Аркадаш

Я кубарем выкатилась из своего убежища, хрипя и судорожно глотая воздух. На этот раз рядом не было никого, кто мог бы попытаться меня успокоить, и вспоминать, кто я есть и где именно нахожусь, пришлось куда дольше. Когда это понимание, наконец, уложилось в моей голове, я присела на задние лапы, тяжело переводя дыхание, поджав хвост и затравленным взглядом оглядывая предрассветный лес. В голове у меня оставалась лишь одна единственная мысль: «Что это вообще было?» И ведь даже на Бофура теперь не спишешь, поскольку последние два дня наш запевала вообще молчал. Что же тогда получалось? Значило ли это, что и в прошлый раз гном был ни при чем? Или все-таки мои первые подозрения были правильными, и именно его баллада послужила катализатором… для чего-то? Причем это что-то выглядело так, будто к собаке возвращались ее реальные и крайне глубоко запрятанные воспоминания. Это еще ладно, с этим можно было бы смириться. Хуже было другое. Воспоминания выглядели так, будто они принадлежали не просто какой-то безвестной бангхаар, а именно той эреборской Аркадаш, жившей сто семьдесят лет назад. И вот этот момент мне категорически не нравился, поскольку с логической точки зрения я его объяснить не могла. То есть не то, чтобы у меня сильно хорошо получалось объяснить все остальное, что со мной уже произошло, но эти последние события выходили за все разумные рамки. Я все еще не верила в долголетие гномьих собак, это во-первых. А во-вторых, если судить по последним моментам воспоминания, особенно вкупе с тем, что ранее проскальзывало в разговоре Торина и Двалина, возможностей продемонстрировать долголетие у моей тезки в любом случае бы не было, поскольку встречи с драконом она элементарно не пережила. Нет, эреборской Аркадаш мое нынешнее тело принадлежать никоим образом не могло. Значит, просто сон? Я снова свернулась клубком, тщетно пытаясь согреться и успокоиться. При мыслях о живой бронированной горе по имени Смауг меня начинала колотить крупная дрожь. Если хоть на мгновение допустить, что собачьи воспоминания все-таки реальны, если Торин действительно воочию видел дракона и стоял с ним лицом к лицу, то на что мой гном рассчитывал теперь, возвращаясь в Эребор? Что мы могли сделать с этой ящерицей-переростком? Что с ней вообще можно сделать? Знакомый вопрос, ага. Именно им не так давно задавался Торин. Вот только удалось ли моему гному отыскать более-менее подходящий ответ, для меня так и осталось загадкой, поскольку конец его рассуждений я благополучно проспала, блуждая по Эребору былых лет. Я беззвучно заскулила. Сейчас мне катастрофически не хватало рядом кого-нибудь, кто бы сказал, что все мною увиденное было просто дурным сном, и что сны порой снятся даже собакам, причем сказал бы так, чтобы ему можно было поверить. Но не идти же ради этого в лагерь и не будить моего гнома? Или все-таки сходить? Ну а что, не только же одному Торину искать моего общества, когда на душе скребут кошки и настоятельно необходимо хоть перед кем-нибудь выговориться. Должна же в этом деле присутствовать какая-никакая взаимность. Выговориться у меня, правда, не получилось бы при всем желании, разве что жалобно поскулить, но от общества моего гнома я бы сейчас, пожалуй, отказываться не стала. Но вот стоит ли ради этой минутной блажи тащиться в лагерь? Я терзалась сомнениями до тех пор, пока издали до меня не донесся приглушенный вой. После этого вопрос, возвращаться ли мне к месту нашей стоянки или пока повременить, отпал сам собой. В лагере, когда я до него добралась, все уже были на ногах. Дозорные об этом позаботились. Вой к этому времени успел приблизиться, стал четко слышен всем, включая глуховатого Оина, эхом отражался от стволов