this's black — that's white

Освещение в ресторане было плохое — в полумраке было как-то неуютно, а зажженные свечи, стоявшие по всему периметру заведения как украшения, отбрасывали мутно-желтые блики. Иной раз такой "зайчик" попадал в глаз, заставляя щуриться, или мелькал перед лицом на темном полотне, чтобы его заметили и переключили взгляд с чего-то важного. Официантов было не так уж много, они передвигались по ресторану плавно, особого внимания к себе не привлекали, но все равно успевали принести множество неудобств, особенно, когда тусклый огонек от свечи отображался в больших подносах, на которых официанты приносили еду, и снова пускался в танец по мраку. Акаши презрительно закрыл глаза, когда к их столику подошел официант и что-то поставил перед его собеседником. Серебряно-желтый "зайчик" легко лизнул лоб и щеку юноши, но в глаза так и не попал. — Акаши-ччи, а как, собственно, твои дела? — спросил парень, беря блюдце с куском торта в одну руку и серебряную ложечку в другую. — А то мы все обо мне да обо мне. Сейджуро хмыкнул. Действительно. В начале их дружеской встречи Кисе стал болтать о себе, когда Акаши даже еще ничего не спросил. На пару мгновений Императору даже казалось, что он вообще забыл, что рядом с ним находится собеседник. Хотя... Пускай Рета и был блондином, мозгами, порой, шарил получше самого Сейджуро. — Да так — ничего интересного. — А ты еще тот врун, Акаши-ччи, — хитро прищурил глаза Кисе и поставил блюдце с нетронутым куском обратно на столик. — Если у тебя нет ничего интересного, то точно что-то случилось. Проверено на собственном опыте. Акаши ухмыльнулся и вновь прикрыл глаза, но уже не от света. — Лучше расскажи, как там поживает Тецуя, — ответил Сейджуро. — Все еще не хочет твоих маленьких копий? — Ну-у-у, — замялся с ответом Кисе. — Это только вопрос времени, Акаши-ччи. Я надеюсь на это. — А ты не думаешь, что дети в таком раннем возрасте — слишком? — устало спросил Акаши. Хоть тему сменили, уже радует. — Особенно если учесть то, в каком количестве их хочешь ты. Тецуя замучается рожать. — Он во время течки запирается в спальне и не выходит. Кричит, что пока она идет, он не в безопасности. Сейджуро хмыкнул — о да, сейчас Куроко он мог понять. Когда твой жених целыми днями просит ребеночка, самолично отсчитывает дни до течки, при этом запасаясь всем, что нужно — обаятельной улыбкой и отсутствием презерватива, как не сойти с ума? Да и просит-то не одного ребенка — нескольких сразу. — Попробуй нормально попросить. — Я и нормально просил, и не нормально тоже. Одно к одному — отказывается, — устало вздохнул Рета, собирая ложечкой крем с куска торта. — Теперь я, кажется, считаю, что Аомине-ччи правильно поступил, когда запер Кагами-ччи в комнате с условием того, что выйдет он оттуда только беременным. Сейджуро хмыкнул. Ох, как же он мог забыть ту картину..? Сколько же тогда слез и криков было, просто уму не постижимо! Сам Кагами звонил ему в два часа ночи и просил, чтобы он "спас его от этого сумасшедшего!" и "вызвал полицию, потому что это уже напоминает принуждение!". Акаши особо в то немалое количество разговоров не вслушивался, плевать ему вообще, что Тайга не доволен Дайки — он же должен был знать на что идет, когда связывал себя узами брака с бывшем асом Тоо. Он даже в одном из этих телефонных разговоров упомянул ему, что Аомине самолично вписал в брачный контракт "обязан родить своему альфе десять детей", на что Кагами возмущенно закричал, что не знал об этом. Акаши ответил, что это его проблемы, раз он так плохо видит, потому что это был самый первый пункт, и устало повесил трубку. После этого у Кагами, похоже, закончились просьбы, молитвы, отговорки и проклятья, потому что он больше не звонил, и ночью Сейджуро спал крепко, не просыпаясь на телефонный рингтон. Да, тогда было более, чем весело. Однако Дайки сменил пластинку через неделю и все же выпустил свою горе-жену на волю. Что было после того, как дверь на свободу открылась, никто не знает, но Акаши уверен — Аомине потерял возможность иметь детей, потому что омега, похожий на альфу, в гневе действительно страшен. Откуда Император знает подробности известно только Поколению Чудес, Кагами и Момои, но они об этом никому не рассказывают — жизнь одна, конечности дороги, а