Дожить до рассвета

      Пламя свечки забавно танцевало от сквозняка и играло бликами на лицах сидящих друг напротив друга мужчин. Уилл выглядел серьёзным и мрачным, а Ганнибал был собран и сосредоточен – впервые они были на одной волне, сидя друг напротив друга, абсолютно открытые и честные, доверившиеся себе. Они не говорили об этом открыто, но каждый из них ощущал то, что значит их партнёрство в полной мере.       Блеснуло лезвие ножа, и Уилл с трудом заставил себя не вздрогнуть. Однако одного взгляда на уверенного Ганнибала хватило, чтобы успокоиться и сосредоточиться, и принять правду. Грэм кивнул, давая понять, что решился и успокоился.       - В те времена, - начал свой рассказ Ганнибал, и Уилл прикрыл глаза, растворяясь в видениях и позволяя лезвию ножа скользнуть по его руке, украшая бледную кожу алыми бусинками крови. – Когда дома вырастали до небес, а поезда ездили под землёй, а в небе летали железные корабли, когда технический прогресс достиг своего апогея, и данные о любом человеке имелись в невидимых сетях несуществующего виртуального мира, люди стремительно теряли былые эмоции и воображение, - вендиго мог бы называть каждую вещь её реальным именем, но специально говорил на знакомом Уиллу языке, чтобы юноша сумел перенестись на века в прошлое. - За них всё делали машины: рисовали, писали, и мир плавно переключился на мониторы многочисленной техники. Не всегда это было плохо: подобные аппараты сближали людей, преодолевали в общении огромные расстояния, даже океаны, - стало легче обучаться и раскрываться творчески. Возможно, даже не вина машин была в том, что люди обленились… И в погоне за деньгами и властью люди создавали всё новые и новые болезни, чтобы потом делать против них лекарства и зарабатывать на этом. В один из таких дней родился вирус, поражающий мозг человека и лишающий его всех необходимых человеку инстинктов: сочувствию, жалости, умению сосуществовать в социуме. Поражённые этим сильнейшим недугом жертвы за несколько дней забывали о человеческой речи, преображались физически и становились опаснее любых диких зверей. Менялся даже их запах, что собаки и волки обходили их стороной, и эти люди ведали лишь один инстинкт – голод.       Веки Уилла дрогнули, когда его накрыли десятки образов. Он видел, красивый двухэтажный дом, солнце, заливающее дивный сад, слышал пение птиц и звонок в дверь: это молодой мужчина в деловом костюме вернулся домой с улыбкой на губах. Он поцеловал молодую стройную жену, обнял дочку лет восьми и спросил о здоровье младшего сына. Мальчик, заслышав отца, выбежал из комнаты и кинулся к родителю, пронзая зубами руку мужчины до крови и не желая отпускать её, даже когда мать позвала на помощь соседей. Его отец в ужасе смотрел, как белки мальчика обретают красный цвет, а волосы выпадают с головы. Ребёнок кричал, бился в бесконечной истерике и не узнавал даже родных. Об этой болезни уже говорили по телевидению, но его отец до последнего не желал верить, что горе коснулось и его семьи тоже. Раздаётся выстрел. Мелькнуло обескураженное и перепуганное лицо молодого полицейского, который не знал, как поступить иначе в этой ситуации.       Дальше похороны, дождь, запах сырой земли и стук капель о маленький гроб. Белый мрамор плиты, словно подтверждающий сколь юн обладатель этой могилы. Неподалёку плачет мать, она вся одета в чёрное, и её лихорадочно трясёт от истерики и горя. Рядом плачет и девочка. А укус на руке отца чешется всё сильнее и сильнее, как последнее напоминание о недуге сына.       