деревьев в настороженно затихшем лесу и звучал, казалось, со всех сторон одновременно. - Это ведь волки, да? – с надеждой спросил Бильбо. - Снова варги, - хмуро обронил Глоин, прислушиваясь. – Либо две стаи, либо одна, но большая. - Видать, блохастые шавки привели родственничков, - хохотнул Нори, беря наизготовку булаву. - Как бы они двуногих родственников не привели, - здраво заметил Балин. - Собираем лагерь, - приказал Торин. – Уходим. Мы снялись с места так быстро, как это только было возможно, и двинулись на юго-восток. Гномы шли скорым шагом, ведя в жестком поводу дрожащих и роняющих хлопья пены лошадей. В седло не садились из вполне здравого опасения, что испуганные животные понесут, среагировав на очередной шорох в кустах, хотя местность к верховой езде пока более-менее располагала. Несмотря на гнилой замшелый валежник, предательски пружинивший под ногами, и на чаще чем хотелось бы попадавшиеся на пути овраги с топким дном, заросшим лещиной и еще каким-то колючим кустарником, лес, по которому мы шли, был проходим и для лошадей, и для их хозяев. И для наших преследователей, к сожалению, тоже. Я все ждала, когда Гэндальф снова заведет песню насчет Имладриса и опасности путешествия на юг со стаей зверей за спиной, однако серый маг молчал, время от времени поглаживая камень в навершии посоха. Видимо, старик и сам понимал, что при нынешнем раскладе проблемы будут вне зависимости от того, какое направление выберет мой гном, потому что варги в любом случае догонят нас еще до наступления темноты. Даже находясь в хвосте отряда, я, навострив уши, могла слышать, как далеко впереди негромко переговариваются Торин, Двалин и Балин. Двалин говорил о том, что в ущельях Бруинена мы будем как в ловушке, и что надо искать старую южную тропу, пытаться набрать высоту и выходить на верхнюю пустошь, опередив ту стаю, которая идет с юга. После чего, если уж совсем прижмет, можно занять оборону в «тех клятых развалинах». Балин, хоть и не возражал против общей канвы плана, предложенного здоровяком, полагал, что добраться до развалин мы можем не успеть. - Придется постараться, - ответил мой гном, и я поняла, что к «клятым развалинам» мы все-таки идем. Теперь за спиной у нас было тихо, но это не обнадеживало. Я отлично помнила, что перед прошлым нападением варги тоже молчали, причем, видимо, подобные ассоциации возникли не только у меня. Фили и Кили, передав поводья лошадей Ори, потихоньку переместились в арьергард отряда, один с двумя короткими мечами, а другой с луком наизготовку. - Держи уши на макушке, Аркадаш! – шепнул мне Кили. – Они где-то рядом. Я хмуро заворчала. Вот когда женится, пускай жену учит, что и как делать, а я и так старалась вовсю, напрягая и слух, и обоняние. Проблема заключалась лишь в том, что наши преследователи ничем не давали о себе знать, хотя я, как и гномы, была уверена, что погоня следует за нами по пятам. Чем дальше мы шли, тем хуже становилась дорога. Солнце, раньше хоть как-то пробивавшееся сквозь листву, окончательно скрылось за многослойным переплетением кривых узловатых ветвей. В узких, заросших непроходимой щетиной молодого леса лощинах то здесь, то там шумели невидимые ручьи. Склоны становились все круче, не оставляя возможностей для маневра, и я поняла опасения гномов. Должно быть, миновав водораздел, мы спускались в те самые ущелья Бруинена, которые так не нравились Двалину. И не нравились, надо сказать, вполне обоснованно, потому что если бы где-нибудь здесь, в очередном распадке, нас обошли с двух сторон, деваться нам было бы некуда. Я уже начала думать, что Балин был прав и что если дела так пойдут и дальше, то никуда мы прийти не успеем и придется опять принимать бой посреди леса. А