Дожить до рассвета

      Дни тянулись медленно, однако это скрашивалось тем, что теперь Уилл гулял по дому Ганнибала, не скрываясь и не прячась. Долгие часы он проводил в библиотеке, листая и изучая собранные хозяином дома книги. Что-то он читал, где-то просто разглядывал картинки, и в эти самые волшебные минуты он ненадолго возвращался в детство. В те самые дни, когда отец уходил, оставляя его одного, а маленький Уилл прятался в тёмном уголке с книгой в руках и фантазировал, что он странник, который скрывается от страшного монстра и в книге ищёт способ его победить. Сейчас же, в реальности, всё примерно так и было.       Ганнибал был вежлив и общителен: с каждым днём он говорил всё больше и лучше, словно восстанавливал давным-давно потерянные навыки речи. Как и обещал, больше он не трогал Уилла и не пытался унизить его, - вместо этого он даже проявлял нечто похожее на ухаживание, когда кормил гостя курицей или рыбой, а не только мясом. Что послужило такой переменой в их отношениях, Грэм не знал и знать не хотел: он мечтал вернуться домой и оказаться от хищника как можно дальше в кругу близких и любящих людей. А пока что приходилось терпеть и верить, что человечность Ганнибала не закончится в ближайшие дни.       Бороться с этими мыслями было тяжело: гипнотически и подсознательно его тянуло к зверю, точнее к тому человеку, что жил в нём, но раз за разом Грэм вспоминал о боли и обиде, что причинил ему вендиго, и заглушал в себе подобные инстинкты. И тоска по дому болезненно сковывала сердце, особенно при мысли, что он больше никогда не увидит домик отца, где вырос и провёл юность. Временами он решался выбраться к своему нежеланному соседу. Они вместе ужинали, затем сидели у камина. И всё чаще Уилл молчал. Ганнибал тоже.       В один из вечеров Ганнибал поставил в зале мольберт, принёс холст и принялся рисовать. Уилл, который до этого не отводил взгляда от окна, то и дело косился на сожителя, борясь с интересом. Умение рисовать всегда вызывало в нём лёгкую зависть. Наблюдая, как легко и просто художники выплёскивают на холст свои мысли и эмоции, он ощущал себя глупым и пустым, словно обесцененным одним тем фактом, что у него руки не приспособлены к подобному действу.       - Сегодня на ужин мясо, запечённое с грибами, - произнёс вендиго, отложив кисть. – Будешь?       - Буду, - согласно кивнул Уилл, как обычно не споря с хозяином дома.       Ганнибал кивнул и отправился на кухню, оставляя Уилла одного. Любопытство, словно озорной непоседливый котёнок, пересилило, и человек подорвался, приближаясь к мольберту. Увиденное произвело на него такое впечатление, что на несколько мгновений ясновидящий замер, не в силах двинуться или произнести хоть слово.       На мольберте вырисовывались силуэты башен из стекла и бетона, что прежде видел Грэм в своих видениях в детстве. Те здания, что были позади остальных, всё ещё возвышались, касаясь облаков и играя бликами на солнце, а те, что были впереди, уже начали своё падение и мелкие осколки битых окон были похожи на яркие блики на первом снегу.       - Ты видел это прежде, не так ли?       Уилл не сразу понял, что обращаются к нему. Голос Ганнибала показался таким далёким и чужим, что Грэм даже не сразу дал себе команду отреагировать, ведь куда важнее было то, что не только он видел эти странные здания. Обернувшись, он посмотрел на приблизившегося Ганнибала и кивнул, произнося едва слышно:       - Они правда когда-то были реальны?       - Реальнее некуда, - заверил вендиго. – Так же реальны как мы с тобой, стоящие в этой комнате.       Уилл всё ещё не верил своему счастью; протянув руку, он несмело коснулся краски кончиками пальцев, словно тем самым мог прикоснуться к тем временам, когда эти здания стояли посреди полей и макушками целовали небо. На глаза наворачивались слёзы, а душу наполняло горько-сладкое ощущение: он был прав все эти годы. Он не сошёл с ума, когда грезил прошлым, хоть ему и говорили, что все видения - лишь блажь.       