Крылья. Пробуждение.

Таэнор не жалел сил, ощущая, как снег нещадно бьет его по лицу, и гнал гнедого жеребца все дальше и дальше через поле. Сквозь метель он слышал, как звенит сбруя и железки на его одеждах. Изредка он спешивался, чтобы лошадь отдохнула, и шел пешком – медленно, проваливаясь в сугробы по колено, крепко держа ее под уздечку. Снег валил и валил белоснежными хлопьями с темного серого, будто плохо крашеного, неба, ложился ровной поверхностью, а затем замерзал и покрывался твердой хрустящей ледяной корочкой. Уже прошло две недели с его отъезда. Таэнор, остановившись у окраины леса, присел на выступающий камень и уперся локтями в свои колени. Каждую минуту каждого дня, пока он ехал, он думал о том, что будет делать дальше. Как ему вернуть себе трон? Королевство, которого он никогда не видел. Как он будет смотреть в глаза Кайо, этому правителю, когда распахнет парадные двери и ворвется в тронный зал и заявит: «Я – Таэнор Крылатый! Прямой наследник Раэнэла! И следующий король». Это выглядело глупо. Парень тяжело вздохнул, достал из-за пазухи небольшой мешочек, где у него осталась немного жаренного соленого хлеба, и начал неспешно жевать, отломил кусочек, дал поесть лошади. Хлеб был затвердевший, холодный, но очень приятный на вкус. Жуя его, он отчего-то вспомнил тепло материнских рук. Ее улыбку, и внимательный цепкий взгляд. Пусть они не жили в роскоши, но простота научила его ценить обычные мелочи. С одной стороны он хотел все бросить и остаться в теплом пещерном гроте, со своими близкими – единственными, кто у него был. Ничего не добиваться, никуда не ехать, ничего не предъявлять. Спрятать за тканью теплого плаща свои слабые, бесполезные крылья, которые не принесли ничего, кроме горького разочарования, и больше никогда их не расправлять. Бесполезный ненужный груз на плечах, от которого невозможно избавиться, а не великий дар предков. Но с другой… Дальше так жить нельзя. Нельзя, если можно по-другому. Просто этого нужно добиться. Собраться с силами – внутренними и внешними, подняться, потянуться и взять то, что необходимо. То, что ему предназначено судьбой. Вопрос лишь в том, хватит ли у него сил и воли взять это, или он слишком слабый для своих лет? «А поднялся бы Раэнэл, – с тоской подумал Таэнор, поднимая глаза к небу, - если бы это было уже нужно? Если бы он нуждался в троне. Пошел бы он на такой риск?» Он никогда этого не узнает. И глупо задаваться таким вопросом. Его нет. Он оставил его, пусть и не по своей воле. Он не поможет. Не придет, не подскажет, не даст совета. И это было больно. Больно это понимать. Что ты – часть чего-то большего, а это большее уже просто погибло, исчезло навсегда, и ты не знаешь, как тебе быть и как действовать в сложившихся ситуациях. И хочется, чтобы все было просто и легко, и в то же время, так, как надо. Страшно действовать и стараться ради чего-то, если результат не гарантирован. Поэтому руки медленно-медленно опускаются вниз, чтобы не подняться никогда. Таэнор встал, отряхивая сухие ладони от соленых хлебных крошек, а после стянул с плеч плащ и накинул его на седло стоящей рядом лошади, а после привязал ее к ближайшему суку, чтобы она не убежала. Конь храпел, а после опустил голову, наверное, решив подремать. Парень отошел, выпрямился, медленно раскинул крылья. Несколько раз вздохнул, чтобы набраться смелости, выдыхая горячий воздух из легких, растворяющийся на морозе, и побежал. Сначала медленно, упругим шагом, а после быстрее, набирая скорость, пытаясь сохранить ровное дыхание. Он набрал скорость, а затем оттолкнулся от земли, пытаясь взлететь, напряг мышцы лопаток, но ветер всего лишь мягко коснулся крыльев и прошел дальше. Как всегда они не распахнулись, не забили, поднимая его. Поэтому в очередной раз он упал в сугроб, прокатился несколько кувырков и остановился, дуя на замерзшие руки и убирая комья снега с лица. Губы у него задрожали от холода, а глаза защипало от обиды. Не получилось. В очередной раз его ожидал лишь провал. Никаких сдвигов, ничего нового. Таэнор зарылся руками в снег, зажмурился. - Помоги мне, - прошептал он тихо, - пожалуйста. Это отчаяние, которое он напрасно пытался в себе подавить. Парень поднялся, ударил крыльями, стряхивая с них снег, налипший после падения, разбежался, оттолкнулся снова. И снова упал, боком в сугроб, ощущая, как колючие снежинки кусают его за замерзшую покрасневшую щеку и кончики пальцев. Парень долго не поднимался, прикрывшись левым крылом. Он будет стараться. Еще и еще, он не сдастся, даже зная, что