* * *
Сива-Нурин сидел на стуле, вытянув ноги в длинных тяжелых сапогах, и сочувствующе смотрел на спящего короля. Суклиазар дергался во сне, хрипел и стонал; его красивое лицо, которое с болезнью приобрело смертельно-бледный оттенок, выражало сильные муки. Он морщился, дергался так, будто пытался увернуться от чего-то. Тяжело дыхание вырывалось из вздымающейся груди через приоткрытые губы, ставшие белыми и почти слившиеся с белой кожей. Светлый чародей уже несколько раз заставлял Винторогого короля проснуться, поил водой и лекарством, после чего Суклиазар снова засыпал, и успокаивался на какой-то небольшой промежуток времени. Сива-Нурин не выходил из покоев уже около трех суток, питался лишь тем, что приносил ему Анорэл. Суклиазар не вставал с постели. Он же почти не ел. Его рвало все чаще. Порой у светлого чародея проскальзывала мысль наконец-то избавить Владыку Севера от мучений и боли, подарив ему быструю и безболезненную смерть, но интуитивно он догадывался, что Суклиазар откажется. Нравный король не был готов умереть так, а подливать ему яд в зелье было уже слишком. Сива-Нурин был нелюдимым, но никогда – убийцей. Ближе к ночи, когда Суклиазар уснул крепко, и его больше не мучила боль, Сива-Нурин наконец-то позволил себе подняться со стула, и размять затекшие конечности и ноющую поясницу. Светлый чародей подошел к окну и оперся об него локтями, вдыхая свежий воздух, который холодно, но с нежностью коснулся его лица, заскользил по волосам. Обломки Мира были погружены в своеобразную ночную тишину, зеленый свет горел только в кабинете у Темного предсказателя, но и тот свет скоро погас. Впереди раскинулось белое далекое пространство. Иногда чародею хотелось узнать, что находится за Обломками Мира, где обрывается земля, которую создала Великая Айлэ, и обрывается ли она вообще. Может быть, она бесконечна, длится на много миль вперед, чтобы никогда не закончиться, чтобы открыть перед взором новые земли, еще никем не облюбованные. А может быть, пройдя на Север дальше, Сива-Нурин оказался бы в Теплых краях Юга и понял бы, что Риясэ, созданный Айлэ округл, и на картах его рисуют плоским потому, что еще никто не заходил так далеко. Люди рождались, работали, оседали и умирали практически на одном месте, потому, что так было у них заведено. Единственными странниками были лишь Обездоленные, не имеющие собственного дома. Люди жестокие и злые. Сива-Нурин с тоской подумал о том, что если бы у него не было ни дома, ни тех, кому можно излить душу, он бы тоже стал злобным монстром, который желает лишь одного – убить как можно больше народу, но при этом не умереть самому. Это была жизнь пустоты и отчаяния, без любви, без смысла, беспутная, и ничем не насыщенная. Каждый день был последний, а следующий – даром. Но вряд ли Божьим. Помимо Обездоленных никогда не оседал еще и Темный предсказатель, но даже он не заходил так далеко на Север. Не было в этом толка, а может быть, времена требовали его постоянного вмешательства, и ему было не до того, чтобы шагать дальше. Корни дерева, бывшего когда-то настоящим чудом, сгнили, ствол осунулся, тоже сгнил, и теперь на его месте осталось только зловонное болото, с премерзкими жабами и кусачими комарами. Почему это показалось Сива-Нурин началом конца. Конца благополучия и мира. Скверное и затрудненное дыхание короля, за которым он ухаживал, смерть Раэнэла и Кайо, страх Амритаэла, ненависть Западных чародеев ко всем людям, вторжение жрецов в королевства, им не принадлежащие, и пробуждение Древнейших, все это вело к неизбежному поражению. Поражению этого прекрасного мира. Сива-Нурин с тоской поглядел на короля, думая о своих Трех Богах, в которых верил с детства, которым служил, и