Словно очнувшись ото сна, Грэм отдёрнул руку, едва не стерев краску с холста; но Ганнибал не разозлился и не помешал, вместо этого он протянул пленнику кисть и кивнул в сторону палитры.       - Попробуй, - предложил он. – Крась так, как видишь ты.       - Испорчу, - равнодушно ответил Уилл.       - Исправим.       Уилл задумался и решил, что терять ему нечего. Если он испортит работу, то Ганнибал нарисует ещё одну, всё равно в период бесконечной метели они были заперты дома. Он не испытывал ни эмоций, ни желаний, всё ещё опустошённый после последних событий, и даже радость от новости про здания улетучилась, обращаясь усталостью и депрессией. Вздохнув, человек несколько неуверенно взял кисть и внимательно присмотрелся к палитре; мазнув розовую краску, он протянул руку и робко коснулся одного окна. Ничего не случилось. Его никто не ударил, не оттолкнул, да и холст не кусался. Зато на сером и тусклом окне заиграл яркий блик. Юноша коснулся ещё раз и ещё.       - Медленнее, - шептал Ганнибал, стоя за его спиной. – Спокойнее и осторожнее, молодец. Немного не так, выше…       Оставив на холсте очередной мазок, Уилл поймал себя на мысли, что его губы дрогнули. Это было очень приятное ощущение. Мазок, ещё и ещё: он рисовал! Смешок сорвался с его губ, и юноша, ощутив странные эмоции, действовал смелее, прислушиваясь к советам Ганнибала. В какой-то момент вендиго мягко перехватил его руку, помогая делать решительные и быстрые мазки, и прикосновение не было неприятным. Они делали всё более быстрые и резкие движения, Ганнибал уже брал краску наобум, а Уилл тихо смеялся, когда мазок ложился явно не туда. И чудо заключалось в том, что даже нелепые мазки придавали картине особый тон, яркость и интересный свет.       В этот момент Уилл почти что расслабился, но после того, как Ганнибал на миг задумался, Грэм напрягся, поджал губы и мягко вывернул руку.       - Спасибо, - произнёс он, откладывая кисть. – Это было интересно.

***

      Порой Уиллу казалось, что снегопад не закончится никогда. Намело уже по самое окно, и Грэм надеялся, что Ганнибал придумает, как откопать дверь после того, как закончатся бури. Чтобы не умереть со скуки и подтолкнуть немного растянувшиеся часы, человек делал мелкие дела по дому, стараясь минимизировать столкновения с Ганнибалом, благо тот особо и не приставал к пленнику. Почему-то Уилл был уверен: вендиго больше не планирует его съесть. И всё же боль обиды и здравый смысл подсказывали по возможности держаться от хищника подальше.       После того вечера Ганнибал дал Уиллу краски и холст, и в свободное время, чаще по вечерам, Грэм рисовал города, которые снились ему когда-то. Он старательно выводил стеклянные стены и балки между ними, даже прорисовывал отверстия для крепежей, чтобы со временем ничего не забыть. Он рисовал лишь то, что видел, но при этом не верил, что когда-то на земле существовали такие высокие и с виду хрупкие дома. Ганнибал с интересом и улыбкой наблюдал, как старательно его пленник водит кистью, как морщит лоб, когда что-либо не получается или же закусывает губу от волнения. Уилл был так молод и выглядел явно младше своих лет, от чего хищник лишний раз ругал себя за то, что когда-то избил мальчишку.       - Почему ты рисуешь дождь? – спросил как-то Ганнибал, наблюдая за пленником.       Уилл передёрнул плечом, явно не горя желанием отвечать, но от долгого молчания уже свербело в ушах, а голос предательски охрип. Казалось даже, что ещё пара дней тишины просто сведут Уилла с ума, а потому, откашлявшись, молодой ясновидящий всё же ответил:       - Чтобы дождь смыл пыль и грязь со стеклянных высоких домов, - пояснил он. – Они же такие высокие, что ещё почистит их, если не дождь?       - Специальные мойщики, - подсказал Ганнибал, вальяжно устроившись на диване, и Уилл, недовольно сведя брови, сурово глянул на него. – Не смотри так, я не издеваюсь. Была такая работа. Люди придумали специальную кабинку. Она опускалась на тросах, - вендиго сопровождал свой рассказ жестикуляцией, изображая в воздухе механизм. – А люди, находящиеся в ней, брали раздвигающиеся удлиняющиеся швабры и мыли мыльной водой все стёкла до блеска. Это была опасная работа, но она была востребована всегда. Дождь тогда… тоже не был чистым и оставлял лишь больше грязи.       