Крылья. Пробуждение.

Кару сидел, прижимая племянника к себе, не обращая внимания на то, что нога и рука у него уже затекли от неудобной позы и холода. Он кашлянул, провел влажной рукой по растрепанным волосам крылатого юноши, а после решительно поднялся и поднял его. Таэнор покачивался и хрипло дышал, изредка вздрагивая от болезненных спазмов. Менестрель понимал, что парень просто физически не сможет идти дальше – ему слишком больно внутри, у него нет сил после неравного боя, в котором он, каким-то чудом, не только уцелел, но и победил. Поэтому он не требовал от него ничего. Песнопевец подвел его ближе к поваленной ели, уложил на колючие ветки, пусть и жестковатые, но это было лучше, чем спать на разрыхленном снегу. Таэнор молчал. Он покорно лег, подкладывая окровавленную ладонь под рассеченную покрасневшую от слез щеку. Кару аккуратно снял с себя теплый плащ, встряхнул его и заботливо укрыл крылатого юношу, тщательно закрывая его крылья от чужих глаз. - Поспи, - ласково произнес он, глядя, как начинают сгущаться сумерки. – Сон лучшее лекарство от любой боли…. Я буду рядом и не сомкну глаз, обещаю. - У него, - тихо прошептал Таэнор, открывая мокрые глаза. - На пальце есть кольцо. Возьми его. - Это кощунство, Таэнор. Мы сможем найти деньги и другим способом! - Нет. Это мое кольцо. Следующего западного короля. Наследство. Кару коротко кивнул, ласково погладил племянника по голове и поднялся. Запах здесь был ужасным, но менестрель уже успел к нему привыкнуть. Переступая через трещины в земле и огибая поваленные деревья, он присел возле распластавшегося мертвого Кайо, и вынул обломок меча из его сердца. Из аккуратной раны по обе стороны потекли маленькие багровые струйки, пропитывая белую ткань одежды вишневыми подтеками. Менестрель, вытерев обломок лезвия о снег, взял в ладонь левую руку мертвого мужчины и аккуратно снял с его указательного пальца золотое тяжелое кольцо с драгоценным камнем, и спрятал к себе за пазуху. Постаравшись, он взял обломок и начал им же рыть землю, медленно соображая и задаваясь вопросом, сможет ли он выкопать две достаточно глубокие могилы. Ему хватило всего лишь одного взгляда на дымную расщелину, где скрылась страшная тварь, и клинок сам собой выскользнул из его рук и упал в образовавшуюся еще маленькую ямку. Хоронить в землю нельзя. Менестрель поднялся, почесал подбородок, а затем подошел к лежащей сестре и вытащил у нее из крохотной сумочки на бедре два камня, из которых она выбивала искры для костра. Шагая по разрыхленному снегу, но после всего, что произошло, даже не чувствуя усталости, Кару собрал из веток поваленных деревьев два погребальных костра – сестре и Бескрылому королю. Слезы навернулись ему на глаза, но он смахнул их. Пришло время. Он остался один. Теперь он поведет мальчика, будет оберегать его, защищать и любить всем своим сердцем. Есть только они двое. И у них двоих больше никого не осталось. Кару присел, выбил искру с трех ударов и отошел, глядя, как пламя медленно перебирается с ветки на ветку, постепенно обхватывая последнее ложе его любимой и единственной сестры, которая всю жизнь была рядом с ним, с самых малых лет и до смерти. Медленно огонь перебрался с веток на ветки и ложа Кайо, которого он увидел в первый и последний раз в жизни. Того самого, от которого бежали Раэнэл и крылатый мальчик Тээа – так много лет назад. Тогда все казалось каким-то путешествием, пусть и немного опасным, и теперь ему придется идти с Крылатым снова, но теперь обратно. Кто бы мог подумать, что Айлэ уготовила ему такую участь. Доведет ли он племянника до цели? Или погибнет на полпути, как Ару, которая всегда была сильной и холодной, как крепкая сталь. Кару зашипел от собственной слабости и снова раздраженно