поклонялся, и с сожалением подумал о том, что Трое отвернулись. От людей и чародеев. Теперь же безмолвно наблюдают за разрухой, не стремясь вмешаться. Когда Риясэ будет разрушен до основания, когда кровь заполнит всю землю, а та пропитается, будто талой снеговой водой, по земле пройдет огонь. Он пожрет все, что осталось, и на месте горького темно-серого сухого праха, создастся Богами Новый мир. Лучше и вернее прежнего. Риясэ был лишь первым творением, жалкой попыткой, и спустя четыре эпохи, он завершит свой цикл. Новый мир будет назван иначе. Люди не будут больше населять его, ведь люди – создания братьев, и теперь они знают, в чем была их ошибка, и впредь не допустят. Новый мир наполнят другие создания. Лучше, прекраснее, вернее. Те, чьи умы не сковать сомнениями, чьи сердца не затмить алчностью. Их будет вести бесконечная любовь, а земля будет цвести и радоваться перемене времен года. Открытые тракты будут подобны дворам, и купцы, проезжая мимо них, не будут хвататься за свое оружие при каждом шорохе, боясь, что грязные разбойники выскочат из-за кустов, надеясь их перерезать или ограбить. Да, определенно тот мир будет гораздо лучше. Осталось лишь дождаться, когда можно будет сжечь этот. Вспышка открывшегося портала отвлекла Сива-Нурин от его мрачных мыслей. Узкий луч ударил в небо, прогремел гром, портал взорвался. Светлый чародей сощурился, глядя в то место, из которого ударил луч синего плотного света. Порталы редко взрывались, но иногда могли дать такую осечку, особенно у торопливых темных магов, которые зачастую вертелись как волчок из-за своей платы. Они все делали быстро. Хорошо, но быстро, и поэтому их магия порой работала не так, как нужно. Заклинания выходили чересчур сильными, а порталы, под конец взрывались, грозясь похоронить своего создателя под искрами энергии. Убедившись, что оба человека, которые вышли из портала, целы и невредимы и теперь поспешно приближаются к вратам, медленно открывшимся и приветствующим их скрипом, Сива-Нурин отошел от окна. Суклиазар вновь зашелся кашлем, перекатился на бок, раскрыл глаза и застонал, грозясь свалиться с постели. Чародей медленно вернул его обратно. Налив чистой воды в бокал, он приподнял короля. Суклиазар почти сразу припал губами к краю кубка, жадно выпивая все до конца, и откинулся на подушки. - Мне не становится лучше. Только хуже, - прошептал он, глядя куда-то через чародея. - На фоне болезни вас мучают кошмары…. - Они не дают мне спать. С ними приходит жажда и страх, - Суклиазар отвернулся, словно бы стыдясь своей слабости. Сива-Нурин, сожалея о том, что ничем не может помочь и отойти не может, сел в кресло, складывая руки на животе. Он дрожал от усталости, хотелось спать, но все равно не мог заставить себя хотя бы задремать. Суклиазар притих. Он, казалось, снова уснул, пусть и напрасно. Ночь была тяжелой, длилась медленно и лениво, будто сам Лариат не хотел, чтобы рассвет озарил землю, и солнце наконец-то воссияло, даря славный свет уставшим глазам тех, кто так много времени провел в полной темноте. Огонь, трещавший в камине, почти догорел, свечи, дрожа, медленно угасали одна за другой, оставляя едкий запах желтого воска, но комната все еще была теплой. Задремавший Сива-Нурин, услышав приближающиеся торопливые шаги, раскрыл глаза, надеясь, что это кто-то идет просто мимо этой комнаты. Но, как оказалось, нет. Дверь отворилась, и светлый маг поднялся, спокойно глядя на вошедших. В комнату зашел Амритаэл и девушка с обрезанными черно-белыми волосами. По рогам, и разноликим глазам, Сива-Нурин сразу понял, что это – Виола, дочь Суклиазара, принцесса Севера. Она была одета в какую-то грубую, явно крестьянскую одежду, на плечах был чародеев плащ. Сам