потом, как раз тогда, когда я успела окончательно приуныть, мы вышли на старую тропу, точнее, на ее остатки, сохранность которых сильно различалась от участка к участку. Где-то она едва угадывалась среди кустов и древесной поросли, а местами на крутых подъемах и спусках сохранились даже остатки каменных ступеней. Но даже при плохой сохранности тропа была лучше, чем полное бездорожье. Скорость нашего продвижения разом увеличилась. Тропа, петляя, вела все ниже и ниже по склонам и окончательно исчезла на берегу мелкой, но шумной речушки с галечным дном, хорошо просматривавшимся через чистейшую воду. Я поначалу решила, что это и есть приснопамятный Бруинен, и подумала, что заочно была о нем лучшего мнения, но поразмыслив получше, перевела встреченную нами водную артерию в ранг безымянного лесного ручья, поскольку на речку она все-таки не тянула. Около двух-трех сотен метров мы, растянувшись цепью, шли вброд вверх по течению ручья, в то время как склоны холмов вокруг становились все выше и круче, превращаясь в полноценное ущелье, а затем движение застопорилось. В чем именно причина возникшего затора, я выяснить не успела, поскольку по закону подлости именно здесь нас догнали. Мои старания не прошли зря, мне все-таки удалось услышать приближение противника заранее. Я рыкнула, предупреждая гномов. Кили разом вскинулся, напряженно вглядываясь в кусты, и, что-то увидев, выстрелил навскидку. Послышался визг, и огромная черная тень метнулась прочь. Варг был всего один, и шансов против нашего отряда у него не было, но как тут же выяснилось, нападать он не собирался. Из зарослей, в которых скрылся раненый зверь, донесся протяжный вой, на который тут же ответил многоголосый хор. Лошади захрапели и затанцевали, расплескивая воду. Я услышала окрик Торина и ругань кого-то еще из гномов. А когда я, наконец, увидела, куда именно мы пришли, мне захотелось взвыть, вторя нашим преследователям. Фактически мы оказались в тупике, потому что дальнейший проход по ущелью был перекрыт буреломом. Я бы сквозь него, наверное, пролезла, гномы тоже, а вот наши лошади – совершенно точно нет. Впрочем, шли мы сюда явно не ради бурелома. От воды вверх по склону уводила каменная лестница в несколько пролетов, а там, где лестница заканчивалась, вновь появлялась потерянная нами при спуске к воде тропа – узкая и извилистая, практически горный серпантин. Тропа вздымалась все выше и у самой маковки утеса вообще терялась из вида в контрасте с яркой синевой неба, и я мысленно чертыхнулась, не представляя, каким именно образом мой гном собирается протащить по ней наших вьючных животных, и без того насмерть перепуганных. И тем не менее он собирался сделать именно это. Торин перебросился несколькими фразами с Гэндальфом, и я поняла, что от серого мага ждут, чтобы он все-таки применил свои умения по назначению и попытался успокоить животных. На сей раз никаких сентенций о поиске других магов не последовало. Гэндальф честно ответил, что он, конечно, не Радагаст и специализируется немного в другой области, но сделает все, что в его силах, после чего низким и совершенно чужим голосом напел каждой из лошадей на ухо несколько негромких фраз на незнакомом мне языке. Как ни странно, это подействовало. Лошади хоть и не постигли дзен, но выглядеть стали значительно лучше. Теперь ими хотя бы можно было управлять. - Двалин, Кили, остаетесь на ступенях, - приказал Торин. – Удерживаете лестницу, сколько будет возможно, затем отступаете вслед за нами. Аркадаш, остаешься с ними. Нам нужно выиграть время. Я коротко рыкнула, давая знать, что все поняла. Двалин хмуро кивнул, крепче сжимая рукоять молота. Кили молча поправил стрелу на тетиве, занимая позицию на верхнем лестничном