смахнул холодные слезы. Раэнэл, Тээа, Ару, Кайо…. Сколько еще будет всех этих смертей… Он отвернулся от пылающего пляшущего огня, чувствуя его тепло, отошел к спящему племяннику, сел подле него и устало прикрыл глаза. Таэнор судорожно вздохнул, дернулся во сне, и Кару успокаивающе начал гладить его по острому плечу. Он брел по лесу. Может быть, этому, или по Северному. А может быть, Западному. Не исключено и что какому-то другому лесу. Деревья были такие же, как и на самом деле – голые, стоя неприступной глухой стеной, почти одинаковые и равнодушные. А он все шел, слыша хруст снега под своими ногами. Шел и шел, никуда, оставляя за собой дорожку следов. Лишь бы идти. Не останавливаться, не задумываться о том, что такое случилось. Не вспоминать о потере и не чувствовать от нее невыносимой жгучей боли, которая жестким ремнем охватывала и сдавливала грудь. Он остановился, позволяя тишине унести все его мысли, но мягкий мужской голос внезапно донесся откуда-то. Он звучал сверху, со всех сторон, окутывая все пространство, весь этот лес. Этот голос звал его. Произносил его имя. Произносил с нежностью и лаской. Так мать зовет своего сына…. Но этот голос был мужским. Мужским, мягким и полным любви. Таэнор обернулся, пытаясь найти человека, что звал его, но никого не было. И тогда он побежал на голос, тяжело дыша и ощущая странную дрожь по всему телу. Но так и не приблизился к нему. Этот голос звучал отовсюду. - Таэнор. Таэно-ор. Парень обернулся, молящим взглядом обводя безмолвный глухой лес, пытаясь найти того, кто звал его. Но никого не было. Силуэт зовущего был скрыт, а может быть это было просто наваждение. И голос звучал у него в голове. А ему от отчаяния и боли, казалось, что его кто-то зовет. Но кто будет его звать? Кому, кроме Кару, еще он нужен? - Кто ты? – крикнул Таэнор в безмолвную лесную холодную тишь, слыша отзвук собственного звонкого голоса. – Покажись мне! Покажись…. Где ты прячешься?! - Это мне ни к чему. Обернись. Я здесь. Таэнор резко развернулся обратно, инстинктивно потянулся рукой к левому бедру, но обломка не было. Он остался там. В сердце мертвого окровавленного дяди. Его ладонь обхватила воздух, и по телу прошел импульсивный ток. Он приоткрыл губы и увидел мужчину. Относительно молодого, высокого, выше него на голову, с длинными неухоженными черными волосами, которые волнистым водопадом падали на его сильные плечи. Усталое узкое лицо, голубые глаза, в уголках которых уже появились морщины. Его черные одежды были просторны, а длинные ножны на левом бедре были так же пусты, как и Таэнора. Он вытянул руки - ладони с длинными пальцами, были стерты в кровь, и поманил ими Таэнора. Уголки его тонких губ приподнялись в растерянной, но теплой улыбке, и он тихо произнес: - Иди ко мне, Таэнор. Иди. Ты же знаешь, кто я…. Парень опустил голову, замявшись, но после, все же, слыша, как хрустит снег под ногами, подошел к мужчине близко-близко, обхватил его руками и обнял, чувствуя, как сильные руки обвивают его самого – тепло, крепко и по-отцовски нежно. Он судорожно вздохнул, закрыл глаза, ощущая сухой соленой щекой прикосновение грубой и, почему-то влажной, ткани. Мужчина опустил голову, прижимаясь сухими губами к теплой макушке сына. Таэнор аккуратно поднял голову, заглянул мужчине в глаза, скользнул по его еще молодому лицу, по шраму, который шел наискосок, от левой стороны губ на правую. Раэнэл вторил ему взглядом, ласково провел рукой по волосам, заботливо убрал одну прядь за ухо. - Ты…. Ты тот о ком я подумал? Ты Раэнэл? – срывающимся голосом прошептал Таэнор, поднимая глаза. - Я смотрю на тебя сейчас, - проговорил мужчина, едва шевеля губами. – И у меня щемящее чувство в груди. - На что оно похоже… - Я вижу в тебе свое молодое