Амритаэл, был похож на сосульку, его молочно-розовая кожа от холода приобрела синюшный оттенок, а тело мелко дрожало. - Здравствуй, Амритаэл, - спокойно произнес Сива-Нурин, глядя темному магу в глаза. Амритаэл ничего не ответил, лишь кивнул и медленно подошел к королю, который сжавшись в комочек, лежал к ним спиной. - Учитель велел мне уход за ним, - пояснил Сива-Нурин. Виола подошла к отцу, опустилась на колени у его изголовья, и светлый колдун увидел, что она босиком. – Это твой портал взорвался? - Мой, - ответил Амритаэл, подавляя дрожь в теле от холода. - Ты дрожишь…. Укройся…. – мягко произнес Сива-Нурин. Он взял тонкое, но теплое одеяло и укрыл ими темного. Амритаэл сжался от прикосновения. – Как он чувствует себя? - Плохо. Я ничего не могу сделать. Все что мог, то дал, а больше нельзя, ибо произойдет передозировка, - Сива-Нурин с сожалением поглядел на больного короля. – Не стоит будить его, его мучают кошмары. И жажда. Он не мог уснуть… - И не смог… - прошептал Суклиазар, поворачиваясь. Увидев лицо Амритаэла, склонившегося над ним, правитель слабо улыбнулся. - Это ты…. Ты вернулся сюда. - И я вернулся не один, - проговорил тихо Амритаэл. – Я нашел Виолу, Ваше Величество. Она здесь. Суклиазар с трудом перевернулся, оказавшись лицом к лицу с дочерью, которая стояла на коленях возле его кровати, неловко вцепившись пальчиками в край кровати. - Виола…. Дитя мое… - Прости меня, отец, - прошептала девушка, и ее разноликие глаза наполнились слезами. – Я не должна была, если бы не сбежала, этого не случилось. Вина моя… Я все объясню Альдермаару, если ты позволишь мне. Напишу ему. Король мрачно улыбнулся. Сива-Нурин поглядел на затылок Амритаэла, который тоже присел у изголовья короля, и медленно подошел и свалился в кресло, мечтая о драгоценных минутах покоя. Теперь от него ничего не требовалось, кроме как дать этим троим побыть в тишине. Суклиазар протянул руку, коснулся слабыми пальцами лица Виолы, будто видел ее впервые, и проговорил: - Дочь, Альдермаар мертв. Он пал из-за Древнейших. Наверное, будет война. Ты – последняя представительница нашего рода и Севера. Север пойдет за тобой. Теперь ты вольна делать то, что посчитаешь нужным. Ты так хотела… теперь так будет. - Отец, не нужно все усложнять. Ты поправишься, - Виола, облизав губы, ласково погладила родителя по влажному лбу, убрала пряди волосы, засалившиеся из-за болезни. – Я верю в это. - Твои волосы, Виола. Что случилось? - Это неважно, - спокойно произнес Амритаэл. – Вам нужно отдохнуть, Повелитель. Мы будем недалеко. Я отпущу Сива-Нурин, и останусь с Вами на ночь. Дай ему то, что может помочь уснуть, - попросил он, оборачиваясь к отравителю. Сива-Нурин покачал головой. - Организм отверг. Его вырвало. Второй раз нельзя, сам знаешь. Амритаэл коротко выругался сквозь зубы. - Я отдохну там, на руках у Лариата, - прошептал Суклиазар, гладя дочь по щеке. Та, обхватив его руку ладошками, прижалась к ней губами. - Не говорите глупостей, - резко осек его Амритаэл. Суклиазар лишь усмехнулся в ответ. - Не привык отрицать правду. И понимаю сейчас, Виола…. Свои ошибки. Ты была права. Стоило слушать тебя. А я заставлял жить тебя так, как жил я…. Под гнетом. Под расчетом. И не видел другого пути, не дал этот путь тебе. Прости меня, если сможешь. Я раскаиваюсь перед тобой. Сейчас и здесь, пока я еще способен на это…. - Ну что ты, отец. Ты делал все верно. Всегда, - проговорила Виола с нежностью, и свободной рукой вытерла собственные слезы. – Тебе нужно поспать, папа…. Завтра поговорим. Я устала… - Нет, - резко ответил Винторогий король, хватая дочь за запястье. Амритаэл, заметив жест, так же заметил и то, насколько похудел его король. На Суклиазаре уже не