Our Last Night — Reality Without You (Acoustic)
Акааши понимает, что такими темпами его жизнь скатится в пропасть. Всё бы ничего, если бы не их капитан, на прошлой неделе требовавший, чтобы кто-нибудь пошёл полазать с ним по крышам. Под горячую руку попался Кейджи (на самом деле изначально рассчитывалось, что он вызовется сам, но по меркам Бокуто он оказался ужасно недогадливым), и в прошлые выходные он познал всю красоту ночных пейзажей Токио с высоты крыш. Хотя и этого вполне хватило для того, чтобы он промёрз до костей, несмотря на зимнюю куртку. А слишком счастливый Котаро прыгал по ограждениям и ограничителям, плюнув на все предостережения и меры безопасности, показывая на своём примере «как прекрасно гулять по крышам». Тогда Акааши саркастично заметил, что «он не кот, чтобы гулять по крышам». Ну, а туповатая сова не поняла прямолинейности этой фразы и уже через пару минут названивала Куроо, рассказывая о том, как классно быть кошаком и бродить по верхушкам высоток. — Наверное, — недовольно пробубнил в трубку сонный Куроо, Акааши даже издали услышал. Вспомнив события прошлых выходных, Кейджи стал молиться, чтобы на этой неделе ничего подобного не было. Однако, так глобально он ещё не ошибался. Объектом повышенного внимания Бокуто (которые всегда страдают по странному стечению обстоятельств) на этот раз стало пятое декабря, в этом году выпавшее на субботу. Сам Кейджи хотел отпраздновать свой день рождения в тишине и покое, может быть, позвал бы парочку людей, только самых близких друзей, заказал бы кучу еды на дом да смотрел бы фильмы весь вечер в небольшой компании и с кружкой горячего какао в руках. А вот и нет. Не судьба. Если Бокуто чем-то заинтересовался или задумал что-то, то он: а) воплотит это в жизнь любыми способами, б) задействует и достанет всех вокруг, ну и в) разгромит всё, что только можно. Поэтому Акааши искренне надеялся, что его новый план не будет слишком грандиозным.***
Утром четвёртого Бокуто не объявился в школе. И днём тоже. И на тренировку не пришёл. Акааши всерьёз заволновался ещё на третьем уроке, когда не услышал привычного «Эй, Акааши!» на перемене. Однако поспешил себя успокоить, потому что около месяца назад после одного из матчей Бокуто продрых все уроки и половину клубных занятий, притащившись ближе к концу тренировки. Возможно, он просто проспал, ничего более. Но только вот вчера никаких важных соревнований не было, просто обычный день… Нет, проспал, Кейджи уверен. Однако все его надежды начали крушиться уже в первые тридцать минут. В перерыве ему позвонил Куроо — спрашивал, не знает ли он, что случилось с Котаро, что тот на сообщения не отвечает. Если даже Куроо не знает, то не знает никто. За пятнадцать минут до конца тренировки никаких вестей от Бокуто так и не поступило. Домой Акааши шёл один. Он впервые за два года их знакомства осознал, какая по вечерам стоит тишина в заснеженных дворах, которыми он возвращается домой, и будто открывал их заново. Здесь — разбитый фонарь, чуть поодаль толпится кучка старшеклассников, а вон в том доме и вовсе несколько окон, покрытых толстым слоем сажи. Да, Кейджи слышал, кажется, недавно тут был пожар. Только он никогда ещё раньше не обращал внимания на прогоревший и расплавившийся пластик окон и тёмные следы вокруг них. Не до того ему было. А здесь они обычно расходятся. Тут уже намного привычнее, и идти в тишине не так страшно. Ещё несколько поворотов, перейти через дорогу — и он дома. Так странно. Весь путь занял двадцать две минуты. Акааши не думал, что идти настолько долго — просто не замечал. Прикрыв дверь в комнату, он обессиленно рухнул на кровать, чувствуя, как тянет мышцы после тренировки. Кажется, тренер сегодня будто с цепи сорвался и из-за отсутствия аса гонял оставшихся вдвое больше. Кейджи даже не удосужился переодеться, просто валяясь с прикрытыми глазами, размышляя о том, куда