пролете. Остальной отряд торопливо двинулся прочь. Я слышала, как мой гном отдал Фили и Глоину распоряжение налегке подняться по тропе, во-первых, проверив ее проходимость, а во вторых, обеспечив отсутствие засады на верхней пустоши. Остальным предстояло заняться лошадьми. Я поначалу прислушивалась к тому, как гномы сквозь зубы сыплют проклятиями, таща по узкой тропе упирающихся и жалобно ржущих животных, а потом мне стало не до того. Стремительно приближающиеся шорохи, треск веток и плеск воды недвусмысленно дали понять, что скоро у подножия утеса будет жарко. Я застыла на выщербленных каменных ступенях рядом с Двалином, скалясь и щетиня шерсть. Собака рвалась в бой, требуя мчаться вниз, навстречу врагу, но здравый смысл говорил, что как раз этого делать не стоит. Соваться под стрелы Кили, испытывая свое везение и его меткость, было не самым разумным решением, а варги придут, куда они денутся. И они пришли, хлынув на нас молчаливой черной волной. Изначально их было около полутора десятков, но до подножия лестницы добралось на четыре штуки меньше: ни одна из пущенных Кили стрел мимо цели не прошла. Пятый зверь кубарем скатился уже со ступеней, после чего парень отработанным движением убрал лук и выдернул из ножен меч, присоединяясь к нам. Двалин крутанул молот и с размаха опустил его на хребет ближайшего варга. Тот свалился, слабо подергиваясь. Прочие звери шарахнулись врассыпную и заметались у подножия лестницы, не решаясь повторно сунуться под удары тяжелого оружия. Из леса донесся вой, на который последовал ответ не только от наших противников, но и с вершины утеса. Кили вскинул голову, пытаясь высмотреть, что делается у нас над головами. Мне немногим ранее это не удалось, но по опыту Заветери я знала, что у парня зрение лучше, чем у меня. Поэтому когда он выдохнул: « Там тоже идет бой!», я была склонна с ним согласиться, тем более что слух подсказывал мне то же самое. Это было паршиво, однако в первую очередь нам стоило разобраться с тем, что происходило у нас внизу, потому что черные звери, словно подхлестнутые донесшимся из леса воем, снова пошли в атаку. Я всем весом ударила прыгнувшего на Кили варга, рванула его зубами, отскочила и завертелась волчком, нанося укусы и тут же отскакивая. С учетом превосходящего числа противников мой собственный здравый смысл, помноженный на просыпающиеся собачьи инстинкты, говорил, что долго задерживаться на одном месте нельзя. Моим единственным преимуществом сейчас могла стать скорость и увертливость. Варги с рычанием развернулись ко мне, а Кили, спохватившись, всадил меч в бок одной из тварей, с оттяжкой выдернул и рубанул уже по шее. Двалин с гортанным кличем завертел молотом, расшвыривая тех из тварей, которые не успели увернуться, и с хрустом опустил набравшее инерцию оружие на голову очередного варга. Зверь судорожно засучил лапами и затих. Остатки стаи предпочли ретироваться. - Наверх, - хрипло скомандовал Двалин, когда последние из варгов скрылись в буреломе. – Живо. Стоит ли говорить, что возражений ни от кого из нас не последовало. Сам Двалин, впрочем, безнадежно отстал на половине пути и мог послужить разве что гарантией прикрытия наших спин на случай, если кто-либо из оставшихся внизу варгов надумает рискнуть еще раз и сунуться на тропу. При всей своей физической силе татуированный здоровяк явно уступал Кили в ловкости и скорости. На узком крутом серпантине, кое-где вообще уничтоженном подвижками грунта, у молодости парня и моих четырех лап было явное преимущество. Впрочем, даже мы с учетом нашей спешки одолели весь подъем уже к шапочному разбору. Времени на то, чтобы досконально вникнуть в подробности происходящего, не было. Я лишь отметила, что одна из