оставалось живого места. – Послушай меня, Виола, прошу…. - Сива, принеси что-нибудь, - быстро скомандовал Амритаэл. – Любое средство, которое облегчит боль, ну же. - Я давал ему все зелья, которые могут помочь, уже нельзя…. - Сива, живо! Принеси мне! – рявкнул Амритаэл, и светлый маг невольно вздрогнул, медленно и неуверенно поднимаясь с кресла. - Мне не нужны лекарства, Амритаэл, ничто не поможет, - прошептал Суклиазар, прикрывая глаза. – Виола, я говорил тебе много раз, меня может не стать. Я уже сейчас чувствую, что Лариат идет ко мне. Его глаза смотрят, но я не вижу. Он меня заберет…. Как всех, я не спрячусь, и лучше сейчас. Дочь, я хочу, чтобы ты была сильной. – Он до боли сжал ее руку, костяшки девушки хрустнули, но она вытерпела, даже не поморщившись. – Иди туда, куда тебя зовет сердце. Не дай себе сломаться. Помни, из какого ты рода. Помни, в кого ты веришь и кто твой покровитель. Помни…. Не забывай… - Отец, не надо так. Думай о хорошем. Лариат остановится. Остановится, развернется и уйдет обратно, туда, откуда он пришел. Он даст тебе столько же времени, сколько дал Велиат. Мы победим болезнь вместе. - Дочь…. Ты нашла Таэнора? Ты сделала то, что хотела?... - Нет…. Я не… смогла. - Попробуй еще раз. Иди к нему, если ты любишь его…. И не позволь никому встать у тебя на пути, потому что…. Есть только один шанс. Ты проживешь эту жизнь так, с ошибками…. И выводами…. И поймешь, когда будешь…. Умирать. Счастливо ты жила, или…. жизнь же была полна разочарования и долгов…. - Ваше Величество… - коротко сказал Амритаэл, сбрасывая с себя теплое одеяло. – Нужен сон, чтобы поправиться. Послушайте меня. Еще будет время, чтобы… - Не будет, - выдохнул Суклиазар, едва шевеля сухими губами. – Мое время…. уже вышло.... Рука Суклиазара ослабла, Виола невольно дернулась, поворачивая к себе голову отца. Тот еще смотрел спокойным, но болезненным тяжелым взглядом. Он поглядел в обсидиановые глаза своего придворного чародея, с которым был связан все эти годы, будто отец с сыном, и прошептал ему: - Береги ее. Сива-Нурин стоял, словно вкопанный. Руки у него тряслись от страха и беспомощности. Виола тихо прошептала, а затем закричала, и ее крик пронесся по комнате, по окрестностям замка, явно разбудив всех спящих. - НЕТ! ОТЕЦ, НЕТ! - Не забирай его, ты слышишь, не забирай! Верни его, он нужен нам! Он нужен мне! – прорычал Амритаэл глядя в потолок. Темный маг, впавший в безумие, оттолкнул девушку от постели умершего, и, сорвав с шеи вдовий камень, ударил им по руке, распарывая плоть до мяса. Алые брызги упали на костлявую руку мертвого короля, на белую ткань одеяла, на его волосы. Сива-Нурин стоял, боясь подойти, впав в какой-то своеобразный ступор. Он видел, что Амритаэл наносит и наносит себе удары, нещадно распарывая руки, что кровь, полившись в несколько струй, течет на постель, марает пол, стекает по белым бескровным губам короля, попадая ему в рот, и стекая по уголкам. Он слышал, как истерично плачет винторогая босая девушка и бьет ладошками по кровати, где лежал ее мертвый отец. Он очнулся лишь тогда, когда раздался глухой хлопок от портала, и увидел, что Темный предсказатель, метнувшись к обезумевшему Амритаэлу, с силой оттаскивает его от тела короля, а тот продолжал биться в его руках. Ворвавшийся Анорэл, невесть как оказавшийся тут, с силой вывернул Амритаэлу руку, и вырвал из окровавленных пальцев вдовий камень, весь в багровых подтеках. - Верни его, Лариат, ты слышишь?! Не забирай его! Умоляю тебя! Верни его, прошу! Я дам тебе все! – взвыл Амритаэл. Он схватил Эрэ за ворот одежд, пытаясь отцепить от себя. -Убирайся прочь! Прочь! - Амритаэл, приди к себя, ну же! – прорычал Анорэл. Замахнувшись, он с силой влепил