальнейшим событиям.

***

      Юлия Артемовна Каштанова вошла в родной дом после рабочего дня, в доме стояла подозрительная тишина. Девушку оглушала тишина. Родители были её жизнерадостными людьми среднего возраста. Артем Арсеньевич и Ариана Валерьевна сидели на кухне за столом с приглушенным светом. Свет исходил от светильника над газовой плитой. Лица Каштановых печальны и Ариана в слезах. — Добрый вечер! А вы чего в полумраке сидите или у вас романтик? — весело проговорила Юля, еще не видя лиц родителей. — Юлечка, присаживайся, — проскрипел бесцветным голосом Артем Арсеньевич.       Юлия присела на третий стул посреди стола. Сейчас она видела на лицах родителей настороженные выражения и животный страх. В голове Каштановой не проносилась ни одна мысль, она пыталась провести анализ, что произошло с самыми близкими — родителями. — У нас с мамой рак, — выплюнул следующую фразу изо рта отец, — Нам недолго осталось. У нотариуса лежит завещание, — его руки дрожали, и он их спрятал под стол на колени, боясь показать слабость дочери. — По условию завещания: ты должна выйти замуж за приличного мужчину, — произнесла мать. — Что? Как? Ведь вы еще так молоды, — девушка кинулась в слезы, — Не верю. Почему вам надо устроить этот цирк? Если вам — исчезнуть, я пойму, взрослая. — Это не шутка и не придумка для тебя. Это правда. Мне осталось от силы полгода, матери — год-два, — строго и грустно парировал дочери Каштанов.       Юлия тихо заплакала. У нее не оставалось сил и слов поддержать родителей. Она отставила чашку с чаем, который собиралась пить и вышла из-за стола. Ее трясло и ей хотелось исчезнуть. Как? Ее родители не жаловались на здоровье и занимались спортом. Папа не любил врачей, но за что? Почему она должна терять родных людей? Условие завещания от них повергала в ступор Юлю. Девушка не знала, как его исполнить. Ее парень Игорек не собирался звать замуж и его устраивали свободные отношения. Юля была достаточно общительной девушкой, но лучшая подруга у нее была одна — Наталья Егорова. У той предостаточно проблем, кои она создала себе сама. Юлия да предложила ей провернуть аферу, но в общественных местах просила не раз подругу не кричать на всю о ненависти к дочери возлюбленного, и что она не беременна. И сейчас Каштанова набрала ее. В ответ ничего не раздалось. Наташка попросту проигнорировала Юлию. Это разозлило каштановую брюнетку. «Тебе плевать Наташенька сейчас на меня. Ты упиваешься своим горем. Все. Егорова ты у меня запомнишь этот ДЕНЬ НАВСЕГДА!» — в пылу гнева на лучшую подругу подумала Каштанова. В минибаре в комнате она налила себе бокал вина и без закуски употребила. Легла на розовый диван и дала волю слезам на полную катушку.