Там водятся драконы

— Знаешь, а ты красивый, — заметил Вейс, выдув пузырь из жвачки. Тот лопнул с отчетливым хлопком; звук отозвался эхом от металлического стола, корпуса силовой брони и прочих поверхностей, вклинившись в монотонное жужжание двигателей Придвена. Данс не потрудился обернуться от оружейного верстака, но руки его замерли — всего на секунду, прежде чем снова вернуться к работе. Отвечать он тоже не стал, продолжив собирать винтовку — деталь к детали. Вейс понятия не имел, нахрена тратить на это время. Когда его пистолет ломался, он просто покупал новый. Данс называл это бессмысленным расточительством, но все, что осталось от старого мира, было бессмысленно, так что Вейс, можно сказать, просто старался соответствовать. Он снова выдул пузырь. Жвачка уже потеряла вкус, но курить на борту Придвена строго воспрещалось — по крайней мере, там, где это могли увидеть. Вроде как, речь шла о безопасности — или дело было в том, что они зависли над гаванью; в любом случае, Вейсу оставалось только сидеть на столе, скрестив ноги, и шумно жевать жвачку. — Ох, что бы я с тобой сделал, если бы мог... — протянул он. Они были почти одни. Разумеется, по палубам сновали послушники, рыцари, пректоры и кто-то там еще — в Братстве было дохрена званий — но все они были заняты своими гребанными делами. Данс этого не понимал. Он все думал, что за ними постоянно наблюдают, как будто кому-то вообще было до них дело. — Ты вообще умеешь молчать? Вейс проследил взглядом за деталькой, которую Данс впаял в остов винтовки. — Сам знаешь, что нет. Данс возобновил работу, и Вейс, слегка понизив голос, — весь из себя воплощение самоуверенности — добавил: — Знаешь, в другое время я бы сказал, что я могу быть невероятно тихим, держа во рту твой член. — Вейс, — ох, как формально, как чопорно, по фамилии — как хороший солдатик; будто не от него прошлой ночью Вейс слышал прерывистое "Вишну, Вишну". Вейс привстал, чтобы вытащить из заднего кармана пачку сигарет. Как бы он ни выглядел, он все равно не вписывался в Братство, так что Вейс быстро перестал заморачиваться по поводу униформы. Он не мог закурить, но все-таки выудил сигарету и повертел ее в пальцах. — Я тебе продемонстрирую. Позже, — пообещал он, и наравне с обещанием это было угрозой. Положение Данса было достаточно высоко, чтобы он имел собственный угол на корабле. Вейса это вполне устраивало: ему нравилось, как Данс выглядел, будучи пригвожденным к двери — с руками, заведенные за голову, раздвинутыми ногами, пылающей кожей и дрожащими бедрами. Охуенно прекрасная картина, воплощение желания и нужды. Вейс открывал рот Данса губами и языком, с наслаждением убеждаясь, что Данс следует даже невысказанному приказу подчиняться. — О Боже, — Вейс притерся к крепкому телу Данса. — Так с чего мы начнем, а? Его губы скользнули по шее Данса, оставляя на коже влажный след. Хотелось укусить, сильно, пока Данс не начнет истекать для него кровью, задыхаясь — такой милый и уязвимый. — О чем ты? — выдохнул Данс и с шипением втянул в себя воздух. Вейс рассмеялся. — Я сказал, что могу быть тихим. — О, — спина Данса напряглась. Вейс отпустил его руки, позволяя вытянуть их вдоль тела. Данс не шелохнулся, продолжая прижиматься спиной к двери. — Снимай одежду, — Вейс улыбнулся, дернув за ремешок униформы Братства — хитровыебанная система молний и пряжек, с которой Вейс предпочитал позволить Дансу расправиться самостоятельно. — Давай. Сам Вейс устроился на краю койки, снимая ботинки. Данс был тих, пока раздевался, вытягивая руки из рукавов и спуская с бедер комбинезон. Сперва он, как всегда, пытался прикрыться. Вейс никогда не понимал, зачем он это делает и откуда у него эта странная стыдливость. Ожидая, пока Данс закончит, он стянул рубашку. — Почему бы тебе не подобраться поближе? — предложил Вейс, и Данс, не задавая лишних вопросов, молча подошел и опустился на колени у его ног. — Нет уж. Сегодня моя очередь молчать, поэтому я хочу, чтобы ты как следует пошумел, договорились? — Вейс прижал ладонь к щеке Данса, не давая ему отвернуться. — Остальные услышат, — возразил Данс. — Все и так знают, — отмахнулся Вейс. — Или думают, что знают. Он улыбнулся и добавил, не желая упускать возможности подразнить Данса еще немного: — Бьюсь об заклад, они считают, что я твой маленький членосос, да? Что ты приводишь меня в свою каюту, чтобы от души оттрахать, пригнув голову и вздернув задницу? Ты же в курсе, что именно так они и думают? — Данс не торопился отвечать. — Так что забудь о гордости. Все знают — и никто ничего не знает. — Тебя это не заботит? — Вейс давно уже выяснил, что Данс никогда не лжет. Наверняка он думал, что ложь бессмысленна, или неподобающа, или недостойна — что-то в этом духе. Вейс был именно таким — бессмысленным, неподобающим, недостойным осколком прошлого. — То есть, я сомневаюсь, что ты прав. Что люди думают... именно это. Но если так — тебя это не волнует? — Неа, а должно? — Вейс