все это никогда не увенчается успехом. Когда правой стороне тела стало мерзко, холодно и мокро, юноша встал и поковылял обратно, отряхиваясь. Конь вскинул морду, глядя на него. Таэнор, подойдя, ласково потрепал его по холке. - Нам пора двигаться дальше, друг, - проговорил он тихо и, улыбнувшись, отвязал поводья. Сунул ногу в стремя и перекинул другую через седло, разворачивая гнедого, и ударил его пятками под бока. Конь заржал, взвился и стрелой помчался вперед, копытами разбивая снег и оставляя после себя на нем неровный след. Через пять дней он наконец-то достиг предгорий, где жил. Прикрыв лицо капюшоном, проскакал мимо деревушки, где, как он думал, были его друзья детства, теперь позабывшие его. Ехать галопом было довольно неудобно в такой местности, поэтому парень снова слез с лошади и повел ее за собой, по уже давно знакомой ему протоптанной тропе, извивающейся, как настоящая змея. Он отыскал бы ее, даже если бы все было покрыто толстым слоем серого льда. Конь, покорно шагающий за ним, храпел, изредка беспокойно вскидывал голову, поэтому иногда Таэнор останавливался, чтобы успокоить его. В конце концов, если кто-то нападет, то парень сможет защититься. Знакомый силуэт матери он увидел еще издали, и внутри у него все как-то потеплело от встречи с ней. Она, улыбнувшись, побежала к нему, увязая в снегу, и крепко прижала к себе. Таэнор обхватив ее руками за пояс, положил подбородок на ее плечо и прикрыл глаза. После разлуки, пусть и не такой уж и долгой, нет ничего приятнее, чем тепло и ласка родного человека. Он вдохнул приятный, знакомый запах ее волос, ощутил, как крепко она стиснула его в объятьях. Ару отстранилась и провела рукой по лицу сына, холодно сощурилась и рукой отвернула ворот его одежды, открывая шею. - Подрался с кем-то? – приподняла она бровь, глядя на алую царапину. - Нет, пытался летать, упал неудачно, - проговорил Таэнор. – У тебя усталый вид. Ты что, совсем не спишь? - Не будем обо мне, - перебила его женщина. - Ты быстро вернулся. Я думала, что тебя не будет еще полмесяца, - произнесла она, забирая из рук у сына уздечку, и повела лошадь за собой, - что там случилось, почему ты вернулся так рано? Ты вообще был у Суклиазара? Таэнор кивнул ей, давая понять, что расскажет все, как только они окажутся в гроте, где всегда пахло для него вкусной едой и домашним уютом. Его дядя – менестрель Кару, сидел, поджав под себя ноги и, держа лютню на худых коленях, укрытых оленьей шкурой. Куском острого белого камня он чертил на стене грота какие-то буковки, затем тренькал на лютне, а затем снова чертил на стене. Заслышав шаги, он обернулся. Когда-то темные волосы теперь тронула седина, несколько серебристых прядей свисали у него со лба. Он отложил музыкальный инструмент в сторону и, поднявшись, так же крепко обнял любимого и единственного племянника. - Кушать хочешь? – заботливо спросил он, усаживая юношу на сложенные одеяла и забирая у него теплый плащ, чтобы просушить. - А я соскучился по этим двум словам, - рассмеялся Таэнор, протягивая замерзшие пальцы к огню, весело потрескивающему у стены. Конь, так же зайдя в грот, фыркнул и лег, поджав под себя копыта, изредка храпя. Забрав одеяло, женщина накинула его на жеребца, потрепала его по длинной жесткой не расчесанной гриве, накормила хлебом. Она отвязала сумку, привязанную к седлу, вытряхнула ее и критически осмотрела. - Еще бы. У него в сумке все пусто, и корки нет. - Неужели Северный Владыка ныне так скуп на еду? – пошутил Кару. - Не было времени кушать и расхваливаться. В конце концов, я пока что не такая уж и важная личность, чтобы меня кормили короли, - усмехнулся Таэнор. - Рассказывай. Что сказал Суклиазар, когда увидел тебя? – требовательно спросила женщина, садясь рядом и складывая мех на ногах. Кару сунул в руки Таэнору тарелку с тушеными овощами и несколькими крупными кусками мяса. - Дай ему успокоиться и отдышаться. Погляди. Он ведь голодный, как волк. Пусть поест сначала, а затем все и расскажет. Это никуда не убежит, не кровь из носа, - Кару сел рядом, тяжело вздыхая. – Не торопись, Таэнор, не торопись. Парень поставил тарелку к себе на колени и, орудуя ложкой, начал поглощать теплую и приятную домашнюю пищу, изредка суя себе в рот хлеб. Кушая молча, он обвел мимолетным взглядом грот, который звал домом, и увидел, что несколько странных, явно чужих мешочков лежали совсем недалеко от Кару. В другом углу лежали чужие шкуры, а на них – четыре разные по длине изогнутые сабли. - А что, незваные гости заявлялись? – Парень