Крылья. Пробуждение.

Мороз усиливался, и Крылатый юноша, подавляя зевоту, плотнее укутался в меховой плащ. Виола жалась к Амритаэлу, который стоял чуть далее. Кару, который и без того был на нервах, вовсе не пожелал подходить настолько близко. Таэнор поднял глаза на серое свинцовое небо, которые тяжело и медленно двигалось. Изредка с Востока вспыхивал солнечный свет, но тут же угасал, не способный согреть замерзшую землю. Весна, вроде бы, должна была уже придти, но оттепель не спешила согреть все живое. Силуэт Темного предсказателя строго выделялся своей чернотой на общем белом фоне. Он стоял спиной ко всем, так, чтобы его было видно, и все же, чтобы никто, в случае чего, не пострадал. Он стоял далеко. А рядом с ним были лишь два чародея, которые закатывали ему рукава. Обе держали блестящие серые кинжалы. Нейтральный маг вытащил толстый фолиант, и, пролистав его, поглядел вдаль. Он ощущал, как страх постепенно начинает его сковывать, но не позволял себе поверить в него и допустить неудачи, которая стоила бы жизни ему и всем остальным. Он стоял на этом месте, не сходя и не питаясь уже более двух суток. За двое суток без еды, воды и сна, на морозе, он уже дрожал, и все равно упрямо продолжал ритуал вызова. Как пояснил Ллиарэс, кровь вызывающего должна быть одновременно и свежей и высохшей, не смываемой, чтобы Древнейшие поняли, что их зовут. У Лариата грязь и прелесть равнялась лишь с одним. Тем, что он требовал. - Приготовьтесь, - спокойно произнес он. Два мага одногодки, коротко кивнули и прижали острия кинжалов к его рукам. Эрэ-Аэрата опустил глаза в книгу. Ллиарэс, нервно усмехнувшись, вытащил свой конусообразный магический предмет. Амритаэл, отпустив Виолу, взял в руки свой вдовий камень. Сива-Нурин, выпив какое-то зелье, явно придуманное им же самим, сложил ладони ковшиком. Таэнор скользнул взглядом по чародеям. Все собранные, сейчас как один – напряжены и молчаливы. Светлые чародеи держат ладони сложенными, закрыв глаза, бормочут слова, которые после, превратившись в заклинание, отдадут Светлому Велиату какой-то промежуток их времени. Темные же маги готовы разрезать себе руки, чтобы пусть по снегу кровь и та, напитав чашу Лариата, даст им то, что они просят у Бога Мертвых Душ. Таэнор перевел взгляд на предсказателя. Тот стоял спиной к нему, но Крылатый юноша услышал слова его заговора. - Умеом увор хищнеанэ толар верде вам, толар лосоло хиркала! Последние слова заклинания вспыхнули, пронеслись по всему полю, и оба чародея, по команде одновременно и резко перерезали чародею запястья. Таэнор, видя его раскинутые окровавленные руки, невольно скривился, и отвернулся. Зрелище было не из приятных. Кровь окропила белый снег на поле, сверкающими рубинами. Оба чародея медленно отошли от учителя, вытирая окровавленные кинжалы о полы мантий. Кровь Эрэ засветилась, сначала нежно-розовым цветом, затем багровым. Земля дрогнула, серое небо заволокло густым туманом лишь на мгновение. Таэнор закрыл глаза, чтобы не ослепнуть, а когда открыл глаза, то увидел, что облака приобрели мутно красный оттенок, но плывут все так же медленно и лениво. Земля дрогнула снова. Чародеи покачнулись, Виола невольно вскрикнула. Издалека по снегу прошла линия, постепенно превращаясь в огромную расщелину. И из нее, упираясь на лапы, вылезла, разбуженная первая тварь, пытаясь отряхнуться от комьев гнилой земли, которая застряла у нее между чешуйками и забилась между огромными когтями. Тварь зарычала – лениво, протяжно, будто приветствуя всех, ее задние лапы вытянулись, как, если бы она тянулась ото сна. Возникла с грохотом еще одна трещина, и Таэнор содрогнулся – полчища Древнейших медленно ползли к Эрэ, который одиноко стоял посреди поля. Они не видели его, но чувствовали. Чувствовали этот странный зов, который пробудил их, заставил ползти именно сюда, собраться всем вместе как одно. Зачем, неизвестно. Главное то, что запах и голос