Измена

POV Гарри Тропея, уютный городок на юге Италии, вырос на неприступном утесе, под которым раскинулась лазурная морская гладь с белоснежным песком. Это место так и притягивало к себе многочисленных туристов, которые хотели насладиться прекрасными видами непревзойдённой Италии и почувствовать неповторимый колорит этой страны. Когда я покидал Лондон, у меня не было ни определенной цели, ни намеченного плана. Я просто хотел к морю, увидеть его необъятные просторы, послушать шепот волн и смыть соленой водой все то, что не давало спать по ночам. Вот так я совершенно случайно оказался в этом прекрасном городке, который навсегда обосновался в моем сердце. Морские деликатесы, прекрасное оливковое масло и колбасы не оставят равнодушным ни одного гурмана. Почти каждое мое утро начиналось с похода в местные лавчонки и на рынок, где я скупал все, что моей душе было угодно, объясняясь с продавцами на жуткой смеси ломаного итальянского и родного английского. Благо местные довольно добродушные люди с улыбкой на лице слушали то, что я пытался им втолковать, весело подшучивали и зачастую еще докладывали то, что я совсем не просил. Спустя пару часов скитаний по узким улочкам я обычно возвращался домой, в небольшой домик в пяти минутах ходьбы от моря, который снимал у местного художника. В уютной, напоенной солнечным светом, кухне я принимался за приготовление еды. Если дома это занятие всегда было для меня нужной обязаловкой, то здесь я делал это с огромным удовольствием, пробуя неизвестные деликатесы и утоляя свой не в меру повысившийся во время беременности аппетит. Фрукты, овощи и морепродукты стали основой моего рациона, и, порой, новые блюда, приготовление которых я осваивал здесь, получались невероятно вкусными. Об аборте я даже не вспоминал. Стоило переспать с этой мыслью, обдумать все за и против, и жизнь моего ребенка оказалась намного важнее, чем все материальные блага вместе взятые. Я-то как-нибудь обойдусь и без дома, если Северус надумает выкинуть меня оттуда, но вот без ребенка я жизни уже не представлял. Меня сильно удивляло, что банковские карточки все еще работали, их счета к тому же пополнялись. Поначалу я даже думал перевести часть средств на собственный счет, открытый здесь, в Италии, сохранив их на черный день, но я был настолько вымотан физически и выжат морально, что не хватало ни сил, ни желания этим заниматься. В обед я чаще всего спал или просто читал в небольшой беседке, спрятавшейся в тени сада, только ближе к вечеру выбираясь на пляж. По совету соседей, мне удалось найти одно уединенное место, где было не так много туристов и можно было услышать не только крики и гомон, но и шум моря. Несмотря на то, что я не так много времени проводил на солнце, моя кожа покрылась ровным золотистым загаром, а волосы немного выгорели и сейчас на солнце отливали всеми оттенками меди, будто я никогда и не был брюнетом. — Чао, Ари — соседка вышла вешать белье и приветливо помахала мне рукой. — Чао, Виттория — ответил я, улыбаясь в ответ. Рядом, на небольшом столике, стоял графин со свежим арбузным соком с кубиками льда и несколько бутербродов с семгой и авокадо. Этого явно будет мало и скоро придется идти за новой порцией. Почему-то захотелось черешни. Мое размышление над тем, когда лучше пойти: сейчас или дочитать новую главу, — прервал писк ноутбука. Пришло новое сообщение. Я ожидал увидеть что-то от Рона или же Невилла, но, к моему удивлению, сообщение было от мужа. Не то, чтобы мы с ним никогда не общались, просто ни разу для этого использовались социальные сети, я даже не был точно уверен, зарегистрирован ли он в них вообще. Сообщение было со следующим текстом: «Привет. Заезжал, тебя не оказалось дома. Телефоны тоже не отвечают. Я переживаю. У тебя все в порядке? Цветы я полил». На лице помимо моей воли расплылась улыбка, а на глаза набежали какие-то странные незваные слезы. Я прикрыл рот рукой и присел на небольшой диванчик, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. Если бы он сейчас появился где-то здесь, я бы не думая кинулся бы ему на шею, целовал и кричал бы этому предателю, что люблю его. Поэтому расстояние, которое нас разделяет сейчас просто крайне необходимо. Я еще не остыл и ни капельки не разлюбил. Почему-то сейчас это вообще кажется невозможным. Я ходил минут десять пока не написал ответ. Пятый вариант был такого содержания: «У меня все хорошо. Уехал, чтобы собраться с мыслями и отдохнуть. Когда вернусь, не знаю». На клавишу Enter я нажимал с закрытыми глазами, а ровно через секунду решил, что нельзя было отвечать вообще. Черт! Прождав ответа несколько минут, я психанул и пошел на кухню, чуть ли не подпрыгивая, будто какой-то сумасшедший. Это письмо Северуса меня окрылило. Говорить о том, что я напевал, нарезая хлеб, наверное, не стоит? Вернувшись, я первым делом проверил страницу, потом обновил ее пару раз за несколько секунд, теша себя глупой надеждой, но он больше не писал. Держа бутерброд одной рукой, второй я полез к нему на страничку, желая найти там что-нибудь интересное, но она оказалась практически пуста. Никаких фотографий, кроме одной на главной странице. Я сдуру ее лайкнул, а потом чуть не укусил себя за палец. Дурак, он же увидит, что я просматривал его страницу…. Аааа, Гарри, ты неисправимый придурок. Заснул я в тот день только ближе к полуночи, ворочаясь в кровати все время, прокручивая в голове все: начиная с нашей ссоры, заканчивая этим глупым сообщением. В голове вертелся вопрос «Зачем?». А, действительно, зачем он все это написал, если не позвонил ни разу за ту неделю, что я еще был в Лондоне? Зачем он написал только спустя неделю с момента моего приезда сюда? Почему именно сейчас? Неужели с любовником не все так гладко? На следующий день я отключил дома интернет.