Аркадаш

Пещера, действительно, была просторной, с природными неровностями стен и потолка. В отличие от входа на обработку внутренностей своего убежища тролли тратить лишних усилий не стали, только обустроили три лежанки и озаботились наличием грубо сколоченных исполинских скамей и стола. Спустившись в пещеру вслед за гномами, я брезгливо повела носом. Раньше я как-то не задумывалась над тем, насколько скверно может пахнуть в подземельях, по которым бродят герои игр, фильмов или книг. Теперь мне довелось оценить это в полной мере. Бильбо, снова всеми забытый и потому опять тихонько переместившийся поближе ко мне, морщился, растерянно оглядываясь по сторонам. Гномы тем временем приступили к методичному осмотру логова исполинов. А предметов для осмотра здесь хватало, хотя, как я и подозревала, полезность большей их части была сомнительной. На полу пещеры беспорядочно сваленное в кучи прело и обращалось в прах то, что тролли полагали ценностями. Часть из них определенно происходила с разоренной фермы, но, как мне показалось, далеко не все. Вряд ли покойному фермеру могли принадлежать, скажем, разбитые щиты, каменные чаши или бронзовые жаровни. Так что, наверное, в этих угрюмых местах все-таки имелось что-то еще, что можно было пограбить. Отдельной грудой лежали шкуры животных, как домашних, так и диких, не обработанные, а потому ссохшиеся и остро пахнущие. Съестные припасы – это уж точно было фермерским имуществом – в большей части успели испортиться. Мука отсырела и начала гнить, сырое мясо протухло, а вяленое покрылось пятнами плесени. Бомбур, глядя на подобное безобразие, лишь скорбно качал головой. - Эй, Торин, - крикнул Бофур, разворошив кучу тряпья, которое раньше было тканью с вплетенными металлическими нитями. – Ты, вроде, хотел зеркало? Такое подойдет? Он поднял небольшое зеркальце в покрытой патиной бронзовой оправе, дыхнул на него, протер рукавом и пошевелил, пытаясь поймать свет от факела. - Подойдет, - ответил мой гном. – Сохрани пока при себе. И вот это захвати тоже. Он перекинул Бофуру кустарной работы миску, сделанную из какого-то светлого металла. - Так она же луженая, - Бофур рассматривал пойманную посудину с не меньшей брезгливостью, чем Бомбур немногим ранее кулинарное творчество троллей. – Стоит меньше, чем весит. Зачем она нам? - Если сможешь отыскать серебряную, будет лучше, - ответил мой гном. – Если нет, то и эта пригодится. - Торин! – с плохо скрываемым волнением позвал Балин откуда-то из глубины пещеры. – Взгляни-ка сюда. Оставив Бофура размышлять над тем, каков шанс найти серебряную кухонную утварь в тролльей сокровищнице, Торин пошел к дальней стене пещеры, а я увязалась за ним. Помимо Балина там так же оказались Двалин, Глоин и Нори. И здесь стало понятно, откуда растут уши, ноги и прочие части тела у отмеченной мною креативности исполинов. Пещера не была ограничена тем единственным залом, который приспособили для своего проживания тролли. В свете факелов был четко виден зияющий в дальней стене пещеры проем, хранящий следы искусственной обработки куда более изящной, чем троллья кустарщина но, скорее всего, послужившей троллям в качестве образца при их собственном творчестве. Он был значительно меньшим по высоте, более узким и явно был прорублен существами, чей рост не превышал человеческий. Некогда перекрывавшие его массивные ворота теперь были разбиты. Металлические скобы, перекрученные и бесформенные, лежали у нас под ногами вперемешку с мелкими щепками, основная же часть деревянных створов дверей, вероятно, закончила свое существование в костре последних обитателей пещеры. По ту сторону проема угадывались покрытые причудливыми барельефами стены наклонного коридора и несколько ступеней, уводящих вниз, еще глубже в темноту. - Вот это уже не тролльих лап дело, - сказал Двалин, подсвечивая факелом коридор. - Не тролльих, - подтвердил Торин, проведя ладонью по ближайшему барельефу, изображающему странное