Потерянный Генерал

Карс бежал по пыльному переулку, ныряя в каждый темный угол, встречающийся ему на пути. Новые улочки выскакивали и напрыгивали на бегущего из-за углов, сбивая взволнованного юношу в его и без того запутанном лабиринте городских трущоб. Впереди забрезжил свет, и Карс чуть со всего размаху не вылетел за пределы каменной ступени, обрывающейся вниз. Перед ним раскрылся красочный вид на нижнюю часть города. Крыши внизу были словно спичечные коробочки с высоты бедных кварталов, но повстанцу не был мил этот вид. Он потерянным взглядом обыскивал все окружающее его пространство, цепляясь за каждую мелочь, выискивая среди сотен светлых макушек, одну единственную, так похожую на головку одуванчика. - Карс! – звонкий голос Мико огласил окрестности, пронзив самое сердце его брата по духу. Повстанец немедленно обернулся, отступая от края ступени, за которой сиял Тираат во всем своем великолепии. Оборачиваясь, Карс ожидал увидеть, что угодно, но только не то, что он увидел. В паре шагов от него встала карета, словно выплывшая из другого мира и абсолютно не находящая себе места в жалких трущобах, еще сильнее оттеняющих блеск ее полированных дверей, украшенных резными позолоченными узорами, и сияние нежного бархата сидений. Пыль словно не могла коснуться этого сияющего убранства. Карета была чем-то неприкосновенным, неподвластным тленному убожеству бедных улочек. Дверь была распахнута. Внутри кареты, закинув ногу на ногу сидел человек, абсолютно белый, от кончиков начищенных сапогов и до шелковистых ясно-белых коротких волос. На лице его светилась белозубая улыбка, которую можно было бы счесть искренней, если бы не глаза молодого человека, выражающие не более, чем чистый лист белой бумаги. Держась рукой за створки кареты, словно это была ее единственная опора, стояла женщина с печальными глазами. В руках она держала крошечный мешочек, от взгляда на который у Карса сжалось сердце. Словно это не значило абсолютно ничего, белоснежный человек играючи водил гладким лезвием серебряного клинка по шее юного мальчика, сидящего у его ног внутри изящной кареты. - Мико! – крик вырвался прямо из груди Карса и застрял в горле, превратившись в несчастный шепот. - Тише, мальчик, иначе твоему другу придется плохо, - все так же сверкая бессмысленной улыбкой, проговорил хозяин кареты и прижал нож к тонкой шее Мико, прорвав бледную, почти прозрачную хрупкую кожу. Кровь из маленького пореза лениво потекла по шее алой струйкой. - Кто Вы такой? – Карс с трудом вернул голосу хладнокровное спокойствие, хотя глаза его наполнились озабоченностью за судьбу друга. - Ты уверен, что хочешь знать это? Тебе ведь не это нужно, а этот мальчик, - с прежней улыбкой говорил белоснежный человек. – Что ж, если это так важно, - и похититель состроил сожалеющую гримасу, словно информация, которой он делился не стоит никакого внимания и лишь напрасно потратит время юного повстанца. – Мое имя – Антаал. - Подземный Генерал? – Карс вздрогнул, но постарался не выдать невольную робость простолюдина. – И чем я обязан Вашему визиту? – нарочито вежливо поинтересовался юноша. - Ты можешь помочь мне, - разулыбался Антаал, наблюдая как изогнулся уголок губ собеседника в презрительной ухмылке. – Если не хочешь, то я, конечно, не заставляю, просто говорю, что этот мальчик, которого я так любезно пригласил к себе в гости, возможно так и останется тут. А потом, кто знает, может дело дойдет и до суда, он ведь не просто мальчик, а самый настоящий государственный преступник. И тогда я не ручаюсь за то, что сделается в замке с моим гостем… - Прекратите! Я Вас понял. Что от меня нужно? – Карс резко оборвал говорящего, безалаберно, так, будто говорил с ровесником, а не с одним из сильнейших мира сего. - Карс! Не де...! – Мико дернулся и замолк, губы его были плотно зажаты изящной, но сильной ладонью Антаала. Мальчик с одуванчиковыми волосами только замычал, стискивая животные порывы укусить обидчика за пальцы, но посчитав это действие абсурдным и бездумным, юноша бессильно обмяк в руках Подземного Генерала. - Итак. О чем это я? – губы Антаала вновь озарила блестящая улыбка, - Помощь… Ты бы мог мне помочь… - задумчиво проговорил белоснежный человек, словно нарочно заставляя Карса потерять самообладание. Повстанец терпел, хоть и дрожал всем телом от гнева. - Чем же? – требовательно спросил юноша. - Ты станешь моим оружием, - внезапно голос Антаала стал жестким, и улыбка совсем исчезла, зато сухие бумажные глаза блеснули огнем, заставив Карса вновь вздрогнуть и поежиться от страха. – У повстанцев есть то, чего нет у меня. Мне до него не добраться, но зато ты можешь, - наткнувшись на вопрошающий взгляд, Генерал продолжил, будто только и ждал этого взгляда. – Я говорю о Джеке. Он нужен мне на поле боя, и ты отведешь его туда! - Он не пойдет. У нас нет приказа, - вмешался Карс, до этого внимательно слушающий и внимающий каждому слову. - Придумай что-нибудь. Но ты должен выманить его. А потом ты возьмешь его в заложники, да так, чтобы это видел Гаал. Ты должен заставить его сдаться. Карс только хмурился, и уже хотел возразить, но взгляд его упал на