были манящими и сладкими…. Тянули и останавливали. Нейтральный маг, снисходительно усмехнувшись, вытянул руки. Кровь, закапав, прочертила небольшую линию на снегу. Он сделал два шага назад от твари и та, остановившись у линии, втянула носом воздух, но ничего не почувствовала. Она была голодна. Пища стояла от нее в полуметре, но до нее не дотянуться…. Ни страха, ни гнева, ни предательства, ни лжи…. Ничего. - Чего они ждут? – тихо спросил Таэнор, ощущая, как напряжены собственные нервы. - Это не все…. Их больше. Они должны придти все до одного, - прошептал Ллиарэс и покачнулся. Рука, в которой он держал предмет, мелко задрожала. - Можем ждать и неделю, пока они приползут, - прошептал Амритаэл. В его глазах блеснули слезы от мороза. Таэнор содрогнулся. - Без еды, воды и сна? - Эрэ предупреждал, что опасно. Но мы обязаны сделать это. Либо сейчас, либо уже никогда, - выдохнул Сива-Нурин. Амритаэл, взглянув на брата, согласно кивнул. Твари все ползли, лениво и неохотно, слепо сталкиваясь друг с другом и останавливаясь ведомые заклинанием, и сейчас были больше похожи на страшных огромных кукол в руках умелого кукловода, но никак не на убийц. На какое-то мгновение, Таэнору показалась, что сейчас их даже можно коснуться, ощутив рукой неприятную грубую чешую и сырые комья гнили. Время тянулось медленно, будто и вовсе застыло. Эрэ стоял, раскинув руки, не шевелясь, заставляя себя ничего не испытывать. Чародеи так же стояли полукругом, никто не выразил недовольства, голода или страха. Кару сидел возле камня, внимательно наблюдая за всеми, а после быстрым шагом побежал в Обломки, оставив Таэнора недоумевать. Двигались только Древнейшие. Она наползали друг на друга, переползали, а после останавливались – кровавая черта на снегу удерживала их. Они все вырывались из-под земли – абсолютно все, огромные и маленькие, но с одинаковым строением, с молочно белыми глазами и двумя огромными ноздрями. Они втягивали воздух, и Таэнор понимал, что они пытаются учуять грязь. Если учуют, то заклинание их не остановит. Сейчас оно просто манило их к себе. Манило и останавливало на полпути до заветного кровавого обеда. Кару, вернувшись к вечеру, принялся с тремя небольшими фляжками воды, оббежал каждого мага, давая тем вволю напиться. Таэнор, поняв, что это, пожалуй, то немногое, чем они могут помочь, вместе с Виолой направились к башне, чтобы набрать еды. Они с Кару, Тээа и Виолой кормили и поили чародеев около четырех суток. Все это время те стояли, не шевелясь, и не отдыхая. Отдавая одновременно то единственное, чем они располагали, и Боги, безмолвно наблюдающие сверху, благосклонно давали им необходимое. Когда Таэнор, вернувшись к утру пятого дня, по возможности оббежал всех, суя то яблоко, то вареную морковь, то кусок вареного мяса, Древнейших набралось уже почти на всем поле. Самые далекие из них были по размеру не больше собаки. Когда Таэнор подошел к Ллиарэсу с яблоком, тот, с силой откусив хороший кусок и сжевав его, тревожно произнес: - Это все… Их больше не будет. - Откуда ты знаешь? - На Востоке они не просыпались. На Юге проснулось около пяти-шести особей. Основные, это Западные и Северные, и все они – здесь. Эрэ приказывает приготовиться. Ллиарэс оттолкнул Таэнора плечом, чтобы тот не мешался. Крылатый случайно выронил надкушенное яблоко в мокрый грязный снег, и отошел, чтобы не отвлекать. - Давайте заклинание! – крикнул Эрэ ровно. – Вместе! Таэнор не смог уследить. Движение Ллиарэса, Анорэла, Амритаэла и всех прочих чародеев были доведены до идеала. Никто не опоздал даже на секунду. Светлые чародеи, сложив ладони ковшиком, упали на колени, вытянули правую руку. И все, как один, произнесли одно заклинание – вечного сна, накладывая его на ужасных существ, которые лениво мотали огромными бесформенными головами и пробовали воздух, чтобы наконец-то сбросить с себя оцепенение и набить желудок человечиной. Голоса колдунов