Аркадаш

Остаток пути до границ Имладриса мы проделали в сопровождении двух разведчиков Элладана. Не знаю, что подвигло эльфа на подобный поступок – забота ли о нашей безопасности или желание удостовериться, что мы пошли в нужном направлении, но эскорт, несомненно, был почетным. Если мерить по прямой, то по моим ощущениям проделанное нами расстояние не было особо большим – возможно, километров тридцать или тридцать пять, однако по факту нам пришлось прошагать куда больше, так что до бродов мы добрались лишь на следующее утро. Еще одна ночь, которую нам пришлось провести в лесу, беспокоила всех в отряде, включая, как мне показалось, немногословных эльфов, однако прошла она на редкость спокойно. Орки не давали о себе знать, словно бы их вообще никогда не существовало. А утром, спустя пару часов пути мы вышли к реке, услышав шум ее воды задолго до того, как она предстала перед нами во всем своем величии. Бруинен был широк, в особенности в районе бродов, где, вырвавшись из скальных теснин, он привольно разливался по равнине. Течение его все еще продолжало оставаться довольно бурным, однако низкий уровень воды позволял осуществить переправу без особых проблем. Во время обильных дождей или же весеннего половодья сделать это наверняка было бы куда затруднительнее, если вообще возможно. У кромки воды эльфы попрощались с Гэндальфом и Торином, пожелав доброго пути, и скрылись из вида – быстро и почти бесшумно, а мы приступили к переправе. Лошади, понукаемые всадниками, поочередно вступали в воду, расплескивая и вспенивая ее, и медленно шли, аккуратно нащупывая копытами скользкие камни. Я без особого труда обогнала их и, добравшись до середины реки, обнаружила, что вода даже в самом глубоком месте все еще не достает мне до брюха. Эх, и ведь не искупаешься толком. Я сделала несколько прыжков, вызвав ругань Нори, которому досталась часть устроенного мною холодного душа, и смех прочих гномов, потом раза два перекувырнулась, смачивая шерсть, и как раз задумалась над тем, чтобы поискать выше или ниже по течению промоину, в которой можно было бы окунуться, не занимаясь подобной эквилибристикой, когда случилось необъяснимое. Вода Бруинена как будто ожила. Неестественно загустевшая, она льнула к моим лапам, удерживала их, затрудняя движения, перебирала шерсть невидимыми пальцами, и мне вдруг показалось, что в журчании струй я слышу мелодичный голос, шепчущий что-то на синдарине. Желание искупаться разом пропало. Я огромными прыжками преодолела оставшееся расстояние и, выбравшись на противоположный пологий берег, брезгливо отряхнула лапы, после чего обернулась и с подозрением понюхала воду. Но к этому моменту наваждение уже исчезло. Прозрачные струи Бруинена весело звенели на перекатах, как подобает нормальной речной воде, и никаких признаков разумности не проявляли. Размышляя о том, что бы все это могло значить, я дождалась, пока через броды пройдет весь наш отряд, и убедилась, что никто больше ничего странного вроде бы не заметил. Может, и в самом деле глюк? Взбираясь вверх по склону, я в принудительном порядке выбросила из головы странное поведение воды. Впереди нас ждала долина Имладрис. Правда, путь к ней следовало еще отыскать. Этими поисками Торин с усмешкой предложил заняться Гэндальфу, мотивировав тем, что тому чаще доводится гостить у эльфов, да к тому же в настоящий момент именно серому магу больше, чем прочим в отряде, хочется попасть к Элронду, так что от него вход в долину вряд ли будет таиться. Последняя фраза моего гнома меня несколько озадачила, но я решила, что это очередное продолжение их с магом пикировки на тему, кому больше нужен Имладрис. А вот Гэндальф к предложению отнесся вполне серьезно и, оставив хоббита, рядом с которым обычно ехал, переместился во главу отряда. Поскольку Бруиненский брод и гномами, и эльфами из отряда сыновей Элронда трактовался как граница владений Полуэльфа, я вполне логично ожидала, что после ее пересечения что-то должно