существо, то ли возникающее из языков пламени, то ли наоборот исчезающее в них. – Это рудаурская гробница. Тролли если в чем и отметились, то только во взломе двери. А могли взломать и до них. Подняв факел повыше, мой гном шагнул на ступени, которые были куда более пригодны для спуска, чем валуны, наваленные при входе в пещеру. Остальные из тех, кто успел собраться у разбитых ворот, последовали за ним. Спустившись на десяток ступеней, мы вошли в обширное помещение, в отличие от оставшейся наверху пещеры полностью рукотворное, с резными колоннами, поддерживающими свод, и стенами, сплошь покрытыми барельефами и зияющими чернотой ниш, в которых, вероятно, когда-то стояли либо урны, либо светильники. Часть колонн была разрушена и теперь лежала на полу грудами обломков, но большинство устояло, смутными силуэтами выступая из темноты. Слабого света наших факелов не хватало, чтобы осветить зал полностью, но его было вполне достаточно, чтобы понять – грабители успели здесь побывать. Раньше нас и раньше троллей, если те вообще лазали в узкий проход, в который смогли бы протиснуться разве что на четвереньках. Каменные саркофаги, ровными рядами расставленные вдоль боковых стен помещения, были раскрыты, их крышки сброшены на пол и большей частью разбиты. Заглянув в ближайший из саркофагов, я обнаружила, что он пуст. В каменном ящике присутствовали только спрессованная пыль и мелкий мусор, скопившийся за прошедшее с момента вскрытия ящика время, но ни костей, ни даже их фрагментов там не было. То ли саркофаг изначально был пустым, то ли эта пустота была результатом работы неизвестных расхитителей гробниц. Те основательно прошлись по найденному нами склепу. Возле входа притулились подготовленные тюки, из которых сквозь расползшуюся пыльную ткань тускло поблескивал желтый металл. Рядом с тюками лежали две связки мечей с аляповато изукрашенными рукоятями и покоробленными ножнами. Что случилось потом и отчего, так усердно потрудившись, грабители все же не забрали свою добычу, оставалось только гадать. - Ну, ты только погляди, - хмыкнул Глоин, с удовлетворением рассматривая тюки. – Да за нас тут половину работы уже сделали. Двалина больше заинтересовали мечи. Однако, получше приглядевшись к ним, здоровяк скривился и пробормотал: - Рудаурское барахло. Тем не менее, один меч из связки он все-таки взял и вытащил из ножен – только для того, чтобы обнаружить, что ржавчина съела клинок до состояния тонкой бурой полосы с зазубренными краями. - Хлам, - коротко высказался Торин, тоже глянув на меч. - Ну почему сразу хлам? – вступился Глоин. – Гарды и эфесы еще можно поснимать и на дело пустить. Хотя кузнецу руки стоило бы пооборвать, тут ты прав… - Если считаешь, что пригодятся, снимай, - ответил мой гном. Оставив Глоина и спустившегося к нам Дори разбираться с тюками, Торин сделал с десяток шагов вглубь помещения. Свет факела выхватил высящийся посреди залы каменный стол, тоже покрытый барельефами и вызвавший у меня стойкие ассоциации с жертвенником. Въевшиеся в столешницу темные пятна эту ассоциацию только укрепляли, а еще наводили на мысль, что гробница когда-то использовалась не только по своему прямому назначению, но и для оправления неких ритуалов. Не исключено, конечно, что перед каменным алтарем строители гробницы просто поминали своих усопших, но здравый реализм подсказывал мне, что это далеко не факт и даже не единственная версия его возможного применения. За жертвенником в противоположной стене залы с трудом угадывались очередные двери, на сей раз полностью сделанные из какого-то темного металлического сплава, на котором, в отличие от мечей, не было и следа ржавчины. Двери, разумеется, были закрыты, а с каждой из створок на нас взирало по черепу, окруженному орнаментом из пляшущих языков пламени. - Да, здесь молот уже не поможет, - проворчал Двалин. Нори подошел к дверям, взялся за ручки и потянул, потом налег плечом, пробуя толкнуть створки. Те не