слились в один, но ни одно слово Таэнор не смог разобрать. Заклинание прогремело, будто гром среди кровавого неба, сверкнуло что-то, то ли кровь, то ли, белое солнце, то ли снег, и Таэнор невольно отвернулся. Веки у него разболелись, и он поспешно закрыл их ладонями, спасая темнотой. Послышался вой, затем рев – сначала громкий, а после, медленно стихающий. Земля дрогнула снова, по ней прошла трещина, будто кто-то огромный и могущественный решил нарисовать на ней большим кинжалом странные символы. Снег провалился в расщелины, из которых потянуло гнилой землей, корнями, протухшими червями и трупным смрадом. Таэнор, приоткрыв глаза, увидел, что твари, снова слепо сталкиваясь друг с другом, лениво забираются в образовавшиеся щели, откуда они и вылезали. Их хвосты напоследок сверкали гладкой чешуей и скрывались. Будто это были вовсе и не потомки драконов, а огромные змеи, которые впадают в спячку с первыми заморозками. Земля оставалась изрытой, из нее так и струился белый на морозе пар, отдающий гнильем и влажной землей. Эрэ коротко выдохнул. Перед глазами у него замелькали разноцветные искры и голова закружилась. Когда темнота заволокла все пространство, а ноги подогнулись, он увидел лицо ухмыляющегося Лариата – красный рот Мертвого Бога изгибался острой улыбкой, а медовые глаза, сверкнув напоследок, разлились золотом. - Учитель…. Эрэ-Аэрата с трудом пришел в себя. Он ожидал, что окажется в своих собственных покоях, но нет. Он так и не упал в обморок, хотя после призыва и удержания был к этому готов. Двое чародеев, которые стояли рядом все это время, заботливо поддерживали его, чтобы он не упал. Архимаг с трудом поднялся с колен, пошатываясь, и обернулся, глядя на учеников. Немногие из них держались на ногах. Кто-то лишился сознания, и теперь лежал у заботливых собратьях на руках, а кто-то просто осел в снег, рискуя отморозить себе ноги и вообще, все на свете. Эрэ, уже готовый идти к ним, медленно обернулся. Когда он принялся звать Древнейших, все его мысли словно отключились, он ничего не ощущал, ни в себе, ни вокруг себя. Теперь же, у кромки леса, он разглядел силуэты. Риан и Эльмра, которые находились рядом с учителем, тоже заметили людей, плохо скрывшихся за тонкими стволами деревьев. Неизвестно, как долго они стояли там, и откуда появились в этом безлюдном месте, но, без сомнения, они все видели своими глазами. - Кто это, учитель? Это Обездоленные? Или жрецы? – испуганно спросил Эльмра, будто ребенок, хватаясь за подол мантии архимага. Эрэ покачал головой. - Не знаю. Не вижу. - Они идут сюда… - заметил Риан и зажег пламя на руке. - Нет, - Эрэ качнул рукой. – Они уходят… Эльмра присмотрелся - силуэты и впрямь, разворачиваясь, пропадали где-то в глуби леса. Вытянутые тени, скользящие по белому, нетронутому снегу, растворились в нем, и тоже исчезли, неотступно следуя за своими хозяевами. Эрэ скривил губы. - Они видели. И они разнесут эту весть. И первыми эту весть узнают жрецы Риясэ и их почитатели. А где они все сейчас… - На Западе, - ответил Риан. Огонь на его ладони потух. Шорох ткани заставил Эрэ обернуться, и тот увидел подошедшего Ллиарэса. - Все в порядке? – спросил темный маг, зажимая рану на исполосованном запястье. Эрэ растерянно кивнул. - Нужно на Запад. Всем нам, - решительно произнес архимаг. Ллиарэс сощурил стальные глаза. - Что, теперь будем мстить за горькие обиды? – жадно произнес он. Эрэ покачал головой. - Нет. Мы будем говорить правду. Как и те люди, которые видели то, что сейчас произошло. Они стояли там, - Колдун указал рукой на лес. – Не знаю, как появились и откуда, но мы их видели. Они ушли. То, что чародеи заставили Древнейших уйти под землю, не может не предаться огласке. А когда жрецы узнают об этом… Они поймут, что это конец. А когда вы появимся в их Обители, а с нами будет и Крылатый…. Даже целых двое…. Все это закончится. И Равновесие, наконец-то, будет восстановлено.