Ночь. Мужчина не помнит, как оказался на кухне. Вокруг него множество упаковок и мусора, - кажется, он съел всё, что было в холодильнике. Чешет затылок, выпадают клоками волосы. Глаза страшно зудят и становятся красными от недосыпа. На кухню входит жена. Начинает кричать, ругаться, бьёт его кулаками в грудь, упрекает, что он не защитил их бедного малыша от пули. Её запах сводит с ума, один молниеносный укус, крики скоро затихают, и он жадно вгрызается в чужое горло, захлёбываясь кровью и сочным мясом. Он рвёт от неё по кусочку и смачно жуёт, осознавая, до чего же она вкусная. Почему он не съел её раньше? Моложе она явно была бы вкуснее.       На кухню на шум приходит дочка и изумлённо замирает. В её глазах слёзы.       Утро. Вся кухня в крови и на полу два недоеденных тела. Мужчину сотрясают рыдания и истерика, когда он понимает, что натворил. Он с силой бьётся головой об окровавленный пол, понимая, что даже сейчас забывает о том, кем были для него его жертвы. Семья. Смысл. Сама жизнь.       Голод. Голод сделал его чудовищем.       Он, не меняя одежды, весь в крови бредёт к больнице. На груди табличка: «Я убил их, как пытался убить и мой сын. Как говорили в новостях. Эпидемия».       В городе начинается паника. Мужчина сдаётся на опыты, чтобы нашли лекарство, но в забытье убивает молоденькую медсестру, чей вкус оказался ещё более ярким, чем вкус его жены. Кровь обжигает рот, окропляет стены больничного коридора. Жертвы хаотично попадаются под руку. Шум, паника, безумие суматоха. Выстрелы убивают человека, заболевшего вирусом, но не сам вирус. Он свободен.       Проходит полтора месяца, - город вымирает.       Некогда цветущие районы окружают вооружённые люди и высокие заборы. Редкие выжившие и здоровые давно сбежали. Внутри в оцеплении только обезумевшие каннибалы, бесцельно бредущие по улицам и жаждущие мяса, больше мяса, ещё и ещё.       По щеке Уилла скатилась слеза. Юноша вздрогнул, отстраняясь от Ганнибала, и уткнулся лицом в ладони, не в силах более видеть всего этого. Ганнибал замолчал, отложил нож и крепко обнял своего человека, успокаивающе баюкая его в объятиях, когда Уилл пропускал через себя чью-то жизнь, чужие боль и судьбу.       - Я видел их!.. - шептал он. - Видел, Ганнибал! Я смотрел глазами заражённого мальчика, который напал на отца! Смотрел глазами его обезумевшего отца! Глазами жертв и военных! Боже, как это ужасно...       Ганнибал терпеливо и мягко утешал человека, ожидая, пока тот немного успокоится. Уилл довольно быстро взял себя в руки, вытер глаза и кивнул, решая продолжить.       - Готов? – спросил Ганнибал.       Грэм ещё раз кивнул и сжал руки мужчины, ища в его взгляде поддержку и обещание быть рядом. Вендиго подался вперёд, скользнув носом по щеке ясновидящего, и снова подхватил нож, чтобы вернуться к тому, на чём они остановились.       Уилл прикрыл глаза, возвращаясь в прошлое.       Вирус захватывал новые города и посёлки, он разразился на всех континентах, а ожидаемое лекарство так и не помогло. Города стали ограждать бетонными и деревянными стенами, людей переселяли и прятали от обезумевших каннибалов, пока природа внезапно не дала вирусу бой. И проявилось это через одинокого мальчика, ставшего жертвой разразившейся в мире драмы.       Ребёнку было лет шесть, когда его родители поспешно покидали родовой замок, желая укрыться от приближающихся каннибалов. Уилл видел, как был обеспокоен отец семейства, хотя держался он внешне спокойно и стойко. Мать, красивая молодая женщина, улыбалась и словно бы не знала о надвигающейся беде, и её образ, когда она сидит у туалетного столика в своей спальне, раз и навсегда запечатлелся в голове ребёнка. Сам он обнимал младшую сестру, что столь доверчиво льнула к нему. Они спрятались в лесном охотничьем домике подальше от обстрела и бомбардировок по каннибалам. Но когда к домику пожаловали солдаты, хозяева вышли им помочь, и в тот самый момент на них упал военный снаряд. Взрыв поразил всех, кроме детей, оставшихся в доме. Уилл видел, как мальчик изо всех сил пытается согреть сестрёнку и найти для неё еду, видел он и то, как из леса вышли шестеро мужчин. Уилл задрожал, и по его виску скатилась капля пота. «Бегите, - мысленно посылал он сигнал. - Бегите!»       