шелохнулись. - Заперто, - с нервным смешком констатировал гном. – И по всему выходит, что изнутри, потому как замка нет, а на наложенные чары не похоже. Кому могло понадобиться запирать изнутри склеп? - Разве что тому, кто был в нем погребен, - произнес Балин, оглядываясь. – А затем пробудился. Нам стоит вести себя потише. Как бы гостей не накликать. - Взгляни, сколько пыли скопилось на узлах с добычей, - покачал головой Торин. – Ее никто не трогал уже многие годы. Если бы ее прежние обладатели все еще бродили по склепу, они бы уже давно забрали свое добро обратно. Думаю, гостей можно не ждать. Пока Нори и Двалин простукивали двери, надеясь все-таки отыскать какой-нибудь тайный замок, Дори и Глоин, приспособив пару плащей и взяв в помощники Фили и Кили, взялись перетаскивать заботливо подготовленные нашими предшественниками трофеи на поверхность, где, наверное, уже начинал брезжить рассвет, чтобы там спокойно заняться их разборкой. Мое же внимание тем временем привлекло кое-что другое: слабый странный запах, стоящий в гробнице. Сухие нотки тления, составлявшие основу запаха, здесь были бы вполне ожидаемы, но через них пробивалось что-то другое, и это что-то беспокоило собаку. Причем, что интересно, ассоциаций с этим «другим» на основе собачьего опыта не возникало вообще никаких, он просто вызывал смутное беспокойство где-то на грани сознания и бессознательного. Я повела носом и двинулась по залу, пытаясь обнаружить источник тревоги. Наконец, я поняла, что запах исходил из-под груды хлама и камней, которую расхитители могил, вероятно, пропустили, не сочтя заслуживающей внимания. Я оттащила в сторону расползающееся от малейшего приложенного усилия покрывало, откатила массивный канделябр и заскребла лапами прочий слежавшийся мусор, о происхождении которого оставалось разве что строить предположения, поскольку его составляющие давно успели утратить изначальную форму и цвет. Немного раскидав рухлядь, я смогла раскопать часть ремня с серебряными накладками, по стилю изготовления резко отличающимися от украшений на мечах, собранных грабителями, и удивилась его сохранности. Однако чтобы вытащить ремень полностью, нужно было убрать несколько крупных камней. Решив, что руками здесь получится управиться лучше, я гавкнула, привлекая внимание моего гнома. - Что случилось, Аркадаш? – спросил Торин, подойдя ко мне. Я заскулила и поскребла лапой торчащий из-под камней ремень, потом цапнула его зубами и потянула, намекая, что это нужно было бы достать. - Что там такое? – повторил Торин. – Еще один рудаурский меч? Зачем он тебе понадобился? Укрепив факел в трещине, тянущейся по одной из ближайших колонн, мой гном все же взялся ворочать камни, а я помогала ему по мере своих возможностей. Наконец, последний из обломков был отброшен в сторону, и мы увидели широкую перевязь с привешенными к ней длинными ножнами. Торин поднял нашу находку, отряхивая ее от мелкого сора. Сохранность ее была великолепной, если не брать в расчет толстого слоя пыли и паутины. Судя по форме ножен, вложенный в них меч должен был принадлежать к какой-то из разновидностей с односторонней заточкой. Широкая накладка, закрывающая всю верхнюю треть ножен и скошенная в сторону режущей кромки лезвия, равно как и оконечник ножен были отлиты из серебра и украшены тонкими переплетениями растительного орнамента и рунических надписей. Рукоять меча лично для меня выглядела непривычно: изогнутая, с асимметричной гардой, одно плечо которой было намного длиннее другого. Материал рукояти тоже был странным – то ли кость, то ли еще что-то в том же роде. Я потянулась мордой к мечу, обнюхала его и, убедившись, что беспокоивший собаку запах исходил именно от материала рукояти, негромко зарычала. - Это клык гвиберы, Аркадаш, - тихо произнес Торин. – Знатный страж хранит покой здешних мертвецов. Но вышел он не из мастерских Рудаура. Он провел ладонью по ножнам, смахивая клочья паутины, и поднес их ближе к