могла деться его обычная «головнаяболь». Решив, что неплохо было бы пойти спать, сеттер соизволил подняться с кровати и дотащить себя до душа, где он простоял полчаса, если не больше, снова углубляясь в мысли о совершенно посторонних вещах. Например, когда будет первый экзамен в этом году, или как спят крокодилы, или… да много о чём вообще. После затянувшегося душа он наконец лёг в постель, закутываясь в одеяло практически с головой. Только вот отдохнуть ему спокойно не дали. Телефон на тумбочке стал издавать не особо приятные уху сигналы (Кейджи уже давно решил, что поменяет, но всё руки никак не доходили), после пары-тройки которых чуть не грохнулся на пол. От кого: придурок-сан АКАААШИИИ!!! От кого: придурок-сан ТЫ ЕЩЁ НЕ СПИШЬ?! Акааши вздохнул, то ли облегчённо, то ли страдальчески, оттого что его «головнаяболь» снова объявилась. Где она только пропадала целый день, что не отвечала ни на звонки, ни на сообщения? Кому: придурок-сан Вроде как нет Бокуто даже не дождался ответа Акааши, потому что сообщение пришло практически сразу после отправленного связующим. Ну конечно, за день ему общения не хватило, сейчас начнёт тут душу изливать. От кого: придурок-сан ЗАВТРА От кого: придурок-сан ПРИХОДИ ЗАВТРА В ТРИ ЧАСА ДНЯ НА СТАНЦИЮ От кого: придурок-сан ВОЗРАЖЕНИЯ НЕ ПРИНИМАЮТСЯ Акааши прекрасно знал, что за станция, что Бокуто никогда не выключает капслок на телефоне, что «возражения не принимаются», да даже если таковые и были бы, то их бы нагло проигнорировали. И несмотря на это оставалось два вопроса. Кому: придурок-сан С чего так внезапно? Кому: придурок-сан И, Бокуто-сан, где вы были сегодня весь день? Молчание со стороны капитана затянулось на пять минут, на десять. И только потом короткое, но говорящее само за себя уже на автоматически настроенной в голове Акааши громкости «ПОТОМ ВСЁ ОБЪЯСНЮ». И больше никаких вестей от него не было. Вечер подходил к концу, а Акааши следил за часовой стрелкой на освещённом лунным светом циферблате. Небо было совсем чистое, ни одного облачка. Стрелка застыла между одиннадцатью и двенадцатью, дёрнувшись в последний момент, после чего часы издали привычный тихий щелчок. «С днём рождения тебя, Кейджи», — думает он, прикрывая глаза и натягивая одеяло на нос.***
Утром пятого его разбудил будильник. Нет, это был не будильник, а тот самый противный звук входящего сообщения, который Акааши только что снова пообещал себе поменять. От кого: придурок-сан С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ, АКААШИ!!!!!! От кого: придурок-сан Я ЖЕ ВЕДЬ ПЕРВЫЙ УСПЕЛ, ДА? Кому: придурок-сан Бокуто-сан, сейчас пять двадцать утра. Вы издеваетесь? От кого: придурок-сан ВСЕ, ВСЕ, КОНЕЧНО, СПИ, ЭТО ВЕДЬ ТВОЙ ДЕНЬ! (｡╯3╰｡) Акааши откинул телефон куда-то в сторону, где он затерялся среди складок одеяла, а сам накрылся с головой, снова быстро проваливаясь в сон. Однако долго поспать ему не удалось: где-то в девять тридцать его разбудила мама, поцеловав в лоб и сказав, что «сегодня великий день, пора вставать». Да Акааши, в общем-то и не спал уже. Так что можно считать, что день начался вполне неплохо. Внизу его ждал уже приготовленный завтрак и чашка ароматного кофе, который мама готовила очень-очень редко. Можно сказать, только по большим праздникам. Да нет, всё-таки день начался не просто неплохо, он начался отлично. Уже к трём дня, как и было сказано ему вчера вечером, Акааши был более-менее прилично одет (по его меркам это было «приличнее», а вот по меркам окружающих Кейджи всегда был одет почти что в официальном стиле), и, приведя в относительный порядок волосы, вышел на улицу. Десятиминутная прогулка до станции — то, что нужно, чтобы упорядочить роящиеся мысли в голове. Ночью всё-таки погода была лучше: сейчас небо покрывали белые облака, оставляя между собой голубые просветы, через которые прорывалось солнце, и падали мелкие редкие снежинки. На