измениться. Так что, когда мы вдруг вышли на добротную дорогу, ведущую через практически лишенные растительности пустынные холмы, я особо не удивилась. Ну, дорога и дорога – качеством примерно соответствующая тому тракту, по которому мы с Торином добирались до Игольного Ушка. Наличие ее в пределах государства, даже средневекового, не было чем-то сверхъестественным, ведь должны же его граждане каким-то образом попадать из точки А в точку Б. Таково было мое первоначальное мнение, а вот маг и гномы к наличию вполне явного пути, уходящего от бродов вглубь холмов, отнеслись куда серьезнее. Да и мое собственное благодушие улетучилось, когда я обнаружила, что дорога исчезает вскоре после того, как мы по ней проходим. Причем исчезает в буквальном смысле этого слова, оставляя после себя не потревоженную конскими копытами траву. Ори, точно так же, как и я, не поверивший своим глазам, спешился и принялся ощупывать каменные плиты руками, шарахнувшись прочь, когда очередная такая плита улетучилась аккурат из-под его ладоней. А я, обогнав отряд, нашла то место, где плиты возникали из ниоткуда, указывая нам путь. Наблюдать за этим было… странно. Трава, росшая на земле, была вполне настоящей, но столь же настоящим был камень дороги, по которой шел наш отряд, и одно плавно перетекало в другое, а затем возвращалось в прежнее состояние без малейшего для себя ущерба. И что из этого было более реальным? Или нам было кем-то дозволено пребывать в двух равноправно существующих реальностях одновременно? Гэндальф не преминул указать на это Торину, спросив, какие тому еще нужны доказательства, что в Имладрисе будут рады нас видеть и не замышляют против нас никакого коварства, но по тому, как хмурился маг, глядя под копыта рыжевато-бурого мерина, становилось ясно, что подобное радушие обитателей долины для него самого было неожиданностью. - Эльфье чародейство, - сплюнув, проворчал Двалин. – С чего это они так расщедрились, чтобы дорожку нам проложить чуть ли не до собственных дверей? - Хуже было бы, если нас отрядом стражи встречали, - здравомысляще заметил Балин. – Впрочем, еще не поздно. Если они узнали о нашем прибытии лишь после перехода через реку, то могли просто не подоспеть, ведь путь-то до Врат Имладриса отсюда немалый. А дорожку прокладывают, чтобы уж точно знать, где нас искать. Впрочем, пессимистические прогнозы Балина не оправдались. Отряда эльфийской стражи мы в этот день не встретили, да и вообще никого не встретили. Местность выглядела крайне неуютной и совершенно необжитой, хотя время от времени моя шерсть дыбилась от неприятного ощущения невидимого взгляда. Сдается мне, что Кили, настороженно оглядывавшийся и постоянно державший стрелу на тетиве, тоже что-то чувствовал, хотя, когда Фили спросил у него, в чем дело, парень лишь покачал головой. Я же свою паранойю, как и на тракте, попыталась списать на собачьи опасения открытого пространства, хотя на сей раз я не была так в этом уверена. Все-таки во время путешествия от Заветери до моста через Седогривую по точно таким же открытым местам моя паранойя мирно спала, а значит, в этот раз для нее должна была быть какая-то дополнительная причина. Однако найти эту причину мне так и не удалось. Идти по дороге было определенно удобнее и быстрее, чем пробираться напрямик через пустоши, но даже несмотря на это, к тому моменту, как солнце окончательно скатилось за гряду холмов на западе, мы все равно никуда не пришли. Лагерь мы разбили в небольшой лощинке, по гребню которой росло несколько чахлых деревцев и полоса кустарника, создававшего иллюзию защищенности от нежелательного наблюдения, если на пустошах все же мог отыскаться кто-то, пожелавший за нами наблюдать. Вечер прошел спокойно, а вот ночью меня что-то разбудило. Я приподняла голову, пытаясь сообразить, что именно это было. Время было далеко за полночь, а значит, дежурить должны были Фили и Кили, но у тлеющего костра парней не было. Я уже собиралась поднять тревогу, когда заметила