* * *

- А жрецы говорят, маги, как были еретиками, так ими и останутся, - произнес Ревэр встревожено. Его отец, Алмиро, мужчина уже видавший годы, хорошего телосложения, но уже с седыми волосами, скрепленными на затылке, уперся локтями в собственные колени, на которые было накинуто шерстяное согревающее одеяло. - Пусть говорят. Но я верю тому, что видел. И мне это не померещилось. Там были они все. Все маги, и Темный предсказатель. Они стояли полукругом, ждали. Ждали, пока эти твари придут к ним. И они пришли. Но не нападали. А потом все твари ушли под землю. Туда, откуда и появились. - Но жрецы…. - Зря ты стал верить им, Ревэр. Зря. Уже сколько эпох мы живем в Риясэ, и все люди испокон веков верили в Трех. Великая Айлэ и ее сыновья. Лица Лариата и Велиата мы видим, когда рождаемся и умираем. Никакого Риясэ нет, и это вовсе не его кара на тех, кто ему не поклоняется. - Алмиро сложил одеяло на спинку кресла и поднялся. Суставы в его локтях и коленях хрустнули, но старик даже не поморщился. – Я видел, как твари шли на этот проклятый зов. Шли, и они никого, поверь, никого из людей не тронули и даже ничего не сломали! Нужно сказать всем. - Отец, я не верю тебе, - твердо произнес Алмиро, щуря глаза. – Ты делаешь это, чтобы я не нашел своего предназначения. Чтобы я не пошел за теми, в кого верю. - Мне надоело объяснять тебе, Ревэр, - устало произнес старик. – Ты пять лет назад вбил себе в голову эту чушь, не слушаешь никого. Грезишь мыслями о том, чтобы вступить в это проклятое братство, но что оно тебе даст? - Да то, что не дал мне ты, - процедил парень, сжимая кулаки. – Риясэ дает им все за их веру, эти роскошные условия, эту прекрасную еду, они выглядят, как настоящие Боги, а где проповедники твоей троицы? Все они уже давно умерли, все они уже давно… сгнили. И ты… Ты не хочешь двигаться к будущему, ты остаешься на этом самом месте. И меня останавливаешь! - Я не против будущего, я против лживой веры, - произнес Алмиро. – А ты соблазнился роскошной жизнью? Этим богатством? Знаешь ли ты, что в их власти Обездоленные? Знаешь ли ты, что эти самые обездоленные сделали с твоей матерью? И ты примкнешь к ним. - Они все другие… Вера изменила их, и теперь… - Ничего она не изменила, - огрызнулся Алмиро. – Они убивают все так же, теперь лишь по команде твоих пресловутых жрецов. Убивают тех, кто не верит. Я говорю тебе, Ревэр, я не верю в Риясэ, никогда не верил, и никогда не поверю, даже если он спустится сюда прямо сейчас, и заявит о себе во всей своей красе. Опомнись, прошу тебя. Хватит уже этой ерунды. Айлэ покарает тебя… - Нет никакой Айлэ!!! - прокричал парень. – Есть лишь он, и его дары, и я пойду за ним, понятно?! Ты не переубедишь меня теперь, свой выбор я сделал, я буду влачить его до самой своей смерти, я не отступлюсь, и не отрекусь! - Ты веришь в ложь…. Это погубит тебя. Я говорю тебе сейчас, потому что сейчас еще не поздно все исправить, - мягко произнес Алмиро, протягивая руку, но сын, с презрительным выражение на лице, откинул ее от себя прочь. - Я сделал свой выбор. И меня боле не интересует твой…. – процедил Ревэр и его глаза, цвета молодого болота, нехорошо сверкнули. Алмиро с сожалением поглядел на парня. Его жизненный запас иссякал, и сейчас меньше всего ему хотелось спорить и переубеждать. Чертовы ораторы уже