вопросительно приподнял бровь, а затем, поглядев на руку матери, увидел, что она плотно замотана тряпицей. – Что случилось? - Пришли жрецы. Позавчера, - спокойно и хладнокровно произнесла Ару. – Двое, с ними четверо наемников. Сначала попросились на ночлег, затем сказали, что Риясэ одарит нас за щедрость и покарает за отказ. - Они ранили тебя…. - Первые бросились в драку. Но сейчас беспокоиться не о чем. – Ару поглядела на руку. – Это только царапина и все. Кару сощурил глаза, в его взгляде сквозила искренняя злость, но молодой Крылатый не заметил этого взгляда. - Есть о чем, - холодно произнес Таэнор, медленно жуя и глядя на мать - Что до Суклиазара - да, я виделся с ним. Я показал ему крылья. Мы поговорили. Он сказал мне, что выдаст свою дочь, Виолу, за меня. - Ты видел ее? – Ару приподняла брови. Таэнор кивнул. - Да. Она красивая, - отозвался парень, опуская руку, в которой держал горбушку хлеба, - гордая, величественная. Изящная и гибкая. Настоящая принцесса. Но не размазня. Она умеет драться. Этого, я, конечно, не видел, но уверен наверняка. - И когда же состоится сама женитьба? - Не все так просто, - Таэнор усмехнулся уголком губ, и вытер жирные руки о салфетку, - выдаст он ее за меня лишь в том случае, если я стану королем. Королем Запада. И в моей стране будет мир. И вот еще что…. – Парень выдержал паузу и, поглядев матери в глаза, промолвил: - Он сказал мне, с крыльями или без, я – бастард. Незаконнорожденный ребенок. Теперь ты скажи мне, это правда? Вы с Раэнэлом…. - Мы не были с ним в браке, это правда, - холодно произнесла Ару, - но разве тебя это остановит? Парень внимательно взглянул в глаза матери, сглотнул тугой комок, противно образовавшийся в горле. - Почему ты не сказала мне сразу? – глухо спросил он, не отводя глаз. Ару размяла уставшее плечо. - Потому что, зная правду…. Эту правду, ты бы не согласился ехать к Суклиазару. Я бы тебя не уговорила. Ты бы был уверен в своей никчемности. Скажешь, это не так? – Она сощурилась, а Таэнор прикусил кончик языка. Мать знала, что говорила. Он бы не пошел на это, зная, что незаконнорожденный. - Ты не представляешь, каким шоком для меня было услышать эти слова от Суклиазара, - процедил Крылатый холодно. – От него, а не от тебя. Я не убежал, но, знаешь, был готов это сделать. Действительно, как никчемный маленький, ни на что не способный мальчик. Как ничто. Бастард. Но что-то дернуло меня сказать то, что я сказал. Что я – действительно король, что я верну себе Запад, что я…. Крылатый наследник Раэнэла. Что я сделаю все, и плевать на то, что у меня кровь не чистая, а смешанная. Но теперь…. Ты. Зачем ты затеяла все это? Зачем ты отправила меня к нему? Ради женитьбы? Только это интересовало тебя? Ару прикрыла глаза и тяжело вздохнула, а после оперлась спиной о теплую стенку грота. Тени от пламени ярко-рыжего огня блуждали по ее уставшему лицу, на котором отразились все ее тяготы и невзгоды. - Не думай, что я делаю это, реализуя свое прошлое. Я хотела для тебя лучшей жизни, - спокойно произнесла она. – Потому, что ты ее заслужил. Но я не могу тебе принести ее на блюдечке. Даже если бы могла, я бы этого не сделала. Ты знаешь, почему. Ты – мужчина. Ты делаешь все сам. Сам принимаешь решения и сам отвечаешь за их последствия. Ты тот, кем ты рожден. - Я рожден у реки, маленьким мальчиком без отца, с крыльями, - перебил ее зло Таэнор, - не умеющий летать. Не умеющий править. - Ты не умел ходить, но ты научился. Не умел говорить, но ты научился. Не умел драться, но ты научился, - Ару сверкнула глазами. – Не умеешь править сейчас, но и этому научишься потом. - Как у тебя все просто. А может быть, я не хочу править…. - Если бы это было так, ты бы не поехал к Суклиазару, и не стал бы меня слушать, - усмехнулась женщина, глядя на первенца. – Но ты поехал. Добился хотя малой крохи того, что тебе нужно. Таэнор замолчал, провел руками по лицу. - Чародей…. Эрэ-Аэрата, он рассказал мне о прошлом Раэнэла. О его брате, а том, как все это случилось и почему. Случилась беда. Из-за того, что сделал Кайо, из-за всех его…. Пробудились страшные существа. Древнейшие. Они питаются человечиной и идут на грязь. На лицемерие. Гнев. Там, в королевстве, когда я был в Тронном зале, туда прибежал человек. Единственный выживший мужчина из всего селения. Они будут просыпаться везде, по всему миру. - И как их убить? - Никак, - Таэнор поднялся. – Единственный способ спастись – бежать. Оградиться – не допускать к себе лицемерия, лжи и скупости. Всей этой… мерзости. Мне нужно на Запад, да, как я его верну в одиночку, я не знаю. Но вас двоих я здесь не оставлю. Жрецы Риясэ это меньшая из наших проблем, я…. Не хочу потерять вас. Поэтому пойдем со мной, и да, мам, я не потерплю отговорок и отказов. Ару долго смотрела на сына снизу вверх, а затем поднялась, поправляя старую шаль на узких худых плечах. Таэнор нервно взглянул на ее шею, сохранивший серый след косого шрама от плети. Кару тоже поднялся, держа в руках пустую тарелку племянника. Ему было сложно понять то, что происходит сейчас – слишком быстро Таэнор все это выдал. - Что ж, - произнесла она, и коротко кивнула, - пусть так. Ты поведешь.