станции сеттер сразу приметил сжимающуюся от холода фигуру капитана, пытавшегося согреть руки тёплым дыханием. Он подошёл ближе, тихо спросив «Я не опоздал?». Бокуто вздрогнул, обернувшись и наигранно прижав руку к груди. — Ты меня так до инфаркта когда-нибудь доведёшь! — он глубоко вздохнул. — Конечно не опоздал. Идём! — А можно вопрос? — Конечно. — Куда это ВЫ ведёте меня в МОЙ день рождения? — Акааши вопросительно изогнул бровь, потянув Бокуто за рукав и заставив его остановиться. — Если не секрет. — А вот секрет, — нахмурился тот, отворачиваясь. — Скажи своим родителям, что на этот день я тебя похищаю. Кейджи был действительно удивлён таким ответом и слегка улыбнулся уголками губ, убедившись, что Котаро этого точно не видит.***
— Торговый центр? Серьёзно? — Акааши то ли удивлённо, то ли как-то разочарованно приподнял бровь. Да, он ожидал большего. Бокуто мог бы и побольше постараться и придумать место проведения дня рождения пооригинальнее. Уж зная, на что способен его воспалённый мозг, и правда, торговый центр — действительно чересчур обыденно. — Нет, здесь мы закупимся кое-чем и потом пойдём гулять по всему городу до поздней ночи, — Котаро обернулся. — Понятно? Акааши даже как-то передёрнуло от такого тона. — Вполне, — кратко ответил он со своим привычным выражением лица. Оставив Акааши сидеть на скамейке, Бокуто стал носиться по всем магазинам подряд, периодически таская какие-то пакеты, и только через полчаса, пытаясь отдышаться, вернулся. В итоге Кейджи не понял абсолютно ничего, а Бокуто просто скинул все свои покупки (которых оказалось всего четыре) в свою сумку, после чего, завидев кого-то за спиной Акааши, заулыбался и жестом подозвал поближе. — Йо, как жизнь, именинник? — сеттер обернулся и увидел Куроо с Кенмой под ручку. Ну, точнее как под ручку… Видимо Кенму притащили сюда насильно и не очень легальным способом. — Неплохо, — коротко ответил Акааши, снова поворачиваясь к своему капитану, — А теперь прошу мне объяснить, что тут происходит. — Как я уже говорил, теперь мы просто идём гулять! — улыбаясь, сказал Бокуто, но, судя по ухмылке Куроо, явно не предвещающей ничего хорошего, за этим «гулять» явно есть что-то ещё. Смирившись со своей участью, Кейджи побрёл вслед за гаденько улыбающимися капитанами, переглянувшись с Кенмой, у которого буквально на лбу было написано «Я тоже понятия не имею, что они задумали». Оба вздохнули, осознав, что тандем Бокуто и Куроо — та ещё гремучая смесь, и ничего хорошего обычно из этого не выходит. Даже если вспомнить прошлый день рождения Кенмы, на который эти двое придурков закатили самодельный фейерверк из горячего шоколада и докатились до больницы с сильными ожогами. Однако они были до того довольные, что ещё не понятно, кто пострадал больше: парочка капитанов или их связующие. Однако всё не так просто. В парке, скрывшись на одной из дальних аллей, они забрели в какое-то неизвестное Акааши место, где не было ни скамеек, ни фонарей, а одни лишь только деревья, скрывавшие кронами темнеющее небо. Зима же, темнеет рано. Кейджи и дальше бы ничего не подозревал, если бы ему в руки не впихнули бутылку. Бутылку вина. Красного. Полусладкого. Сеттер повернул голову и понял, что Кенме всучили точно такую же. Продолжая не понимать, что происходит, он хотел спросить, но оба капитана уже усердно пытались вскрыть эти «чёртовы пробки — изобретение ада», в то же время переругиваясь друг с другом, потому что «Куроо, придурок, почему ты не взял штопор?» и «не мои проблемы, это вообще твоя идея была». — А теперь уж точно извольте предоставить объяснения, — спокойно, но уже с толикой раздражения произнёс Акааши, косо поглядывая на свою бутылку. — Да тут объяснения и не нужны, просто открывай и наслаждайся! — бросил Куроо, после нескольких тщетных попыток вытащить пробку всё-таки добившийся своего с помощью канцелярского ножика. — Не думай, просто бери и пей! Хм. У всего-такого-из-себя-правильного Акааши в голове не укладывалось, как можно вот так взять и выпить вина посреди парка. Однако совесть (точнее её противоположность) подсказала, что в свой день нужно наслаждаться. Так он и поступил.***