отражение. Такое юное, беззаботное, но уже вкусившее горечь потери. Которая не угаснет никогда. - Ты же не потерял маму в битве…. В неравной. - Можно ли назвать ее смерть – смертью в битве…. Я был далеко. По ту сторону комнаты и в своих воспоминаниях, я возвращаюсь в тот день, и бьюсь в наглухо запертые двери, а мой отец оттаскивает меня прочь, а потом Варэл говорит, что ее больше нет. Таэнор сжался в теплых объятьях, а после вновь прильнул щекой к груди отца. - Я, наконец-то, пришел, - Раэнэл вновь коротко улыбнулся, ласково поглаживая сына по голове и плечам. Таэнор вновь судорожно вздохнул. - Почему так поздно? Почему не сразу…. - Ты ведь знаешь, что лучше поздно, чем никогда, - Раэнэл отстранил сына от себя и положил руку ему на левое плечо. – Ты запутался. Ты находишься на перепутье дорог, ты знаешь. Забылся. Как действовать дальше. Куда идти, у кого просить совета. - Больше ничего нет… Я не хочу. Продолжать идти бессмысленно, не пойду дальше. - Прости, что обрек тебя на такую судьбу. Может быть, не стоило тогда поддаваться чувствам, но Ару я любил…. А она любила меня. Прости, что я оставил тебя… вас одних. - Тогда меня бы не было, жалеть уже поздно. Раэнэл кивнул, скрещивая руки за спиной. – Поэтому я пришел к тебе только сейчас. Прости, что заставил тебя ждать так долго. Но теперь я здесь. И никуда не уйду. Таэнор, горько усмехнувшись, протянул холодную руку, ладонью коснулся плеча отца и провел ею до живота, словно собирал, что-то, а после раскрыл ее – измазанную в липкой густой бурой подсохшей крови. - Ты уже ушел. Это все сон. Все, что ты говоришь – пустое, - прошептал он и присел, вытирая руку о снег. – Ты погиб. Тебя нет. Может быть, ты даже не так выглядишь. Ты слишком похож на меня…. - Разве ты не помнишь, что сказал тебе Темный предсказатель? – Раэнэл изогнул темную бровь, не обратив внимания на то, что показал ему Таэнор. – Моя душа в тебе. Поэтому я пришел. Помнишь, ты говорил, что во снах, казалось, кто-то следит за тобой. Следит, но не открывается. - Он протянул ему руку – ладонью вверх. Таэнор, поколебавшись снова, дал ему свою. « Мне уже нечего терять. Нечего. Потому, что я лишился всего. Всех шансов», - горько подумал парень. - Не говори так, Таэнор, - приказал ему Раэнэл и приподнял подбородок сына, заставляя смотреть на себя. – И не думай. У тебя крылья. У тебя есть право на престол. Ты должен вернуться, понимаешь? Туда, где твое место. - Мое место в предгорьях. Там, где я родился. - Это я должен был вернуться, но так эгоистично свалил все на тебя… Я редко доверялся пророчествам, а теперь вспоминаю, как однажды, Темный сказал мне, что я вернусь. Обязательно. Но не в этом обличье. Раэнэл зашел за спину сыну, снял с него плащ, провел руками по мягким крыльям, ощущая их тепло и силу. Погрев их, Раэнэл аккуратно и с полным знанием дела расправил их, пропуская первостепенные длинные большие перья между средним и указательным пальцами. - Научи меня летать,…. – произнес Таэнор, осклабившись, - научи, скажи, что мне делать дальше? Куда идти? К кому идти за помощью? Я ничего не могу, слышишь? Меня никто не учил этому. Ты ушел слишком рано. - Теперь все будет по-другому, - Раэнэл развернулся к сыну, и расправил собственный дар, глядя, как брови Таэнора невольно поползли наверх. Таэнор приоткрыл посеревшие губы и отошел на пару шагов. Он знал, что его отцу сломали крылья, но не представлял, что они настолько искривлены. Страшные, худые, с опадающими перьями, но не совсем еще голые. Кривые. Безжизненные. Таэнор медленно и со страхом протянул руку, провел кончиками пальцев по второстепенным перьям, с внутренней стороны. В них находилось едва заметное тепло, какое теплится в умирающем человеке. - Они… - К сожалению, отец никогда