* * *

Они двинулись практически сразу. Вещей у них было невероятно мало, поэтому в шесть рук они быстро забрали все свои пожитки, уничтожили следы своего пребывания в этом гроте, хотя он шестнадцать лет служил им домом, и направились на Запад. Сначала идти было легко, тропинка была протоптанной, но после им пришлось самим разгребать сугробы, чтобы идти дальше. Конь, особо не обремененный, шел спокойно, подняв голову, грыз удила, храпел, изредка рыл копытом снег, пытаясь добраться до травы, но она еще даже и не думала прорастать. Они прошли пешком около двух недель, делая небольшие привалы, в конце концов, спешить так уж сильно не было смысла. На разбойников и жрецов они пока не натыкались, и все же юноша подчас держал руку на мече. Ближе к середине третьей недели, сытые и отдохнувшие, они продолжали путь, но Таэнор остановился. Он услышал странный дробный перестук копыт, между толстых стволов голых лесных деревьев увидел метнувшийся силуэт и положил ладонь на рукоять меча, ощущая кожей прохладное успокаивающее железо. Но это был не зверь, а заплутавшийся уставший всадник, в легких одеждах, поверх плеч которого, был черный плащ. Серый в яблоках конь под ним явно устал и шел, медленно перебирая ногами. Завидев трех людей, он подъехал ближе, коротко кивнул, сделал жест мира. Таэнор опустил меч и ответил ему тем же жестом. - Светлый день и мира вам, да хранит Айлэ вашу жизнь…. Не знаете ли Вы, как попасть на Север? - спросил мужчина хрипловатым, явно болезненным голосом. - Насколько я знаю, Север в той стороне, - Таэнор протянул руку и указал правее, на заснеженную долину. Мужчина коротко кивнул, задержав на них взгляд. - А можно спросить, куда же вы сами направляетесь? – спросил он, тяжело дыша и спешиваясь. Лошадь зафырчала и начала рыть копытом снег. Таэнор чуть сощурился, глядя на мужчину. Что-то в этом всаднике было ему очень знакомым, что-то неуловимое и смутное. Таэнор скользнул взглядом по его растрепанным светлым волосам, сохранившим странный блекло-розовый оттенок, который теперь был едва уловим. Две пряди на затылке были скреплены. Взглянул на его светлые одежды, порванные и испачканные кровью в нескольких местах, на истертые и сбитые сапоги, с множеством царапин, на черный плащ, который в отличие от всего остального, выглядел на этих узких плечах совершенно не к месту. Он был не тронут, словно бы его надели в первый раз. Все одеяние было явно не крестьянским, и довольно дорогим, пусть и теперь не в самом чистом и опрятном виде. Мужчина коротко сглотнул, дожидаясь ответа. Он же в свою очередь разглядывал этого мальчика, бывшего абсолютной копией его покойного брата. Воспоминание о нем обожгло ему горло и грудную клетку. Эти яркие ясные голубые глаза и тонкие губы, эти длинные волосы, волнистые и мягкие, эти сильные руки. Пусть у мальчика они были еще не такими окрепшими, как у Раэнэла. На мгновение, Кайо показалось, что это и есть Раэнэл – переродившийся. Разве что, крыльев не было за спиной. Изогнутых, неправильно сросшихся. Да и ростом мальчик не вышел. Но эти глаза…. Пронзительные, яркие. От них невозможно было оторвать взгляда. Но сколько таких людей, с такими глазами, как у Раэнэла…. Бесполезное воспоминание. Бесполезные мысли. Он ушел. Такого, как он уже никогда не будет. Он разбился, сгинул на скалах, и он не воскреснет никогда. Не возродится. Ару молчала, скрестив руки на груди, стояла за спиной у своего сына. Ей не понравился этот всадник. Что-то в нем моментально отталкивало от себя, хотя внешне он был просто уставшим запыхавшимся мужчиной. Может быть, пережившим какие-нибудь страшные невзгоды, но жалеть его она не собиралась. Как и уводить сына прочь. Он уже взрослый и должен отвечать и решать сам. - На запад, - спокойно ответил Крылатый юноша, глядя на спешившегося всадника. – Мне нужно туда. Таэнор в миг увидел, какой слепой ужас отразился в этих светлых расширенных