Спустя часа три, если не больше, Акааши уже сидел в обнимку с Кенмой, веки которого слипались, сощурив глаза и пытаясь разглядеть, что там творят Куроо с Бокуто. А они зачем-то спустились к воде, пытаясь скользить по только-только замёрзшему льду на подошвах ботинок, совсем для этого не приспособленных, и смачно падали, пьяно хихикая и издавая буквально лошадиное ржание. Только уже через некоторое время и шесть глотков из бутылки они пришли обратно, оба с мокрыми волосами, донельзя довольные и счастливые, а Бокуто даже с небольшой царапиной на щеке под правым глазом. Акааши не удивлён, нет, ему даже смешно. — Эй, ну ты чего смеёшься? — конечно же не забыв дважды икнуть посреди предложения, протянул Куроо, трепля Кенму по волосам, а тот только отмахнулся, в итоге попав себе по затылку. — Хочу и смеюсь, — возразил «именинник», про которого уже, кажется, забыли. — Да, правильно, хочет и смеётся! — поддакнул Бокуто, показушно шагнув вперёд. — Ой, а ты-то что? Вы как будто женатая парочка с мужем-подкаблучником, прямо как в мечтах Бокуто, ха, — прыснул капитан Некомы, ткнув Кенму в бок, чтобы тот тоже оценил шутку. Но Кенма не особо поменялся, если судить по отсутствующему взгляду и выражению лица а-ля «зачем я тут», и великой шутки не оценил. Куроо с Бокуто опять убежали, погнавшись за какой-то большой лохматой собакой, то и дело пытаясь подозвать ту к себе, используя самые известные клички. Но та не откликалась, а потом сама прибежала к ним, опрокинув обоих в снег, требуя то ли поиграть, то ли просто уделить внимания. А потом подошла и к мирно сидящим в сугробе связующим, поочерёдно вылизав лицо каждого из них, отчего Кенма скривился, а Акааши потрепал собаку по голове, дав кусок мяса из бутербродов, которые ещё днём на скорую руку сделал Бокуто, «как хороший заботливый капитан», и чтобы «его любимый связующий не умер от голода». Хотя ещё где-то с час назад Акааши тоже носился вместе с ними, закидывая их, включая Кенму, тогда ещё не уставшего, снежками, иногда опрокидывая кого-то головой в сугроб, падал сам и радовался жизни, прямо как в детстве. Так хорошо ему не было уже давно. А потом получил свои подарки от Куроо и Кенмы: наколенники, чтобы больше не ходил постоянно забинтованным, и новенький диск с какой-то игрой (что ещё ожидать от Козуме), к которому прилагалась шоколадка. Мелочь, а приятно. На улице уже совсем стемнело, хотя не было даже восьми вечера, и нависающие сверху деревья совсем слились с вечерним небом. Свет достигал их только с каких-то аллей, где ещё были фонари, но им четверым это никаким образом не мешало. — Куроо, если мы просидим ещё на десять минут больше, то опоздаем на последний поезд, — сонно напомнил Козуме. — Ах да, точно! — тот встал, пошатнувшись, и спешно поднял сумку с земли. — Глубочайше извиняюсь, но нам с Кенмой нужно спешить. Очень срочно, иначе мы опоздаем на поезд и нам придётся идти три часа пешком, а, следовательно, мы упадём и замёрзнем где-нибудь по дороге. Куроо пришёл к такому логическому выводу и добавил, что «как же Некома будет без их потрясающего связующего и такого красавца-капитана, которого и за тридевять земель не сыскать», а Бокуто, выслушав все эти бредни, по доброте душевной отпустил их, предварительно обматерив Тетсуро в спину, поскольку тот чуть не прихватил и его вещи с собой. — Ну что же, теперь мы тут вроде как одни? Акааши показалось, что Бокуто покраснел. Хотя на то множество причин: валяющаяся на снегу пустая бутылка, ощутимый морозец, «боевое ранение» или ещё что. Сейчас всё равно, пока окружающий мир плывёт перед глазами. — Раз так, то я наконец-то могу