забрали его сына к себе, и он не сможет вернуть его обратно. Он отвернулся от Ревэра, и, накинув плащ на крепкие плечи, поспешно обулся и покинул скромное жилище. Зима прошла уже давно, но солнце было, по-прежнему, холодным и не приветливым. Алмиро, размяв затекшее тело, которое слушалось его с годами все хуже и хуже, направился к небольшому помосту, на котором говорили несколько человек, одного с ним возраста. Они говорили о том, что видели у кромки леса около трех недель назад. Некоторые люди не верили им. Некоторые верили. Жрецы же, презрительно относившиеся практически ко всем, все опровергали. Дверь медленно открылась, звонкий голос сына, остановил его, и старик обернулся. - Отец…. Ревэр стоял на пороге, в легкой одежде, грозясь застудить себе грудную клетку и поясницу, поэтому Алмиро медленно произнес: - Зайди в дом. Простынешь. - Анрерд, наш Верховный Жрец… Он написал письмо твоим пресловутым магам, - с вызовом произнес Ревэр. По лицу юноши, которое выражало странное сомнение и неуверенность, Алмиро понял, что сын пытается показаться как-то сильнее, умнее и выше, чем есть на самом деле. Но запуганный взгляд все перечеркнул. – Он назначил им встречу. Написал этому… вершителю судеб. Что ждет его и весь его конклав через неделю. На границе. - Анрерд… Что ты хочешь сказать мне этим, Ревэр? Пусть встречаются. Ты знаешь, чью сторону я выберу. - Я предупреждаю. На этой встрече все маги умрут, - дрожа, то ли от холода, то ли от страха, произнес Ревэр, сверкая глазами. – Если ты встанешь на их сторону, ты тоже умрешь. Я не вступлюсь за отца-еретика. Последнее слово Ревэр выдавил из себя с трудом. Алмиро ничего не ответил. Приказав сыну возвращаться обратно, он побрел к помосту, но не дошел до него, остановившись на полпути. Они и жили на границе. Совсем недалеко от леска и той самой деревушки, которую помнили по тому, как тамошнему кузнецу отрубили обе руки. Говорили, кузнец был на славу, хороший. Отрубили не то, чтобы прилюдно, но и не скрываясь. Один из учеников того кузнеца, воочию видевший эту страшную сцену, навсегда остался заикой. Теперь жизнь его была сломана. На всех он смотрел бешеными глазами, а когда его спросили, кто это сделал, он заикаясь, проговорил, что меч занес страшный крылатый человек. Ему не поверили. Раэнэл в глазах людей был другим, но когда и кузнец подтвердил эти слова, люди начали роптать. Благородство, которым был овеян Раэнэл, последний из Крылатых, развеялось с этим преступлением. Теперь же кузнец, не способный ничего творить, не способный даже самостоятельно есть, около десяти лет как лежит в земле. Жить на границе было не то, чтобы невыносимо, но не так, как хотелось бы старику Алмиро. Он редко в чем ограничивал сына, не ругал строго, воспитывал как хорошего и верного друга, но однажды просто не уследил за тем, как мальчишка повелся на сластолюбивые речи жрецов. Они запудрили ему голову, и в итоге, все это воспитание, вся эта любовь пропала. Бесценная отцовская забота стала теперь не нужна. Ревэр мечтал сбежать из дома, и сбегал, но возвращался. Кровные узы все еще держали его невидимой нитью, но растворялись с каждым днем. Алмиро укорял себя. Он не углядел. Он не досмотрел, теперь слова и убеждения разбивались о железное упрямство Ревэра, который был твердо убежден в то, во что слепо верил.

