Аркадаш

Темные воды реки, через которую нам предстояло переправляться, текли обманчиво спокойно, но я даже с берега слышала, как шумит поток, разбиваясь об опоры моста. На самом мосту мерный шум только усилился. Я с любопытством заглянула через перила, но увидела лишь небольшие водовороты на темной глади, напоминающей коричневое стекло – вроде бы прозрачное, но в то же время окрашенное. Причина странного цвета воды осталась для меня загадкой. Обычно подобный окрас придают торфяные отложения, но они могут встречаться в озерах, а никак не на дне реки. Как бы то ни было, зрелище водоворотов, закручивающихся на глянцевито поблескивающей темной поверхности, было затягивающим. Настолько затягивающим, что меня буквально повело в сторону, а каменные плиты под моими лапами мелко задрожали. Я отскочила, встряхнулась, удивляясь странному, почти гипнотическому эффекту, оказываемому самой обычной, хоть и ненормальной по цвету речкой, и пустилась догонять Торина, который уже был на середине моста. Двалин приотстал и поравнялся с нами только когда мост уже остался позади, а отряд остановился, поджидая задержавшегося на противоположной стороне Бомбура. - Полурослики болтают, будто третьего дня близ тракта видели черного зверя, - сказал он. – Как по мне, так похоже на варга. На слове «варг» Бильбо, чей пони, воспользовавшись заминкой, мирно щипал травку вдоль обочины дороги, начал прислушиваться к разговору гномов особо внимательно. - Я слышал, - кивнул Торин. - Лихо мы с ним разминулись, - хмыкнул Двалин и оценивающе поглядел на меня. – А может, не разминулись? Может, наша волкодавша им втихую отужинала где под кустиком? Я возмущенно фыркнула в ответ на подобную инсинуацию. Ладно, пусть загадочный хоббичий зверь будет не медведем, а варгом, я не возражаю. Но тихо жевать собачатину где-то под кустом, в то время как в лагере работает поварский дуэт в составе Бомбура и Бильбо? Нет, меня явно с кем-то спутали. И вообще, если бы я вдруг повстречалась с варгом, в отряде бы об этом уж точно раньше хоббитов узнали, потому что либо получили бы трофей, либо отбивали бы меня от этого варга всем коллективом. Тут уж все от свирепости зверя зависит. Торин, кстати, тоже в предположении Двалина засомневался. - Две ночи назад мы были слишком далеко от Йельского холма, - сказал он. – Если, конечно, этот холм продолжает стоять на том же месте, что и прежде. А позднее никаких следов нам не попадалось. Так что вряд ли Аркадаш прикладывала лапу к его исчезновению. - Странно все это, - задумчиво проговорил Балин. – На землях полуросликов раньше и волка-то повстречать было чудно, не то что варга. Уж не привиделся ли он им? - Мог привидеться. А мог лазутчик забрести с Северного Нагорья, которого давно уже след простыл. Приди он с намерением охотиться, хоббиты бы сейчас не болтали и не гадали, бангхаар ли это была или нет, а устраивали облавы. Если, конечно, стражи границ умеют обращаться с луками и копьями, а не держат их, как парадное оружие. - Умеют. Они – умеют, - встрял Бильбо и, кажется, сам себе удивился. - А ежели не умеют, так каштанами недруга закидают, верно, мастер Бэггинс? – ухмыльнулся Нори. Бильбо покраснел, бормоча, что тогда, в Бэг-Энде, его неправильно поняли, а я подумала, что злополучные каштаны в отряде будут поминать еще долго. Если гномами возможность присутствия поблизости варга была воспринята спокойно, а молодым поколением – так даже с азартом, то Гэндальф отнесся к ней куда серьезнее. От прежнего добродушно-созерцательного настроения не осталось и следа, теперь маг был хмур и сосредоточен. Догнав Торина, он поставил моего гнома перед фактом, что временно исчезнет, и погнал коня на север. Оставшаяся за нашими спинами река как будто послужила рубежом. Казалось бы, что такого могло измениться за несколько сотен метров? Внешне – ничего. Светило то же самое солнце, до горизонта, насколько хватало глаз, простирались пологие холмы, но в воздухе появился слабый привкус тревожности. Ощутила его, кажется, не только я. Гномы постепенно притихли, шуточки звучали реже, чем прежде, а Торин в тот вечер впервые с начала похода назначил почасовое дежурство. Не уверена, правда, послужила ли причиной его решения новость о варге, или сам факт перехода через реку. С тракта мы свернули сразу, как только представилась