лошадей – кажется, принадлежавшая Бомбуру – хрипя, бьется в агонии, остальных с превеликим трудом удерживают трое гномов и хоббит, а нашего полку вроде бы прибыло. Помимо гномов, мага и хоббита на заросшей низкой, хрустящей под ногами травой каменистой возвышенности присутствовали черт знает откуда взявшиеся высокие воины в серых с желтоватым оттенком доспехах из дубленой кожи и плотной стеганой ткани типа сукна и в капюшонах с масками, полностью скрывающими лица. Возможно, в реальности доспехи были серо-зелеными, но даже в моем цветовосприятии их расцветка трактовалась как маскировочная. Как и гномы с Гэндальфом, незнакомцы были заняты тем, что добивали отряд совершивших обходной маневр варгов и каких-то серокожих двуногих тварей, которые, судя по мерзкому виду, вполне могли быть измельчавшими родственниками троллей, но очевидно более разумными, поскольку носили вполне полноценные доспехи и были вооружены вполне полноценным оружием. Впрочем, как я уже говорила, мы подоспели под самый конец веселья, как раз тогда, когда последняя из тварей пыталась спастись бегством. Стрела Кили вошла ей в спину одновременно с тремя серыми стрелами лучников из неизвестного отряда. Выхватив из колчана очередную стрелу, Кили развернулся, молниеносно ловя на прицел воина из числа незнакомцев, и сам разом оказался под прицелом трех луков. - Опусти оружие, гном, - мелодично произнес один из бойцов. – Или умрешь. Вспомнив, что правило «враг моего врага – мой друг» действует только до тех пор, пока этот самый враг имеется в наличии, и подозревая, что заварушка вполне может закипеть с новыми силами в любой момент, я подобралась, выбирая себе целью ближайшего из лучников. С учетом того, что стрела уже лежала на тетиве, первый выстрел сделать он, конечно, успеет, но я намеревалась приложить все усилия, чтобы за первым не последовало второго. Что касается Кили, то парень сжал губы в тонкую полоску, но стрелу не сдвинул ни на сантиметр до тех пор, пока Торин не приказал: - Онто-бекар! - Даро! – почти одновременно прозвучал жесткий приказ того самого воина, который несколькими секундами ранее находился на прицеле у Кили. Лучники мгновенно повиновались, а я удивилась наметанному глазу парня, не пойми каким образом сумевшего сходу выцепить в рядах противника командира при отсутствии хоть каких бы то ни было знаков отличия. Ну не считать же в самом деле знаком отличия причудливую серебряную застежку с полупрозрачным желтоватым камнем, скреплявшую плащ воина? Прочие бойцы, впрочем, все равно остались настороже, равно как и гномы. - Довольно! – прогремел Гэндальф, делая шаг вперед и ударяя посохом о землю. Ни дать, ни взять Моисей перед лицом египетского фараона с тем лишь отличием, что посох мага ни расцветать, ни превращаться во что-либо не торопился. – Дозорные Имладриса, я, Гэндальф Серый, желаю говорить с вашим капитаном. - Капитан слушает тебя, Митрандир, - звонко и ясно проговорил воин, отдавший приказ лучникам. - Маэ гованнен и прости за столь недружелюбный прием. Признаться, я не ожидал встретить тебя вдали от дорог да еще в такой компании! - Элладан? – с облегчением произнес серый маг, прислушиваясь к голосу. – Вот уж воистину радостная встреча. А я полагал, вы с Элрохиром все еще странствуете по южным землям. - Владыка призвал нас назад, поскольку на границах Имладриса ныне тревожно, - ответил незнакомец. – Уже несколько лун минуло, как мы с отрядом несем дозор в западных лесах. И должен сказать, что опасения владыки не были напрасными. Тени и тлен, что ползут с севера, со стороны земель Ангмара, и прячутся по горным ущельям, становятся гуще с каждым днем. Торные дороги и те опустели, оттого вдвойне странно оказывается повстречать