две фигуры, четко вырисовывающиеся на гребне лощины на фоне сияния, показавшегося мне подозрительно знакомым. Поднимаясь к парням, что-то зачарованно рассматривавшим на равнине, я уже примерно представляла, что именно увижу, но не представляла, в каком виде это что-то передо мной предстанет. Нет, здесь не было призрачных башен. На ясном небе сияли россыпи звезд, а по равнине во все стороны, насколько хватало глаз, стелилась легкая дымка тумана, в которой подобно светлячкам сияли россыпи мерцающих искр, словно кто-то взял и опрокинул на землю раскинувшийся у нас над головами звездный водоем. Я с подозрением заворчала, щетиня шерсть. Я хорошо помнила слова моего гнома о том, что от подобных вещей следует держаться подальше. Кили обхватил меня за шею. - Тссс, Аркадаш, тихо! Это эльфийские лампадки. Ничего они нам не сделают. Пускай себе горят, красиво же. От удивления я даже забыла о том, что стараюсь держаться в стороне от прочих гномов из отряда, и мы просидели рядышком до тех пор, пока звезды не начали тускнеть на небе, предвещая наступление рассвета. Одновременно с небесными светилами погасли и их земные отражения. Новый день начался тем же, чем закончился предыдущий – путешествием по призрачной дороге, и солнце успело взобраться довольно высоко, окончательно высушив траву от выпавшей за ночь росы, когда Гэндальф, указав на ничем не примечательную гряду поросших кустарником и тощими деревцами утесов, уже некоторое время маячившую перед нами, вздымаясь все выше, сказал: - А вот и Врата Имладриса. Эти слова как будто развеяли морок. Нет, ни утесы, ни кустарник с деревьями никуда не делись, но только после слов мага я смогла увидеть примостившиеся на утесах сторожевые вышки, по архитектуре разом напомнившие мне призрачные белые башни из окрестностей тракта, и дорогу, которая, уже не скрываясь и никуда не пропадая, уводила в узкое ущелье. Ни одного дозорного на вышках мне рассмотреть не удалось, но почему-то у меня не возникло ни малейшего сомнения, что они там были, и что если бы мы были нежеланными гостями, далеко уйти нам бы не удалось. Торин хмуро глянул на сторожевые посты и первым направил коня в ущелье. Остальной отряд последовал за ним, и стук конских копыт пошел множиться, эхом отражаясь от отвесных стен теснины. А в какой-то момент стены и вовсе сомкнулись у нас над головой, гася отблески дневного света, и стало казаться, что мы идем по сумрачному тоннелю, ориентируясь лишь на свет в конце этого тоннеля, который с каждой минутой на контрасте с окружающей нас темнотой становился все более ослепительным. Затем стены расступились, и перед нами раскинулась лежащая далеко внизу обширная долина, залитая мягким вечерним светом. Наша дорога, петляя серпантином по крутому склону, уводила вниз, туда, где вдоль змеящихся лент рек виднелись пестрые квадраты возделанных полей и островерхие черепичные крыши. Пока мы спускались, солнце начало клониться к закату, и именно тогда нам повстречался первый из дозоров. Семеро всадников ждали нас возле узкого моста, перекинутого через бурную реку с обрывистыми берегами, миновать который у нас бы никак не получилось. И эти всадники явно были предупреждены о нашем появлении, поскольку без малейшего удивления поприветствовали Гэндальфа и Торина, сообщив, что владыка Элронд ждет их. Дальнейший наш путь по долине проходил уже в сопровождении эльфийского дозора, и за время этого пути я успела отметить, что в Имладрисе, так же, как и в Шире, не были в почете крепостные стены. Впрочем, в случае с эльфами это вряд ли можно было назвать беспечностью. Сам рельеф местности, в которой нашел пристанище народ Элронда Полуэльфа, с его перепадами высот, узкими тропами и мостами, - уже служил надежной защитой от нежелательных гостей. К дворцу владыки тайного дола мы прибыли, когда уже начинало смеркаться. Элронд со свитой ждал нас на ступенях дворца. Я, конечно, не особо сведуща в средневековом этикете, но мне думается, что это должно было