Амритаэлу звонкую отрезвляющую пощечину, но тот не опомнился. Даже напротив, в своем безумии он рассвирепел еще больше, видимо, решив, что перед ним враги, а не друзья. - Сива-Нурин, не стой! Уведи девушку! – приказал ему Темный предсказатель, держа Амритаэла. Светлый колдун, наконец-то сбросив с себя оцепенение, без особого труда поднял Виолу на руки, хотя она брыкалась и вырывалась не хуже самого Амритаэла. В какое-то мгновение он услышал звон стали и обернулся. Амритаэл, выхватив кинжал из-за поясницы, замахнулся. Он ударил Анорэла в плечо и тот, закричав, свалился, хватаясь за глубокую рану. Его плечо и руку залило кровью. - Верни его, Лариат! – прорычал Амритаэл. Силясь вырваться из хватки учителя, он занес кинжал еще раз, и нанес ему два удара куда-то в бок. Темный предсказатель обмяк. Удары были оглушительными, болезненными, явно задели внутренние органы. Он застонал, отпуская обезумевшего ученика, который вышел из-под контроля, и был опасен сейчас не только для окружающих, но и для себя самого. Не обращая внимание на кричащего Амритаэла, Эрэ отошел, зажимая рану рукой и пытаясь остановить кровотечение. Ему стало плохо, но он силой воли не дал себе упасть в обморок. Сквозь заволакивающую пелену, он взглянул на буйствующего Амритаэла. Протянул к нему руку, и процедил: - Кол маара тон раакир. Амритаэл замер, не в силах пошевелиться. Затуманенные болью глаза закатились. Окровавленный чародей выронил кинжал, упавший на пол со стеклянным звуком; его колени подогнулись, и он мешком свалился на пол, лишенный сознания и чувств. Эрэ прижался спиной к стене и сполз по ней, оставляя окровавленный размытый след.* * *
Виола не стала сидеть в комнате, куда отвел ее светлый чародей. Плача, она поднялась с удобной кровати и, выйдя, побрела по узеньким коридорчикам, напрасно пытаясь успокоиться. Узкие окна в черным резных рамах, возле которых она бы остановилась, чтобы полюбоваться, казались ей смазанными, все потеряло вкус. Жизнь в единый миг стала какой-то чересчур страшной, а с тем слишком пресной, без красок и всполохов. Девушка присела на узенькую скамеечку, пряча опухшее лицо в дрожащих руках, вытерла глаза рукавом рубашки, промокшим насквозь. Она не знала, где находится отец, потому что не видела, куда ее повели и откуда. Замок был ей чужд, узкие и широкие коридоры соединялись и расходились, путая девушку, и заставляя потеряться в бесчисленных поворотах. Потеря отца была настолько явственной и ощутимой, что Виола чувствовала, как с каждой мыслью, от нее отделяется что-то, ей принадлежащее, будто сам Лариат серебряными ножницами снова и разрывает эту невидимую связь между родственниками, презрительно усмехаясь этой утрате, и как бы повторяя то, что ничто и никто не может быть вечным. Она вспомнила, как закричал Амритаэл, когда понял, что короля нет в живых. Их связывало нечто большее, чем просто владыку и его советника, что-то более значительное, но что это… Виола отказывалась верить в этот бред. Амритаэл был холоден и чужд плотским утехам, всегда сохраняя ясный рассудок. Он кричал, словно утратив не короля, а кого-то более родному ему, родного по крови и душе, его кровь брызгала алым фонтаном, растекалась и впитывалась, он умолял его вернуть, но Лариат остался глух…. Да и может ли простой темный маг вернуть молитвами и кровью человека к жизни? Виола прошла мимо приоткрытой комнаты, где стоял какой-то человек в черном плаще, погруженная в свои мысли, но после зачем-то вернулась. Ей почудилось, что там стоит Темный предсказатель, который сейчас утешит ее, хотя он должен был быть все еще там, с ее мертвым отцом и тремя чародеями. Она шагнула на порог, и замерла, пораженная. Черное одеяние, показавшееся ей