глазах спутника. Судя по всему, он бежал именно оттуда. Кайо коротко выдохнул и закачал головой, вспоминая треск ломающихся колонн в замке. Как служанку одним укусом тварь сожрала живьем, как их зубы лязгали возле его лица, обдавая его трупным едким запахом. Он посмотрел на этих троих – немолодую женщину с мрачным, угрюмым выражением лица, менестреля, и молодого решительно настроенного парня, который твердо глядел ему глаза, будто пытаясь в них что-то прочесть. Он смотрел на них обреченным и отчаянным взглядом. Что бы ни повело их на Запад, к его разрушенному королевству, трое направлялись в лапы этих ужасных существ. Они шли на верную смерть и, похоже, даже не подозревали об этом. Женщина скривила рот, глядя на его замешательство. Он приоткрыл губы и с трудом промолвил: - Вам нельзя. Там разруха. Вы не представляете, что там творится. Селение за селением пожирают эти твари. Их не остановить. Ничего… Ими движет какая-то сила, я никогда такой не видел. Туда нельзя идти, - выдохнул он, пряча руки в карманы. При одном только воспоминании, его начала бить крупная дрожь. Любого человека, который бы пережил подобный ужас, при воспоминаниях о том, колотило бы. - Но я должен там быть, - упрямо и твердо произнес Таэнор, и все же, Кайо услышал в этом голосе нотки горечи и отчаяния, хотя в глазах у парня его не было и в помине, - я нужен там. В этом королевстве… - Его нет. Западного королевства больше нет, мальчик, - резко прошептал Кайо, выдыхая пар через белые приоткрытые губы. Лошадь, стоя возле него, зафыркала. Что-то заметно ее встревожило. Конь Таэнора икнул, тряхнул головой, так же встревоженный, но никто не обратил на это внимания. – Запад пал. Его ничто не спасет. Разворачивайся. Уводи своих близких. Бегите как можно дальше от Запада. Если ты и нужен там, то лишь для того, чтобы стать кормом для тварей, а я этого не хочу, пусть я и тебя впервые вижу. Таэнор осклабился. Его невозможно было отговорить, неизвестно в кого, но он пошел упрямым, и любое «Не» отчего-то моментально вызывало у него лютую раздражительность. И сейчас этот незнакомый человек силился остановить его. - А ты откуда знаешь, кем я стану там. Откуда ты знаешь, что королевство пало, - тихо процедил парень, даже не замечая, что переходит на «Ты» без дозволения. В иной раз он бы прикусил язык и вежливо извинился перед старшим, но не теперь. Ару спокойно положила ладонь ему на плечо, пытаясь отрезвить. Кару бросил косой и внимательный взгляд на племянника. Обычно он был тихим и спокойным, лишь изредка вступал в спор, но теперь…. Это не было на него похоже. Таэнор нехорошо осклабился. Он вспомнил, кому принадлежал этот плащ – в него Эрэ-Аэрата закутывал сироту в своем домике месяца два назад. Кайо опустил глаза. Ему было больно повторять это снова. Больно смотреть в эти кристальные голубые глаза, больно признавать свою вину. Но копить ее и хранить в себе, было гораздо тяжелее. Мужчина взглянул в лицо парня и тихо произнес: - Потому, что я – Кайо Бескрылый. Король этого павшего королевства. Я был там, и видел, что творится. Башня магов взорвалась. Ни замка, ни людей там больше нет…. Все погибло. Таэнор застыл на месте. Это имя. Имя, которое он повторял почти каждый день, с тех пор, как узнал его. Имя человека, из-за которого погиб его отец, по чьему приказу он был скинут со скалы. По его телу прошел какой-то импульс. Кайо, не понимая такой реакции, пошатнулся и отошел подальше. Глаза немолодой женщины и ее брата расширились, и в них он прочел далеко не удивление. Скорее, это была холодная слепая злость. Кайо не понимал причину такой реакции, растерянно смотрел на всех троих. Он видел их в первый раз. Может быть, он как-то провинился перед их семьями. Забрал брата, который учился магии и они ушли, а теперь решили вернуться. Но тогда, они знали бы его в лицо. Каждый человек в его королевстве знал его. Таэнор сжал зубы. Высокие скулы обострились, а голубые глаза ярко сверкнули белыми молниями. - Ты, - тихо выдохнул он, обхватывая правой рукой рукоять меча, - ты…. Менестрель бросился к нему, моментально схватил его за руку, пытаясь остановить, но юноша и не подумал оторвать взгляда от Кайо. Женщина просто стояла, не предпринимая ничего, и так же, как и Таэнор, глядела на Бескрылого. Менестрель попытался оттолкнуть Таэнора, или задержать его руку, а после воскликнул: - Таэнор, не надо! Ты же сам говорил, сейчас нельзя! - Ты…. - Таэнор, вспомни свои собственные слова! Так нельзя! Это плохо! Ты должен сдерживать гнев! Но парень уже никого не