такая возможность. Хотя дорога продолжала оставаться пустынной, проезжей и, как будто бы, вела в нужном направлении, Торина она почему-то не устраивала настолько, что он предпочитал затеряться в глуши. Три дня мы шли напрямик через холмы, и, поскольку ничего крупного все равно не попадалось, я сосредоточенно занималась отловом кроликов, вырабатывая реакцию. Со всей ответственностью могу сказать, что результат у моих тренировок определенно наблюдался. Промахи теперь случались куда реже, и по пять-шесть ушастых зверьков к ужину нам бывало обеспечено, хотя все чаще встречавшиеся на пути островки леса намекали, что скоро с этой конкретной прибавкой к рациону вероятнее всего придется распрощаться. А еще каждый вечер и пару раз в течение ночи я сосредоточенно проверяла окрестности нашего лагеря, но никаких признаков враждебного присутствия не обнаруживала. Хотя я даже отдаленно не представляла, как должен пахнуть варг, но почему-то была уверена, что, встретив этот запах, сразу его опознаю. По мере того, как все новые километры пути оставались позади, а ничего экстраординарного не происходило, напряженность понемногу спадала, и разговоры в отряде зазвучали с прежней интенсивностью. Зазвучали и песни. Основным запевалой обычно бывал Бофур, а его репертуар частью состоял из скабрезных трактирных песенок, гарантированно вгонявших Бильбо Бэггинса в краску, а частью из резко контрастировавших с ними баллад – вроде тех, которые гном пел в доме у Бильбо. Вне зависимости от выбранной тематики Бофуру непременно кто-нибудь подпевал, и только Торин неизменно ехал молча, хотя от прочих гномов соблюдать тишину не требовал и даже временами улыбался на особо ядреные из трактирных куплетов. Однако на третий день Бофуру удалось-таки его зацепить, хотя сделано это было нашим самоназначенным походным менестрелем, как мне показалось, безо всякой задней мысли. Просто в какой-то момент он завел очередную длинную балладу, и вскоре я поняла, что в ней идет речь об Эреборе. О Королевстве-под-Горой, величайшем из гномьих королевств со времен падения Кхазад-Дума. О малахитовых чертогах, освещенных светом сияющих кристаллов. О самоцветах, обильно рассыпанных по сводам этих чертогов, отражающих свет кристаллов и повторяющих очертания небесных созвездий. О каменных садах, где среди искусно высеченной листвы пели живые птицы. О золотых доспехах королевской стражи. О величии и славе владык Эребора, и о тьме и запустении, завладевших прекрасными чертогами после того, как в них пришла огненная смерть. А еще о том, что подземные залы и окрестные земли до сих пор ожидают прихода короля, который непременно должен вернуться, принеся с собой прежний мир, покой и процветание. Где-то на этом моменте мне захотелось аккуратно придушить нашего певца, в первую очередь потому, что я видела, как по ходу песни изменялось выражение лица Торина. Прочие гномы, притихшие и благоговейно слушавшие, этого видеть не могли – разве только кроме Двалина, который ехал рядом, а вот я наблюдала во всей красе. Никакого благоговения в накативших на моего гнома эмоциях не присутствовало даже отдаленно, зато снова вернулись мрачные размышления. Судя по отстраненному, разом посуровевшему взгляду, мысли Торина ушли куда-то далеко, причем совсем не в радужные дали, а вероятнее всего, к тем событиям, которых сам он, конечно, не помнил, но отчетливо представлял по подобным вот оптимистическим песенкам. Нет, я все понимала. Если хотя бы половина из описаний Эребора, прозвучавших в балладе, соответствовала истине, то терять подобное сокровище было обидно, и сохранившаяся, несмотря на прошедшее время, вера в то, что рано или поздно справедливость восторжествует и утраченное будет вновь обретено, понятна и объяснима. Но ведь надо же хоть немного соотносить желаемое с действительным. Прекрасно верить, скажем, в то, что Король-под-Горой, ну или, за неимением короля, его потомок, придет к вратам Эребора, и дракон, проникнувшись осознанием этого события, самоликвидируется. Только сдается мне, что на практике все будет несколько иначе, а потому рефреном повторявшееся «должен вернуться» возмущало вдвойне. Да, Торин возвращается – именно потому, что тоже считает, что должен и обязан. Ну а дальше-то, по факту достижения горы с сидящим внутри драконом, что? Здесь