Потерянный Генерал

Весть о чудесной стене, появившейся вдоль пустыни от самой горы Арумааты, мгновенно облетела все южные приграничные города Алитара. Граница с высокой скоростью пересекала пустыню, заставляя алитарцев лишь удивленно разевать рты, недоумевая и не понимая, как это может быть творением рук человеческих. Ходили слухи о том, что стена возведена самим богом Феоргом в помощь любимому им народу, но в куда большем распространении бытовала легенда о Возвращении Истинного Генерала. Легенда эта зародилась в небольшом, но опрятном городке. Городские стражники нередко любили прихвастнуть тем, что совсем недавно они исхитрились поймать безумца, вздумавшего победить пустынных кочевников и освободить приграничные земли. Кто бы мог подумать, что у него действительно это получится, да еще и таким хитрым способом. Байки неизменно травились у костра, собиравшего усталых солдат городской стражи вечерами. В центре непременно сидел Лигор, молодой стражник, столь скоро поднявшийся в глазах собратьев, благодаря личному знакомству с Истинным Генералом. И даже неудачник Ахром перестал быть таким уж неудачником, хвалясь тем, как однажды он сковал руки самому легендарному герою. Горожане, живущие вдоль границы, от Арумааты и до самых лесов силинов, стали с нетерпением ждать появления своего героя. Процессия двигалась быстро, иногда останавливаясь в городах в поисках пищи и крова. Южане чествовали их как героев, наблюдая за стелющейся по бескрайнему ковру пустыни стеной, сидя у окраин города и во все глаза глядя за чудесами, сотворенными пред их удивленными лицами. Они готовы были часами следить за появляющейся из ниоткуда каменной оградой и на всадников, мчащихся вперед. И никто никогда не пытался приблизиться к легенде и сунуться чуть ближе, окунувшись в гущу событий, быть может поэтому то и не мог никто точно сказать, сколько именно героев участвовало в путешествии кроме Истинного Генерала. В одних городах говорили, что путников было трое, в других, что четверо всадников видели издалека с городских стен, а некоторые заявляли, что в город Генерал входил один, лишь с юным мальчишкой в качестве оруженосца. Так зарождалась Легенда… От правды в ней было не так уж и много, но и малым это не было. Генерал действительно вернулся в края Алитара. Жаль только, что история умалчивала о тех благородных товарищах, что всегда следовали за ним и что сделали не меньше. История умалчивала о том, как неслышной тенью проникали в города и села Вайд и Раэм, стараясь скрыть цвет своей кожи и не накликать беду на все путешествие, нажив врагов в лице горожан, разгневавшихся бы, если бы только они узнали, что кочевник идет рука об руку с их легендарным героем. История умалчивала и о Джеке, который изо всех сил старался ободрить путешественников и вел себя очень мужественно, хоть путешествие и вымотало его основательно, иссушило его нежную кожу и обессилило тело. Юноша так же послужил отличным разведчиком, предупреждая, когда слишком дотошные горожане подбирались слишком близко к процессии, а еще Джек извещал о путешествии сплетен, он всегда знал к кому в городе нужно обратиться, чтобы их с честью приняли на ночлег. Чем дальше вглубь забирались путники, тем реже отправлялся с ними в город Раэм, предпочитая одиночество пустыни и общество верхового зойда бесконечному скрыванию собственной личности и пряткам от каждого шороха и самой незначительной тени. Все это уже преследовало во снах и Вайда. Ночи становились все холоднее. По утрам с губ путников срывалось холодное дыхание, а одеяла замерзали и хрустели от звенящей измороси, заставляя друзей подниматься, дрожа от холода с первой зарей, едва расступится предрассветная мгла. К полудню пустыня вновь превращалась в пылающую жаровню, распаляя замерзшие тела. На закате из-за гор выползала холодная чернильная темнота, поглощающая ярко-багряное, негреющее солнце, напоминающее мертвую кровавую каплю растворившуюся в мрачном траурном облаке. Пустыня облекалась в ночь, окутанную ледяным дыханием темноты. Путники остановились незадолго до того, как ночь вступила в свои владения. Окликая путников, Раэм соскользнул с верхового зойда, подхваченный потоками песка, он легко запрыгнул на стену, возведенную Гаалом, и так и остался там стоять, оглядывая проделанную ими работу, и прикидывая, сколько еще километров им предстоит пройти. Гаал остановился и опустил закоченевшую руку. Стена за ним внезапно оборвалась, заканчивая свое восхождение. Продолжится работа лишь на