слышал. Он грубо и сильно отпихнул мужчину в сторону от себя, и со звоном вытащил наточенный сверкающий клинок. В его глаза было страшно смотреть. Может быть, и правы были те люди, которые говорили, что терпеливые люди ужасны в гневе. Кайо, не на шутку испугавшись этого разгневанного парня, начал отходить и уперся спиной в дерево. Лошадь зафырчала вновь, испуганная, взвилась на дыбы. Мужчина неосторожно выпустил поводья из рук и она, развернувшись, ускакала прочь, взметнув за собой тучу снега. Жеребец Таэнора подскочил, вырвался из рук Ару и умчался вслед за ней. Женщина зарычала что-то невразумительное. Кайо в ужасе повернулся к Таэнору, глаза которого было холодны, как лед. - Ты, - процедил парень, поднимая меч и глядя прямо королю в испуганные зрачки, - ты убил моего отца! Свободной рукой он сорвал застежки и скинул плащ с мальчишеских плеч, который, легко соскользнув, упал в снег бесформенной грудой. В ту же минуту, дар его предков, два огромных крыла – черных, блестящих и сильных, развернулись у него за спиной и ударили сильно и зло. Снег взметнулся белой холодной тучей, порыв ветра от удара крыльев толкнул Кайо в грудь, перебил дыхание, растрепал и без того растрепанные волосы. Таэнор сжал зубы. Его трясло от злости и жажды отомстить. Как долго он ждал этой встречи, чтобы посмотреть в лицо родному дяде по отцу, который поступил настолько жестоко и глупо. Глупо было думать, что смерть Раэнэла будет прощена, и все останется так, как есть. Кайо инстинктивно в ужасе заслонился руками, и парень рванулся вперед, замахиваясь мечом, и в этот удар, вкладывая всю свою силу и всю ненависть, копившуюся в нем все эти долгие годы грусти и одиночества. В какой-то момент ему почудилось, что он сможет разрубить родного дядю пополам. Но он так и не ударил его. Мощная волна, возникшая под ногами, сшибла его с ног, он покачнулся и упал, впрочем, не выпустив из рук меча. Кайо и Кару тоже не удержались на ногах. Бескрылый король запнулся о корень дерева и упал спиной на снег. Ару закричала - страшно и пронзительно. В последний момент она ухитрилась уйти от падающей на нее ели. Деревья затрещали, наполнив лес оглушительными звуками, где-то закричали испуганные звери, вспорхнули птицы, пытаясь подняться выше. Таэнор ощутил, что опора под руками начинает ускользать внутрь, и вскочил. Земля провалилась, а после звонко треснула. Менестрель, оказавшись ближе всего к трещине, начал отползать, чтобы не провалиться в образовавшуюся расщелину, из которой в нос ударил омерзительный трупный смрад. Вторая волна удара повалила с глухим тяжелым стоном еще несколько деревьев, от удара которых земная поверхность заходила ходуном. Кайо снова что-то закричал, но что – никто не услышал. Из расщелины появилась огромная когтистая чешуйчатая лапа, на которой еще были комья влажной земли, пахнущей плесенью. Она уперлась в землю, а после потянулась, намереваясь вслепую кого-то схватить, а после ударила так, как если бы сметала что-то ей мешающее. Ару не успела отскочить или хоть как-то увернуться. Таэнор обернулся на ее крик и потрясенно замер. Лапа твари ударила женщину в живот. Удар был настолько ошеломляющим, что Ару, вскрикнув, отлетела назад и со всей силы ударилась спиной о накрененное дерево и беспомощно, словно кукла с обрезанными ниточками, мешком свалилась на землю, лицом вниз. Таэнор закричал и поднялся. Настолько он был разозлен, что ему было наплевать, что этих существ нельзя убить. Обезумев от злости, он помчался к расщелине в одиночку, с мечом наперевес, с силой оттолкнулся от земли, пытаясь взлететь. Крылья не послушались его и в этот раз. Они не подняли его. Поток ветра ударил его в грудь, будто насквозь прошел. Ласточкой парень нырнул в образовавшуюся расщелину, навстречу распахнутой алой пасти, отдаленно слыша глухой крик ужаснувшегося менестреля. Кару попытался подползти к сестре и увести ее, потерявшую сознание, с места побоища, но третья волна отшвырнула его прочь. Трещина раскололась огромной паутиной, разделяясь и расходясь все дальше и дальше. Мужчина поднялся, пытаясь сохранить равновесие, и побежал, пытаясь не потерять под ногами твердую землю, но запнулся и вновь упал, в ужасе оглядываясь. Из трещины вырвалась вторая лапа, с раскинутыми когтями и начала медленно опускаться на землю, чтобы так же найти опору. Кайо поднялся, пытаясь убежать, но тут же рухнул, страшно крича. Лапа твари опустилась прямо на него, огромные когти впились со спины, распоров внутренние органы и сломав ему несколько ребер. Он кашлянул, ощущая