означать признание прибывшего гостя как минимум равным себе. Вопрос только в том, к кому именно это признание относилось – к Гэндальфу или к моему гному? Впрочем, с приветственной речью владыка Имладриса обратился все же к Торину, а я в это время с любопытством разглядывала Полуэльфа, с которым мой гном так не желал встречаться, опасаясь возникновения препон. В моем родном мире одно время очень популярен был анекдот о том, что женщина должна выглядеть старше своей дочери хотя бы на девять месяцев. Касательно супруги Элронда Полуэльфа ничего сказать не могу, поскольку встречать нас она не вышла, и я не уверена, что у него вообще была дочь, с которой эту супругу можно было бы сравнивать, зато с уверенностью могу утверждать, что, если бы Элладана и Элрохира доставили в Имладрис и поставили рядом с папой без дополнительных пояснений и представлений, я бы вряд ли смогла определить, кто из них старше, хотя родственные связи предположить, наверное, все-таки было бы возможно. Элронд был выше и тоньше в кости, чем его сыновья, его волосы, охваченные тонким серебряным венцом, были темнее, а узкие холеные руки если и были знакомы с оружием, то было это крайне давно. Однако глаза Полуэльфа лучились тем же ярким серебристым светом, а черты лица имели неуловимое сходство с чертами близнецов. Вот только в лицах близнецов было куда больше жизни, в то время как лицо их отца напоминало почти лишенную мимики маску безвременья. Возможно, это как раз и должно было являться свидетельством большего возраста, хотя здесь у меня не сложилось окончательной уверенности, тем более, что мысли мои все время уходили немного в иную сторону. Прислушиваясь к дежурному обмену любезностями между моим гномом и владыкой Имладриса, я не могла избавиться от навязчивого убеждения, что голос Полуэльфа мне знаком. Я готова была поклясться, что именно его слышала в журчании воды на середине брода. Бред, конечно, но все же это было именно так. Элронд завершил приветственную речь вежливым приглашением Торину сыну Траина, владыке чертогов Эред Луин, и его соратникам оказать ему честь и разделить с ним вечернюю трапезу. Торин не менее вежливо это приглашение принял, чем изрядно обрадовал вышеупомянутых соратников. Гэндальф остался с Элрондом, желая перемолвиться с ним парой слов с глазу на глаз, а нас проводили до гостевых покоев, располагавшихся в отдельном строении. Здесь сопровождавшие нас эльфы забрали развьюченных лошадей и увели их в конюшни, в то время как один задержался и спросил, не стоит ли подыскать для собаки место в псарне. Сообразив, что кроме меня под собакой здесь подразумевать некого, я предупреждающе оскалилась. На псарни я была не согласна, даже если на них согласится мой гном. Дудки. Лучше сбегу и за пределами долины отряд подожду, если вопрос встанет совсем уж ребром, а без званого ужина я, так и быть, обойдусь, тем более что меня на него как раз не приглашали. К счастью, Торина предложенный эльфом вариант тоже не устроил. Мой гном без малейших колебаний сказал, что нет, не стоит, если, конечно, достопочтенный эльф не желает остаться без руки или еще какой ценной части тела, потому как бангхаар не лошадь и чужаку подчиняться не будет, это во-первых. А во-вторых, эта конкретная бангхаар является таким же членом отряда, как прочие его соратники, и наравне с прочими вольна в передвижениях по Имладрису, и он, Торин сын Траина, готов дать слово, что эти передвижения не причинят обитателям долины лишних неудобств. Эльф с сомнением посмотрел на меня, но от дальнейших предложений воздержался и предпочел исчезнуть, а я молча ткнулась носом в ладонь моего гнома, благодаря за оказанное доверие. Правда, несмотря на дозволенную свободу, пользоваться ею я решила не торопиться, поскольку не была уверена, что гостевые покои стоит оставлять без присмотра на время отсутствия гномов. Впрочем, у Торина на мой счет оказались иные планы. Вскоре он вышел на крыльцо без оружия и доспеха и коротко распорядился: - Аркадаш, следуй за мной. Обнаружив, что следовать за ним я должна во дворец эльфийского владыки, я тихонько заскулила, прижимая уши. Верю, конечно, что мой гном воспринимал меня как равноправного соратника и охранника, что в условиях оставленного в гостевых комнатах оружия было более чем актуально, а по меркам Эребора, может быть, и вообще нормально. Но я все равно не была до конца уверена, что тащить собаку размерами с гномью лошадь на званый ужин к эльфийскому владыке это хорошая идея, хотя Торину, наверное, было виднее, что дозволялось в этом мире правилами этикета. Во всяком случае, из дворца меня никто не выставил, хотя в огромной и богато украшенной трапезной, когда обнаружилось, что кроме нашего отряда и Элронда с Гэндальфом там должно присутствовать приличное количество эльфов, моя уверенность окончательно улетучилась. Придавив желание немедленно сбежать, я шла вслед за моим гномом, ловя на себе подозрительные взгляды стоявшей вдоль стен стражи и старательно делая независимый вид. В конце концов, у меня был приказ Торина, а приказы надо выполнять без обсуждения. Элронд уже был в трапезной, беседуя у камина с Гэндальфом, и, как мне показалось, мое появление не стало для него сюрпризом. Владыка легким кивком поприветствовал Торина и добавил, глядя на меня: - Айе. Для верного стража и гостя, каких редко доводилось принимать в стенах этого дворца, так же приготовлено почетное место. Эльф жестом указал на расстеленный у камина шелковый ковер, по габаритам достаточный для того, чтобы на нем уместился зверь моих размеров. Ого, вот уж действительно почесть так почесть, и ведь не поспоришь. А еще дополнительное подтверждение того, что меня здесь, действительно, ждали. Я вопросительно посмотрела на моего гнома. Торин кивнул, и я с чистой совестью устроилась на коврике, ощущая на шкуре приятное тепло, исходящее от горящего камина, и положила голову на лапы, приготовившись ждать. Элронд рассматривал меня со слабой тенью странной полуулыбки, и я неуверенно вильнула хвостом, решив, что этот конкретный представитель дивного народа, несмотря на удивительную ограниченность эмоций, у меня все-таки вызывает скорее симпатию, чем подозрения. И дело было не в коврике, предназначенном лично для меня, а в общем складывающемся впечатлении. Хотя симпатия, конечно, еще не означала доверия. Я отлично понимала, что никакая симпатия не помешает Элронду задержать гномов, если он сочтет, что те могут представлять угрозу. Сил для этого в его распоряжении было более чем достаточно. Трапезная постепенно начинала заполняться народом. Эльфы из числа прислуги шустро рассаживали гостей по местам. Место Элронда было во главе основного стола. Торин и Гэндальф были усажены по правую и левую руку от владыки. Прочие гномы и хоббит все вместе разместились за одним из боковых столов. Прислуга засновала, разнося блюда с едой и кувшины с вином, заиграли музыканты, и ужин начался. Мне достался целый олений бок, поднесенный на серебряном блюде, и, получив разрешение от моего гнома, я занялась мясом, вполуха слушая, как Элронд, Торин и Гэндальф ведут нейтральную беседу об обстановке в окрестностях Синих Гор и вообще на севере, в местах, названия которых мне ни о чем не говорили, но новости из которых приносили гномьи купцы и эльфийские странники. Я все ждала, когда владыка задаст резонный вопрос о том, какая нужда завела Торина столь далеко на восток, вынудив оставить чертоги Эред Луин на попечение регента, однако Элронд этой темы упорно не касался. Впрочем, не исключено, что Гэндальф уже успел озвучить ему нашу легенду в приватном разговоре. За тем столом, где расположилась основная часть нашего отряда, было куда оживленнее. Навострив уши, я могла услышать, как гномы обсуждали архитектуру эльфийских построек, витражные мозаики, ювелирное мастерство хозяев долины в сравнении с мастерством самих гномов, причем сравнение это явно было не в пользу первых, подаваемые к столу блюда и напитки