Уилл потрясённо слушал его, не в силах прервать каким-либо вопросом. Впервые кто-то говорил с ним о прошлом, впервые никто не цыкал, прося замолчать, когда речь заходила о тех городах. И слушая эти слова, Уилл не находил в них ничего опасного, хотя и отец, и Джек, и другие говорили, что копанье в прошлом приведёт к разрушению настоящего.       - Откуда ты знаешь? – недоверчиво спросил пленник, всё ещё забавно хмурясь. – Ты же даже не человек! Рассказал кто-то из жертв?       - Редко беседую с едой, лишь в крайних случаях, - поморщился Ганнибал, отмахнувшись.       Грэм фыркнул и отвернулся: ему никогда не нравились подобные шутки. Трудно было привыкнуть, что его насильно навязанный сосед воспринимает людей только как пищу и относится к ним столь высокомерно. К тому же подобное заставляло его лишний раз задумываться, чьё мясо они порой ели.       - Тогда откуда ты… стоп! – Уилл внезапно вскинул голову. - Ты… был там? Ты видел города?!       Уилл, широко распахнув глаза, смотрел на вендиго, а тот спокойно молчал, ожидая пока пройдёт первый шок у его гостя. Он не спешил подтверждать или опровергать эту догадку, зная, что юноша и сам всё уже понял по его взгляду. Дыхание Уилла участилось, как это бывало при сильном волнении, и он рассеянно растрепал себе волосы.       - Видел, - признался Ганнибал, кивнув. – Видел своими глазами.       - Но это было более двухсот лет назад! – ошарашено прошептал Уилл. – Как ты?..       - Некоторые из нас живут тысячелетиями, Уилл, - пояснил вендинго снисходительно, понимая, что люди знают об их природе бессовестно мало.- Я жил и ходил среди людей, видел их тогда, пользовался их техникой и ел их еду. Я гулял, общался и дружил с ними, жил в мире, который тогда назывался цивилизацией…       - Но что же тогда… - едва слышно произнёс Уилл. - Сделало тебя таким… чудовищем?..       Ганнибал бросил на Грэма полный удивления взгляд. Что удивило его больше: то, что человек вообще решился заговорить об этом или то, что он ещё не понял столь простых истин, - было спорным вопросом.       - Но я и есть чудовище. Зверь, - пояснил вендиго. – Я родился таким, хищником.       - Можно быть хищником, но достойным, - в голосе человека скользнула холодная обида. – Ты же больше дикарь… А раньше был цивилизованным! Что изменилось?       - Каждому своё, Уилл.       Сказав это, Ганнибал встал и покинул зал, оставляя Уилла в одиночестве.

***

      На следующий день во время ужина, за которым человек и вендиго по привычке молчали, Уилл изредка бросал на Ганнибала заинтересованные взгляды. Он уже раскаялся, что припомнил соседу былое, так как с тех самых пор они не говорили, и часы вновь обратились в мучительно долгую адскую пытку. На кухне пахло жареной рыбой: вендиго превосходно готовил, и лук с перцем, да ещё и немного домашнего майонеза, превращали рыбку в нечто неземное. На столе по обычаю стоял и свежий салат, а также мягкий нежный хлеб. К ужину Ганнибал разливал по бокалам самодельное вино, и Грэм про себя признавал, что еда в этом доме была отличной.       - Мне часто снится подземный поезд, - заговорил внезапно Уилл, ковыряя вилкой в рыбе. – Он мчит быстро-быстро, что ветер от него сбивает с ног! Он ходит по рельсам и управляет им электричество…       Ганнибал молчал, продолжая неспешно есть и закусывать блюдо салатом, словно бы он не слышал слов Уилла. Грэм опустил голову, проткнув салатный лист вилкой, и продолжил ещё тише:       - И там очень яркое освещение. А вниз ведут движущиеся лестницы. У нас есть одна такая в управлении, но она не движется, просто нам рассказывали, что она такая странная, потому что ездила раньше вокруг себя… Представляешь? Кружащаяся лестница!.. Словно людям было лень ходить по ней пешком... Смешно да?..       