дикую боль, бешеным ядовитым вихрем распространившуюся по всему телу, перекатился на бок, истекая и плюясь кровью. Кару оглушительно закричал, зовя: - ТАЭНО-О-О-ОР! Парень ничего не слышал, из-за воя твари и собственного крика. Она силилась выйти наружу из-под земли, а он пытался всеми силами помешать ей. Грудь у него болела, крылья, которые он просто-напросто не собрал, были вымазаны в ее густой отвратительной слюне, но он никак не желал сдаваться. Парень уперся ногами в острые, будто каменные, выступы на ее шее, рукой зацепился за выступ на голове, чтобы она не сбросила его, и со всей силы, на какую его хватало, бил ее острием меча, чтобы наконец-то она сдалась. Тварь кричала, мотала головой, пытаясь убрать с себя надоедливого маленького человека, ненависть и яростную злобу которого она ощущала так же отчетливо, как змея ощущает тепло полевой мыши. Таэнор не собирался сдаваться, хотя рука у него уже болела. Но и бить такую тварь мечом, все равно, что одному муравью кусать матерого волка. Удары, сколько бы сил ни было в них вложено, не давали никакого результата, лишь гораздо больше злили это существо. Она брыкалась, рычала, откидывая голову назад. Билась ею, засыпая себя и парня комьями земли, а Таэнор от усталости не мог уже держаться. Злость и гнев сошли на нет, теперь им овладевал страх. Он не одолеет ее. Она вырвется на волю. Она сожрет все, что ему дорого, всех близких ему людей. Всех, кто у него остался. Он не победит, погибнет в этой раскаленной кровавой пасти. И рода Крылатых больше не будет. Теперь он прервется навсегда. - Я не позволю…. – процедил парень и, схватив клинок удобнее, выбросил острие вниз, намереваясь вогнать его по самую рукоять в череп твари, вкладывая в это последние силы. Но это было невозможно. Клинок, не выдержав сопротивления и силы удара, сломался пополам. Звеня, сломанное лезвие упало вниз, в самую глубь земли, чтобы остаться в нем навсегда. Сердце Таэнора сжалось от страха. Теперь он точно проиграет. Ничто ему не поможет. Теперь нужно выбраться. Как-то увезти мать и дядю. На Кайо наплевать, он издохнет так, или после, от его руки, это уже неважно. Он покрепче сжал обломок меча, по сути уже ненужный, в своей руке. Тварь снова ударила головой о край расщелины, и Таэнор невольно взмахнул рукой и резко ударил по самому кончику морды твари. Она завизжала от боли, на пальцы юноше брызнуло что-то черное и липкое. Таэнор сжался, визг был омерзительным, от него по всему телу прошла крупная дрожь. Она взмахнула мордой вновь, выкидывая его наконец-то с себя. Выпустив обломок из рук, Таэнор камнем вылетел из расщелины, даже не успев собрать влажные грязные крылья, несколько раз кувырком прокатился по земле, чудом не свернув себе шею, и уперся боком о поваленную ель, смягчившую его падение, хотя удар выбил из него все дыхание. Тварь, визжа, развернулась в расщелине, махнула хвостом, сшибла еще пару деревьев и заползла образно, оставив после себя отвратительный запах страха, разложившихся тел и густой бурой свежей крови. Кару тяжело дышал, теперь ощущая жгучий холод в пальцах. Он поднялся и подбежал к племяннику, бережно переворачивая его на спину и не обращая внимания на то, что вымазывается в густой противной желтоватой слизи. Таэнор медленно открыл глаза, теперь они были тусклыми, безжизненными. Губа и подбородок у него были разбиты, а шея, щека и ладони стерты в кровь, но он был жив. Он пустыми глазами глядел на менестреля, не совсем понимая, что случилось, кто он и что, но постепенно осмысленное выражение появлялось на его лице. Он тяжело сглотнул, разлепил окровавленные губы и тихо произнес: - Мама… Кару нервно оглянулся, помог парню встать. Таэнор даже не потрудился собрать крылья. Черный отяжелевший дар. Они беспомощно волочились за ним следом, собирая листья и грязь за собой. Кода-то так они волочились и у Раэнэла. Таэнор подошел к Ару, перевернул ее, присел рядом и приподнял ее. - Мама… - тихо и с тупым отчаянием произнес он, вытирая об себя окровавленные руки, пытаясь привести ее в чувство. Он уложил ее на землю, начал теребить, словно маленький ребенок, а после прижался ухом к ее груди. Кару подошел и сел рядом, беря в свои руки легкую и холодную ладонь сестры. С губ Ару стекала струйка крови, ползя по подбородку к шее, и там стерлась. Ее карие глаза были широко распахнуты, словно бы удивлены, но в них не было той самой живой искры, которая есть у всех живых людей. Она умерла быстро, с одного ошеломляющего удара. - Она могла бы увернуться…. Я видел.... – прошептал