Woodkid – I Love You (Acoustic)
И снова. Опять его нет в школе. Акааши дважды подходил к классному руководителю Бокуто и его одноклассникам, но те не могли ничего сказать. Что там, даже Куроо, будучи лучшим другом Котаро, знал ненамного больше. Проще говоря, ни куда, ни насколько исчез капитан волейбольного клуба, никому не было известно. Кейджи не видел чёрно-белой вихрастой головы нигде. Закрадывались, конечно, мысли, что его решительно избегают, но такое вряд ли возможно. Это же Бокуто, он не умеет долго обижаться. Попросту забывает через пару часов, а то и меньше. На второй неделе всё стало намного серьёзнее. Акааши звонил, писал сообщения, но ответа не было. Он получил только сильно искажённое «я очень пьян, и мне срочно нужно сказать, как я люблю тебя», а после «прости» с двумя ошибками, да и то, посреди ночи в прошлый вторник. Акааши знал, где живёт Бокуто, но идти не решался. После того случая в его комнате он вообще что-либо предпринимать боялся. Он уже успел выздороветь и с тех самых пор надеялся встретить доигровщика, но нет. Где его носит, только если не… Да нет. Быть не может. Ни за что. Бокуто, конечно, тот ещё придурок, но инстинкт самосохранения у него работает отменно. Только в очередной четверг он опять не появился. Акааши не знал, куда деваться от ощущения тревоги в школе и продолжал волноваться, когда оказывался дома. Бокуто даже на расстоянии умудрялся создавать проблемы. И вообще, где он сейчас? Всё ли с ним в порядке? Чтобы ещё раз удостовериться (так, чисто для себя), Кейджи договорился о встрече с Куроо сразу после уроков. Может быть, Бокуто просто не хочет именно с ним связываться? Хотя какой смысл: сам наговорил лишнего — сам и избегает. Но это же Бокуто. — Йо, какими судьбами? — Куроо, как и обычно, сразу делает хитрющую физиономию, как настоящий кошак. До академии Фукуродани ему было ехать около часа на поезде, и вид у Тетсуро был немного уставший. С другой стороны, у него было меньше предметов сегодня, и освобождается он раньше. Акааши почти завидовал и очень хотел, чтобы на третьем году ему не пришлось так же мучиться, как и на втором. Хотя если судить по Бокуто и Куроо, то ничего сложного там нет. Только вот Акааши не плевать на свою успеваемость, как этим двоим. — Всё по тем же причинам? — уточняет Тетсуро, мгновенно принимая серьёзный вид. Он тоже был весьма озадачен внезапной пропажей Бокуто и надеялся выяснить всё у Акааши, который, в свою очередь, хотел выяснить всё у него. Только вот ни один не знает, что произошло. Да, Акааши всё-таки располагает чуть большей информацией, поскольку о том случае не знает никто. И незачем им знать. Даже рассказывать не стоит настолько личные вещи. Тем более, как понял Кейджи, Бокуто был абсолютно серьёзен тогда и поэтому так отреагировал. А ведь Акааши-то не изверг, он всё понимает, причём даже очень хорошо, и ни в коем случае капитану не откажет. Только последний, кажется, думал, что всё совершенно наоборот. Бокуто вообще стал каким-то странным в последнее время до исчезновения. Часто куда-то уходил в полном одиночестве, что вообще на него не похоже, после тренировок отправлялся домой самым первым, иногда даже не дожидаясь Акааши, многое недоговаривал (что очень заметно) и вёл себя подозрительно тихо, а при возникновении у кого-то вопросов натягивал привычную лыбу и отвечал, что всё в порядке. Только Акааши слишком хорошо его знает, чтобы не заметить. А может, все эти странности ему только казались, и через пару минут он проснётся, осознав, что на самом деле никакого списка дел и в помине не было, с Бокуто всё в порядке, и никто никого не избегает? — Эй, Акааши, ты здесь? — Куроо пощёлкал пальцами у него перед носом, пытаясь вернуть в реальность. Что-то Кейджи и впрямь задумался. — Всё в порядке. Да, именно так, — сеттеру было уже как-то неловко спрашивать Куроо уже раз десятый за последние несколько дней, не разведал ли он чего-нибудь. Даже своё привычное «Куроо-сан» добавить забыл. — От него нет никаких известий? — Нет, и я даже не встречал его ни разу, хотя мы часто случайно пересекались где-нибудь. Куроо поёжился. Было уже и впрямь холодно, до Рождества осталось всего ничего. Стоять на улице подолгу становилось тяжелее, да