подарить тебе подарок, — капитан полез в сумку, чертыхнувшись, достал оттуда свёрток зелёной упаковочной бумаги, немного поблёскивающей в слабом свете, и протянул другу. — Это тебе. В силу нетерпеливости, коей добавил алкоголь в крови, Кейджи быстро разобрался со скотчем и ленточками, перетягивающими свёрток в нескольких местах, и сорвал упаковку. Его взору предстал тёмный (какого конкретно цвета понять в темноте оказалось трудно) свитер с совами и снежинками. А также с небольшой, не больше спичечного коробка, надписью на рукаве «Охо-хо». — Мы с Куроо его напару вязали, — Акааши прыснул, притянув свитер к себе поближе. — Что? Что такого? Просто это… последний твой день рождения, который мы вместе отмечаем в школе, и я подумал, что нужно сделать что-то оригинальное и полезное, к тому же у меня в списке было третьим «связать что-нибудь»… — Да нет, просто это слишком хорошо для новичков, Бокуто-сан. Спасибо. Теперь мне точно не будет холодно этой зимой. Котаро пару секунд вникал в слова своего вице-капитана, а когда вник, то широко заулыбался, и с самым что ни на есть безобидным видом прикрыл глаза, невинно потирая затылок. — Ну, просто это талант, знаешь ли. Я вообще очень талантливый. Кейджи хихикнул. — Да-да, Бокуто-сан, думаю, с такими навыками вязания вы точно будете примерной женой. — Эй!***
— Бокуто-сан, вообще-то мой шарф вон там, — сеттер указал на верхние ветки деревьев. Чёрт же дёрнул их с Куроо на спор бросать «кто выше». — Никаких проблем, сейчас достанем. — Вы действительно собрались лезть на дерево? — Ну да. Прокрутив про себя множество мыслей вроде «он же в стельку пьяный, куда ему сейчас лезть», «он грохнется с вероятностью в девяносто процентов», «мне можно вызывать скорую уже сейчас?» и «нас арестуют за то, что мы вроде как несовершеннолетние и выпили в парке, если я вызову скорую?», Акааши следил, как чокнутая и действительно нехило ужратая сова пытается залезть на дерево, цепляясь за какие-то сучки. Если бы сейчас под рукой был телефон, то он бы непременно снял. Но из солидарности, пребывая в состоянии не намного лучше, решил не делать таких глупостей. — Я почти достал! А Кейджи почти засмеялся, когда Котаро, изогнувшись чёрти как, всё-таки ухватил конец шарфа, и, издав победный клич, чуть не отпустил руки. И ему стало совсем не до смеха, когда капитан благополучно полетел вниз, стукнувшись головой о ствол дерева, сбив несколько веток и упав в относительно мягкий (по сравнению с древесиной-то) сугроб. — Бокуто-сан, вы живы? — Акааши тут же оказался рядом. — Ну, думаю да, — он поднялся на ноги. — Уже поздно, может, пойдём домой? — Я за, — сеттер отдал сумку владельцу и, замотавшись добытым шарфом и наконец-то почувствовав на шее долгожданное тепло, побрёл в сторону выхода из парка. Вокруг было тихо, так тихо, что на мгновение показалось, будто парк пуст и вовсе. Кто знает, может, так и есть. Они дошли до одной из центральных аллей, заснеженные дорожки которых заливали тёплым светом уличные фонари, местами разбитые, не разговаривая, а всё глядя по сторонам. — Бокуто-сан, а можно вопрос? — Кейджи нарушил тишину, перед этим подёргав Котаро за рукав куртки. — Конечно, спрашивай. — А почему вы вчера пропали на целый день и никому не сказали об этом? Тот, кажется, встал в ступор. В прямом смысле — даже остановился, будто задумавшись. Ответа проще, кажется, и не придумаешь: просто сказать так, как есть — Акааши поймёт и простит, даже ругаться не будет, что уж там. — Я тебе скажу только при одном условии. — При каком же? — выдохнул сеттер, устало потирая глаза. — Ты сходишь со мной на зимний фестиваль?***
Домой Кейджи вернулся поздно, и, стянув с себя тёмно-зелёный свитер с совами, аккуратно сложил, вернув на специально отведённое место на полке в шкафу, где были свалены всякие милые безделушки вперемешку с полезными вещами, именовавшейся «подарки от Бокуто».