Визитёры ворвались в дом. Мутация не затронула их, но они безумно желали заполучить силу каннибалов, а потому первым же делом схватили девочку и под общие крики детей выволокли её во двор, где парой ударов топора забили насмерть и разделали, словно та была свиньёй. Поедание мёртвой приготовленной плоти не дало им сил, но роковой ошибкой стало то, что они, желая поиздеваться, накормили мальчика бульоном из его же сестры. Именно тогда в нём проснулась истинная сила духа каннибальского демона вендиго, что спал много веков. Он обрёл себя в этом ребёнке, чьё тело уже было затронуто мутацией, но стало от того более совершенным. Группа каннибалов хотела съесть и мальчишку, но их спугнул поисковый отряд. Пережитый ужас, как и последующие годы жизни в детском доме, были забыты мальчиком. И лишь ужасные кошмары терзали его ночами до криков и боли.       Уилл распахнул глаза, изумлённо смотря на серьёзного Ганнибала.       - Это… был ты? – недоверчиво спросил он. – Ты тот самый мальчик! Я видел!       - Ты видел меня? – чуть склонил голову хищник и иронично улыбнулся. – Так мило. Это наше «партнёрство» открывает тебе картинки моего прошлого, хотя я того и не хотел. И что же ты видел?       - Ты… - прошептал Уилл. – Был первым из них. Из вендиго.       Ганнибал впервые за последние часы замер, подобно статуе. Немногим позже он отвернулся от своего человека и отпустил его руки, смотря в темноту комнаты и размышляя о чём-то своём. Уилл не отвлекал его, пытаясь понять, для чего эта пауза, пока не прошептал едва слышно:       - Нет… ты единственный из них… Первый, настоящий и сильный, - добавил он. – Ты можешь то, чего не могут они, но… почему?       Ганнибал бросил на него колючий взгляд. Казалось, что он зол, но Грэм знал, что не он стал объектом гнева вендиго.       - Потому что меня предали люди, Уилл. Готов ли ты узнать то, что было дальше? Раз уж мы начали обо мне.       - Определённо готов, - кивнул Грэм.       Они вновь соединили руки, ощущая тепло и чувства друг друга.       - Из приюта меня забрал дядя, - продолжил Ганнибал, и на этот раз заговорил он о себе, чтобы помочь Грэму поймать новые образы. – Я жил в том мире, среди людей, в стране, которая была ещё защищена от вируса. Страна называлась Франция. Дядя мой скоро умер от действий коварного и подлого человека. Тогда я не задумываясь, нашёл убийцу, прирезал его и съел его щёки. Для меня подобное поведение было нормальным, естественным, я словно просто был другим среди чужих мне существ. Я полюбил женщину, - на этих словах перед глазами Уилла мелькнула красивая икебана. – Но годы ночных кошмаров извели меня, пока, наконец-то, я не нашёл убийц сестры. Я убивал их по одному, и даже спас любимую женщину от рук своего заклятого врага. Но в момент, когда мне надо было выбрать либо любовь и людской суд, либо быструю месть, я вцепился зубами в его горло, убивая последнего каннибала, сломавшего мою жизнь, и теряя любимую навсегда. Она сказала, что я не умею любить и ушла, оставив меня навеки. А я в тот самый момент осознал истинного себя и свою силу. Как ты и видел прежде, я жил среди людей, был среди людей, но охотился на них, а точнее на тех, кого считал недостойным жизни.       