плащом, на самом деле оказалось черными крыльями, скрывавшегося человека со спины, но волосы у него были такие же иссиня черные, как и крылья, и волнистые… Таэнор стоял лицом к зеркалу. Обнажившись до пояса, он смотрел на затягивающуюся рану, которая болела теперь только изредка, и была как бы прижжена. Взяв ткань, он самостоятельно обмотал ей грудь и только потом, подняв голову и увидев чужое отражение, обернулся. Виола стояла, безмолвно глядя на него, и сложно было сказать, что выражает ее заплаканное красное лицо. То ли радость встречи, то ли горькую обиду от того, что он здесь. Таэнор повернулся, неловко краем крыла сбив чернильницу, которая разбилась, брызнув на пол черными густыми пятнами. - Виола? – невольно вырвалось у Крылатого. – Кхм, принцесса? Что Вы делаете здесь? - Не зови меня так, - произнес девушка, вытирая слезы рукавом, и сделала боязливый шаг навстречу. – Я не принцесса больше. Таэнор подошел к ней близко-близко; так, что мог различить слезы в уголках ее глаз и застывшие на длинных черных ресницах. Он протянул руку, провел по ее обкромсанным волосам, пропуская белую прядь между средним и указательным пальцем. По его глазам, Виола осознала, что он понял, что с ней произошло. Не сдержавшись, девушка прижала его руку к своей мокрой щеке, думая, что если сейчас он с брезгливостью отдернет ее, то она и вовсе лишится чувств. Но он не отдернул. Он стоял, странно глядя на нее, с соблазнительно приоткрытыми губами, и просто смотрел на нее, а после снова задал вопрос: - Что ты делаешь здесь? Я думал, ты на Севере, с отцом…. Что это на тебе? – Его рука пришла по рубашке, ощупав ткань. Виола подняла на него глаза. - А ты? Я думала, что ты на Западе, а не отсиживаешься здесь. Ты же сказал, что поедешь к матери и дяде, а потом на Запад. Чтобы стать королем. Глаза Таэнора стали грустными, он убрал руку и снова отошел туалетному столику у зеркала которого стоял. Виола протянула к нему руку, но после беспомощно опустила. Крылатый не увидел этого жеста. - Моя мама погибла, - ровным голосом произнес Таэнор. – А Запад пал под натиском жрецов и их наемников. Когда я приехал туда, то меня убили. Чародей, с которым я связался, вернул меня… - Это возможно? – спросила Виола, оборачиваясь на дверь комнаты, будто ожидая увидеть там Амритаэла и своего воскресшего отца. - Да. Но редко. Я видел Бога Мертвых. И он сказал, что мне еще рано…. Но это мой последний шанс. Виола, снова не сдержавшись, подошла к нему, запустила руки в волосы Крылатому, прижалась мокрой щекой к его груди, обмотанной тканью, ощутила его тепло и как сильные мужские руки ее обнимают. Без всякого порочного желания или мысли сделать больно. Просто обнимают, желая утешить. Отец очень редко позволял себе телесные прикосновения, и осознавать это теперь, когда он ушел, было больнее в сто раз. Он был так близок и ласков все эти пятнадцать лет, но одновременно так далек и холоден. - Что с тобой случилось, - Таэнор был выше нее, и потому приподнял ей подбородок. - Мой отец обманул тебя, Таэнор. Он поступил подло и неблагородно, впрочем, это уже неважно. Он умер этой ночью… Сейчас. - Что, как?! - Ну, то, что он обещал тебе тогда… - Да нет, я не об этом. Как умер он? Где? - Здесь, - Виола снова вытерла набежавшие слезы. – Болезнь. Болезнь его доконала. Я была с ним… Видела, как закрылись его глаза. Амритаэл кричал, потом меня увели. Я пошла искать его, но наткнулась на тебя. Таэнор, он…. Он хотел, как лучше. Для Севера. Твой визит был просто формальностью, на мои чувства он не обратил внимания, когда я сказала ему, что люблю тебя… - Что же он сотворил? - Он решил выдать меня замуж за южного принца. Когда Альдермаар приехал со всей своей свитой, мне пришлось