воображение автора баллады почему-то резко заканчивалось, ограничиваясь общими фразами о грядущем мире и всеобщем благоденствии. В общем, за неимением под рукой творца этого прекрасного текста, мне, как я уже сказала, очень хотелось придушить его исполнителя. А вскоре сдали нервы и у Двалина. - Эй, Бофур! – крикнул он, обернувшись в седле. – Хватит! У меня уже зубы болят от твоего погребального плача. Спой-ка лучше еще разок про портовую девку, у которой умбарская мартышка юбку украла. Бофур, кажется и сам сообразивший, что маленько переборщил, резко сменил тему, однако мрачные мысли Торина так до конца и не оставили. Внешне он честно старался ничего не показывать вплоть до самого вечера и приказы при обустройстве лагеря отдавал тем же тоном, что и обычно. Зато потом, когда настала пора отходить ко сну, долго ворочался с бока на бок, после чего встал и разогнал клевавших носом у костра Фили и Кили, сказав, что подежурит сам, поскольку ему все равно не спится. Из своего вытоптанного в траве гнездышка под кустами чуть выше по склону я некоторое время понаблюдала, как он хмуро щурится на огонь, а потом, так и не решив, чем здесь можно помочь, все-таки подошла к гному и легонько ткнулась носом в его ладонь. Обычно за этим жестом следовало ответное прикосновение к моему загривку: подобный обмен любезностями после ухода отряда из Хоббитона как-то постепенно и незаметно начал превращаться в своеобразный ритуал, с которым мне пришлось смириться. Ладно, вру, смириться оказалось не так уж и сложно, тем более что мне самой установившаяся традиция даже нравилась, а Торину почему-то было важно подтверждение факта, что среди всей ватаги гномов я признаю и особо выделяю только его. Вероятнее всего дело было в банальном чувстве собственничества, в той или иной мере присущем всем представителям рода человеческого, да и не совсем человеческого, похоже, тоже. Но временами мне с иронией думалось, что стоит поискать что-то тешащее самолюбие в ситуации, когда тебе оказывает знаки внимания настоящий средневековый король, пусть даже этот король находится в изгнании фиг знает в каком поколении, а тебя считает не более чем своим домашним животным. Впрочем, знаки знаками, но в остальное время установленную мною лично дистанцию я по-прежнему предпочитала держать, тем более что теперь в лагере постоянно крутилось слишком много народа, и с моими габаритами отыскать спокойное местечко, где я бы никому не мешала, а главное, никто не мешал бы мне, оказывалось затруднительно. Так что обычно я выбирала себе укромный уголок где-нибудь на периметре, а в лагерь приходила только за своей долей ужина. Однако сегодня вечер был не обычным, лагерь спал, а у Торина, судя по тому, что ответа на мою инициативу так и не последовало, настроение было никаким, поэтому я решила, что пора отступать от привычного распорядка. Фактически это было такой же импровизацией, как в свое время водные процедуры в Шире по пути из Игольного Ушка в Хоббитон, только менее шумной. Аккуратно подцепив зубами забытую у костра седельную сумку, я оттащила ее в сторону, а сама улеглась на освободившееся место рядом с Торином, положив голову на скрещенные лапы и вопросительно навострив уши. Гном вздохнул, невесело улыбнулся и тяжело уронил руку мне на холку. Некоторое время он молчал, а потом негромко спросил: - Что будем делать с драконом на этот раз, а, Аркадаш? Что мы можем сделать такого, чего не попытались бы совершить воины владыки Трора или люди Гириона из Дэйла? Я склонила голову набок и еле слышно заворчала. Даже если бы я могла говорить, никаких эксклюзивных планов на этот счет у меня все равно не было. Сказки нашего мира, насколько мне помнилось, не сильно интересовались подробностями того, каким именно образом рыцари и богатыри отправляли огнедышащих змеев в страну вечных бесхозных сокровищниц. А в играх все обычно сводилось к прокачке персонажа и получению им оружия и доспеха максимально возможного уровня, таких, чтобы не только атаку дракона, но и атомный взрыв выдержали, что, конечно, было прекрасно, но на практике трудно реализуемо. Вряд ли где-то на пути нас ждет заботливо подготовленная пещерка с легендарным оружием, которое можно получить по завершению соответствующего квеста. Впрочем, ответа от меня все равно никто не ждал. Торина просто