свету, внимательно рассматривая узоры на металле. Как по мне, так они были просто ничего не значащим орнаментом, нанесенным исключительно в целях украшения, но, наверное, я все-таки ошибалась. Во всяком случае, Торин в этом орнаменте смог увидеть то, что искал, хотя в увиденное, кажется, поверил не сразу. - Здесь вбит знак Дома Фонтанов павшего Гондолина, - глухо проговорил мой гном, ведя пальцами по узору. – Если он подлинен, то этот меч должен быть родом из Первой Эпохи. Но это невозможно. Ему просто неоткуда здесь взяться. Он посмотрел на меня, потом на меч и решительно сжал изогнутую рукоять. Клинок с шипением вышел из ножен. Конечно, это было всего лишь игрой воображения, подстегнутой окружающей обстановкой, но мне почему-то подумалось, что я услышала голос меча, обрадованного тем, что после долгих лет забвения он снова оказался кому-то нужен. В свете факела тускло блеснуло лезвие идеальной сохранности – ни единого пятнышка ржавчины, ни единой щербинки. По клинку – в той его трети, которая была ближе к рукояти – изящным завитком шла синеватая полоса, продолжавшаяся на более длинном нижнем плече асимметричной гарды, а по самой полосе тянулась выполненная ажурной вязью надпись. Каким образом неизвестным оружейникам удалось так ювелирно соединить в одном клинке два металла, оставалось только догадываться. В теории о сварной дамасской стали я, конечно, слышала, но сдается мне, что здесь технология изготовления все-таки должна была быть другой. «Абордажная сабля!» с восторгом подумала я, рассматривая клинок. Хотя никакой саблей найденное нами оружие, конечно, не было. Скорее это было какой-то из облагороженных разновидностей фальшиона – расширяющейся к концу, с полуторной заточкой и скосом обуха, в результате чего конец клинка заострялся, хотя оно все равно оставалось скорее рубяще-режущим, чем колющим. И все-таки оно до жути напоминало любимый мною здоровенный палаш из второй «Готики», который, невзирая на свои габариты, по какой-то известной одним разработчикам логике для своего применения требовал основным параметром не силу, а ловкость. Ради подобной ностальгии можно было потерпеть и неприятный запах гвиберы, кем бы она ни была. Торина найденное оружие тоже не оставило равнодушным. Здесь не нужно было никаких словесных пояснений, достаточно было видеть, каким взглядом мой гном рассматривал оказавшийся в его руках меч. Так смотрят на поистине драгоценную вещь, причем драгоценную не только и не столько количеством нулей в потенциальном прайс-листе, сколько возможностью ее практического применения. Наверное, по человеческим меркам наша находка была бы самым обычным по размерам клинком и вряд ли превышала в длину одного метра вместе с рукоятью, но то, что было обычным для человека, для гнома вполне могло сойти за полутораручный меч. Хотя, насколько я поняла, наблюдая, как Торин делает пару финтов мечом, проверяя, насколько хорошо тот сидит в руке, это небольшое недоразумение вполне компенсировалось физической силой гнома, и даже свойственное всем фальшионам смещение центра тяжести от рукояти ближе к концу клинка никак не портило дела. Меч подчинялся каждому движению Торина и, казалось, сам не прочь был поразмяться после вынужденного многолетнего застоя. Лезвие рассекало воздух с мелодичным свистом и словно бы… пело. Раньше я считала, что это не более чем поэтическое преувеличение, но сейчас это преувеличением не было. Меч пел в руках моего гнома. Торин бережно вернул клинок в ножны, перекинул перевязь с мечом через плечо, а потом что-то еще привлекло его внимание. Отбросив в сторону несколько пластов чего-то похожего на слипшиеся и гниющие листы пергамента, мой гном поднял еще одни, куда меньшие по размерам ножны, обтянутые тисненой кожей и скрепленные серебряными накладками, выполненными в том же стиле, что у большого меча. По размерам это новое оружие, вероятно, следовало отнести к кинжалам. Хотя его прямая рукоять по способу отделки