* * *

- Не представляю, каково это, каждый раз без капли сожаления наносить себе такие увечья. Не думал ли ты когда-нибудь, что этот путь слишком болезненный для тебя? – спросил бард, присев у кресла и перематывая Ллиарэсу левую руку. – На тебе уже нет живого места. - У моих учителей нет и половины моих увечий, - с некоей гордостью произнес колдун. – Я просто слишком ею злоупотребляю. Этой магией. И мне приходится отдавать взамен то, что я обязан. - Когда-нибудь это тебя погубит. Твоим рукам необходим покой, - терпеливо произнес Кару, зубами разрывая ткань надвое. Проведя узкую полоску через большой палец, он накрепко завязал ее, и задернул рукав черной мантии колдуна. – Пора прекратить это. Таэнор попросил тебя. - Ты заботишься обо мне, что мой отец. Он тоже был против темной стороны, - проговорил мягко Ллиарэс. – Говорил, что это слишком опасно. Что я буду ужасно выглядеть, что я буду очень уязвим…. Он просил меня не выбирать эту сторону. - Почему же ты ослушался его? Ллиарэс пожал плечами. - Светлое меня не привлекало. Это не мой цвет, душа не лежала к этим таинствам. Поэтому я сделал свой выбор. Но нет, Кару, я не жалею о нем. Я горд, что я темный маг. Жаль, что мои родные уже не увидят все то, на что я способен. А ведь я так хотел им показать. Чтобы они гордились мной. Чтобы их глаза засияли от счастья. Но, увы, - Парень отвернулся, морщась от неприятных мучительных воспоминаний. – Мне так больно от этой утраты…. Она никогда не уйдет, и я не обрету ей замены… - Я понимаю тебя. В моей жизни было тоже много скорби. В свое время я потерял друзей. Родных. Сестру. Раэнэла, который стал мне близким. Если бы ты не вернул мне племянника, то не знаю, что случилось бы со мной, - проговорил Кару, опуская рукав мантии. – Постарайся дождаться, пока раны заживут. Иначе мне их не вылечить. Кару поднялся, глядя на сидящего Ллиарэса. - Таэнор сказал мне, что не ожидал, что ты согласишься. Ну, стать его советником, - Бард потер руки одна о другую и, мягкими пальцами сменил погасшую свечу. - Почему же? - Ты свободен, Ллиарэс. Сам сказал именно так. Стать советником и вообще магом при короле, значит, сковать себя обязательствами. Клятвой, которую ты не имеешь права нарушить. Значит, всегда оставаться при нем, своем короле. Темный маг лишь коротко улыбнулся, показывая ровные передние зубы. - Да, маги сковывают себя клятвами. Так мы это зовем, даже если нам это по душе и это осознанный выбор. Да, я люблю свободу, но в моем случае, это было бы…. полным одиночеством. У меня никого не осталось. – Чародей поглядел в окно. Снова, медленно тая, шел снег. Оттепель не наступала, но не было и воющего ветра. – Только жажда мести. - Но ты ее заполнишь. А потом? - В том-то и дело. Что со мной будет потом, когда жрецов не станет и моя цель будет достигнута? Я не хочу оставаться здесь, в Обломках. - Почему нет? – Кару приподнял бровь. – Это место, пожалуй, самое безопасное из всех, что я видел. Уют, покой и те, кто всегда тебя примут. Помогут, даже защитят. - Здесь слишком хорошо. Мое место не здесь. И многие чародеи годами рыщут по свету, чтобы найти свое гнездо. И моя клятва не была бессмысленной. Когда маг находит то, что ему нужно, он чувствует это. И я почувствовал, когда впервые увидел Таэнора Крылатого. - Ты хотел его убить и меня всегда с ним, - мягко напомнил ему менестрель. - Ярость ослепила. И понадобилось