мальчика с одуванчиковыми волосами, беспомощно повисшего на руках хитрого Генерала. - Держи. Этот нож станет залогом того, что теперь ты мое оружие, - Антаал с кривой ухмылкой протянул Карсу серебряный кинжал, держась за острие, окропленное кровью Мико. Юного воина этот факт невероятно удручил, и он с трепетом смотрел на капельки крови, стекающие по клинку. Бережно он обхватил дрожащими пальцами холодную рукоять и ощутил всю тяжесть его смертоносной ноши. - Вы отпустите Мико, если я сделаю это? – Карс взял клинок уже крепче и смелее и заткнул его за пояс, скрыв под полами длинной ветхой рубашки. Клинок хитро мигнул заговорщицким блеском, отраженным от света полуденного солнца, и исчез в тени одежд, так и оставшись самой сокровенной тайной юного воина. - Кто знает… Но ведь эта надежда, все, что у тебя есть, - глаза Антаала вновь почерствели, потеряв блеск и душу, еще мгновение назад светившуюся в лукавых голубых глазах, теперь же эти глаза были просто голубыми, и ничего уж более о них сказать было невозможно. – Прощай, мальчик, надеюсь от тебя будет польза. И молодой Генерал откинулся на бархатные сидения, увлекая за собой повстанца с одуванчиковыми волосами. Теплый, полный сожаления взгляд зацепился за Карса, и юный воин вздрогнул от чувства едкой обиды и уязвленного эго. Мико жалел его. Жалел, хоть и сам был на волосок от гибели. Жалел о предательстве. О том, что Карс не мог оставить его, предпочтя жизнь его одного всему остальному миру. Воин опустил голову, лишь бы не видеть этот жалостливый взгляд, в котором, как в зеркале, отразился его страх и унижение, и когда он, наконец, выпрямился и сумел глядеть прямо, не боясь, что из влажных глаз покатятся нелепые слезы, ни Мико, ни изящной кареты, столь вычурно смотрящейся среди грязных и пыльных стен трущоб, уже не было. С тех пор прошло не более нескольких часов. Ясное солнце еще не успело раскраснеться, но неспешно ползло на запад, чтобы скрыться за крышами Тираата. Карс не замечал ничего, кроме рыжей макушки прямо перед ним. Словно из глухого колодца до него доносился голос Гаала, грозный и холодный, как клинок, врезавшийся сначала в шею Мико, а теперь замерший в паре сантиметров от кожи принца. - Пусти его. Ты знаешь, что я могу сделать, - повелитель камня приближался к предателю медленно, но с неизменной угрозой неминуемой гибели. Карс не дрогнул, и лишь усталый взгляд остановился на горящих яростным гневом глазах Гаала, сверкающих из-под забрала. - Прости, Гаал, на кону не моя жизнь, - почти прошептал юный повстанец. – Отпустив Джека, я потеряю Мико. Изгнанный Генерал вздрогнул, глаза его погасли на миг, но пламень ярости вновь вспыхнул, не давая повелителю камня времени на обдумывание слов Карса. Быть может Гаал бы и пришел к какому-то иному способу борьбы с юношей, если бы речь шла не о спасении Джека, а о ком-нибудь другом, безразличном ему повстанце, но в заложниках был именно его «свет», и разум покинул воина стихии. Каменные осколки со всего поля боя сотрясались, взмывая в воздух и, словно навстречу гигантскому магниту, летели они по зову Гаала, стремясь принять участие в параде камней, кружащихся в водовороте бушующей стихии. Карс обреченно замер, безразлично глядя на взмывающие ввысь камни, готовые обрушиться на голову предателя и раздробить ему череп, неся гибель и кроваво-красную смерть, высвобождая царившую в душе Изгнанного Генерала жажду мести. Стоя друг напротив друга когда-то соратники, а теперь непримиримые враги, воины отрешились от окружающего мира. И никто из них не услышал мерное дребезжание колес подъехавшей коляски, остановившейся на окраине разваленной дороги. Не услышал ни звонкого ржания растревоженных коней, ни оклика Джека, звавшего брата по имени, утонувшего в дребезге лат, подскочивших на месте зароптавших воинов. Только двое не заметили воцарившегося на поле брани хаоса с приездом долгожданной кареты, на этот раз и вправду принадлежащей королевскому эскорту. Бушующие в бешенном танце камни, ржание беснующихся коней, крики оглашелых бойцов, как королевских, так и повстанцев, звон, вопли, топот, грохот, удары, - все это доносилось до окон кареты, наделенной столь важной миссией, лишь приглушенно, как во сне, и сквозь этот сон эмеральдский принц слышал отголоски реального мира. Происходящее за окном мало интересовало Жана, хоть он и понимал, что битва эта касается непосредственно его судьбы, но ведь он не просил сражаться за него. Поездка смертельно измотала юношу, и все, чего он хотел, это поскорее покинуть карету, а все эти визги, крики, лишь отодвигали долгожданную встречу с кроватью. Жан лишь отодвинул плотную занавеску и откинулся на спинку кресла, прикрывая глаза и сквозь ресницы наблюдая за мельтешащими фигурками воинов, заполонившими своими бессмысленными отрядами всю дорогу. Принц устало переводил взгляд с воинов на взметающиеся в воздух камни, иногда градом просыпающиеся на крышу кареты, отчего гулкий стук вырывал Жана из собственных мыслей, и тогда эмеральдец поднимал глаза к потолку, а потом с обострившимся вниманием вглядывался в битву Камня и Человека. Время тянулось нескончаемо медленно…