рассвете, до этого момента серый камень будет стынуть в одиночестве, ожидая, пока рука мастера вновь дотронется до него. - Уже вечер. В часе езды отсюда есть город. Вы можете заночевать там, - кочевник спрыгнул с каменной стены, и вихрь песка, ураганом взвинченный в воздух, плавно опустил его на землю. Мягкие сапоги легко ударившись о песчаник, увязли в песке. - Опять не пойдешь с нами? – Гаал развернул коня в сторону границы. Раэм молча покачал головой и поплелся вдоль стены, стремясь скрыться за границей Алитара. Гаал посмотрел на него с сожалением, он понимал, почему кочевник не желает идти в город, но оставлять друга ночевать в холодной промерзшей пустыне ему не хотелось. Его глаза словно умоляли Раэма сменить свое решение ради его же блага, но взгляд вождя бел непреклонен, и алитарец отвернулся, разрывая связавшую их взоры нить, поворачиваясь к городу. - Что ж… Удачи тебе, - неспешно Гаал повел коня в сторону ночлега. Джек переводил взгляд с Гаала на Раэма, зацепившись за вишневые глаза кочевника, он улыбнулся: - Спокойной ночи, - мягко проговорил рыжеволосый принц, поворачивая свою маленькую лошадку вслед за Гаалом. Раэм спокойно кивнул и одарил Джека теплой улыбкой, благословляя его дорогу и ближайшую ночь. Внезапно раздалось раздраженное ржание, разорвавшее воцарившуюся идиллию. Стук сапог и лязг меча, звякнувшего о металлические пряжки на одежде, заставили путников обернуться. - Я останусь, - Вайд застыл посередине между Джеком, Гаалом, уже направившихся к городу, и кочевником, спрятавшимся в тени стены. Лицо лидера повстанцев, освещенное багряным светом, превращалось в гневную гримасу, хотя лишенное этого красноватого яростного свечения, оно не выражало ничего. Холодное и беспристрастное, словно глиняная маска. Вайд был спокоен. Все присутствующие недоуменно воззрились на Вайда. Он впервые отказался идти в город, и если для привычного пустынной ночи Раэма такое поведение было обычным, то для повстанца это было ново. - Все в порядке? – Гаал внимательно посмотрел на друга, не решаясь развернуть коня и приблизиться к нему. Подрывник был обеспокоен состоянием полукровки в последнее время, предубежденность южан против него сильно сказалась на боевом настрое лидера повстанцев. - Да, я просто не хочу доставлять вам проблем, - пробормотал Вайд и, потянув за узду своего коня, потащил его за собой, в тень каменной границы. - Нет никаких проблем, - нахмурился Гаал, понимая, что не может удержать Вайда возле себя и помочь ему. - Если у тебя в попутчиках окажется такой как я, вся проделанная работа пойдет насмарку. Я не могу позволить нашему делу прогореть. - Раньше все было хорошо. Мы ни разу не попались, даже когда ходили в город с Раэмом. - Однажды мы попадемся. Я не хочу быть причиной нашего провала, - хмуро, но уверенно проговорил Вайд. В этот момент Гаал понял, что между ним и его другом разверзлась широкая пропасть, затхлое дыхание которой еще долго будет затмевать их рассудок, утомленный путешествием, полным жертв и лишений. Джек только молча наблюдал за тенью, нависшей над его друзьями. Он не хотел вмешиваться, боясь спровоцировать их на конфликт, уже ярко-выраженный и повлекущий за собой последствие, которые скажутся на судьбе каждого из них. - Ладно. Оставайся. Мы вернемся на рассвете, - последние слова Гаал процедил сквозь зубы, уже оборачиваясь и подгоняя коня ударом пяток о массивные бока. Он вовсе не хотел грубить Вайду, лишь очень тоскливо было у него на душе, оттого, что при всей его власти над простым народом, он не может повлиять на их отношение к его друзьям, что сделали для народа не меньше его, а любовь их еще и больше, чем его самого. - Иди уже, - Вайд отвернулся, напоследок окинув взглядом спину уходящего друга. Джек проглотил комок, застрявший посреди горла, взгляд его перебегал с одной спины на другую, сейчас они не стояли плечом к плечу, и юноше было тяжело и больно смотреть за тем, как его друзья разошлись, каждый в свою сторону и больше не идут рука об руку. - Спокойной ночи, Вайд, - пропищал Джек, и осипший его голосок утонул в ночи. Когда Вайд обернулся, когда слова доброты, наконец, долетели до его ушей, было уже поздно, путников уже поглотила темнота, и лишь крошечные силуэты можно было различить вдалеке, на пороге города, готового принять своих героев. - Зря ты солгал, - спокойный голос вывел полукровку из оцепенения и заставил оглянуться. - О чем ты? – недовольно буркнул он, окинув Раэма взглядом прищуренных глаз. Повстанец завел