ему улыбаться, потому, что я не могла иначе. - Это он сотворил такое? – процедил Таэнор, проводя руками по выстриженным волосам девушки. Виола ощутила, как острый конец ее рога царапнул Крылатому руку. – Я же убью его за это. - Нет, это не он…. Он не знал, о тебе. Отец сделал все так, чтобы никто никогда бы и не узнал о тебе, вот только я не сдержалась. Сбежала после этого визита. Сбежала к тебе. Таэнор глядел на нее расширенными глазами, будто не верил во все то, что она рассказывает, но верить приходилось невольно. Виола закончила говорить и, отпустив Таэнора села на разобранную постель, снова скрывая свое лицо в ладонях. - Я была так глупа…. Теперь я так жалею о том, что сделал. Лариат покарал меня за мое своеволие, нужно было подчиниться отцу, и тогда всего этого не случилось бы…. - Тогда не было бы союза. Нашего с тобой, - произнес Таэнор. – Чувства бы никуда не ушли, и, нося ребенка Альдермаара, ты бы думала ночами о том, как скучаешь по мне. А я – по тебе. - Это не утешает, Таэнор. - Знаю. Но что случилось, то случилось. И вот мы здесь, - Таэнор сел рядом, сложив крылья за спиной, и уперся руками в свои колени. – Потерявшие родных, в середине разрухи, но вместе, и в каком-то смысле свободные. - Только слишком велика цена этой свободы, - глухо закончила за него Виола.* * *
Амритаэл приоткрыл глаза, пытаясь сфокусировать взгляд, и понять, где он находится. В глазах все расплывалось, но теперь не от слез, а от заклинания, которое на него наложили, чтобы лишить сознания, и усмирить. Он не сердился и понимал это. Боль утраты и собственного поражения исчезли, оставив после себя опустошенность и слепую горечь, которую было нечем усластить. Темный чародей выпрямился, понимая, что сидит в кресле, с высокой спинкой. Он скользнул по комнате, понимая, что находится в кабинете учителя, опустил глаза, видя, что находится в той же одежде, что и был, но кто-то заботливо омыл его руки от крови, но связал их крепко-накрепко темной тканью. Он пошевелил пальцами, ощущая, что они похолодели и онемели. Голова коротко кружилась, тошнота от голода и отсутствия сна то подкатывала, то снова отступала. Совсем запоздало он увидел, что напротив него, в другом кресле сидит Сива-Нурин, как всегда в своих неизменных свободных одеждах светло-кремового цвета. В спокойном взгляде сквозила какая-то доселе неведомая грусть, может быть, смешанная с радостью, но Амритаэл был слишком слаб, чтобы понять это. Пошевелив плечами, он взглянул на светлого мага. - Где мой король? – хрипло спросил. - Учитель забрал его тело. Сказал, мы почтим его память и похороним там же, где и всех наших учителей. Сказал, что так будет лучше. Амритаэл скривился от боли, дернул руками, и протянул их. - Развяжи меня. - Прости, Амритаэл. В приступе гнева и боли, ты ранил учителя и Анорэла. Он сказал, что сам развяжет тебя, когда убедится, что ты в порядке. Ты был не в себе. - Я знаю, - процедил Амритаэл и откинулся на спинку. Если Эрэ сказал так, значит, так и будет. – У меня затекли руки. Позови его, что ли…. Обещаю, я ни на кого не нападу. Я признал поражение и утрату. В конце концов, я знал, что так случится. Просто не думал, что это произойдет так рано. Это как-то подкосило меня и вывело из себя. Я был зол на всех. И на Лариата в том числе. Он не должен был забирать так рано…. Это несправедливо. - В жизни очень много несправедливости…. Ты знаешь, Амритаэл…. Когда ты был без сознания, учитель рассказал мне кое-что. Это меня, так же как и тебя, выбило, заставило переосмыслить всю мою жизнь, присмотрится к себе и тебе. Ты знаешь, я жил без родителей. Никогда не знал, никогда не видел. И это было больно осознавать, видеть, ощущать это бесконечное одиночество. Сейчас