время, чтобы понять. И… я так и не извинился за то, что набросился тогда на тебя без разбора. Так что, прости меня, пожалуйста, Кару. Мне жаль. Я был ослеплен своей злостью. Менестрель лишь ласково улыбнулся. Протянув руку, он провел пальцами по белоснежным волосам темного мага. - Ты и сейчас ослеплен своей злостью, - сказал он с лукавой улыбкой. – Но я тебя прощаю. Ты вернул того, кто дорог мне больше жизни. И я никогда не забуду этого. Маг хотел уже что-то сказать, как в комнату вошел Эрэ-Аэрата, держа в обеих руках по листку. Архимаг был озадачен, длинные темные волосы, с несколькими седыми прядями, небрежно свисали с его лба, и он раздраженно смахнул их. - Я в полном смятении, - произнес он быстро, и без какого-либо приветствия. - Что такое случилось? – спокойно спросил Ллиарэс, вставая с кресла. Архимаг дал ему один листок, ученик прочитал его: Я Анрерд, верховный жрец Риясэ, приглашаю Темного Предсказателя, главу всех чародеев, встретиться на Западе. Появилась необходимость поговорить наконец-то с Вами, несмотря на наши враждующие стороны. Собирайте своих учеников, и приходите на границу Запада, когда солнце в зените. У Вас есть две недели. Западные и Северные жители будут знать о нашей встрече, отказ придти даст понять, что вы – трусы, коими вас сейчас и считают. Анрерд, верховный Жрец Риясэ. Дальше стояла извилистая подпись, и в ее очертаниях, Ллиарэс с отвращением узнал искаженную подпись, коей пользовались крылатые короли. - Что ему нужно? – ледяным голосом спросил темный чародей. - Встреча. И желательно, не только со мной, но и со всеми нами. - Это я понял. И что он хочет от этой встречи? – Ллиарэс сузил глаза. – Прилюдно извиниться? Устроить резню? Или прилюдно унизить нас всех, уверенный, что мы не нападем? Там будут только они или их люди тоже? - Жрецы никогда не ходят по одиночке, - сказал Кару. – Их всегда сопровождают. Либо наемники, либо просто народ. Очень дальновидно, как по мне. Если бы я захотел узурпировать власть, я бы тоже ни в коем случае не оставался в одиночестве на людях. - Зная, что маги копят свои обиды, - продолжил за него Темный предсказатель. – Значит, на встрече будут они, и их…. Люди. Много людей, потому что…. Еще мне пришло это. Архимаг протянул второй листок. Темно-серый, он был смятым, от него пахло сырыми дровами и веяло влагой. Так пахнет лист, долгое время находившийся в сырой избе. Почерк на нем был корявым, чернила размазались так, если бы писавший куда-то очень сильно торопился. Не знаю, насколько быстро прилетит ворон. Если верно то, что красные проповедники назначили вам встречу, то пусть мое послание будет вам предупреждением. Не ходите на нее. Мой сын оказался в рядах этого скота, и по глупости сказал мне план – если вы придете на встречу, то все будете уничтожены под корень! Алмиро. - Кто такой этот Алмиро? – спросил Эрэ, скрещивая руки на груди. - Не знаю. Может быть, кто-то, кто тебя знает. Или кого-нибудь из нас. Алмиро в курсе, где находятся Обломки Мира. - Лжет ли он? - Вряд ли. Он писал в страхе, его рука тряслась, только взгляните на эти каракули, - Ллиарэс передал листок Кару, который заглядывал в него из любопытства. – Но что делать, решать Вам. - Я же сказал, я в смятении. Если назначена встреча, то вряд ли люди не будут знать о ней. Это хороший шанс. Нельзя игнорировать такую возможность. Надо явиться, думаю. - А если явитесь, несмотря