Alt-J — Breezeblocks
Тридцать семь и шесть. На прошлой неделе, продержавшись два дня после зимнего фестиваля, Акааши заболел. Было очень обидно, потому что в скором времени намечался очень важный тренировочный матч, который пропустить ну никак нельзя. А тут вот такая вот неприятность в виде сильной простуды. Однако нет, Кейджи даже не пожалел, что всё произошло так. Оно того стоило. За исключением одного очень странного и неловкого момента, о котором он думает до сих пор. И никак не может понять природу таких действий, и зачем вообще Бокуто полез целоваться на морозе. Если бы капитан был хотя бы немного нетрезвым, Акааши бы понял, а здесь он оказался совершенно бессилен. Уже в который раз он убеждается, что действия легендарного придурка Бокуто Котаро никакому объяснению не подлежат. Ведь он порой вытворяет такие вещи, до которых обычный человек даже будучи под ЛСД не додумается. И кстати о Бокуто. На той же пресловутой прошлой неделе он уговорил Акааши подобрать с улицы полосатого котёнка. Как Кейджи позволил своему шебутному капитану такую вольность, даже самому Кейджи неизвестно. Но зато теперь у него есть маленький серый комочек, который по ночам работает не хуже печки и ещё мурчит в придачу. И очень хорошо, что мама согласилась, поддавшись щенячьим глазкам Бокуто, который почти на коленях умолял оставить бедного котёнка у сеттера. «Сам бы забрал, но у домашних аллергия, а у Акааши я в последнее время часто бываю, думаю, что проблем не будет». Поэтому сейчас, положив градусник на уже законное его место на тумбочке, Кейджи закутался в одеяло чуть плотнее, погладив котёнка, лежащего у него в ногах. Имя ему, кстати, так и не придумали. Думали назвать в честь Куроо или Кенмы, поскольку представители вида кошачьих мыслей о иных личностях у Бокуто не вызывали. Но не назвали, потому что кот был серым, а не чёрным или хотя бы рыжим. Под такое описание из всей Некомовской братии подходил только Лев, но в честь этого туповатого первогодки называть своего первого домашнего питомца было бы не очень уместно. В планах Акааши сейчас было почитать что-нибудь да лечь спать где-нибудь часам к десяти, поскольку делать всё равно нечего. Только вот уже который раз за последние недели три все его планы обрываются на громком «Хей-хей-хей!», от которого болит голова. Бокуто взялся из ниоткуда, вихрем влетев в комнату и по пути со стуком распахнув дверь. Матери пока что ещё нет дома, а дверь заперта. Акааши решил, что из-за чёртовой простуды стал совсем рассеянным и забыл закрыть на кухне окно. Так оно и было, потому что это уже не первый раз, когда Котаро игнорирует наличие двери. — Ака-а-аши-и! Как ты здесь?! — совень приземлился около кровати, при этом спугнув котёнка с его места, и, чуть улыбаясь, уставился на сеттера снизу вверх. — Было и лучше, — шмыгнул носом Кейджи, посмотрев вслед сбежавшему питомцу. А про себя отметил, что Бокуто наконец-то научился при входе в дом снимать обувь и верхнюю одежду, поскольку сейчас вместо уже привычной куртки на нём была толстовка. — Я тебе, кстати, сладостей накупил. В пакете на кухне оставил. Знает же, что Акааши жить не может без сладкого. Глаза сеттера загорелись, на что Котаро довольно ухмыльнулся. Угадал. — Ну что, ещё не соскучился по тренировкам? — Бокуто сделал заискивающий взгляд, видимо, подразумевающий сарказм, но получилось, мягко говоря, не очень. — Соскучился, — буркнул в ответ сеттер, мысленно обидевшись на капитана за то, что он согнал его кота с места. Но виду не показал, потому что тот может обидеться в ответ, и снова завоевать расположение будет сложно. Акааши ожидал очередного встречного вопроса, ведь не просто так