Лишь тишина была ему ответом. Уилл, отчаявшись добиться диалога, отвел взгляд к окну, за которым уже темнело, а снега навалило по его середину. Теперь человеку казалось, что до весны, а то и до лета, им не выйти из дома, так как преодолеть снежный барьер не казалось реальным.       - Эскалатор, - внезапно произнёс вендиго, промокнул губы салфеткой и отпил вино из бокала. – Так это называлось.       Уилл обернулся к Ганнибалу, готовый слушать любое его слово. Значит, ему не врали, и лестница действительно когда-то крутилась вокруг себя? Юноша жаждал услышать продолжение, жаждал найти ответы на все свои вопросы, и источник информации был соблазнительно рядом! В их городе, городе людей, подобная информация скрывалась и была своеобразным табу, но не здесь, где законов не было вовсе.       - Я просил быть Шехерезадой тебя, - Ганнибал поднял серьёзный взгляд на человека. – Но ты хочешь, чтобы ею стал я?       - Я… - Уилл явно растерялся и замялся, не ожидая, что его замысел так быстро раскроют. – Я хочу знать! Зачем делали такие лестницы? Людям было лень спускаться и подниматься? А эти подземные поезда… как далеко они ходили? А… а… крылатые машины в воздухе, они были реальны? В редких книгах я встречал слово… самолёт… Но про самолёты у нас практически не говорят.       Тяжёлый взгляд вендиго встретился с ясными глазами, и Ганнибал задумался о чём-то своём. Он заметно смягчился в последние дни, и их взаимное желание сосуществовать в относительном мире также давало свои плоды. Усмехнувшись, он продолжил:       - Поешь сначала, а потом сядем у камина. Я сделаю глинтвейн и принесу сладости. И всё тебе расскажу.       Грэм довольно заулыбался и вернулся к своему ужину с куда большим аппетитом. Он практически сразу доел всю рыбу и вытер губы, запивая ужин вином. Юноша уже встал из-за стола и собрался помыть посуду, как внезапно замер, решаясь задать волнующий его вопрос под ироничный взгляд Ганнибала:       - А что такое глин…глин…       - Глинтвейн, - повторил вендиго мягко. – Я покажу тебе.       Было очень непривычно просто сидеть перед камином и держать в руках бокал с горячим согревающим напитком. Уилл потянул носом, вдыхая аромат и наслаждаясь им, а вендиго, сидевший недалеко и откинувшийся спиной на кресло, внимательно наблюдал за человеком.       - Так значит… - Уилл забавно попробовал глинтвейн на язык. – Это называлось метро?       Ганнибал мягко улыбнулся и кивнул, наслаждаясь такой любознательностью. Обычно ни людей, ни вендиго не интересовало то, что было «до». Сгорело, так сгорело, и о красотах прошлых дней хищник не говорил практически ни с кем. Возможно так и следовало начать их знакомство, но хищник до сих пор не знал, как правильно общаться с представителем людской расы, тем более с таким, который отличался даже от своих.       - Да, - кивнул Ганнибал. - На этих поездах было очень удобно добираться до работы. Но шуму от них было!       Губы Уилла тронула счастливая улыбка. Ганнибал невольно поймал себя на мысли, что нет ничего более прелестного, чем его улыбающийся пленник. Глаза Грэма сияли, и вендиго практически разделял с ясновидящим его прекрасные видения, сейчас они говорили на одном языке об одном и том же, дополняя друг друга. Как легко было поддаться плену этой улыбки и множества вопросов, как легко было проникнуться тем, кто сумел заставить вспомнить о давно забытом.       - А самолёты? – восхищённо спросил Уилл. – Как они были устроены? Они же поднимались в воздух… корабли из железа, да ещё и с сотнями человек на борту!       - Я сейчас покажу, - Ганнибал не смог сдержать смех и поднялся на ноги, покидая зал.       Вскоре он вернулся, протягивая молодому человеку книгу. Уилл отставил глинтвейн и взял её, удивляясь тяжести фолианта. На обложке красовался белый сверкающий в лучах солнца самолёт. А на атласных листах было в разы больше подобных иллюстраций, и Уилл упоённо читал про систему работы, моторы, винты и прочее. Он внимательно рассматривал картинки, потягивая при этом согревающий напиток, и Ганнибал тихо занял своё место, решая не мешать юноше.       - А вот это… - Уилл рассеяно отставил бокал и повернул разворот к Ганнибалу. – Такое было часто?       Вендиго внимательно глянул на разворот, где рассказывалось о самых страшных и кровавых авариях и катастрофах за последние десятилетия того времени. Он задумчиво кивнул и перевёл взгляд к камину, любуясь танцем языков пламени.       - Самолёты считались едва ли не самым безопасным видом транспорта, Уилл, - ответил он. – Но при этом, если самолёт падал, то это оборачивалось такой трагедией, что словами не передать. Гибли практически все: и экипаж, и пассажиры всех возрастов. Разве ты не видел этого в своих снах?       - Видел, - признался Грэм. – Мне снились подобные кошмары. Но я не верил им… Думал, что подобное – лишь мои страхи, либо последствия запугиваний. Да и папа всегда говорил, что мне не следует обращать на них внимания.       Ганнибал выслушал собеседника и чуть подался вперёд, заговорчески смотря на юношу. Уилл не отстранился, а наоборот, словно под гипнозом тоже чуть наклонился, внимательно слушая вендиго.       - А ты думаешь, ваши лидеры просто так скрывают от вас правду? – спросил он тихо. – Всё что ты видишь – под запретом. Книга в твоих руках – под запретом. Потому что вам постоянно врут.       - Так расскажи мне! – попросил Уилл, отложив книгу в сторону. – Ты жил в то время и видел всё это!       - Жил… - вендиго поднялся на ноги и отряхнул брюки. – Я ходил среди них и дышал газом улиц, ездил на подземных поездах, летал на самолётах, звонил по телефону, чей сигнал передавался от вышки к вышке. Но людям всегда и всего было мало. Они воевали за новые земли, ресурсы, и когда стали говорить о начале конца… не все верили в такую возможность. А в одно утро людей просто накрыло. От атаки им же подобных. И миру, каким мы его знали, пришёл конец.       - Подожди… - Уилл недоверчиво нахмурился. – Но ведь люди воевали с вендиго!       - Люди никогда не воевали с вендиго, - улыбнулся снисходительно Ганнибал. – Это ложь. А вот происхождение людоедов показалось бы тебе крайне интересным.       Уилл поджал губы, всё ещё недоверчиво смотря на Ганнибала. Поводов для доверия у него было мизерно мало, но и вера в то, чему его учили, пошатнулась тогда, когда его сны назвали бредом. А теперь он держал в руках прямое доказательство своей правоты.       - А ты? – человек поднял на хищника упрямый взгляд. – А ты как стал таким? Одиноким, опасным, злым...       - Тебя это не касается, - строго отозвался вендиго и развернулся, покидая зал. – Пора спать, Уилл. Иди к себе.       - Ты во всём такой! - обиженно ответил Уилл, поднимаясь на ноги. - Говоришь, что хочешь меня и быть со мной, но при этом, дав мизер информации, отшвыриваешь как дрянного кота! Ты не умеешь обращаться с людьми? Я учу тебя, но ты всё такой же необщительный зверь, как и прежде. Как мне доверять тебе?       - А мне как доверять тебе? - Ганнибал обернулся и сделал несколько шагов навстречу человеку. - Ты планируешь сбежать, как только сойдёт снег, думаешь, я не знаю этого? При любом удобном поводе ты попрекаешь меня былой обидой, даже не дав шанса всё исправить! Тебя влечёт ко мне, но ты всё ещё сопротивляешься. Так зачем мне меняться ради тебя, Уилл? Если ты, как и все люди, всегда выбираешь предательство...       Внезапно в окно что-то постучало, и Уилл даже подпрыгнул от неожиданности. А Ганнибал метнулся к окну, открывая форточку и впуская в дом ястреба. Человек восторженно наблюдал, как птица, перебирая лапками, прошла по руке Ганнибала и устроилась на его плече, после чего передёрнула и повела перьями, чтобы избавиться от снега и согреться.       - Спать! - тут же скомандовал Уиллу вендиго, даже не дав тому спросить о птице. - Если не пойдёшь добровольно, я поволоку тебя в твою комнату за шкирку. Грэм хотел воспротивиться этому распоряжению, но заметил, что вендиго стал необычайно серьёзным и даже суровым. Его лицо сделалось непроницаемым, а взгляд ледяным и колючим. Какую бы весть не принесла ему птица - вряд ли она была хорошей.       - Ты мне всё равно всё расскажешь! - заверил его Уилл. - Всё!