и, конечно, прелести остроухих обитательниц долины. Ну да, куда уж без последней темы в мужской-то компании, да при наличии выпивки, тем более что объектов для обсуждения вокруг тоже хватало. А у молодежи эти объекты и вовсе вызывали совсем не теоретический интерес. Фили и Кили напропалую заигрывали с эльфийками – и с теми, что музицировали на флейтах, и с теми, что разносили блюда, - а после пары хороших бокалов вина к ним присоединились Ори и Бофур. Не была обойдена вниманием даже арфистка, сидевшая на скамеечке у звенящей завесы искусственного водопада, и я с изрядной долей сочувствия наблюдала, как изящные, закутанные в тончайшие узорные шелка девы, похожие на хрупкие фарфоровые статуэтки, старательно пытаются сохранить невозмутимый вид, в то время как в выразительных глазах читается немой вопрос: «Когда же это все закончится?» Сдается мне, что обычно ужины здесь проходили в куда более спокойной обстановке. Я-то после довольно длительного времени, проведенного в отряде, понимала, что заигрывания эти достаточно безобидны и что дальше грубоватых шуточек дело не пойдет, но с непривычки там было от чего шарахаться. Масла в огонь подливали еще и прочие гномы, которые, приглушая голос лишь настолько, чтобы не быть услышанными за столом владыки, подшучивали, что горячим головам прежде, чем ударяться в ухаживания, не мешало бы проверить, все ли в порядке у избранниц под юбками, поскольку с известной любовью остроухих к длинным одеяниям, да с их безбородостью не всегда сходу распознаешь, баба ли перед тобой или мужик. Впрочем, определенные рамки приличия гномами соблюдались четко. И когда Бофур, очевидно, приняв на грудь достаточную дозу, попытался влезть на стол, заявив, что надо бы оживить эту погребальную церемонию чем-то более веселым, Дори и Нори, находившиеся с двух сторон от него, среагировали мгновенно, силком усадив приятеля обратно на скамью. Бофур попытался было возмутиться столь жестким пресечением порывов его жаждущей творческого выражения души, но, наткнувшись на жесткий взгляд Торина, едва заметно покачавшего головой, притих и, по-моему, разом протрезвел. Элронд с легким оттенком любопытства следил за происходящим за гномьим столом. Несмотря на крайнюю ограниченность эльфа в проявлении эмоций, мне показалось, что выходки гномов его весьма забавляют. Собственно, если бы не забавляли, я думаю, вся эта возня была бы пресечена еще до вмешательства Торина. Убедившись, что после усмирения Бофура ничего интересного в том конце зала больше не предвидится, владыка продолжил прерванную беседу, которая успела перекинуться с северных земель на края более близкие к Имладрису. Речь как раз шла о логове троллей и о том, что скрывалось в его глубинах, и я с удивлением увидела, как Гэндальф жестом заправского фокусника извлекает откуда-то чуть ли не из воздуха обернутые тканью ножны с найденным в гробнице мечом. Хм, я, конечно, понимаю: магия и все такое, но мне почему-то думалось, что гостям запрещено проносить оружие во дворец – прежде всего из соображений безопасности. Гномы по приказу Торина свое оружие оставили в гостевых покоях – во всяком случае, боевое, потому что, если хорошо поискать, думаю, нож под полой кафтана или в голенище сапога все равно обнаружился бы у каждого, а вот Гэндальфу общие правила указом, вероятно, не были. Ближайшая к основному столу стража, впрочем, никак не среагировала на появление в зале незадекларированного колюще-режущего оружия. То ли доверие к серому магу здесь было столь велико, что ни в каких коварных помыслах его заподозрить просто не могли, то ли без приказа владыки эльфы не считали нужным вмешиваться в происходящее, пока это происходящее не представляло явной угрозы. Но как бы то ни было, Гэндальф беспрепятственно достал сверток с мечом, развернул полотно, в которое были замотаны ножны, и протянул их Элронду. - Я хочу, чтобы ты взглянул вот на это, мой друг, - сказал серый маг. – И я хочу знать, что ты думаешь об этой находке.