коня в тень и бросил подле него охапку сена, позволив лошади вольно жевать сухую траву. Сам же он расстелил на песке ворох одежды и плюхнулся поверх нее, соскользнув вниз по стене. - Я о том, что ты сказал своим друзьям, - Раэм опустился на песок возле Вайда, тот не обернулся, лишь незримо ощущая присутствие кочевника, завернувшегося в плащ подле него. - Я не лгал. Я действительно не хочу причинять им неудобств. - Своими словами ты их очень обидел. Лучше бы ты объяснил им, что тебе мерзко и больно держаться в их тени, - тихо, но уверенно произнес кочевник, и Вайд вздрогнул, ибо слова пустынного воина были до невозможности правдивы. - Я не мог им этого сказать, - полукровка вздохнул. – наша миссия слишком важна, чтобы они отвлекались на меня. - Они твои друзья, и им важно то, что ты чувствуешь, оставаясь здесь наедине с сами собой, - голос кочевника растворился в ночи, и словно обволакивал все существо Вайда, проникая под кожу и обнажая все его страхи. - Даже если эти чувства: зависть? – в глазах повстанца блеснул колючий огонек, ужаливший словно крапива. – Обида? Досада? Гнев?! Кочевник промолчал, оставив слова невидимым вопросом висеть в воздухе. - В конце концов, мне нет места в Алитаре. Все, что я могу, это управлять кучкой обездоленных оборванцев, а править могут лишь люди, наделенные властью по праву рождения. - Жалеешь, что встретил его? – Раэм мягко улыбнулся, в глазах его светилось понимание под легкой пеленой грусти. - Вовсе нет, - встрепенулся Вайд. – Если бы не Гаал, не было бы надежды на победу. Только он способен спасти народ Алитара. Я благодарен ему за это… Но ты прав, временами я действительно жалею об этом. Я бы хотел все сделать сам для своего народа, но у меня нет ни сил, ни происхождения. Я всего лишь полукровка из крохотного портового городка. Кочевник окинул Вайда печальным взглядом. - Ты сам это сказал… - прошуршал его голос. Повстанец удивленно и будто бы испуганно посмотрел на Раэма. - Ты считаешь, что не имеешь права заботиться о своем народе. Ты даже народ свой не можешь считать полностью своим, - продолжил пустынный воин. – Думаешь, твоему народу есть дело до того, кем будет их спаситель: наследным принцем или полукровкой? Ты захламил себе голову раздумьями о чистоте крови, ты связал себя оковами своего происхождения и не можешь их разорвать, пока ты не научишься считать себя лидером, ты им не будешь. Раэм замолчал, и Вайд расширенными глазами уставился на него, не ожидая столь пламенной речи от обычно спокойного кочевника. Слова его проникали в самую суть, заставляя повстанца дрожать от гнева и страха одновременно. То, что говорил вождь было очевидным, Вайд никак не мог переступить через себя, заставить забыть о том, что он не такой, как Гаал, он никогда не овладеет такой же мощью, его кожа и глаза не посветлеют сколько бы времени ни прошло, но было у него то, чего не было у подземного жителя. У Вайда была родина. Место, где он родился и вырос. Место, которое он любил всем сердцем, и за которое был вправе бороться. - Ты прав и не прав одновременно, - наконец произнес лидер повстанцев надломленным голосом. – Ты судишь о моем положении с точки зрения кочевника. Я видел, как твой народ уважает Вирго, как женщину и хорошего командира… Но мой народ не таков. Его устроит картинка, оболочка, лишь бы она соответствовала их идеальному правителю. Картинкой я стать не могу, но могу быть содержимым. Я не стану больше завидовать, ведь изменить себя я не могу, да и не хочу. У меня есть цель, и она вовсе не в том, чтобы обойти Гаала, хотя быть может я и забыл об этом в пути. Я хочу лишь спасти свой народ. Неважно, захочет ли он признать меня или нет. Я буду делать то, что должен. Спасибо, что напомнил мне об этом. Ты достойный вождь своего народа, теперь я понимаю, почему именно ты, и никто другой. Раэм посмотрел на Вайда мудрыми вишневыми глазами и отвернулся, плотнее запахнувшись в дорожный плащ. Впереди ожидала холодная пустынная ночь, но кочевник не чувствовал холода, его грели искренние слова благодарности, и он верил, что смог хоть чем-то помочь запутавшемуся юнцу, каким и сам он был когда-то. А Вайд еще долго смотрел на луну, лениво выкатившуюся на небосклон из-за гор Арумааты, и в голове его роились стайки мыслей, хороших и плохих, зато дорога его была ясна, как никогда. Лидер повстанцев твердо знал, что ему необходимо сделать, и уже засыпая, он решил, что завтра же, на рассвете, ему необходимо поговорить с Гаалом, и это будет долгий разговор.