поднял Данса с колен и потянул его на себя. Кровать слегка осела под их весом, и Вейс привычно поплыл от ощущения тяжелого тела Данса, прижимавшего его к постели, от осознания, что Данс мог бы смять его, разорвать на части — и не делал этого. — Ты красивый и сильный, ты мой командир, — он обнял Данса за пояс, впиваясь короткими ногтями в его спину. —Почему бы мне не хотеть, чтобы ты втрахал меня в матрац? — Потому что, — возразил Данс. — Ты не... такой. Вейс рассмеялся. — Я такой, каким мне удобно быть в текущий момент, — Вейс скользнул ладонями ниже и впился в нежную кожу ягодиц, тиская и сжимая, распаляясь от реакции Данса, начавшего потираться о его грудь и старающегося прижаться членом к животу. Сам не свой от нужды. Такой блядски идеальный. — Сядь на край, — шепнул он Дансу на ухо. — И я покажу тебе, какой я. Он отстранился слегка, и Данс устроился у края постели, сведя колени, прекрасный в своем возбуждении. Вейс опустился на пол, раздвинул ноги Данса, устраиваясь между ними, и схватил его за задницу, подтаскивая опасно близко к краю. — Скажи, если захочешь, чтобы я остановился. Данс кивнул. Вейс наклонил голову, забирая его член в рот — и дальше, в горло — и Данс зашипел, стискивая его плечи. Губы саднило, когда Вейс заглатывал его полностью — снова и снова, пока не почувствовал, что Данс впился в его кожу ногтями. Изголодавшийся по ласке и вниманию, Данс всегда был нетерпелив, но Вейс уже определился с планами на ночь — и ничто не могло его остановить. Он собирался найти нужные слова и правильные прикосновения, чтобы дать Дансу почувствовать: он любим таким, какой есть — а не за то, что может предложить. Данс все еще не понимал этого — по крайней мере, пока. Вейс отстранился, чтобы бросить взгляд на Данса; губы ощущались влажными и припухшими. Данс глядел дико, расширившиеся зрачки почти скрали карюю радужку, и Вейс не смог удержаться от улыбки. Он легонько шлепнул Данса по члену, и наградой ему стал беспомощный скулеж. — Перевернись на живот. Данс повиновался беспрекословно — как и всегда. Вейс осторожно придержал его, огладил возвышающийся между ног член, поудобнее устроился на коленях и раздвинув ягодицы Данса ладонями. Он был абсолютно уверен, что Данс ожидал чего угодно — но не прикосновения носа к копчику и касания языка, горячего и влажного, чуть ниже. Данс убедил себя, что он не заслуживает ни доброты, ни "непристойного" удовольствия, ни ощущений ради ощущений. Он не ожидал хорошего отношения и думал, что Вейсу будет стыдно, если остальные подумают, будто Данс трахает его, хотя все обстояло ровно наоборот. — Сэр... — простонал Данс. Иногда Вейсу хотелось вырвать это обращение у Данса изо рта и вышвырнуть его. Оно звучало охрененно горячо, оно нравилось Вейсу, но ему хотелось, чтобы Данс знал: он не обязан. Было бы лучше, понимай он, что это не гребанное предписание. Впрочем, нынешний момент не подходил для разговоров — рот Вейса был охуеть как занят, вылизывая Данса и ловя ответную дрожь. Данса трясло, он словно пытался уйти от прикосновений — и расслаблялся, сдаваясь. Вейс перенес одну руку ему на член, дразня медленными движениями, — в контраст с быстрыми, резкими прикосновениями языка. Данс сдерживался, не позволял себе шуметь. Вейс надеялся однажды найти место, где Данс сможет расслабиться и дать себе волю — но на Придвине все было словно полуправдой, казалось иллюзией близости. Вейс провел языком влажную линию до копчика Данса, где выступали крепкие мышцы, и снова заговорил: — Тебе ведь понравилось, как я раскрываю тебя языком? Данс застонал. — Да, сэр. — Ты весь мокрый. Готов к тому, чтобы я тебя трахнул? — Да, сэр. Вейс выпустил член Данса и торопливо избавился от своих джинсов. Планировщик от Бога, он заранее сунул в карман тюбик смазки — теперь он растер ее по своему члену, размазав излишек по коже Данса. — Ты всегда этого ждешь, верно? — направляя себя рукой, он прижал головку к отрытому входу Данса и слегка надавил. — Чтобы я растянул тебя своим членом, наполнил своей спермой, заставил тебя чувствовать принадлежность. — Да, — Данс дернулся, когда Вейс вошел в него. — Сэр. Приходилось двигаться медленно, чтобы не развалить кровать — к тому же, Вейс хотел растянуть удовольствие, научить Данса хоть крохам ебаного терпения. Данс ко всему подходил с основательной неторопливостью, но совершенно не контролировал себя в том, что касалось секса. Узкий, готовый умолять, он рефреном твердил "пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста", выгибая взмокшую спину. — Я люблю тебя, — припечатал Вейс. — Вот почему тебе должно быть плевать на остальных. Данс неряшливо кончил на постель, сжимаясь вокруг Вейса — и он тоже шагнул за грань, излившись в расслабившееся под ним тело. Вейс попытался найти точку опоры, но продолжил падать — с ебаного Придвена, и через аэропорт, и дальше, до ядра земли, — тонуть, тесно переплетясь с Дансом и не имея ни малейшего шанса остаться на плаву.