лишних органов нет. — Не напоминай, мне до сих пор снятся те звонки, — Акаши поднял чашку, из которой шел пар, и сделал небольшой глоток. — А чай здесь действительно вкусный... Рета одобрительно кивнул, мол, конечно, это же его самый любимый ресторан. А если Кисе что-то понравилось, значит, понравится и всем остальным. — Итак, — экс-Чудотворец воткнул ложечку обратно в кусок, так и не слизав заветный белый крем. Господи, помилуй, да сколько же он будет издеваться над несчастным тортом?! — О моей личной жизни я рассказал — теперь твоя очередь, Акаши-ччи. Сейджуро вздохнул. Ну что о ней он может рассказать? — И что же тебе хочется услышать? — Все самое интересное. Акаши устало вздохнул. У него уже около пяти лет ничего интересного не происходит — живет все так же богато и скучно. Иногда созванивается с бывшими сокомандниками, и они играют в стрит-бол. Не больше. Недавно его проект одобрили, у него теперь много работы и, как он говорит, мало времени на личную жизнь. Она ему и не нужна, от нее в основном проблемы — потому что он омега. Выглядит и даже пахнет как альфа, и если бы он не говорил о своем поле, то все бы так и думали — настоящий статный альфа. В отличии от Тайги, который тоже выглядит как альфа, Акаши не источает запаха омеги во время течки, если сам того не захочет. Да и таблетки хорошо помогают. Он поклялся, что не раскроет своей истинной сущности, пока не найдет его... — Акаши-чии... Скажи... Ты все еще хочешь его? — А как ты думаешь? - Сейджуро устало потер переносицу. — Или ты хочешь сказать, что я уже пять лет просто так штаны просиживаю? Кисе хотел сказать, что, похоже, да, ведь за эти пять лет Акаши так ничего и не добился. Только пустые мечты и надежды на несуществующее будущее. — А может... Хватит? Серьезно, Акаши-ччи, он же тебя не... — Молчать. — Акаши-ччи! — возмущенно вскрикнул Рета, заставив обернуться официанта. — Это грубо! Ты же сам все прекрасно зна... Взгляд Сейджуро потяжелел, от него поплыла темная аура, и Кисе захлопнул рот, едва учуяв грозный темный запах — так пахнет альфа перед безжалостным броском. Так пахнет сама опасность... — Еще одно слово, Рета, — и ты действительно не сможешь подарить Тецуе детей. Кисе понурил взгляд, опасаясь что-либо сказать — одно неверное слово или движение, и Акаши его на куски разорвет, в этом он не сомневался. Поэтому снова воткнул в торт ложку, отделяя от основного куска малюсенький. Между двумя кусочками мягкого теста и слоем толстого ванильного крема вытекла фиолетовая начинка со вкусом ежевики. Рета сунул ложку в рот, и глаза его округлились — нет, это ошибка. Ежевичный запах вперемешку с железным заполнил слизистую носа. Перед глазами поплыло. — Что случилось? НЕТ, НЕТ, НЕТ, ТОЛЬКО НЕ АКАШИ, ТОЛЬКО НЕ СЕЙЧАС! — Рета... Какого черта? ПОЧЕМУ ОТ ТЕБЯ ПАХНЕТ... Следующие слова Рета не слышал — все как будто бы потонуло в немом шоке. Он чувствовал, что попал. Конкретно и по-крупному. И что самое интересное — Кисе совершенно не знал, как выйти из этой долбанной ситуации живым. Акаши за такое не простит, он знает это слишком хорошо и невероятно точно. Знает, а поэтому и боится до смерти, до дрожи в своих резко побелевших коленках. Черт, как не вовремя, как же не... — Рета. Если это сейчас не сам Сатана обращается к нему, то явно его приспешник, потому что никакой альфа, а уж тем более омега, не может разговаривать таким жутким голосом. Страшным, леденящим кровь, убийственным. — Рета, немедленно... — Я не знаю! — вскрикнул Кисе. — Это все от торта, Акаши-ччи! Я ничего не зна... Договорить ему не удалось, чувство страха пропало как и сам Сейджуро — тот резко встал, отодвинув стул, и направился к дверям кухни. Шел по запаху. Самому нужному, самому необходимому, самому... — Акаши-ччи... — Ака-чин... Я-не-прощу-тебя. Кисе видит, как резко открываются двери кухни, как оттуда выбегают напуганные грозным запахом повара. Видит, как скалится Акаши, как в его гетерохромных глазах расширяются по-кошачьи узкие зрачки. Он понимает, и кровь у Кисе стынет в жилах от этого. Он боится, но не за самого себя, а за того, кого Акаши ищет вот уже пять лет; за того, кого эти самые гребанные пять лет назад пометил Сейджуро. Рета боится и чуть ли плачет, потому что... Заткнись-Не-смей-Я-тебя-не-прощу ...он нашел.