Сила

— Повтори. — Эрик подвинул пустой стакан бармену, чтобы тот снова наполнил его. Вот уже больше часа Леншерр раз за разом опрокидывал в себя очередную порцию виски и ждал, когда же гул в голове наконец утихнет. Внутренний голос лишь ядовито посмеивался, ехидно напоминая Эрику о его ничтожности. В баре было достаточно много народу, но вокруг самого мутанта словно образовывалась мертвая зона — никто за прошедшее время так и не решился подсесть к подавленному мужчине. — Мне то же, что и этому юноше, — Эрик поднял голову, без особого интереса разглядывая появившегося рядом человека. Это был пожилой мужчина с зачёсанными седыми волосами и в больших солнечных очках. Серый костюм на фоне повседневной одежды окружающих выделял его, но производил впечатление того, что дед ошибся адресом. Присев на соседний с Эриком стул, мужчина протянул руку, — Стэн. — Эрик. — Говорить сейчас не хотелось, но Леншерр невольно проникся уважением к этому человеку, а потому промолчать себе просто не позволил. Тот кивнул и улыбнулся, но как только заметил состояние собеседника, снова заговорил. — Топишь горе в бутылке? — Эрик усмехнулся, понимая, насколько жалко он сейчас выглядит. — Зря. Что-то случилось, сынок? Мутант не собирался обсуждать свою жизнь ни с кем, а тем более с незнакомым собутыльником. Но последние месяцы беспросветной тоски и отчаяния от разлуки с Чарльзом начинали сводить мужчину с ума, а держать все в себе не было лучшей тактикой. Все равно он видит этого человека первый и, возможно, последний раз в жизни, так что терять особо нечего. — Так заметно? — Эрик благодарно кивнул бармену и уставился в свой стакан, с трудом сдерживая силу, норовящую уничтожить все живое в радиусе нескольких миль. — Безответная любовь, мм? — Мужчина напротив весело усмехнулся и похлопал Эрика по спине. Тот инстинктивно сжался, но не отстранился, удивленно глядя на незнакомца. — Хочешь спросить, как я узнал? Да у тебя же все на лбу написано. Эрик снова отвернулся. В последнее время сдерживать эмоции ему становилось все сложнее, былая стальная маска периодически давала трещину и наружу проступал настоящий Эрик — тот, которого знал и искренне любил Чарльз. Любил… — Хочешь совет? Иди к ней. Не трать молодость на эту вшивую забегаловку, она того точно не стоит. За любовь, сынок, нужно бороться. Сынок. Магнето рефлекторно улыбнулся, не осознавая этого. Мужчина, видимо, решил, что попал в точку и, решив, что его помощь больше не понадобится, легко сжал плечо мутанта и исчез так же незаметно, как и появился. Бороться. Он должен. Обязан бороться за то, что так дорого ему. Он не может отступить. Чарльз будет зол. Снова эта складка на лбу и осуждающий взгляд синих глаз. Но он должен. Эрик и так много потерял, потому что перестал бороться, сдался. Он не должен позволить этому случиться сейчас. Он будет умолять. Сделает все, чтобы вернуть семью. Пока не стало слишком поздно. Допив оставшийся виски, Эрик покинул ненавистный бар. *** — Черт! ЧертЧертЧЕРТ! — Чарльз из последних сил пытался дотянуться до верхнего ящика своего письменного стола, в котором лежало обезболивающее. Судорога скрутила обе ноги как только Чарльз встал с дивана, и теперь он сидел на ковре, всеми силами пытаясь не закричать. Адская боль никак не хотела отступать. Последний месяц вообще был очень тяжёлым. Из-за беременности здоровье мутанта начало быстро утекать, спина с каждым днём мучила все больше, токсикоз, что весьма удивительно, до сих пор не проходил, а судороги стали настолько частыми, что Хэнку приходилось прятать обезболивающее в целях безопасности будущего ребёнка — вряд ли тот родится бессмертным. Хотя о способностях будущего малыша можно было только догадываться — обычно они проявляются в более старшем возрасте, но Хэнк был абсолютно уверен, что ребёнок будет обладать огромной силой. И не только физической. Мысль о том, чтобы отпилить ненавистные конечности прервал грохот, доносившийся снизу. Чарльз тут же забыл о боли, напрягаясь всем телом и поднося пальцы к виску, «сканируя» особняк. Чужого присутствия Ксавье не обнаружил, но тревога не отступала. В особняке никого не было, и не должно было быть ещё несколько дней. Сжав зубы, Чарльз попытался подняться, но у него ничего не вышло — сведенные мышцы не хотели слушаться. Телепат вспомнил о телефоне, лежащем на диване, и хотел было потянуться к нему, но тут дверь распахнулась с ужасным грохотом — замок вырвало с корнем, чудо что сама дверь не слетела с петель. В проёме появилась Мистик. Чарльз хотел было поприветствовать старую подругу, но инстинкт заставил его сжаться, защищая живот, и отползти — в глазах девушки не было ничего, кроме стального холода. «Как у Эрика, когда тот убивал Шоу» — промелькнуло в голове телепата, но додумать ему не дали. Девушка хищно улыбнулась и заговорила. — Привет, Чарльз. — профессор кивнул, — не ждал меня? Говорят, ты носишь отпрыска Эрика? Поздравляю. — никакой искренности. Лишь плохо скрываемая ярость. — Рейвен… — Не смей! — девушка взвизгнула и с размаху ударила не ожидавшего этого Чарльза. Тот испуганно сжался сильнее, понимая, что попал в ловушку — он не может двигаться, а звать на помощь некого. Шлем не давал возможности контролировать разум Мистик. «Его шлем.» — Я больше не та Рейвен, той слабой девчонки больше нет. Чарльз вдруг отчетливо понял, что она права. В глазах, когда-то ставших родными, сейчас был лишь чужой холод. Несмотря на шлем, Ксавье отчетливо чувствовал гнев. Его Рейвен никогда бы не стала такой. Она бы не ударила его, она бы… — Нет… Господи, Рей… Мистик, нет! Остановись! Только не это! — Чарльз заметался, его накрывала истерика. Мистик пришла с одной целью — уничтожить ребёнка, и не важно, что будет с самими Чарльзом. Одну ужасающую мысль сменила другая — она ведь работает на Эрика. Его шлем, его стальной холод и отрешённость. Неужели это он приказал ей уничтожить своего ребёнка? Слезы потекли по щекам мужчины, отчаяние и боль накрыли его с такой силой, о которой он раньше не мог и подумать. Словно сотни тупых лезвий впивались ему в грудь, разрывая легкие, ломая кости и протыкая сердце. Стало трудно дышать — паническая атака заставляла сознание отключаться, но Чарльз из последних сил цеплялся за реальность, понимая, что если он отключится — они погибнут. Как по щелчку паника сменилась титаническим спокойствием. Время словно замедлилось, замершая с пистолетом в руках Мистик, он, сжимающий живот, лист бумаги, сорвавшийся со стола в порыве ветра — все вдруг потеряло смысл. Если сил больше не осталось, если тот, кто был дорог больше собственной жизни, предал, если нет ни малейшего шанса на жизнь — какой смысл бороться? Раздался выстрел и беспощадное время вернулось на круги своя — Чарльз вскрикнул от внезапной вспышки боли. Последнее, что он успел увидеть — собственную окровавленную ладонь.