додавило до той стадии, когда бывает жизненно необходимо выговориться. Гномы из отряда для этой цели, понятное дело, не особо подходили. Им о сомнениях предводителя знать ни к чему. Хоббит подходил еще меньше. А собака – почему бы и нет. Слушать я умею, а рассказать все равно никому ничего не смогу, даже если очень захочу. - Драконов убивали прежде, - продолжал говорить Торин, глядя в огонь. – Убивали длинночервей Северных Пустошей. Убивали и куда более могучих огненных змеев. Даже урулокэ Глаурунг, прародитель всех прочих драконов, уступавший по мощи лишь Анкалагону Черному, отступал перед народом кхазад. В Битве Бессчетных Слез, когда пришли урулоки из Ангбанда, и их ярость развеяла армии людей и эльфов, как пригоршню песка по ветру, только гномы Габилгхатола, лежавшего под Синими Горами, устояли против драконьего огня. Владыка Азагхал нанес тогда Глаурунгу глубокие раны, вынудив бежать с испепеленной равнины Анфауглит, хоть и заплатил за эту победу своей жизнью. Торин замолчал, машинально перебирая мою шерсть, а потом продолжил: - Гэндальф верит в возможность собрать войско семи гномьих родов, чтобы выставить его против Смауга, как бывало в прежние времена. Это, несомненно, было бы справедливо в отношении владыки Трора. Когда после падения Эребора он решил попытаться отвоевать Кхазад-Дум, на его клич отозвались узбады всех семи родов. Но владыка Трор был коронован, и ему присягали на верность. Чтобы пойти за некоронованным наследником, узбады должны видеть выгоду. Состоявшийся в Эред Луин совет это ясно показал. А наличие выгоды в сражении с огненным змеем за чужой дом крайне неочевидно. Он криво усмехнулся. - Забавно получается, верно, Аркадаш? Чтобы собрать войско, прежде нужно короноваться, а королевские регалии по странному стечению обстоятельств нынче охраняет тот самый дракон, против которого нужно собирать войско. Я отрывисто гавкнула. Забавно? У нас это, вообще-то, называется немного по-другому. В самом приличном варианте сложившуюся ситуацию можно окрестить патовой, ну а прочие названия, приходящие на ум, лучше вообще не озвучивать. Торин, впрочем, если забыть о горькой иронии, ничего веселого в происходящем тоже не видел. - Вероятно, серый маг был прав, говоря, что следует прибегнуть к услугам вора. Беда лишь в том, что тот, кого он привел, не вор. Если только Гэндальф не умеет читать в чужих душах глубже, чем сами хозяева этих душ. Возможно, я ошибаюсь. Хотелось бы мне ошибаться, но по нынешнему раскладу похоже, что в бой придется идти тем отрядом, который есть сейчас. Что ж, если доведется повторить судьбу Азагхала, значит, так тому и быть. Надеюсь, баллада о нас выйдет более складной, чем плач по Эребору, так полюбившийся Бофуру. Прогорающее в костре полено, громко треснув, развалилось надвое, взметнув к небу столб искр и не разбудив, но нарушив спокойный сон отряда. Кто-то из гномов заворочался, застонал во сне и что-то забормотал на кхуздуле. Мне показалось, что это был Бифур, от которого за все время пути я вообще не слышала ни единого словечка на языке, который был бы мне понятен. Торин тоже прислушался. Хмурое выражение до конца не сошло с его лица, но в глазах хотя бы появился проблеск жизни. - Да, любопытно было бы послушать, что насочиняют барды, - проговорил он. – А может, еще и услышим. Смауг по размерам меньше урулоков прошлых эпох, и это хорошо. Плохо то, что в отличие от них он крылат и предпочитает нападать с воздуха. Даже в чертогах Горы достаточно места, чтобы позволить ему расправить крылья, не говоря уже про окрестности. А что можно сделать с крылатой бестией? «Обломать крылья и спустить на грешную землю», - хотелось сказать мне, но, думаю, это Торин понимал и сам. Вопрос скорее заключался в технических деталях и способе обламывания крыльев. А тут я помочь мало чем могла. Впрочем, какую-то помощь, хоть и косвенную, мне оказать все-таки удалось. Выговорив наболевшее, Торин переключился на прагматичные рассуждения, куда более похожие на выработку стратегии. - …что можно сделать с крылатой бестией?.. Стрелометы были бесполезны… боевые веера?.. удастся ли увеличить размер и вес, сохранив скорость?.. Под эти малопонятные рассуждения о неизвестных мне механизмах я и задремала, напрочь забыв о своем намерении вернуться под облюбованные ранее кустики.