не говорил мне, что будет, если их сломать, а я не спрашивал, - горько произнес Раэнэл. – Если их отрубить, то человек умрет. Это твой дар и одновременно – очень уязвимая часть твоего тела. Никто не знал, как сращивать их правильно и поэтому срослись так, как срослись…. Если бы я мог подняться, я бы показал тебе как. – Раэнэл чуть повел плечами. Мертвые крылья беспомощно опали, словно тяжелая, дорогая и бесполезная ткань. – Пока что ты относишься к ним как к чему-то враждебному, верно? Что-то, чего быть не должно. Что-то, делающее тебя особенным. - Или уродливым, - мрачно произнес Таэнор. Раэнэл округлил глаза. - Но все это не так. Это часть твоего тела. Как вторые руки, сильные, способные тебя поднять. И они живые, в отличие от моих, - добавил он горько, снова подходя ближе и прикасаясь руками к лопаткам. – Ты чувствуешь мои пальцы? - Да, - тихо выдохнул Таэнор, а после повернул голову. – Это было больно? Лишиться их? - Ты не представляешь, насколько. Я никогда бы не пожелал испытывать это. Когда ты в сознании и все чувствуешь. Тебе больно, и ты ничего не можешь с этим поделать… - отозвался Раэнэл. – Но не о том сейчас. Ты ощущаешь мои руки. Здесь? - Да. - Тут? - Да. - Каждую мышцу, Таэнор, - прошептал мужчина, заставляя крылья двигаться туда и сюда. – Каждую связку, каждое сухожилие. Ты должен контролировать крылья так же, как и любую другую часть своего тела. – Мужчина аккуратно пальцами сжал сустав, соединяющий плечевую и лучевую кость, прощупал его. Таэнор поморщился. - Ау! Больно! - Я бы удивился, если бы было приятно, - усмехнулся Раэнэл. – А теперь закрой глаза. И вдохни поглубже. Соберись. Расправь их. Ударь ими…. Почувствуй воздушный поток. - Я разбегался. Много-много раз. Но так и не смог подняться, - произнес Таэнор, пытаясь сделать все, что говорил ему отец. - Так ты не сможешь. Сначала не сможешь. Чтобы овладеть крыльями, надо подняться наверх, - Раэнэл скрестил руки на груди. – Земля тянет тебя к себе. Ты должен ходить, а не летать. Чтобы взлететь, необходимо подняться наверх. - Насколько высоко? - Меня столкнули с окна, а твой брат, Тээа, взлетал со стены. А ты. Жил в предгорьях. Ты забирался в горы? - Да, я забирался, но, - Таэнор замялся, дернул тонкими губами, - я не пытался взлететь оттуда. Мной двигал страх. Страх, что я спрыгну с обрыва, а крылья не распахнутся, и я просто разобьюсь. Поэтому. Там я даже боялся их расправлять…. - И это твоя ошибка. Ты ведь не боялся подняться на ноги и пойти? – Раэнэл ласково усмехнулся. – Жизнь без риска – это не жизнь. - Получается, - Таэнор повернулся лицом к отцу – Чтобы взлететь… - Тебе нужно подняться наверх. Тогда ты окажешься в своей стихии. Страх при этом, это естественно, ведь и ходить изначально ты боялся, но ноги тебя не подвели. Не подведут и крылья. - Хорошо, - тихо выдохнул Таэнор, - я не хочу делать этого здесь. Но я сделаю это там, как только проснусь, обещаю…. Теперь другое. Королевство. Кайо сказал, что оно разрушено. Что там Древнейшие. Жрецы, толпы Обездоленных. Я должен вернуть его. Еще жрецы, которые рвутся к власти, а если короля больше нет, то они теперь там всем заправляют. Что мне делать? - Ты должен ехать туда. Вряд ли там остались уцелевшие люди, и все же, если остались – они будут тебя слушать. Они пойдут за тобой. Когда ты вернешься – на руины или нет, ты должен изгнать оттуда всех лицемеров, а их очень много. - Но как я пойму, я с этим никогда не сталкивался… - растерянно произнес Таэнор. - Ты увидишь это в их глазах, сын, - спокойно произнес Раэнэл. Ласковый ветер коснулся его лица, растрепал черные волосы, на прядях которых засохла краской кровь. - И что мне делать с ними? Убить их? - Нет, этого делать не стоит, - качнул головой мужчина, - будет