Грэм видел Ганнибала, но совсем другим. На нём был надет элегантный клетчатый костюм, лицо гладко выбрито, волосы подстрижены и зачёсаны назад. Он вёл себя, как джентльмен и говорил красиво, от его манер дамы безоговорочно влюблялись в него, да и не только дамы. И на красивом балу, где всё сверкало и блестело, он танцевал с тонкой красивой златовласой дамой.       - Кто это? - спросил Уилл, всматриваясь в свои образы.       - Та, которая предала меня, - в голосе Ганнибала послышались рычащие нотки. - Её звали Беделия Дю Морье. Потрясающая женщина, хитрая и скользкая, казалось, что она любила убивать не меньше, чем я, но при этом как мастерски она играла роль жертвы! Я планировал сделать её своим лучшим блюдом, я раскрылся перед ней и играл в такую кровавую игру, что тебе стало бы жутко…       Уилл видел. Он видел этот кровавый танец смерти, видел, как несколько раз Беделия пыталась бежать, но тем самым порождала лишь больше кровопролития. И всё же ей удалось привлечь внимание полиции к себе и своему чудовищному спутнику.       - Она предала меня, сдала властям, - продолжил Ганнибал. - Я сбежал от преследования, но когда добрался до неё, чтобы отомстить… Беделия уже была другой. Она каким-то образом сохранила образец моей крови и выпила её, от чего стала ещё более жадной до убийств. И она не обезумела, подобно каннибалам, а каким-то образом уцепила часть сущности вендиго и стала подобной мне. Правда, в разы слабее, хоть все её чувства и инстинкты обострились. Она пошла к правительству и обратилась с предложением обратить несколько людей и дать бой каннибалам, которые продолжали плодиться. Она предлагала уничтожать их и поедать их мясо: и вендиго сыты, и каннибалы мертвы. Правительство дало добро. Беделия делилась моей силой с другими, пока внезапно перепугавшиеся этой силы люди не решили уничтожить разом и вендиго, и каннибалов… Взрывы накрыли сразу несколько городов, пепел ещё долго кружил в воздухе. Погибли сотни тысяч людей, Уилл. Выжившие стали собираться в городах, что были за оградами, либо же они поспешно строили эти ограды. А вендиго, которых наплодила Беделия, стали изгоями – люди боялись их. Брошенные в морозы вендиго гибли, и Беделия, оставаясь их лидером, вновь обратилась к людям. Тогда было принято решение: люди помогают вендиго, а вендиго - людям, но живут они раздельно. Вместе оба племени совершали набеги на остатки крупных городов, восстанавливая электричество и газопроводы, а люди помогали неумелым хищникам с запасами еды и одежды. Мы собирали осколки цивилизации и строили новый мир, лишённый подземных поездов, летающих машин и компьютерных игрушек. Осталось лишь основное. Так и жили, пока не вернулись каннибалы. Поскольку они теряли всякое сходство с людьми, то и называть их стали людоедами. Безумные твари были нашими общими врагами. Но, как водится, в семье не без урода, и некоторые вендиго охотились на людей, люди - на вендиго, так и началась эта война на три клана.       Перед глазами Уилла мелькали картины общих собраний и разговоров, он видел перемирие и взаимопомощь обоих кланов. Видел он и то, как Джек пожимает руку Абелю, а за спиной Абеля возвышается высокая красивая женщина с золотыми волосами.       - Подожди… - Уилл отдёрнул руку. - Беделия жива?       - Она и начала нашу войну с Джеком, - пояснил Ганнибал. – Это всё она.       Уилл изумлённо моргнул, путаясь в происходящем. Он узнавал мир с новых сторон, но не мог привыкнуть к нему такому незнакомому и чужому. Ганнибал вновь перехватил руки своего человека и сжал, стараясь успокоить его. Он понимал, что его ясновидящий слишком молод, чтобы воспринять подобную информацию, но безграничное, подобное детскому, воображение Уилла могло справиться даже с таким натиском. Любой взрослый на уровне автоматизма отрицал что-либо выходящие за рамки его понимания, а Уилл же расширял своё сознание, принимая истину такой, какая она есть.       - Я иногда помогал и вендиго, и людям, так как людоеды были и моими врагами тоже, - пояснил Ганнибал. - Как я понимаю, племя Абеля вполне нормально соседствовало с вашим городом, пока туда не наведалась Беделия... дело в том, - рука Ганнибала легла на колено эмпату, и мужчина погладил своего человека, вызывая у него мурашки. – Что вы, люди, привыкли многое скрывать. Ваши предводители говорят, что это вендиго и людоеды виновны в катастрофе, что из-за них вы заперты за стенами. Конечно, им же не выгодно говорить, что всё это их вина, что это они выпустили ракеты. Они молчат о том, до чего раньше дошли люди в техническом прогрессе, считая его опасным. Ваши дети начинают задавать вопросы. И конечно же невыгодно говорить, что мы можем жить в мире – проще считать нас врагами, хотя раньше партнёрство между людьми и вендиго было явлением частым. Теперь же вражда - способ контроля. А раньше вендиго охраняли людские города… Но люди неблагодарны по своей природе.       Эти факты Уилл оспорить не мог. Он прекрасно знал, как их лидеры любят подтверждать свою власть лозунгами о борьбе с вендиго и людоедами или лишним кровопролитием и потерями с обеих сторон.       - Но зачем Беделии эта война? – удивлённо спросил ясновидящий. – Какую роль она играет теперь?       - Создателя, - нахмурился Ганнибал. – она продолжает врать, что была первым вендиго на земле и что её божественный дар всем им верное тому доказательство. И многие верят. Однако тот же Абель, узнав меня, прекрасно почувствовал, кто я есть.       - Но не сказал другим, - перебил Уилл и вздрогнул, когда над их головой снова что-то бухнуло.       - Громят дом, сволочи, - произнёс Ганнибал и фыркнул. – Да, именно так. С Беделией сражаться и бороться невыгодно, у неё много сторонников. Абель хитрый, он просто сделал определённые для себя выводы. А вот мотивы Беделии… весьма женские. Она всегда хотела меня, но не могла заполучить, знала, что для меня она только обед и не больше, мышка для кота и его игры. И вот, спустя две сотни лет, я увидел тебя. Это чувство, наше предназначение, тут же дало о себе знать. Ты был совсем ребёнком, но я знал – ты рождён для меня. Она почувствовала это и поняла, что человек, мой человек, в вашем городе, и сделала всё, чтобы развязать войну. Поэтому ты с детства помнишь о том, что мы враждовали, хотя чаще ваши люди гибли при столкновениях с людоедами, а не с нами. И апогеем всего стало похищение Эби. Хотя… я уверен, что это Беделия сдала её вам. В итоге Джек не делился ни едой, ни одеждой, а многие вендиго ни на что не способны. Тот же Мейсон. Кто он без своего Корделла? И дня не проживёт один. В итоге они нападали, гибли ваши люди. Джек отвечал. Так и развязалась эта война. А дальше ты знаешь.       - А сожжения? – перебил Уилл, хмурясь. – О чём ты говорил?       Ганнибал долго и сурово смотрел в глаза человека, не зная, как поведать ему эту правду. Грубо схватив Уилла за руки, вендиго дёрнул его на себя и рассёк руку человека ножом. Полилась кровь, и Уилла захлестнули чужие воспоминания.       Уилл видел, как Ганнибал пришёл к своим. Видел, как они пошли на поляну – место встречи. Видел, как рядом со смотровой башней висит кабинка, а в ней бьётся кто-то хрупкий. Кабинка плавно опустилась, скрываясь в топке, и оттуда следом за чёрным дымом раздались отчаянные вопли.       Уилл истошно кричал и бился в руках Ганнибала, столь яркое видение едва не свело его с ума из-за эмоций его вендиго, что невольно отдал человеку всю свою боль. Когда он успокоился, продолжая дрожать и глотать слёзы, Ганнибал перебинтовал его руку под рёв собравшихся наверху людоедов и обнял, согревая в объятиях.       Теперь только они были друг у друга.