я не знаю, как мне чувствовать себя. Амритаэл, Эрэ сказал, что мы братья. - Мы не можем быть братьями, - перебросил Амритаэл. – Я бы узнал об этом…. Родители мне сказали. - Если бы твой отец был и моим…. Амритаэл, твою маму… Точнее, наверное, нашу, забрали Обездоленные. Потом отпустили. Не было того, кто мог бы убрать заложенное в ней проклятое семя, и так на свет появился…я. Сначала я тоже не поверил. Мы слишком разные. Разные во всем, но, если ты вспомнишь, когда-то очень давно, Эрэ попросил дать тебе каплю твоей крови…. Помнишь? - Помню, - кивнул Амритаэл, в упор глядя на светлого чародея. – Сказал, что… -… создает зелье, да. Неправда. Он взял кровь у тебя и меня. Только у нас двоих, и это дало ему ответ. Мы кровны. Вышли из одного чрева, и этого уже не изменить. - Почему ты не сказал мне раньше, Эрэ-Аэрата? - глухо спросил Амритаэл, только сейчас услышав чужое мерное дыхание, и поняв, что сам учитель стоит у него за спиной. После заклинания, которое лишило его сознания, все ощущения возвращались очень медленно и неохотно. - Не осмелился, - отозвался нейтральный архимаг, подходя ближе. – Но теперь вы оба знаете. Можешь считать, что я побоялся сказать. Вы были мне сыновьями, учениками. Только очень разными, и я не мог и представить, сможете ли вы от этой новости сойтись вместе. И не причинит ли это боли кому-нибудь из вас. Амритаэл молчал, не зная, что чувствовать. Это же незнание шевелилось и в душе Сива-Нурин, который уже давно смирился с мыслью о том, что он человек, не имевший никогда ни семьи, ни родного крова, волей случай подобранный благородным Темным предсказателем, который увидел в нем не только чародея, но и отравителя. Амритаэл, отводя взгляд от обоих, протянул связанные запястья. - Развяжи руки. Архимаг, вынув кинжал, который как всегда висел у него на поясе рядом с чехлом для тонкой флейты, резко провел лезвие между рук ученика, разрезая ткань. - Прости меня, что напал. Боль потери ослепила, - бесцветным голосом произнес Амритаэл, поднимаясь с кресла. Он оглядел собственные запястья, изрезанные почти до мяса. Кожа болела, а немота, сковавшая ладони неестественным холодом, начала отступать. – Где Суклиазар? - Ты знаешь. Там, куда мы отправляем тела, когда Лариат забирает души. - Мы не будем хоронить его. В их роду так не положено, - произнес Амритаэл спокойно. Взяв мантию, брошенную на спинку кресла, он оделся, и опустил руки так, чтобы рукава скрыли его до самых пальцев. – Я сам сооружу погребальный костер. - Пусть так, - кивнул Эрэ, складывая руки за спиной, а после, убедившись, что ученик в порядке, сунул кинжал в ножны. - А где Виола? - Виола с Таэнором, - Сива-Нурин поднялся. – Он прибыл сюда не так давно. Похоже, что они прониклись друг к другу. - Еще очень давно. В самую первую встречу. Не зовите ее. Я хочу побыть с ним один, - бросил Амритаэл, покидая комнату. Его голос был неестественно ровен, но архимаг знал, какая боль сейчас одолевает его ученика. Боль, от которой хочется рвать и метать, и сложнее всего – скрывать эту боль, делая вид, что ты в порядке. Потому что знаешь, если раскроешь, нападешь еще на кого-нибудь. Ранишь не только друзей, но и себя, и благо, если несерьезно, и не смертельно. Сива-Нурин выглядел грустным. Он рассчитывал на совершенно другую реакцию от Амритаэла. Холод, с которым воспринял это темный маг, разбил ему сердце. Не глядя на учителя, Сива-Нурин поковылял прочь из кабинета архимага. Через три дня высоко в небо поднялся дым от погребального костра. Король Суклиазар мертв, и это было сообщено везде и всюду, а огонь, поглотивший его тело, омытое от крови и грязи, в великолепных одеждах и венцов на лбу, был с мертвым приятен и ласков, как никогда….