парень. – Что ж так. - Яд не позволил… - тихо сказал Кару. - Яд? – тупо переспросил Таэнор. – Какой еще… - Рана, Таэнор. Кинжал, которым ее ранили, был отравлен… Она не сказала тебе, чтобы не пугать. Ару… - Менестрель мягко закрыл ее глаза. – Уже не в первый раз скрывала от тебя…. Какие-то важные весомые вещи. Яд притупил ее реакцию…. Нижняя челюсть у Таэнора задрожала от гнева и горя, он резко повернул голову к тому месту, где, изогнувшись и истекая кровью, лежал король павшего Запада. Парень поднялся, злобно щурясь. Кару не успел его остановить, да и сейчас, было ли это так уж нужно…. На ходу Таэнор подхватил обломок своего меча и подошел к распластавшемуся Кайо. Тот, задыхаясь и захлебываясь кровью, держал обе руки на груди и животе. Когти твари прошли навылет, распоров ему бурые внутренности, которые едва ли не вываливались из него. Присев рядом, и, прислонив обломок меча к окровавленному горлу дяди, Таэнор почувствовал, как по его щекам течет что-то горячее и соленое, огибает уголки губ, срывается с подбородка, а после падает кляксами ему на одежду, измаранную кровью, слизью и грязью. От боли в глаза у Кайо все расплывалось, но он отчетливо увидел перед собой озлобленного крылатого племянника - Это ты во всем виноват! – безумно закричал Таэнор, убитый злостью и горем. Не в состоянии держать свои эмоции, он ударил кулаком раненного мужчину по груди. Тот застонал, отхаркнул очередной кровавый ошметок, который скатился у него по подбородку, окрашивая щеку алым цветом, и запутался в растрепанных грязных волосах, которые были когда-то белоснежными и красиво уложенными. Когда-то очень давно. В той, другой жизни, еще не заполненной ненавистью. - И я не спорю, - прохрипел Кайо, глядя Таэнору в глаза. – И я все это заслужил…. - Ты оставил меня без отца, - прошипел Таэнор, даже не трудясь убрать слезы с холодных стертых в кровь щек, - а теперь и без матери. Ты ничтожество! Хуже тебя нет никого! Никого! Я ненавижу тебя, слышишь! Я никогда не прощу тебя! Никогда! Ни за что! - Ты имеешь право, - Кайо кашлянул, задыхаясь. Он выдавливал из себя слово за словом, все, что он видел, медленно расплывалось перед глазами. Боль становилось все ужаснее и невыносимее, - мне никогда не вымолить прощения. Я умру так… - Но почему-то мой отец умер не так, как того заслуживал, - зло процедил Таэнор. Кайо схватил его окровавленной рукой за запястье. За ту руку, которой Таэнор держал обломанное оружие, теперь не способное его защитить. - Кольцо…. Это родовое, - Кайо захрипел, закрыл глаза и застонал, - если тебе будет легче,… убей меня… Ты наследник. Павшего государства, но наследник…. Это кольцо принадлежит тебе… Тебе… Таэнор закричал от горя и злобы, вырвал руку, замахнулся в последний раз и ударил. Обломок меча вошел в плоть легко, как нож в масло. Вошел глубоко, на всю его оставшуюся длину. За пеленой слез он ничего не видел, но знал, куда он ударил. Прямо в сердце. Кайо дернулся от удара, захрипел в последний раз. Его глаза сверкнули и померкли, веки опустились. Он выдохнул, его тело расслабилось и успокоилось. Бескрылый павший король, окровавленный, с распоротым телом и тяжкой виной на душе. Может быть, там ему будет легче, чем здесь, он избавится от всех своих деяний и вины. А может быть, эта вина будет висеть над ним всегда, даже после смерти. И он нигде не найдет покоя. Лариат, усмехаясь, наблюдал за всем. И когда только холодная сталь коснулась мягкого бурого пульсирующего сердца, он протянул королю свою ладонь. И тот, без раздумий взялся за нее, позволяя себя забрать. Таэнор изогнулся в болезненном спазме, сжал рукоять обломка, торчавшего у дяди из груди. Почувствовал, как кто-то прижимает его к себе, обхватывает его теплыми руками, позволяет уткнуться ему в грудь. И тогда он просто не выдержал и расплакался. Он плакал навзрыд, как ребенок, изредка содрогаясь в болезненных спазмах, сжимающих все его существо. Страх, боль и горе от потери завладели им. Теперь он лишился матери, которая все эти годы учила его, защищала и оберегала. Теперь он снова почувствовал себя одиноким. Таэнор дрожал, прижимался к менестрелю, пряча в складках грязных одежд свое залитое слезами лицо, и никак не мог успокоиться и придти в себя. Сейчас ему не было стыдно за свои слезы. Он забыл, что он воин. Забыл, что он будущий король, а королям не положено плакать. Сейчас он был просто подростком, лишившимся и отца и матери. С крыльями, но не умеющий летать. С кольцом, но без королевства. С правами на престол, но не умеющий править.