на предостережение этого Эльме… - Кару заглянул в послание, перечитывая имя, - Алмиро. А если он окажется прав, и вас всех там перебьют? - Я один справился с небольшой горсткой, а уж если мы соберемся вместе? Они ничего не сделают. Если мы туда пойдем, окажется в самом выгодном положении. - Я не буду слушать, потому что тебя ведет месть, - просто ответил Эрэ, глядя на Ллиарэса. Молодой темный маг поглядел на учителя прямо и дерзко, а после ответил, не колеблясь и не смущаясь. - Да, меня ведет месть. Та, что не дает мне спать по ночам. Та, что жжет мне горло. Вы знаете, что я натворил. Можете меня казнить. Это будет правильно. Сказать остальным об этом – обязанность Ваша. - Я и не спорю. Но свое слово я тебе сказал уже давно. - Вы горды мной, да. Я не знаю, кто такой Алмиро, - спокойно произнес Ллиарэс, скрещивая руки на груди. – Я помню всех людей, которые жили рядом, и среди них не было никого с таким именем. Но если он написал, если предупредил, значит, остались еще те, кто нам верит. Те, кто нас видел тогда, наверняка уже разнесли весть о том, что видели. - Жрецам это не будет на руку, - осторожно сказал Кару. – Это подрывает их власть, а если не будет людей, которые верят, не будет ни власти, ни роскоши. К этому они стремились все эти годы. И преуспели. И тут…. Какие-то чародеи, вроде бы уже и забытые, вылезают, и стараются вернуть себе то, что имели. Дом, уважение и признание. - А если они хотят мира? Если прилюдно откажутся и попросят пощады? - Жрецы-то? – Ллиарэс невольно и зло рассмеялся так, что бард передернулся от этого смеха. – О, Учитель. Ваша вера в преуспевающее добро всегда поражала. Не обижайтесь, - ласково добавил маг. – Они не из тех, кто пойдет на компромиссы. Скольких людей они перерезали? По какой причине? По причине того, что не верят в их божество. И разве люди, которые верили в Трех, чинили такие зверства? Эрэ-Аэрата, внимательно поглядев на молодого ученика, вопросительно приподнял бровь. - Это спрашивает тот, кто убивал без разбору? Занятно. - Ну, я делал это не из-за того, что они верили в то, что верю я. А за то, что они…. Разрушали нашу землю. Наше наследие. - Ну да. Чтобы сделать всех счастливыми, надо убить всех несчастливых, - усмехнулся Кару, пряча руки в рукавах мантии. – Чтобы никто не страдал, надо избавиться от всех страдающих. - Нехорошая политика. - Но действенная. Не то, чтобы я говорил Таэнору, что так правильно…. Он и сам это понимает. - Ллиарэс передернул плечами. – Скоро Равновесие придет в норму. Может быть, даже на этой встрече. Там решится…. За кем правда. Верховный маг медленно протянул руку, показывая золотые тонкие и изящные весы. Одна из чаш касалась его ладони, а другая висела высоко над ней. - Что ж, ладно. Посмотрим, чем это закончится. Я оповещу всех остальных. На собрании. Через две недели мы…. Все мы, в том числе и три престолонаследника отправятся с нами на Запад. - А если это окажется ловушкой, и все мы попадем на кровавую бойню? – осторожно предположил Кару. Эрэ сощурился, глядя на падающий снег. - Тогда наши враги пожалеют о том, что не они оказались в этой клетке, - сухо процедил он. - Это похоже на пьесу, - Ллиарэс, уже предвкушая встречу с теми, кого он ненавидел всеми фибрами своей души, потер длинные и забинтованные руки. – И ее кульминация произойдет там, на. Западе. Все закончится там же, где и началось. После стольких лет.