лучше, если ты изгонишь их прочь. Прочь от себя и своего королевства. Если кто-то придет к тебе со словами: «Я служил вашему дяде» - гони его. Не задумываясь. Потому, что в кружении Кайо были только лицемеры. Только они. Если придет придворный маг, его оставь. Ведь маги чисты душой. Темные или светлые. Все они равны в этом. И в них нет лицемерия. - Я убедился в этом. Амритаэл, - произнес негромко Таэнор. - Кто? - Амритаэл. Это был маг при короле Суклиазаре. Ты разве не видел его? - Нет, не видел. Я был там лишь пару дней, не больше. И не сказать, что это были лучшие дни в моей жизни, но в уюте Суклиазар никогда не отказывал. - Он болен, - Таэнор отошел к дереву, собрал крылья и оперся о него спиной, – очень серьезно. Весь его вид говорит об этом. - Никто не вечен, Таэнор, неужели ты этого не знал, - Раэнэл усмехнулся уголком губ и опустил глаза. На черной одежде в области плеча, где его ударили со спины, в области груди и живота, растеклось багровое пятно, пусть на ткани его и не было видно. Таэнор поглядел на отца. Его взгляд был грустным, тоскливым, даже, отчаянным. - А если я не смогу, - тихо спросил он, сглатывая липкий комок в горле. – Ничего не смогу. Я не ощущаю в себе тех сил, которые у меня были…. Из меня как будто вырвали кусок плоти, а после оставили умирать. - Тебе страшно? – Крылатый мужчина подошел к сыну и чуть наклонил голову. Таэнор поднял на него большие выразительные ясные глаза. - Да, - выдохнул он, - я боюсь неудачи. Боюсь проиграть. Боюсь вообще запнуться, сделать ошибку, потому, что знаю. Может быть, во мне твоя душа, но не такой как ты. Я не сильный. Напротив, отец, я очень слаб. Если споткнусь на этом пути, у меня опустятся руки. Я не верю, что выиграю. - А я не верил, что проиграю, - тихо отозвался Раэнэл. – Ты можешь посчитать это ложью, но, когда я увел за собой погоню, я верил, что я оторвусь, и живым и невредимым вернусь к своей настоящей семье. К твоей маме, к менестрелю, к тебе. Что у нас все будет хорошо. Но я не рассчитал. Таэнор непонимающе качнул головой. - Не рассчитал чего? Силы удара? - Не рассчитал обрыва, к которому побежал, - пояснил Раэнэл. – То, что, как я думал, должно было меня спасти, меня убило. - Разве ты не умер от ран?.. - Я был измотан погоней, Таэнор, - Раэнэл отвернулся. – И этот спуск должен был стать моим спасением, подарить мне те драгоценные минуты, чтобы оторваться и скрыться. Я дрался столько, сколько мог. Если ты винишь меня в моей оплошности, то знай, что ты прав. - Нет… - Ты винил меня за то, что я ушел. Ты прав. Раэнэл вновь притянул сына к себе, и Таэнор прижался к нему. Пусть где-то это было реально – прижаться к родному человеку, который любит тебя всем сердцем. Он коротко вдохнул сырой запах крови, пыли, каких-то ароматных трав, зная, что этот запах он запомнит навсегда. Такой тонкий и нежный шлейф, пусть и не самый прекрасный на всем свете. Таэнор зажмурился, вновь ощущая, как по щекам течет что-то горячее и соленое. Колени у него подогнулись, и он, выскользнув из объятий отца, осел на снег, запуская пальцы в волосы. Невозможно. Слишком больно. Слишком горько. Он думал, что Раэнэл присядет, но тот стоял, скрестив руки на груди, а после начал говорить. И голос его был твердым, как сталь. - Я пришел сейчас, потому что ты запутался. Запутался и не знаешь, на какую из дорог ступить. Оставшись в полном одиночестве с окровавленным обломком меча, ты не знаешь, что тебе делать дальше. Куда идти, как быть? Чего добиваться? Сколько целей было у тебя, последний из своего рода? Добраться до разоренного Запада. До королевства, и предъявить свои законные права на престол. Но кому ты будешь их предъявлять? Магам нет до тебя дела; кроме Темного предсказателя и Амритаэла никто не