же сюда притащился, ещё и после школы. Наверняка у него созрел очередной гениальный план по скрашиванию следующих выходных, ну или очередная безумная идея, которую он почерпнул из той своей тетрадки с сотней дел до восемнадцати, кто знает. Это же Бокуто, буквально ходячий синоним непредсказуемости. Однако через пару мгновений Кейджи обратил внимание, что Котаро завис. Другое слово в данной ситуации подобрать будет сложно, потому что откровенное разглядывание Акааши с глупой улыбкой и счастливым взглядом вряд ли можно обосновать логически. Просто завис, рассматривая сонное лицо своего друга, его чёрные непослушные кудряшки и… — Постой, что это? — вряд ли Бокуто известно, что такое «личное пространство», потому что он протянул руку к шее Акааши, легко коснувшись двух пластырей. — Да так, котёнок поцарапал. Акааши не видел в этом ничего зазорного, да и всякое бывает: кот только привыкает к этому дому и к своим новым хозяевам. Тем более боевое ранение у Кейджи осталось после попытки помыть вроде как уличное животное, на что то стало яростно брыкаться и царапаться. Водные процедуры принять всё-таки удалось, не без царапин, конечно. Сам Акааши уже забыл и об этом инциденте, и про залепленную на шее царапину, поэтому удивился, когда Котаро начал изучать его взглядом и заинтересованно прикоснулся к коже. А он, в общем-то, и не против. Только пусть не закатывает скандалов из разряда «никто больше не посмеет прикоснуться к моему связующему!», как уже было однажды. — Ну я же говорил, что он будет царапаться! И вообще, я лучше кота! И вот к чему он завёл эту тему сейчас? Но другого выхода кроме как поддержать нет, и незаметно перевести не получится, Бокуто слишком сосредоточен прямо сейчас. — Бокуто-сан, мы уже обсуждали это. Это нормально, и вроде как… — Нет, если он царапает тебя! — настаивал на своём неугомонный парень, снова повторив своё «я вообще-то лучше». Акааши решил не сбивать капитана с толку своим «Бокуто-сан, вообще-то, это была ваша идея». Тогда он окончательно зависнет в силу своей недалёкости и некоторой туповатости и будет где-то с пять минут вспоминать, а правда ли он такое предлагал, или это его хотят развести такой детсадовской хитрожопостью. Однако всё закончилось бы тем, что всё это не его идея (Акааши поддастся, лишь бы только прямо сейчас истерик не устраивал), что кошак сам из ниоткуда взялся, и прочие альтернативные варианты развития событий. Пока тирада из перечисления превосходств аса Фукуродани над обычным дворовым котом была в самом разгаре, Акааши прервал её, вставив, как ему казалось, финальный и неоспоримый аргумент. — Котёнок согревает своим теплом по ночам, и его можно погладить. А вас нельзя. Совень округлил глаза, переваривая полученную информацию, и Кейджи буквально увидел, с какой скоростью закрутились шестерёнки у того в голове. Ответ оказался совершенно неожиданным. — Но меня тоже можно погладить. Ты только попроси! Сказать, что Акааши был удивлён, никак нельзя. Он был в шоке. Только что великий и неуправляемый Бокуто Котаро самолично предложил себя погладить. Точнее как предложил, скорее сделал такой шаг из-за какого-то глупого соперничества с котом. Вот уж чего вице-капитан не ожидал ни в коем случае. — Но… я не смогу попросить, — изложил свои мысли почти шёпотом Кейджи, смущённо отвернувшись. Бокуто же расценил это как нежелание себя гладить (как бы двусмысленно это не звучало, он обратной стороны этого предложения даже представить себе не мог), и поэтому, за плечи развернув сеттера к себе лицом и смотря на него в упор, проговорил то, отчего Акааши и вовсе выпал в осадок. — Ладно, можешь даже не просить, а просто гладить. И