и согреться побыстрее хотелось. — Но, если хочешь, я могу попробовать достучаться до него ещё раз, — предложил Тетсуро, свято веривший в то, что Бокуто всё читает. Только не отвечает. Он даже знает, на что нужно надавить и как, чтобы в блудном доигровщике проснулась совесть и он соизволил-таки вернуться. — Буду весьма благодарен, — Кейджи вежливо поклонился, как делал всегда. Эта мелочь и делала его самим собой. Через несколько минут разговоров и выдвижений гипотез на тему «Где носит Бокуто, и какая чёртова собака его укусила пропасть так внезапно, даже никому и не сказав» Куроо и Акааши разошлись в разные стороны, каждый в свою, хотя мысли у них были схожие. А Куроо сдержал обещание и отправил Бокуто очередное сообщение, на этот раз понадеявшись текстом задеть его за живое, но уже понемногу отмирающее и начинающее гнить. «Где тебя носит, чёртова тупая птица? Ты хоть понимаешь, что заставляешь нас всех волноваться и поднимать всю академию на уши в поисках твоей жаждущей приключений задницы?! Мы правда все очень боимся, что с тобой что-то случилось. Ответь, пожалуйста. И да, учти то, что Акааши тут буквально сходит с ума».***
Пятницу Акааши пропустил под предлогом плохого самочувствия, хотя он и правда чувствовал себя очень скверно. Всё равно тренировку отменили, так что смысла идти в школу в этот день не было вообще никакого. Тем более, как узнал потом Кейджи у Конохи, учившемся с Бокуто в параллельных классах, тот опять не объявился. Не думал Акааши, что столько места в его жизни занимает один только совиноподобный идиот. Ровно как не думал, что без него станет настолько пусто. На выходных тоже не было, чему особо радоваться: почти всю вторую половину субботы сеттер провёл под одеялом, пытаясь поспать и избавиться от взявшейся из ниоткуда усталости, а воскресенье посвятил домашним заданиям и работе по дому, поскольку хотел хоть немного отвлечься. И отвлёкся, только в понедельник с утра противные мысли вернулись на своё уже почти ставшее законным место. Понедельник. Чёртов понедельник. Прошло уже четыре недели с того самого понедельника, когда Бокуто поведал Акааши о своём списке дел и заварил всю эту кашу. И пропадает вторую неделю, даже не давая о себе знать. Решив, что прогуливать занятия во второй раз не стоит, Акааши встал как обычно, с утра пораньше, чтобы, не торопясь, дойти до школы и не опоздать. Всё по кругу в тысячный, наверное, раз: встать с постели, пойти в душ, одеться, если остаётся время — позавтракать. Акааши усиленно избегал мыслей о том, придёт ли сегодня Бокуто, оставляя всё на волю случая. Будь что будет. Но надеялся всё-таки на лучшее. И если вдруг это «лучшее» сбудется, то продумал до мелочей, что и как скажет и сделает, чтобы объясниться перед Котаро, заставить его поверить, и обернуть всё так, чтобы оба были счастливы. Наконец выполнив все пункты ежедневной рутины, Кейджи вышел из дома, предварительно застегнув куртку и обмотавшись шарфом. Не май же месяц. Хотя на улице и впрямь было действительно холодно, так ещё и снег повалил крупными хлопьями. Акааши даже удивился той тишине, что царила за пределами дома, и, где-то с минуту рассматривая и так уже знакомый пейзаж, всё-таки закрыл дом на ключ, отправившись в школу. Акааши любил и не любил зиму одновременно. Он ненавидел, когда где-то в феврале начиналось потепление, а следом за ним и дожди, и обожал время рождества, когда при каждом выходе на улицу можно было наблюдать вот такое вот волшебство, прямо как сейчас. И именно поэтому наслаждался моментом, чувствуя, как снежинки оседают на волосах и ресницах, то и дело прикрывая глаза от необыкновенного ощущения. И, когда он в очередной раз открыл глаза, оказавшись на том повороте, где он обычно расходился с Бокуто, он заметил знакомое пятно бирюзовой куртки на другой стороне улицы. А ведь с утра здесь вообще сложно кого-либо встретить. Тут по обыкновению пусто. Акааши не верил. Он несколько раз моргнул, чтобы убедиться, что у него не развились галлюцинации на почве пропажи Бокуто, но нет, силуэт остался на своём месте, вжав голову в плечи, и, смотря себе под ноги, брёл по направлению к академии. Наплевав на все существующие правила дорожного движения и в том числе то, что