знает, что ты вообще существуешь. Людей не осталось, все они погибли в ужасе, пробудившемся из-под земли. Вернуть замку великолепие. Как, если ты остался один среди разломленных камней, битого стекла и рваной, измазанной чужой кровью, ткани. Стать королем. Но как ты им станешь, если ты никогда не правил и жил в предгорьях? И кем ты будешь править, если никого не осталось. Как тебе править народом, если он вдруг вернется? И не просто править, а править справедливо, как и другие короли Запада до тебя. Как? Кем?.. Сейчас ты не найдешь ответа ни на один из вопросов. Я вижу, как низко опустились твои руки; вижу, какое отчаяние плещется в твоих голубых глазах. Сейчас ты жаждешь вернуться в уютный теплый грот, который ты шестнадцать лет называл своим домом. Только это и больше ничего. Ты уже жалеешь, что согласился изменить свою жизнь к лучшему. Но кто сказал тебе, что все это будет по щелчку? Кто сказал, что, достигнув целей, ты сохранишь все, что было тебе дорого? Кто сказал, что тебе не придется жертвовать. И сейчас, с опущенными руками и крыльями, ты поднимешься. Медленно, но верно. Поднимись и шагай дальше. Сквозь слезы и сквозь боль. И не думай, что я не знаю, каково это - терять, все, что дорого. В свое время я потерял то же, что и ты. Даже гораздо больше. Потому, что мои крылья уже мертвы. Давно. А твои – еще дышат. Таэнор поднял влажные потухшие глаза, руками обняв свои колени, глядя на сильного отца сверху вниз. - Если я сейчас проснусь, ты уйдешь, да? А если я снова усну…. - Я приду к тебе снова, - коротко сказал Раэнэл. Он, коротко усмехнувшись, протянул сыну раскрытую ладонь. Опять. - И так каждую ночь? – уточнил Таэнор, тихо выдыхая пар. - Это зависит от твоего прожитого дня, - произнес Крылатый мужчина и нетерпеливо пошевелил пальцами. Таэнор, прикрыв глаза, обхватил отца за ладонь, ощущая его тепло и силу, и поднялся, ощущая, как под ногами скрипнул разрыхленный снег, смешанный с землей. Он сжался и приоткрыл глаза, глядя сквозь пелену на догорающие язычки рыжего пламени, которые оставили после себя вкус пепла на губах да запах сожженной плоти. Таэнор закрыл глаза, несколько раз вздохнул, успокаивая себя, и поднял подбородок, оглядываясь. Царила глухая темная ночь, густые тучи заполнили небо, не позволяя звездам взять эту ночь под свое покровительство. Все те же самые поваленные деревья засыпанные холодным, совсем недавно выпавшим снежком. Только теперь Таэнор ощутил, как ему холодно, и приподнялся. На плаще, под которым он лежал, образовался такой же тоненький слой снега – выделяющегося своей серостью на темном фоне. Парень неслышно дохнул на свои руки, пытаясь согреть отмерзшие пальцы, а после сел, опираясь ладонью на ветки. Он тотчас же зашипел от боли – острые иглы поваленной ели впились ему в ладонь и он отдернул ее. От его шипения встрепенулся задремавший менестрель. Кару, сглотнув, подошел к нему и присел рядом, ладонью стряхивая снег с плаща. - Ты совсем мало спал…. Замерз? – заботливо спросил он. Таэнор, еще не совсем понимая, проснулся он до конца или нет, качнул головой, холодной рукой провел по холодным щекам, будто бы стягивая с себя странный сон. - Я выспался, - произнес он хриплым голосом и кашлянул, ощущая едкую боль в горле. – Теперь ты должен поспать. Я посторожу. Утром, как проснешься, дядя, мы двинемся дальше. На запад. - Ты уверен? – Менестрель прищурил карие глаза. – Мы можем повернуть, ты знаешь это, я не стану…. - Мы пойдем вперед, - твердо произнес Таэнор и поднялся, пальцами расчесывая волосы. – Я уже не могу повернуть назад. Просто права не имею. Кольцо. Он протянул руку ладонью вверх. Кару, запустив руку в карман, положил холодную драгоценность на ладонь племяннику и прилег на ветки поваленной ели, ворочаясь