печкой ночью тоже подработать могу, я даже потеплее кота буду! — последнее было сказано с нажимом, будто Бокуто и правда затеял какое-то соревнование с котом. «Кто добьётся расположения Акааши быстрее» или вроде того. — Но, Бокуто-сан, это же… — закончить он не успел, потому что почувствовал под пальцами руки что-то мягкое. Обратив наконец-таки свой постоянно отводимый взор к капитану, Кейджи понял, что тот просто взял его руку, да и, накрыв своей ладонью, начал поглаживать себя по волосам. Хорошо, что из-за простуды Акааши и так весь красный, иначе бы он точно безнадёжно покраснел, сравнявшись по цвету с Некомовской волейбольной формой. И ещё он никогда не думал, что волосы у Бокуто такие мягкие. Всегда представлял их себе сильно зализанными с помощью лака или геля, а оттого и жёсткими, что иногда даже задумывался, сколько в месяц Котаро расходует вышеперечисленной продукции, и сколько же вообще денег нужно тратить только для поддержания совиного имиджа. Через какое-то время Кейджи чуть осмелел и уже сам запустил пятерню в чёрно-белые лохмы, слегка поглаживая и наблюдая за тем, как Бокуто ластится к его прикосновениям. Он даже зажмурился почти как кот. Значит соревнование у него в голове всё-таки существовало и оставалось в действии. Акааши добавил вторую руку, взлохмачивая волосы ещё сильнее, отчего те растрепались и уже не были похожи на привычную укладку. Но даже на этом всё не закончилось, и он решил пригладить всё окончательно, потому что эту совиную ипостась он наблюдал всего раза два от силы, и то, в тренировочном лагере, когда кто-то счёл неплохой шуткой вылить на капитана Фукуродани ведро воды после душа. Сеттер слабо себе представлял Котаро с естественно лежащими волосами (хотя ещё интереснее было бы увидеть Бокуто с натуральным цветом волос), поэтому когда, как ни сейчас, попробовать претворить свои мысли в жизнь? Осмотрев результат своей работы со всех сторон, Акааши в ответ улыбнулся довольному Бокуто, снова смотревшему на него снизу вверх, причём как-то покорно и послушно, будто он правда был домашним питомцем. Это зрелище было слишком непривычным, поэтому всё, что Акааши сумел выдать, были несколько слов, после которых совень прыснул со смеху. — Ты не Бокуто-сан. А после присоединился к смеху Котаро, который, в свою очередь, залюбовался своим связующим, ведь он смеётся очень редко. Вернее сказать никогда. — Эй, Акааши, хочешь поесть, потому что я что-то проголодался, — тонко намекнул Бокуто, решив пока что оставить свою новую-не новую причёску так, как есть. — Да, если вам не сложно. Он поднялся с места, и, самому себе шепнув «Нет, не сложно. Для тебя хоть на край света», вышел из комнаты. Но Акааши-то всё слышал.***
— Бокуто-сан, я требую объяснений. Котаро только вернулся с кухни с двумя кружками горячего чая и плиткой шоколада в кармане толстовки, а его уже буквально ставили в угол прямо на пороге. Он понял, что что-то случилось, но что конкретно — известно только Акааши. А он сам по себе не из тех людей, которые способны из-за каждой мелочи разводить чёрти что. Значит это действительно что-то весьма значительное. — Что… — Объясните мне, что происходит уже с неделю! — Кейджи всё ещё сидел на кровати, закутанный в одеяло по плечи, но умудрялся выглядеть серьёзно и даже сурово. — Все эти ваши взгляды, «погладь меня» и то, что было на зимнем фестивале. И потом, вы обещали рассказать мне, почему пропустили школу тогда, я даже согласился идти с вами, но ничего так и не сказали! Даже не намекнули! Всему этому же должно быть какое-то рациональное объяснение! Бокуто зябко повёл плечами. Зря Акааши это начал. Котаро всё устраивало и без этих «серьёзных разговоров», без каких-либо толкований бессмысленного бреда друг другу и обязательств. Всё ведь было действительно хорошо. И по поводу того поцелуя Кейджи не истерил, как девчонка, даже слова не сказал. Бокуто уже выстроил в своей голове идеальный план, в котором он постепенно завоёвывает сердце сеттера, а тот при этом вовсе не противится, а наоборот, во всём согласен. И этот идеал начал рушиться прямо сейчас, в пределах этой комнаты. — Бокуто-сан, — снова обратился Акааши, решив, что его просто проигнорировали. Но нет, упомянутый уставился в пол не просто так и неспроста начал увлечённо разглядывать завитки на древесине паркета. Котаро тяжело вздохнул и, поставив кружки на ближайшую поверхность, заодно вытащив из кармана шоколадку, чтобы не растаяла, сел на постель рядом с вице-капитаном, весь вид которого буквально требовал немедленных разъяснений. — Акааши, просто дело в том… — взгляд Бокуто, кажется, немного потускнел. Он и сам надеялся как-то обернуть всё это в свою пользу, снова сославшись на список дел, который так его выручает в последнее время, даже даёт возможность проводить с Кейджи больше времени. Но обернуть не получилось, ведь в списке был пункт «найти девушку», а пятилетний Котаро как-то не задумывался над сменой приоритетов. И сейчас нынешний Котаро вис похлеще Windows 98, лихорадочно придумывая, что же ему делать. Из всех вариантов самым уместным оказался «сказать всё как есть». Что ж, выбора нет, придётся излагать свои чувства неподготовленному (или нет?) для такого связующему. — …Ты мне уже давно нравишься. Ещё со второго года, когда ты только в клуб пришёл. Потому что ты, чёрт возьми, такой идеальный, полная моя противоположность, но ведь противоположности притягиваются, верно?.. Но я немного не рассчитал, думал, что ты, наверное, не будешь против, потому что ты никогда не говорил чего-то вроде «неправильно» или «аморально». Поэтому я и решил, что ты — тот самый. Сначала даже хотел попробовать провернуть всё с помощью списка, но ты бы вряд ли мне поверил. Потому что я влюблён в тебя по уши, и использовать это только для личной выгоды, чтобы ты при этом не чувствовал ничего… Нет, я не могу так. Котаро выпалил это быстрее, чем что-либо в своей жизни, и сейчас медленно покрывался румянцем, который усиленно пытался спрятать в складках рукава толстовки. А Акааши, кажется, и не удивился такому повороту событий. Потому что все эти косые-кривые ухаживания и пикап на середнячка не заметит только слепой, и Кейджи уже давно сообразил, чем тут веет, но не хотел признавать, ссылаясь на излишнюю импульсивность и эмоциональность капитана. К тому же, Бокуто — явно не тот человек, который станет придерживаться стандартов. Ну мало ли, захотелось, всякое бывает. — Бокуто-сан, я… — он запнулся на секунду, стараясь подобрать слова получше, но и этой секунды хватило, чтобы совень перенял инициативу разговора в свои руки. — Прости, что наговорил тебе тут всего. Я не должен был. И-извини, я должен идти. Он ретировался так же быстро, как и ворвался сюда где-то с часа полтора назад. Акааши кричал ему вслед, хотел объясниться, чтобы ни у кого больше не осталось вопросов, но уже видел в окно, как Бокуто, спешно натягивая куртку прямо на ходу, бежит прочь. Акааши не хотел, чтобы так вышло. Он даже слова вставить не успел. И почему Котаро сразу решил, что его ответ будет отрицательным? В любом случае не был бы, потому что Акааши, возможно, чувствует то же самое. Попробовать ведь стоит, верно?***
«Стоило», — вертится у Акааши в голове всю ночь, и изредка он даже встаёт, чтобы проверить, не открыто ли окно в кухне, и не висит ли на крючке чужая бирюзовая куртка.