переходить дорогу в этой части улицы нельзя, Кейджи со всех ног ринулся на другую сторону, стараясь успеть за Бокуто, который уж слишком быстро шёл. Главное сейчас сделать всё как надо, и всё наладится. Акааши буквально налетел на Котаро, обнимая того со спины и заодно чуть не повалив на землю. В то же время капитан немного растерялся, не ожидав такого вот приветствия вместо того, что бывает, а сеттер воспользовался его замешательством, и, даже не дав сказать и слова, развернул к себе и обнял со всей силы, которая у него только была. Весь план, который он составлял целых две недели, моментально вылетел из головы, и теперь нечем было оправдываться. Акааши вообще надеялся поговорить где-нибудь, где их точно никто не увидит, а сейчас сам и нарушает все свои планы. Вот ведь. Он позволил Бокуто вырваться, наблюдая за тем, как менялось выражение его лица. Сначала с удивлённого на непонимающее, а потом с непонимающего на в какой-то степени оскорблённое. — Бокуто-сан, где вы были? — начал разговор Кейджи, поняв, что сейчас добровольно Бокуто даже и слова не скажет. Тот отвернулся. — Бокуто-сан, не уходите от ответа, — он подошёл ближе и намеренно развернул лицо Котаро к себе, заглядывая в глаза, которые тот старался усиленно отводить. — И смотрите на меня. Капитан повиновался, наконец переводя взгляд на Акааши, и чуть не отвернулся снова. Он не сможет долго смотреть на него. Сейчас Кейджи наверняка шутит, издевается над ним, хотя это и не в его характере. Но всякое может быть. Может, на самом деле, Акааши только и ждал момента, чтобы поиздеваться над Бокуто, задеть побольнее, а потом бросить с разбитым сердцем, и тогда всё испортится окончательно. В конце концов, было очень странно, когда сеттер даже не возмутился на зимнем фестивале. И упомянул это только один раз. — Акааши, если ты сейчас делаешь это всё только для того, чтобы посмеяться надо мной, то пожалуйста, смейся сколько хочешь, только, прошу тебя, не рассказывай никому, хорошо? — вид у Котаро был какой-то совершенно подавленный, а его слова заставили Кейджи сильно удивиться. — Я не собирался смеяться над вами, — отчётливо произнёс сеттер, стараясь получше подобрать слова, чтобы не задеть ранимую душу ещё больше. — И я ждал вас всё это время совершенно не для этого. На слове «ждал» Бокуто резко вскинул голову, уставившись на Акааши. Кажется, это было то, что он надеялся услышать. А ещё лучше, если Акааши предложит забыть всё, что произошло, и жить так, как раньше. Да, наверное, так будет лучше всего, а со своей безответной влюблённостью Бокуто справится. Постарается справиться. — Ты меня… ждал? — глупо переспросил он, отказываясь верить во всё то, что говорит Кейджи. Быть такого не может. Это уже смахивает на утопию. — Да, ждал. Потому что понял, что тогда, у меня дома, поступил совсем не так, как должен был. И всё в целом оказалось совсем не так, как я думал раньше. И да, я решил, что смогу ответить на ваши чувства. С каждым словом Акааши лицо Бокуто принимало всё более шокированное выражение. Нет, он не может в такое поверить. Это всё сон, чёртов сон, где всё так идеально, что хочется кричать. — Акааши… Севшего голоса хватило только на хриплый шёпот, а Кейджи тем временем оглянулся, чтобы посмотреть, нет ли кого на улице, и, притянув капитана к себе за воротник куртки, прижался ближе, после чего аккуратно прикоснулся своими губами к его. Всего одно лёгкое касание, но говорит намного больше любых слов. — Скажи мне, что ты сейчас не шутишь, — негромко проговорил Бокуто, не позволяя Акааши отойти от него. — Ни в коем случае. — А мы сейчас выглядим, как в какой-то глупой мелодраме, ты знаешь это? — Наверное. Я не видел нас со стороны. — Но всё-таки это похоже на мелодраму. — Ага. И королева в ней — вы. — Акааши! Котаро не помнил, когда в последний раз чувствовал себя настолько счастливым. Он дотянулся до руки Акааши, переплетая их замёрзшие пальцы и думая о том, что не зря он тогда включил телефон и прочитал то сообщение от Куроо. И ещё одно дело было сделано. «8.***
А в календаре у Акааши двадцать третье декабря до сих пор отмечено красным цветом как день, когда он впервые заставил Бокуто улыбаться весь день до вечера без единого приступа страданий.