от неудобства. Таэнор коротко кивнул и отошел, ощущая холод и тяжесть от вещицы. Слыша хруст снега под ботинками – единственный звук, который разбивал тишину, Таэнор отошел, прошел мимо догорающих костров, стараясь на них не смотреть. А после приподнял руку и взял кольцо двумя пальцами, осматривая его. Это был золотой массивный перстень. Его ободок не был широким, напротив, он шел тоненькими извилистыми изогнутыми линиями, которые, пересекаясь, сходились и расходились. Венчал королевский перстень небольшой драгоценный черный сверкающий камень, оправленный в удобную для него впадинку, состоящую из двух распахнутых крыльев. Тонкая, необычно искусная работа. Таэнор осмотрел его со всех сторон, еще раз взвесил на руке. Оглянувшись на спящего песнопевца, аккуратно надел кольцо на указательный палец правой руки, ощущая, как неприятно и непривычно ему от этого. Поразмыслив, Таэнор стащил кольцо и надел его на тот же палец левой руки, прислушался к ощущениям. Правой рукой он чаще всего натягивал тетиву и держал меч. Поэтому это было неудобно. Он пошевелил пальцами, взглянул на камень и опустил руку. Пусть сидит. Таэнор осмотрелся кругом. Заметив свой обломок меча, на лезвии которого прошла тень от погасающего пламени, парень подошел и поднял к себе, а после сунул к себе в оставшиеся ножны. Пусть лезвие и было обломано, но юноша очень любил этот меч, и не желал с ним расставаться, пусть даже это был уже не меч, а обломок. Таэнор коротко усмехнулся. Все равно придется покупать новое оружие. Это в принципе уже не способно никого защитить. Таэнор поглядел на свои руки, все в запекшейся крови и присев, запустил их в снег, пытаясь оттереть налипшие багровые пятна, стянувшие кожу. На ладонях у него были мозоли. Парень поднялся, расправил крылья – липкие и грязные, измазанные в чужих слюнях с отвратительным запахом. Таэнор, тяжело вздохнул и лег на спину,елозя даром по снегу, пытаясь оттереть всю эту налипшую зловонную грязь. Он так и остался лежать, с раскинутыми крыльями, похожий на упавшую с небес птицу, с родовым кольцом на пальце и спокойно глядел в темное облачное небо. Подул ветер, деревья зашумели. Таэнор перевернулся на бок, пытаясь оттереть снегом засохшую кровь с разбитых губ и подбородка, а затем вернулся в прежнее положение. «Сон это был? – подумал Таэнор, медленно закрывая глаза и пытаясь восстановить образ Раэнэла у себя в памяти. – Или не сон, а самая настоящая реальность…. Но все, что он говорил, звучало как-то слишком уж реально. И что мне делать? Следовать совету, который мне дал приснившийся отец? А если все это лишь плод моего больного воображения? Что если я отчаялся настолько сильно, что уже не могу различать сон и явь, что я прошу совета у своего подсознания»…. Таэнор медленно поднялся. Где-то на небе, крича, пролетела какая-то ночная птица. На востоке ночная темнота начала отступать, постепенно светлея. Тени побежали по разрыхленному снегу, по белой поляне вдали, на кромке голого леса. Таэнор, поджав под себя одну ногу, сидел с закрытыми глазами, ощущая, как теплое солнце, набирая силу, поднимается. Сначала медленно, лениво и неохотно, но после, с каждой минутой все быстрее и быстрее, согревая землю своими лучами. Он сидел к нему лицом, видя яркие алые всполохи под опущенными веками, пока ему не стало слишком больно смотреть. Парень аккуратно повернулся к солнцу спиной, раскрыл крылья, ощущая тепло, долгожданное после холодной и долгой жестокой ночи. Прямые солнечные лучи, скользнули по перьям, чуть влажным после снеговой чистки, и начали палить, остужая их, согревая. Таэнор продолжал сидеть, не шевелясь. Он бессовестно солгал, и теперь от тепла глаза у него закрывались сами собой, но он упрямо не позволял себе заснуть.