отличалась от найденного ранее фальшиона чуть менее чем полностью, все же у меня возникло твердое убеждение, что и этот кинжал, и меч, приглянувшийся Торину, либо вышли из одной мастерской, либо, по крайней мере, создававшие их мастера принадлежали к одной и той же оружейной школе. Торин потянул клинок из ножен. В отличие от фальшиона кинжал не шипел, но тихо шелестел. Не знаю, сколько оружие пролежало в пещере, однако сохранность его, как и взятого Торином меча, была отменной. Лезвие тускло блестело, отражая факельный свет и, похоже, все еще хранило остроту заточки. По клинку, подтверждая мою догадку о единой оружейной мастерской, вилась синеватая полоса. - Тоже гондолинской работы, - еле слышно пробормотал Торин. – Каким же ветром их донесло из затопленного Белерианда до земель Рудаура? С трудом отведя взгляд от клинка, мой гном оглядел погребальное помещение. Я было решила, что он надеется отыскать ответ, высеченный на стене где-нибудь в укромном уголке, но, как оказалось, Торин всего лишь высматривал нашего хоббита. Бильбо тоже спустился в гробницу и теперь глазел на высеченные на стенах барельефы с таким увлечением, словно был на экскурсии. И, как и подобает интеллигентному и добропорядочному экскурсанту, старался ни до чего не дотрагиваться. На лице Торина промелькнуло отчетливо угадывающееся сомнение, потом, словно приняв окончательное решение, мой гном резко вдвинул клинок в ножны и окликнул хоббита: - Эй, мастер вор! Бильбо вздрогнул, инстинктивно съежившись, и обернулся. Торин протянул ему находку. - Полагаю, это должно прийтись тебе по руке. Для Торина это оружие, хоть и делалось не под гнома, а под человека, все еще продолжало оставаться кинжалом – ну, может быть, чуть превышающим стандартный по длине. Для Бильбо, едва достававшего Торину до плеча, оно уже вполне сошло бы за короткий меч. Прочее оружие из найденных запасов, даже если забыть про никакую сохранность, совершенно точно не подошло бы ему или по размеру, или по весу, так что с этой точки зрения решение Торина было понятно. Какое-никакое, но средство самообороны хоббиту и в самом деле требовалось. А с другой стороны я уже поняла, что найденное нами оружие было не из простых. Упоминание Гондолина и Первой Эпохи ни о чем мне не говорило, но я своими глазами видела и меч, и кинжал, и они не могли не восхищать. Возможно, это был какой-то аналог нашей дамасской или толедской стали, и если так, то стоил он, надо думать, соответственно. Тогда решение Торина отдать клинок Бильбо, который и применить-то по назначению его пока толком не мог, действительно было широким жестом, хотя я не уверена, что хоббит был способен в полной мере этот жест оценить. Бильбо зачарованно смотрел на кинжал. Было видно, что хоббиту и хочется его взять, и жутковато. Он по-заячьи шмыгнул носом и честно признался: - Я не умею с ним обращаться. - Метательные каштаны здесь вряд ли отыщутся, - сухо сказал Торин, – хотя можешь попробовать поискать. А кинжал взять я бы все же рекомендовал. Лучше, чтобы он оказался под рукой, когда учиться обращаться с ним все-таки придется. Хоббит судорожно сглотнул, кивнул, скомкано пробормотав что-то благодарственное, и принял оплетенные пыльной паутиной ножны. Торин молча отвернулся, разом потеряв интерес к полурослику, забрал факел и направился к металлическим дверям, над которыми все еще продолжал корпеть Нори. Бильбо, оглянувшись и убедившись, что никто из прочих оставшихся в гробнице гномов на него внимания не обращает, осторожно вытащил клинок из ножен и, неумело держась за рукоять, с откровенным восхищением уставился на узкое лезвие, а я задалась вопросом, доведется ли этому кинжалу хоть раз быть использованным для чего-то более серьезного, чем нарезка хлеба. Поводы-то для этого, скорее всего, рано или поздно представятся, но вот хватит ли у хоббита духа… Впрочем, после его выходки во время сражения с троллями я уже ничего не взялась бы утверждать наверняка.