путников в глухомани. И в особенности таких, за которыми шла бы столь знатная свита из орков и варгов. Он сбросил капюшон и стянул маску, с настороженным вниманием оглядывая отряд, и в этот момент я отчетливо поняла, что передо мною эльф. Дело было даже не в заостренных ушах, наличие которых не было первым, что бросалось в глаза. Как при первой встрече с Торином у меня сразу возникло ощущение несоответствия моего нового знакомого привычным стандартам человеческой внешности, так оно проявилось и сейчас. Но если для гномов определяющим словом могло бы стать «кряжистость», то для эльфов таковым было «изящество». Не утонченность, не женоподобность, а именно изящество. Капитан дозорных, которого Гэндальф называл Элладаном, был высок даже в сравнении с серым магом, не худощав, но строен и гибок. Длинные прямые волосы имели цвет мореного дуба и даже блеском скорее напоминали лакированное дерево, ниспадая тяжелыми прядями, нарушить порядок которых, казалось, не под силу было ни одному даже самому сильному порыву ветра. На безбородом лице эльфа не было ни единой морщинки, однако назвать его юным у меня не повернулся бы язык. Лицо было скорее… безвозрастным, а сам Элладан – у меня почему-то не возникло в этом ни малейших сомнений, несмотря на его по-юношески звонкий голос – был никак не моложе моего гнома, а вполне вероятно, что значительно старше. Про остроконечные уши я уже сказала. Но все же первым, что привлекало внимание при взгляде на эльфа, были его глаза. Серебристо-серые и нестерпимо яркие, они, казалось, мерцали собственным внутренним светом. После того, как прочие дозорные приблизились вслед за своим предводителем, опустив оружие, я убедилась, что это не было особенностью конкретно Элладана, а, по всей видимости, распространялось на всех эльфов. Цвет глаз мог различаться, но их яркость и неестественность оттенков присутствовали неизменно. - Кто твои спутники, Митрандир? – тем временем допытывался Элладан. – И что они делают на границе наших владений? - До границы владений твоего отца, Элладан сын Элронда, еще четыре лиги пути на восток, - ответил вместо Гэндальфа Торин. – Нам она известна, и пересекать ее мы не намерены. Эльф пытливо вгляделся в моего гнома. - Ты знаешь, кто я, мастер гном, - произнес он. – Но я не могу тебя вспомнить. Мы встречались прежде? - Вряд ли, - коротко ответил Торин. - Элладан, перед тобою Торин сын Траина, правитель гномов Эред Луин, - снова заговорил Гэндальф, убедившись, что мой гном представляться лично не собирается. – Вместе со своими соратниками он держит путь на восток в Железные Холмы. А я составляю ему компанию до тех пор, пока наши дороги совпадают. Торин, перед тобою Элладан, сын Элронда Полуэльфа, владыки Имладриса. Торин едва заметно склонил голову, не спуская взгляда с эльфа. - Приветствую тебя, принц Элладан, - сказал мой гном. – Да сопутствует тебе удача во всех начинаниях. - Звезда осияла час нашей встречи, Торин сын Траина, владыка чертогов Эред Луин, - вполне достойно и, как по мне, вполне вежливо ответил эльф. А я подумала, что, наверное, это все-таки судьба. Как ни пытался Торин обойти Имладрис стороной, в итоге тот пришел к нам сам в лице отдельных своих представителей. Как все повернется дальше, и чего можно ждать от эльфов в перспективе, мне было трудно судить, но пока, навскидку пересчитав число вражеских трупов, оставшихся лежать на сожженной солнцем траве верхней пустоши, нельзя было не признать, что вмешательство дозорного отряда выглядело совсем не лишним. То есть, справиться-то, вероятнее всего, мы бы справились и самостоятельно, вопрос лишь в том, насколько более дорогой оказалась бы наша победа. И вот об этом гадать мне сейчас совсем не хотелось.